Подходы к совершенствованию санкций норм об ответственности за преступления против прав и свобод человека

Проводимые исследования в области охраны конституционных прав и свобод человека вполне справедливо должны затрагивать вопрос о санкциях, предусматривающих наказание за совершение преступлений указанной группы. О важности вопросов, связанных с содержанием санкций уголовно-правовых норм, свидетельствует, например, тот факт, что проблемы их построения не раз становились предметом самостоятельных иссле-дований1. Для убедительности заявленного тезиса, относительно необходимости рассмотрения вопроса о построении санкций в рамках заявленной темы, сошлемся на точку зрения высказанную И.Я Козаченко: «Одной из подсистем уголовно-правовой системы в целом как раз и выступает система санкций, которая сочетается с последней как часть с целым, причем такая часть, без которой существование целого является немыс-лимым»2. Нелишним в этой связи отметить и такой факт, что вопрос об эффективности уголовного права в значительной мере, как раз сводится к вопросу об эффективности уголовного наказания, которое, в свою очередь, зависит от пра- вильного определения его целей и назначения.

Говоря о наказании, выделим наиболее важные его признаки. По общему определению, наказание - это мера государственного принуждения, имеющая следующие цели: восстановление социальной справедливости, исправление осужденного и предупреждение совершения новых преступлений осужденным или иными лицами. Восстановление социальной справедливости ориентировано как к обществу, в целом, так и к потерпевшему, в частности. Реализуя эту цель, наказание обеспечивает возможность возмещения причинённого вреда: за счёт штрафа, исправительных работ и т.п., применительно к потерпевшему, также путём защиты и восстановления прав и законных интересов человека, которые были нарушены преступлением. При этом назначение наказания допускается в пределах, предусмотренных соответствующими санкциями статей и соразмерно тяжести содеянного, в этом смысле социальная справедливость защищает права лиц, совершивших преступление и подлежащих наказанию. Предупреждение преступлений, в свою очередь, реализуется в двух направлениях и ориентировано, во-первых, на недопущение совершения новых преступлений со стороны осужденных во время отбывания ими наказания, а во-вторых, со стороны бывших осужденных и иных лиц. Для этого осуществляется целая система специальных профилактических мероприятий: надзор, контроль, меры социальной реабилитации, устранение детерминант преступности и пр.

И все-таки вышеназванные цели наказания не будут иметь никакого эффекта, если при этом не происходит

исправление осужденных, которое, по справедливому утверждению ряда авторов, рассматривается в качестве генеральной линии уголовноисполнительной политики1. На это обстоятельство, например, не раз в своих работах обращал внимание М.П. Журавлев2. Правильно установить конечный результат такого исправления, на наш взгляд, удалось Н.А. Беляеву, по мнению которого об исправлении можно говорить тогда, когда под влиянием наказания в сознании правонарушителя происходят изменения, превращающие последнего пусть и не в активного, сознательного члена общества, но уже и в не представляющего для него опасности3.

В литературе высказываются разные мнения о направлениях уголовной политики. Одни авторы указывают на необходимость ужесточения уголовного наказания и, в первую очередь, увеличения размера наказания в виде лишения свободы, другие, наоборот, отмечают неэффективность лишения свободы, полагая, что данный вид наказания должен назначаться условно, а основной упор при назначении наказания должен делаться на штраф и исправительные работы. Думается, что в каком-то смысле правы и те, и другие, поскольку в целом, характеризуя наказание, следует отметить, что оно должно быть не чрезмерно мягким или, напротив, чрезмерно строгим, а оно должно базироваться, в первую очередь, на принципе справедливости и соответствовать характеру и степени общественной опасности конкретного уголовно наказуемого деяния. Только в этом случае, полагаем, можно будет говорить о какой-либо его эффективности в достижении указанных целей. В свою очередь, как утверждал Б.А. Миренский, «эффективный закон, одной лишь угрозой наказания способен удержать неустойчивых граждан от совершения преступлений»4. И в этом смысле лучшего эффекта достигает, по словам Б.С.Мигачева, именно жесткий закон, который дает понять правонарушителю, что он не откупится, а может потерять все, в случае несоблюдения требований этого закона5.

