Понятие судебного контроля на досудебной стадии уголовного процесса

Судебный контроль является самостоятельной разновидностью государственной контрольной юридической деятельности. Исходным понятием здесь служит сама категория «контроль».

С точки зрения этимологии, контроль — это либо проверка [32, с. 321], либо постоянное наблюдение [39, с. 182] в целях проверки [35, с. 158] или надзора» [31, с. 458], проверочное наблюдение [12, с. 70] и т. п.

Схожим образом понимается контроль и в юриспруденции.

В частности, Ю. А. Тихомиров понимает под контролем «проверку соблюдения и выполнения нормативно установленных задач, планов и решений» [37, с. 510]. С. С. Алексеев определяет государственный контроль как «юридическое и организационное средство, предназначенное исключительно для обеспечения законности» [8, с. 449—455].

Ю. И. Мельников и А. Б. Елизаров отмечают, что «контроль — это правовая форма деятельности уполномоченных органов государства, должностных лиц и общественных организаций, выражающаяся в совершении юридически значимых действий по наблюдению и проверке соответствия исполнимости подконтрольными субъектами правовых предписаний и пресечении правонарушений соответствующими организационно-правовыми средствами» [28, с. 12]. С данным подходом можно бы было согласиться, однако, по нашему мнению, указанные авторы неверно отождествляют как понятия «контроль» и «надзор», так и соответствующие разновидности юридической практики [28, с. 13]. Как нам кажется, в аналогичное заблуждение впадает также и С. Н. Назаров, полагающий, что «общность признаков проверочной деятельности закономерно приводит нас к необходимости признания тождества контроля и надзора» [30, с. 17].

Материал и .методы

Вообще, по поводу соотношения понятий «контроль» и «надзор», а также отнесения судебного контроля именно к контролю в его классическом понимании или же разновидности надзора, названной «судебным контролем» в доктрине и законодательстве исключительно в силу правовой традиции, в науке о сих пор идут жаркие дискуссии.

Исходя из функционального подхода к рассматриваемым вопросам ряд авторов традиционно, со времен советского периода нашей истории отождествляет понятия «контроль» и «надзор» [9, с. 391], признавая, однако, что надзор — это специфический вид контроля [17, с. 209], надведомстве иного контроля [30, с. 217] и т. п. В то же время, мы полагаем, что намного более предпочтительной является позиция М. С. Студеникиной, пишущей что «органы контроля интересуются не только тем, не нарушил ли субъект управления действующее законодательство, но и тем, насколько правильно, целесообразно и эффективно он использовал все предоставленные ему полномочия. Специфика надзора проявляется в ограничении пределов его компетенции проверкой только законности действий конкретного субъекта. Надзор, являясь разновидностью надведомственного контроля, представляет форму активного наблюдения, сопровождающуюся применением в необходимых случаях мер принуждения» [36, с. 19].

Следует отметить, что такой позиции придерживаются и некоторые другие авторы [17, с. 209]. Мы также разделяем взгляды авторов, полагающих, что принципиальное отличие контролирующего и надзорного органов состоит в том, что надзорный орган не обладает правом непосредственного устранения выявленных нарушений закона, а добивается этого от соответствующего органа или должностного лица в административном или судебном порядке [29, с. 11]. При этом, по нашему мнению, сфера надзора априори шире сферы контроля.

Сам по себе контроль — понятие многообразное и многостороннее. Одновременно контроль по своей природе имманентно присущ праву, поскольку его основное назначение — регулировать общественные отношения [19, с. 42]. Указанными обстоятельствами объясняется и существование в национальной правовой системе самых разнообразных форм контроля.

Например, В. Н. Карташов и С. В. Бахвалов в ходе глубокого исследования юридической технологии выделяют наиболее значимые виды контроля (надзора): общественный контроль; научный контроль; парламентский контроль; президентский (губернаторский) контроль; министерский контроль; судебный контроль; контроль, осуществляемый уполномоченными по правам человека; контроль со стороны счетных палат; прокурорский надзор [16, с. 330]. Можно привести в работе позиции и других ученых-гористо в, однако в этом нет существенной необходимости, так как почти все они выделяют судебный контроль как разновидность государственного контроля.

Как это ни парадоксально, но, признавая именно ведущую роль суда в деле обеспечения законности в уголовном процессе, авторы не предлагают нам сколько-нибудь значимых определений указанного понятия, ограничиваясь предложениями понимать под судебным контролем осуществляемую в особом установленном законом процедурном порядке деятельность судов по проверке действий и актов органов государственной власти на предмет соответствия предъявляемым к ним требованиям [33, с. 90].

