Политические фразеологические неологизмы

Политическая фраземика – один из тех пластов лексико-фразеологического фонда языка, который стремительно обновляется, отражая постоянную модификацию политического дискурса – сферы функционирования политических фразеологизмов [6; 7]. В ходе исследования процессов неологизации русской фраземики, которые проводились в рамках фразеологии (В.М. Мокиенко, А.М. Ме-лерович, Н.Ф. Алефиренко, И.Ю. Третьякова, Е.В. Ганапольская, Н.В. Баско, Е.П. Бережная, О.В. Григоренко и др.) и лексической неологии (Р.А. Будагов, Г.О. Винокур, Н.З. Котело-ва, Ю.С. Сорокин, Е.Н. Ермакова и др.), в фокусе внимания оказались проблемы определения природы нового языкового явления, типо-логизации новых единиц языка, их функционирование в речи и др.

Самым сложным, остающимся до сих пор дискуссионным является вопрос об определении критериев, позволяющих отнести языковые единицы к неологизмам. Многие работы, посвященные вопросам формирования и функционирования новообразований в языковой системе, начинаются с перечисления сущностных признаков, составляющих понятие термина «неологизм». В числе лингвистов-неологов есть сторонники как узкого, так и широ- кого понимания значения этого термина. Первая группа ученых предлагает называть неологизмами только новые лексические единицы, полагая, что «неологизм и другие виды инноваций (в частности, морфема и ФЕ) – понятия близкие, но не пересекающиеся, поэтому и не могут быть объединены одним понятием “неологизм”» [18, с. 74]. Вторая группа исследователей относит к неологизмам все новые явления в языке, утверждая, что «типология новаций может быть расширена за счет изучения неологизации на фонетическом, грамматическом и стилистическом уровнях» [1, с. 24]. В современной фразеологии активно используется термин «неологизм» с определением «фразеологический», однако в кругу фра-зеологов не существует единого понимания того, какие устойчивые единицы необходимо называть фразеологическими неологизмами. Как правило, исследователи фразеологических новообразований следуют за основателями отечественной неологии, которые новыми языковыми единицами (неологизмами) называют «слова, значения слов или сочетания слов, появившиеся в определенный период в каком-либо языке или использованные один раз (“окказиональные слова”) в каком-либо тексте или акте речи. Принадлежность слов к неологизмам <…> является свойством относительным и историчным» (Н.З. Котелова) [20, с. 331]. Это определение позволяет отнести к неологизмам все языковые единицы, обладающие новой формой и содержанием, либо только новой формой, либо только новым содержанием. Однако, как справедливо отмечает Е.В. Ганапольская, такое понимание неологизмов оставляет за рамками анализа устаревшие языковые единицы, но со временем актуализировавшиеся, а значит, ставшие для определенного поколения носителей языка новыми [5, с. 188]. Этот недочет был устранен в определении членов Петербургского фразеологического семинара, рассматривавших фразеологические неологизмы как «не зарегистрированные толковыми словарями современных литературных языков устойчивые экспрессивные обороты, которые либо созданы заново, либо актуализированы в новых социальных условиях, либо образованы трансформацией извест-

ных прежде паремий, крылатых слов и фразем, а также сочетания, заимствованные из других языков» [9, с. 66]. При всей широте понимания фразеологических неологизмов, отраженного в данном определении, его сторонниками за рамки круга новообразований выводятся зафиксированные в словарях языковые единицы. Признавая факт хронологической относительности новизны языковых единиц, с определением объема фразеологических неологизмов петербуржскими лингвистами можно отчасти согласиться: действительно, словари, как справедливо отмечает Е.А. Жданова, «не могут мобильно реагировать на любые языковые изменения, фиксировать все (или большинство) новые лексические единицы», поскольку подготовка к изданию словаря «длится достаточно долго, за это время появляются слова, которые объективно уже нельзя внести в словник» [8, с. 388]. Именно поэтому всегда существует в языке группа новых единиц, не внесенных в словари и справочники. Но хотелось бы отметить, что сам факт фиксации в словаре не является моментом перехода языковых единиц из разряда новых в разряд общеизвестных, часто используемых в речи единиц. Справедливость этой мысли подтверждается существованием словарей неологизмов (см., например: [11; 12; 15]), а также наличием в разного рода словарях единиц с пометами, указывающими на новизну языковых единиц. В связи с этим считаем необходимым в группу политических фразеологических неологизмов внести как зафиксированные в словарях с соответствующими пометами, так и не вошедшие в словари новые языковые единицы.