Масштабность нарушения прав и свобод человека в России, безусловно, ставит на повестку дня вопрос: позволяет ли проводимая уголовная политика в части построения санкций за преступления рассматриваемой группы, учитывая их общественную опасность, признать наказание, предусмотренное в нормах главы 19 УК РФ, справедливым и социально обоснованным? Сложность обозначенного вопроса заключается в том, что на сегодня в науке уголовного права не удалось выработать какой-либо единой модели построения санкций уголовно-правовых норм. В существующих работах можно встретить апеллирование к различным аспектам, например, к уровню правосознания6, умозрительности7, общественной опасности деяния1, степени общественной опасности личности преступника и распространенности деяний2, справедливости и гуманизму3 и т.д.

Не отличается единообразным подходом в вопросе построения санкций и отечественный законодатель, за что периодически и подвергается заслуженной критике со стороны ученых и практиков4. Например, по словам А.П. Козлова, главная причина издания законов – однодневок, законов, которые сразу требуют их изменения и дополнения, заключается в том, что законодатель сам не знает, чего он хочет5. Признавая вполне обоснованной подобную критику в адрес создателей российского уголовного законодательства, тем не менее, считаем, что было бы, по меньшей мере, некорректно обвинять в этом только их. Определенная доля ответственности, на наш взгляд, должна ложиться и на представителей науки уголовного права, поскольку именно передовая научная мысль должна снабжать законодателя необходимым «материалом» в виде научно-обоснованных предложений по совершенствованию нормативных правовых актов для их последующего законодательного закрепления. В этом смысле отрадно, что законодатель все же прислушивается к подобным высказываниям со стороны ученых-правоведов.

Конечно, в рамках данной статьи изначально не стоит задача: разработать, обосновать и применить собственную концепцию построения санкций

Особенной части УК РФ, поскольку такой сложный и объемный вопрос требует его глубокой теоретической проработки на самостоятельном монографическом уровне. Однако считаем, что в решении задачи по совершенствованию санкций норм главы 19 УК РФ до конца не использованы возможности сравнительно-правового подхода, в ходе которого следует сопоставить анализируемые санкции, во-первых, с аналогичными элементами зарубежных норм уголовного права, установившими ответственность за посягательства на права и свободы человека, для того, чтобы выявить и сравнить уровень защищенности правового статуса индивида за рубежом; во-вторых, с санкциями предшествующего уголовного отечественного законодательства, чтобы проследить, были ли подвержены санкции рассматриваемых норм процессу гуманизации или, напротив, ужесточения ответственности за преступления данного вида; в-третьих, со смежными нормами УК РФ с целью унифицирования наказания за преступные деяния с близкой по уровню степенью общественной опасности.

Для подобного сравнительноправового анализа потребуем выявить наиболее востребованные виды наказаний в санкциях, предусмотренных в нормах о преступлениях против конституционных прав и свобод человека. Для наглядности отразим их в таблице.

Таблица 3

Виды наказаний за преступления против конституционных прав и свобод по УК РФ, УК РСФСР и уголовному законодательству некоторых зарубежных стран

Страна	Виды наказания
УК РФ	Штраф, лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, обязательные работы, исправительные работы, арест, лишение свободы.
УК РСФСР	Штраф, лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, увольнение от должности, исправительные работы, лишение свободы.
УК Австрии	Штраф, лишение права занимать определенную должность, конфискация, лишение свободы.
УК Аргентины	Штраф, специальное поражение в правах, лишение свободы.
УК Германии	Штраф, лишение права занимать должности, права быть избранным и права голоса, лишение свободы.
УК Испании	Штраф, лишение права занимать соответствующую должность, лишение свободы.
УК КНР	Штраф, лишение политических прав, краткосрочный арест, лишение свободы.
УК Кыргызской Республики	Штраф, тройной айып (троекратное взыскание ущерба), лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, арест, лишение свободы.
УК Латвийской Республики	Штраф, лишение права заниматься определенной деятельностью, принудительные работы, конфискация имущества, арест, лишение свободы.
УК Польши	Штраф, ограничение свободы, лишение свободы.
УК Республики Беларусь	Штраф, лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, общественные работы, исправительные работы, ограничение свободы, арест, лишение свободы
УК Турции	Штраф, лишение права занимать определенную должность, конфискация, лишение свободы.
УК Франции	Штраф, запрещение занимать публичную должность, пользоваться политическими, гражданскими правами, конфискация, работы в общественных интересах, тюремное заключение.
УК Эстонской Республики	Штраф, лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, арест, лишение свободы.
УК Японии	Штраф, лишение свободы с принудительным физическим трудом, тюремное заключение.