Другой распространенный вариант: авторы в самом общем виде очерчивают полномочия суда в рамках судебного контроля и, иногда, представляют в определении отличия судебного контроля от прокурорского надзора и ведомственного контроля в указанной сфере [42, с. 57—63].

А. В. Шилов и Е. 3. Трошкин, например, под судебно-контрольной деятельностью

(судебным контролем) понимается «совокупность действий судьи по рассмотрению и разрешению ходатайств органов расследования и прокурора, а также жалоб заинтересованных участников уголовного процесса по поводу законности, обоснованности и мотивированности процессуального действия (бездействия) либо решения» [43, с. 39].

В этой связи, правда, необходимо понимать и различия: ведомственный контроль, прокурорский надзор — это постоянная формально определенная конкретная деятельность особых должностных лиц (прокурора, начальника органа следствия или дознания) по проверке соблюдения законности, прав и интересов граждан (организаций) государственными органами (их должностными лицами), осуществляющими досудебное производство [10, с. 18]. А вот судебный контроль характеризуется выполнением лишь отдельных проверочных мероприятий. При этом суд как субъект контроля в каком-то смысле иногда берет на себя ответственность и за проверяемые им процессуальные решения [27, с. 14], что может быть, например, в случае судебного разбирательства по поводу законности осмотра места происшествия на территории жилого помещения против воли проживающих там лиц, когда еще решается вопрос о возбуждении уголовного дела.

Существует и другая позиция: так, Н. Чепурнова и С. Смольников рассматривают судебный контроль и прокурорский надзор как две отдельные, но взаимосвязанные виды процессуального контроля, которые, хотя и реализуются а) в различных организационно-правовых и процессуальных формах и б) различными органами власти, но, их эффективность во многих вопросах состоит в прямой зависимости от складывающихся между ними взаимосвязей. По мнению данных авторов механизм судебного контроля намного более эффективен при активном участии прокурора в судебном процессе, а вот действенность прокурорского надзора в указанной сфере во многом можно объяснить результативностью рассмотрения дел в суде [42, с. 15].

В этой связи отдельные авторы обращают повышенное внимание на то обстоятельство, что все же цели и задачи у прокурорского надзора и судебного контроля при всем их сходстве имеют существенные различия: органы прокуратуры прилагают усилия к выявлению и устранению нарушений закона и прав граждан (организаций) [34, с. 28], а суды фактически занимают более пассивную позицию, так как лишь устраняют допущенные нарушения [21, с. 9], что, впрочем, нисколько не умаляет значимости судебного контроля, а объясняется задачами судов, их местом и ролью в системе разделения властей [14]. Сама же прокурорская надзорная деятельность отличается постоянством, а судебный контроль действует ситуационно, эпизодически — в виде однократного осуществления контрольного действия при наличии к тому оснований [40, с. 284].

Имеются, вместе с тем, авторские позиции, которые постулируют необходимость и в отношении судебного контроля систематичности, универсальности и предметности [11, с. 110]. С таким мнением можно согласиться в отличие от предлагаемых данным автором следствий для такого рода вывода: А. М. Баранов в этой связи предлагает «объединить прокурорский надзор и судебный контроль в единую «контрольную функцию»» [11, с. 113], вывода, который мы даже не беремся обсуждать всерьез, настолько он противоречит фундаментальным принципам построения власти в демократическом государстве [6, с. 29].

П. А. Луценко определяет судебный контроль в досудебном производстве как «направления деятельности суда в уголовном процессе, представляющие собой совокупность предусмотренных законом полномочий по защите (восстановлению) конституционных прав и свобод участников уголовного судопроизводства посредством принятия промежуточных судебных решений» [25, с. 6].

Результаты и обсуждение

Несмотря на все уважение к позиции данного автора (и других авторов), с ней сложно согласиться по существу.

Действительно, судебный контроль — это сама по себе разновидность государственно-властной деятельности специально на то уполномоченного органа в определенной сфере, а направления деятельности суда (в том числе, в рамках судебного контроля) — это функции суда, которые как раз и реализуются в рамках исследуемого типа судебной деятельности. Тем более, направления деятельности суда (функции) никак не могут вдруг оказаться «совокупностью полномочий» (очевидно, что это разные вещи). В рамках судебного контроля защищаются не только конституционные, но и иные права, причем далеко не всех участников уголовного судопроизводства. Кроме того, здесь суд решает не только правозащитные задачи. Наконец, можно ли все судебные акты, выносимые в рамках судебного контроля на досудебной стадии уголовного судопроизводства считать именно «промежуточными»? На наш взгляд, это очень сомнительно.