Говоря о широком понимании значения термина «фразеологические неологизмы», нельзя не затронуть еще один вопрос, связанный с терминологическим разграничением разных видов новых языковых единиц. Наименование неологизмами и единиц с модифицированной только формой или только содержанием, и единиц с абсолютно новым планом выражения и содержания лишает последние уникального имени – термина, используемого для номинации только фразеологизмов этого типа. Иногда фразеологизмы с новой формой и содержанием противопоставляются новым фразеологическим вариантам, трансформациям, фразео-семантическим вариантам, и для их наименования избирается сочетание слов «собственно фразеологические неологизмы». Однако более интересное решение этой проблемы предложено теми лингвистами, которые помимо термина «неологизм» использу- ют другие терминологические номинации новых явлений в языке. Так, Е.В. Ганапольская для устранения терминологической недиф-фиринцированности предлагает использовать для наименования всех видов новых языковых единиц термин, встречающийся в работах В.Г. Гака, – «инновации». Описывая фразеологические «новшества», Е.В. Ганапольская предлагает называть инновациями «неоднословные выражения, значение которых не вытекает непосредственно из значений составляющих их компонентов и которые являются новыми либо по форме, либо по значению, либо по форме и значению вместе для рассматриваемого периода развития литературного языка (подъязыка и т. п.) относительно предшествующего (условно взятого за точку отсчета) периода (вне прямой зависимости, хотя и с учетом словарных и иных письменных фиксаций)» [5, с. 187]. В этой связи термин «фразеологические неологизмы» становится видовым по отношению к термину «фразеологические инновации», поскольку к неологизмам предлагается относить только новые по форме и содержанию фразеологические единицы. Такое терминологическое разграничение представляется целесообразным и позволяет рассматривать все новые явления во фраземике, не смешивая фразеологические неологизмы и фразео-семантические варианты, фразеологические варианты, модификации фразеологизмов в речи.

Политическая фраземика русского языка непрерывно обновляется, пополняясь всеми видами инноваций, которые можно разделить на следующие группы: 1) политические фразеологические неологизмы, неофра-земы (Н.Ф. Алефиренко); 2) новые фразео-семантические варианты (ФСВ) политических фразеологизмов; 3) новые лексические, грамматические и др. варианты политических фразеологизмов; 4) новые единицы, образующиеся в результате модификаций политических фразеологических единиц в речи.

• 1.    Самой многочисленной группой политических фразеологических инноваций является группа фразеологических неологизмов. Происхождение данных единиц неоднородно: политическая фраземика русского языка пополняется как исконными, так и заимствованными новыми устойчивыми единицами. К исконным можно отнести следующие фразеологические неологизмы.

• 2.    Нередко уже функционирующие в речи политические фразеологизмы переходят в разряд неологизмов, приобретая новое значение. Группа новых фразео-семантических вариантов политических фразеологизмов становится частью обновляющейся русской фраземики. Например, фразеологизм рука Москвы (Кремля) до развала СССР имел два значения: 1) о политике СССР (в западной прессе); 2) о деятельности советской агентуры за рубежом [10, с. 576]. Развал Советского Союза не стал событием, которое превратило данный фразеологизм в устаревшую языковую единицу: фразеологизм в речи современных политиков

  встречается регулярно, приобретая новое значение – 3) деятельность российской правящей элиты за рубежом (нередко фантасмагорическое представление о всемогуществе российской правящей элиты): Самое смешное, что в случае, если движение «сепаратистов» начнет набирать силу, то снова найдутся те, кто увидит в этом «руку Москвы» (Комс. правда. 2017. 29 янв.).

• 3.    Обновление состава фонда политической фраземики происходит и за счет образования фразеологических вариантов. Вопросы об определении сущностных признаков вариантов фразеологизмов и их отличий от синонимических устойчивых единиц в современной фразеологии все еще остается дискуссионным. Проанализировав разные подходы к решению данных лингвистических проблем, Н.Ф. Алефиренко предложил определение, включающее все основные признаки фразеологических вариантов: ученый называет фразеологическими вариантами «те видоизменения фраземы, которые характеризуются относительным тождеством фразеологического значения и этимологического образа, различаются отдельными компонентами плана выражения, что придает им определенное экспрессивно-стилистическое своеобразие» [2, с. 69–70]. Примерами политических фразеологических вариантов могут послужить фразеологизмы (иностранные) агент(ы) влияния – ‘о видном общественном или государственном деятеле, проводящем политику в интересах другого государства’ [11, т. 1, с. 36]; идти (пойти) во власть – ‘избираться, быть избранным во властные структуры’ [Там же, с. 649].

• 4.    Одним из активных процессов, приводящих к возникновению фразеологических новаций, является модификация фразеологизмов в речи. Структурно-семантические или семантические преобразования политических фразеологических единиц пополняют группу окказиональных новаций. Например, в следующем фрагменте статьи происходит замена компонента фразеологизма холодная война – ‘враждебная политика, враждебное поведение’ [13, с. 112]: Чем «теплая война» против России отличается от холодной? <…> Наше дело понимать, что «теплая война» ‒ это не аберрация, а естественное состояние отношений России и Запада на нынешнем этапе (РИА Новости. 2017. 29 авг.).