Как следует из данных, отраженных в таблице, наблюдается общность в подходах в выборе видов наказания, предусмотренных за преступления данной группы, как в России, так и за рубежом. Общепризнанными же из них за преступления против прав и свобод человека признаются штраф и лишение свободы. Несмотря на имеющееся сходство в выборе видов наказания, кажущееся подобие исчезает, если сравнить их размеры. Как правило, зарубежные законодатели строже оценивают посягательства на конституционные права и свободы чело- века, признавая тем самым на фоне повышенной степени общественной опасности рассматриваемых деяний высокую роль и значимость для демократического общества основополагающих прав и свобод человека.

К примеру, воспрепятствование религиозному мероприятию, согласно ст. 523 УК Испании, наказуемо до шести лет лишения свободы; нарушение тайны сообщений по ст. 154 УК Аргентины - до пяти лет лишения свободы; незаконное проникновение в жилище по ст. 319 УК Кореи - до 3 лет лишения свободы; на- рушение правил охраны труда по ст. 146 УК Латвийской Республики - до восьми лет соответственно. Тогда как отношение российского законодателя к названой проблеме наглядно демонстрируется путем классификации преступлений, предусмотренных нормами главы 19 УК РФ, на категории, согласно ст. 15 УК РФ. Из чего следует, что большинство рассматриваемых деяний является преступлениями небольшой тяжести. Без учета квалифицирующих признаков только три преступления, предусмотренные ст. 142, 142.1, 149 УК РФ, могут претендовать на включение их в группу средней тяжести. К категории тяжких относятся всего два, и то квалифицированных состава, предусмотренных ч. 2 ст. 145.1 и ч. 3 ст. 146 УК РФ.

Подобная доктрина построения санкций, и в частности, применительно к такому виду наказания, как лишение свободы, может объясняться только тем, что отечественный законодатель не рассматривает охрану конституционных прав и свобод человека в качестве привилегированного направления уголовной политики, подчёркивая тем самым небольшую общественную опасность преступлений, предусмотренных главой 19 УК РФ, по сравнению с преступлениями других видов.

Однако такой взгляд на общественную опасность последних идет вразрез с провозглашенным конституционным положением, согласно которому человек, его права и свободы признаются высшей ценностью. Тем более, что общественная опасность анализируемых преступлений не сводится к единичным вредным последствиям, а имеет интегрированную качественную и количественную характеристику, суть которой состоит в умалении прав и законных интересов как отдельных индивидов, так и социальных групп, а в отдельных случаях и общества в целом (напр., при массовых нарушениях избирательных прав, свободы слова, права на публичные мероприятия и др.). Нелишним будет отметить, что в настоящее время по оценкам ряда правозащитных организаций ситуация с соблюдением прав и свобод человека в России оценивается как катастрофическая, в отдельных своих проявлениях, создающая реальную угрозу национальной безопасности. Так, на примерах зарубежных стран известно достаточное количество случаев, когда нарушениями избирательных прав были спровоцированы антиконституционные перевороты политических режимов или массовые нарушения принципа равноправия граждан приводили к разрушению территориальной целостности государств и т.д. Но и в каждом отдельном случае преступное нарушение конституционных прав и свобод конкретного человека выражается в причинении физического, морального или материального вреда, в подрыве уважения к правовым нормам и к авторитету государственной власти.