При всем различии мнений, с точки зрения системного и функционального подходов большинство авторов становится на одну из следующих позиций.

В частности, значительная часть ученых называет судебный контроль разновидностью судебной деятельности [24, с. 18—20], однако разновидностью, имеющий второстепенный [1, с. 3], обслуживающий [2, с. 8] характер, где целью не является рассмотрение дела по существу и, соответственно, торжество социальной справедливости, а способствование законности при получении окончательного юрисдикционного результата, которым разрешается социальный конфликт [23, с. 29].

Другая часть ученого сообщества, исходя из назначения суда по отправлению правосудия, все-таки полагает необходимым считать судебный контроль формой (типом, разновидностью) отправления (осуществления) правосудия, приводя в поддержку своей позиции такие аргументы как: судебный контроль в уголовном процессе полностью регламентирован уголовно-процессуальным законодательством, подчиняется его принципам и т. п.; он осуществляется только судом, а основное назначение суда именно отправление правосудия; судом разрешается некий «локальный», промежуточный правовой спор, например, в части законности и обоснованности обыска в жилище, ограничения иных конституционных прав граждан и проч.; по результатам судебного разбирательства выносится решение, которое обладает всеми признаками судебного решения, в том числе, общеобязательностью и способностью к принудительному исполнению, как и приговор [44, с. 43].

Есть и авторы, занимающие некие «промежуточные» позиции.

Например, Р. Н. Ласточкина указывает, что «судебный контроль — это предусмотренная уголовно-процессуальным законодательством разновидность судебной деятельности по предварительной и последующей проверке законности и обоснованности действий (бездействия) и (или) решений органов и должностных лиц, ведущих производство по уголовному делу, итогом осуществления которой является вынесение судом общеобязательного решения. Данная деятельность сама по себе имеет целью разрешение правового спора, но не в целом по делу и не между его основными участниками

(обвиняемые и потерпевшие), алишь в отношении соблюдения прав и охраняемых уголовно-процессуальным законом интересов участников процесса» [20, с. 7—8].

• Н.    В. Костерина определяет «судебный контроль на досудебной стадии уголовного процесса как имеющая в основе нормы УПК РФ деятельность федеральных судей на стадии предварительного расследования, заключающаяся в рассмотрении жалоб граждан на действия (бездействие) и решения органов расследования, проверке законности и обоснованности решений правоохранительных органов о задержании лиц, о производстве следственных действий, ограничивающих конституционные права граждан» [18, с. 12].

По существу, анализ авторских позиций по указанному поводу приводит нас к мысли, что все они едины только в одном: это контрольная деятельность, осуществляемая судом [3, с. 193], и данная деятельность осуществляется исключительно в рамках уголовного процесса [26, с. 17], однако эти черты судебного контроля в уголовном судопроизводстве и так явно следуют из самого наименования данной разновидности государственного контроля. Соответственно, пришло время установить место судебного контроля в рамках юридической деятельности, осуществляемой в уголовном процессе.

Мы полагаем, что указанному должно способствовать то немаловажное обстоятельство, что в последние десятилетия контрольная деятельность рассматривается в науке как полноценная разновидность юридической деятельности.

Например, А. Б. Елизаров определяет контрольную деятельность как «разновидность юридической деятельности, представляющую собой правовую форму деятельности уполномоченных органов государства, должностных лиц и общественных организаций, выражающуюся в совершении юридически значимых действий по наблюдению и проверке соответствия исполнимости подконтрольными субъектами нормативно-правовых предписаний и пресечении правонарушений соответствующими организационно-правовыми средствами, то есть осуществляемую на основе норм права и всегда влекущую юридические последствия» [15, с. 13]. В этом смысле и судебная контрольная деятельность — разновидность юридической деятельности, в связи с чем ей в полном объеме присущи все сущностные черты последней.

Можно полагать даже, что сущность контроля как правовой формы выражается, в числе прочего, в том обстоятельстве, что контролирующий субъект (в нашем случае — суд) непосредственно использует нормы права для разрешения конкретных «контрольных» дел, а не ограничивается «рекомендацией» поступить тем или иным образом. При этом контроль может осуществляться только специально на то уполномоченными субъектами права, а вот конкретный состав и объем компетенции контролирующего субъекта может быть установлен лишь законодательством, в части нашего исследования — уголовно-процессуальным законодательством.