А. Фразеологизмы, обладающие оригинальными, т. е. ранее не функционировавшими в данной формально-семантической связ- ке, формой и содержанием. Нередко такого рода неологизмы являются вербальной объективацией новых политических понятий, явлений, реалий. Например, в период перестройки в России протекали процессы, которые называли аппаратными играми. Данное выражение, став часто используемым в публицистике и речи политиков, вошло в языковую систему со значением ‘деятельность государственного и партийного аппарата, создающая внешний эффект демократизации жизни общества, но фактически не приводящая к изменению господствующего положения аппарата’ [16, с. 17]. Политическая фраземика русского языка обогащается не только за счет номинативов – языковых единиц, номинирующих появившиеся впервые реалии, понятия, но и вследствие формирования трансноминативов – имен, «обозначающих реалии, уже известные ранее, но под другим наименованием» [14, с. 12]. Значимые события в новейшей истории России, как правило, заставляют переосмыслить политические явления и политическое поведение и народа, и политических элит. Результат этих идейных и идеологических трансформаций нередко находит отражение во фраземике русского языка. Так, в 1999 г. после начала военных действий НАТО в Югославии председатель Правительства РФ Е.М. Примаков, направлявшийся в самолете в США, в знак протеста принял решение вернуться в Россию. Это событие стало частью дискурсивной основы для формирования в русской фраземике новой устойчивой языковой единицы разворот над Атлантикой – ‘выражение решительного протеста’ [17, с. 151].

Б. Фразеологизмы, перешедшие из одной сферы употребления в другую, так называемые относительные неологизмы (их еще называют локальными, функциональными, стилистическими неологизмами, внутренними заимствованиями, внутренними вхождениями) [1, с. 18]. Основным источником данных политических фразеологических неологизмов, как правило, является терминологический фонд политологии, юриспруденции, экономики. Например, экономический термин порог бедности – ‘показатель, который рассчитывается для семьи в целом, исходя из величины принятого прожиточного минимума для каждого члена семьи, ее размера и состава по полу и возрасту’ [4] – пополнил фразеологический фонд русского языка и функционирует со значением ‘признаваемый государством предельный уровень личного благосостояния, ниже которого человек не в состоянии поддер- живать нормальное физическое существование; черта бедности’ [10, с. 523; 16, с. 165].

Обогащают фразеологический фонд выражения, термины и таких сфер человеческой деятельности, как спортивная, военная, медицинская, например: скамейка запасных – ‘резерв кандидатов на замещение значимых государственных должностей’ (заимствовано из спортивного жаргона) [17, с. 163].

Процесс заимствования политических фразеологизмов является непрекращающим-ся, поэтому на каждом временном отрезке развития фраземики русского языка можно обнаружить немало заимствованных из других языков единиц. В последние 20 лет, т. е. в начале XXI в., основными «поставщиками» политических фразеологических неологизмов являются европейские языки, в первую очередь английский язык, например: мягкий брекзит (англ. soft Brexit) – ‘выход Великобритании из ЕС с сохранением в определенной степени договоренностей, без выхода из Таможенного союза и единого рынка’; жесткий брекзит (англ. hard Brexit) – ‘выход Великобритании из ЕС с заключением новых договоренностей в различных областях – торговле, безопасности, по другим ключевым вопросам’ (ТАСС. 2019. 30 июля); ось зла (англ. axis of evil) – ‘государства, в которых, по мнению президентской администрации США, установлены одиозные режимы и которые являют собой угрозу миру – разрабатывают оружие массового уничтожения и поддерживают международный терроризм’ [Там же, с. 117]. Реже источником новых фразеологических единиц русской политической фраземики становятся неевропейские языки, например: арабская весна (араб.) – ‘волна демонстраций и путчей, начавшихся в арабском мире 18 декабря 2010 г., когда произошли перевороты в Тунисе, в Египте и в Йемене; гражданские войны в Ливии и в Сирии’ [3, с. 61].

Некоторые модифицированные политические фразеологизмы подхватываются носителями языка, спустя какое-то время стано- вясь общеизвестными. Такого рода устойчивые единицы обогащают политическую фра-земику новыми элементами. Так, устойчивое выражение ударник социалистического труда в конце XX в. нередко преобразовывалось в речи в выражение ударник капиталистического труда. Модифицированная речевая единица приобрела общеизвестное значение – ирон. ‘демонстрирующий повышенную производительность труда в условиях капиталистических отношений в обществе ’ – и пополнила фонд русской фраземики [11, т. 1, с. 734]: Селянин по пьянке попадал под административный арест чуть ли не каждую неделю. За это время он стал настоящим ударником капиталистического труда (Комс. правда. 2013. 15 февр.).

Таким образом, политическая фраземика, чутко реагирующая на все процессы в общественно-политической сфере, постоянно пополняется новыми единицами, которые выполняют в политическом дискурсе важнейшие функции, позволяя номинировать новые политические реалии и выразить отношение к ним, дать им оценку.