При этом нельзя забывать, что по тяжести последствий преступления, предусмотренные главой 19 УК РФ, могут стоять в одном ряду с преступлениями против жизни и здоровья, собственности, общественной безопасности, основ конституционного строя, интересов государственной службы и интересов правосудия, поскольку, негативно воздействуя на права и свободы человека, преступник тем самым посягает на неразрывный комплекс общественных отношений, которые составляют предмет конституционного регулирования, подрывая тем самым правовую основу взаимодействия между индивидом, обществом и государством.

Безусловно, что приведенные высказывания свидетельствуют о необходимости изменения представлений об общественной опасности рассматриваемых преступлений. В свою очередь, признаётся, что рост преступлений, их повышенная общественная опасность, стимулируют более жёсткие правовые решения, в том числе в сфере назначения и исполнения наказания1. В то же время известно, что эффективность общепредупредительного воздействия наказания существенно снижается в тех случаях, когда суды применяют необоснованно мягкое наказание к лицам, совершившим преступления. Поэтому во исполнение закреплённого в ст. 6 УК принципа

справедливости, который гласит, что «наказание и иные меры уголовноправового характера, подлежащие применению к лицу, совершившему преступление, должны быть справедливыми, т.е. соответствовать тяжести преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного», следует объективно и всесторонне оценить существующий подход к установлению пределов наказания в виде лишения свободы за преступления против конституционных прав и свобод человека, в том числе с учетом положительного опыта, используемого в зарубежных странах, а также в смежных нормах отечественного уголовного права.

Однако сказанное не должно норм главы 19 УК РФ нуждаются в их доработке, напротив, некоторые из них являются социально обоснованными и вполне удовлетворяют потребностям правоприменителя в назначении справедливого наказания за посягательства на те общественные отношения, которые включены в объект уголовно-правовой охраны. Например, наказание за нарушение принципа равноправия в сравнении с зарубежными нормами не вызывают каких-либо возражений, т.к. приведенные данные свидетельствуют, что российский законодатель в целом оценивает общественную опасность этого деяния, аналогично зарубежным уголовноправовым доктринам.

восприниматься так, что все санкции

Таблица 4

Наказание за нарушение принципа равноправия (л/с)

Ст. 136 УК РФ	Ст. 143 УК Армении	Ст. 150 УК Латвии	Ст. 142 УК Грузии	Ст. 190 УК Белоруссии	Ст. 172 УК Болгарии	Ст. 225.1 УК Франции
до 2 лет л/с	до 2 лет л/с	до 2 лет л/с	до 2 лет л/с	до 2 лет л/с	до 3 лет л/с	до 2 лет тюрьмы

Кроме того, отметим, что аналогичное наказание до двух лет лишения свободы было отражено в ст. 134 УК РСФСР, устанавливавшей ответственность за нарушение равноправия женщин, а также сегодня предусмотрено в смежной норме, закрепленной в ст. 282 УК РФ, направленной на недопущение возбуждения ненависти или вражды, либо унижение достоинства человека по каким-либо дискриминирующим признакам (напр., по полу, национальности, отношению к религии и др.).

ПРЕЦЕДЕНТНОСТЬ В СУДЕБНОЙ РЕЧИ

Начало изучения прецедентности в речи было положено в психолингвистике и теории коммуникации и связано с проведением ассоциативных эксперимен-тов1. В дальнейшем прецедентность и текстовые реминисценции изучались как языковые явления2. Широко известны исследования Ю.Н. Караулова роли прецедентных текстов в структуре и функ- сти // Научные традиции и новые направления в преподавании русского языка и литературы. – М., 1986. - С. 98-107; Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. – М., 1987; Супрун А.Е. Текстовые реминисценции как языковое явление // Вопросы языкознания. – 1995. - №6. – С. 17-29; Костомаров В.Г., Бурвикова Н.Д. Современный русский язык и культурная память // Этнокультурная специфика речевой деятельности: Сб. обзоров / РАН ИНИОН. Центр гуманит. науч.-информ. исслед., Отд. языкознания; Редкол.: Трошина Н.Н. (отв. ред.) и др. – М., 2000. - С.2336; Слышкин Г.Г. Лингвокультурные концепты прецедентных текстов: Автореф. дис. … канд. филол. наук. – Волгоград, 1999 и др.