Нельзя не упомянуть и о том, что государственный контроль вообще и судебный контроль в уголовном процессе в частности всегда оформляется в соответствующих официальных актах-документах: по результатам контроля, реализуя свою властную компетенцию, контрольные органы принимают определенные решения, которые, являясь формой правового регулирования [7, с. 317].

Указанное уточнение справедливо и в отношении судебного контроля. Получается, что суд в виде контролирующего органа своим властным организующим воздействием определенным образом вторгается в уже сложившиеся отношения и изменяет эти связи, преобразуя их в соответствии с целями, заложенными в нормах права, а если при правовой оценке деятельности подконтрольного субъекта обнаружится неправомерное поведение, приводят в действие правоохранительные средства [38, с. 119].

Выводы

В этой связи мы полагаем возможным определить судебный контроль в уголовном производстве (на досудебной стадии процесса) как основанную на уголовно-процессуальном законодательстве разновидность контрольной юридической деятельности, осуществляемой судом в рамках установленных процедур в целях проверки соответствия действий (решений) органов предварительного расследования и дознания, прокурора требованиям закона и правам граждан (организаций), и предполагающую активное вмешательство суда, оформляемое судебными актами.

Можно согласиться с высказанным рядом ученых мнением о том, что «судебный контроль является самостоятельной формой реализации судебной власти в уголовном судопроизводстве» [5, с. 83].

В этой связи мы полагаем необходимым выделить те сущностные характеристики, которые позволят нам более верно понять содержание судебного контроля.

Как ни странно, в научной среде до сих пор нет единства мнений и по указанному вопросу Существуют даже весьма и весьма спорные, сточки зрения фундаментальных правовых начал, гипотезы и предположения.

Так, 0. А. Волторнист указывает, что «смысл судебного контроля на досудебной стадии уголовного процесса состоит в способствовании правильности и полноте обеспечения правоохранительными органами суда доказательственной базой для дальнейшего рассмотрения дела по существу» [13, с. 8]. С такой позицией, в корне неверно трактующей задачи отправления правосудия, невозможно согласиться ни при каких условиях. Разве на это может быть направлена контрольная деятельность суда?

Прежде всего, главная задача судебного контроля на досудебной стадии уголовного судопроизводства — это защита прав, свобод и законных интересов участников уголовного процесса.

Однако, по нашему мнению, суд должен реагировать на нарушения, допускаемые органами дознания или предварительного расследования, прокурором и в тех случаях, когда сами участники уголовного процесса не считают свои права в указанной части нарушенными, либо не заявляют об этом, но суд установил такого рода обстоятельство. То есть, мы считаем, что реакция суда на допущенное нарушение закона, ставшее известным суду, должна быть в любом случае и здесь компетенция суда априори шире, нежели чем только реагирование на доводы жалоб участников процесса. Например, суд проверяет законность уже произведенного следственного действия, в виде, например, обыска жилища, которое производилось, в силу неотложных обстоятельств, без судебного решения — без жалобы со стороны собственников (владельцев) жилища или находившихся в нем лиц.

Также подчеркнем, что судебный контроль возможен не по всему ходу уголовного процесса, а только (и исключительно) на стадиях возбуждения уголовного дела [4, с. 4] и предварительного расследования [22, с. 129].

Другая немаловажная «деталь»: в отличие от других видов государственной контрольной деятельности и, разумеется, в отличие от иных направлений деятельности суда, судебный контроль как механизм, запускается не благодаря некоей активности «контрольной» власти, а по инициативе участников уголовного процесса, которые считают свои права нарушенными (заинтересованных субъектов уголовного судопроизводства), либо в силу предусмотренной процедуры проверки законности произведенных без получения судебного разрешения следственных действий. В любом случае, первичная инициатива в проверке исходит не от суда; его роль в этой части — пассивна.

Далее, обратим внимание надостаточно жесткую регламентацию уголовно-процессуальным законом контрольных полномочий суда. Исследование такого полномочий в совокупности позволяет нам говорить о том, что судебный контроль — это обособленное направление уголовно-процессуальной судебной деятельности.

Наконец, в отличие от иных контролирующих субъектов в рамках контрольной юридической деятельности, по результатам судебного контроля судом выносится решение, которое обладает как признаком общеобязательности, так и способностью к принудительному исполнению.