Право ребёнка на выбор родителя: коррекция возрастных критериев и учёт мнения несовершеннолетнего

В озрастающее значение мнения ребёнка в отечественном правоприменении и законодательстве, понимание пределов осуществления прав детей в выражении своего мнения в настоящее время невозможно переоценить. Усиление дискуссии в научной среде по данному вопросу нуждается в осмыслении и глубокой проработки, что делает его весьма актуальным.

Трансформация принципа свободы выражения мнения ребёнка с начала эпохи patria potestas, предо- ставляющей для pater familias права на распоряжение судьбой своихдетей,до настоящего времени очевидна. Впервые мнение ребёнка в отечественной правовой доктрине ознаменовано Сводом законов Российской империи, применяемым при усыновлении ребёнка.

Правовая эволюция в отношении мнения ребёнка произошла только после смены царского режима. Норма ст. 157 КЗоБСО от 1918 года (Кодекс законов об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве (документ утратил силу)) позволяла родителям отдать своего ребёнка на воспитание и обучение только лишь с его согласия. Положение ст. 191, дающая право ребёнку признать себя совершеннолетним только с его согласия, была направлена на искоренение такого негативного социального явления, как детский труд, когда родители ребёнка могли отдать его внаём своим родственникам. Статья 63 КЗоБСО от 1926 года (Кодекс законов о браке, семье и опеке РСФСР, утв. Постановлением ВЦИК от 19.11.1926) требовала согласия ребёнка в записи его усыновителей в качестве родителей. Статья 76 давала право ребёнку выразить своё согласие при выборе опекуна и попечителя. Однако советский период можно охарактеризовать тем, что генезис прав детей в отношении свободы выражения их мнения не получил должного вектора развития.

Статья 19 Международного пакта о гражданских и политических правах (Нью-Йорк, 1966 год) закрепила за любым гражданином право свободно выражать своё мнение. Такое же право было закреплено и в Конвенции о защите прав человека и основных свобод (Рим, 04.11.1950; с изм. от 24.06.2013). В научной среде распространено мнение, что понятие «личность» не имеет возрастных ограничений, в связи с чем ребёнок для выражения своего мнения обладает специфическим субъектом права [1]. Именно по этой причине понятие правосубъектности ребёнка от самого рождения было закреплено в Конвенции о правах ребенка ещё в 1989 году (одобрена Генеральной Ассамблеей ООН 20.11.1989; вступила в силу для СССР 15.09.1990). Указ Президента Российской Федерации от 29.05.2017 № 240 «Об объявлении в Российской Федерации Десятилетия детства» должен стать поворотным моментом в обеспечении расширения прав детей и их правосубъектности к 2027 году.

«Интересы ребёнка» и «интересы детей» считаются самыми распространёнными оценочными суждениями и встречаются в тексте Семейного кодекса 55 раз. Однако указанные формулировки относятся к межотраслевому понятию. Они упомянуты в ст. 4 Федерального закона от 24.07.1998 № 124-ФЗ (ред. от 28.04.2023) «Об основных гарантиях прав ребёнка в Российской Федерации»; ст. 41 Федерального закона от 31.05.2002 № 62-ФЗ (ред. от 28.12.2022) «О гражданстве Российской Федерации»; п. 6-7 ст. 8 Федерального закона от 28.04.2023 № 138-ФЗ (ред. от 08.08.2024) «О гражданстве Российской Федерации»; ст. 55 Федерального закона от 02.10.2007 № 229-ФЗ (ред. от 08.08.2024) «Об исполнительном производстве»; ст. 72 Жилищного кодекса РФ» ст. 1167 Гражданского кодекса РФ; ст. 10 Гражданско-правового кодекса РФ; ст. 63 Уголовного кодекса РФ; ст. 44 Уголовно-процессуального кодекса РФ; ст. 5.35 Кодекса РФ об административных правонарушениях; ст. 285.1 Кодекса админи- стративного судопроизводства РФ; ст. 333.36 Налогового кодекса РФ и в других нормативно-правовых актах. Стоит отметить, что данный принцип носит не правовой, а оценочный характер, обладающий уни-кальностьютрансформации в правовые конструкции.

Семейный кодекс Российской Федерации (далее – СК РФ) предусматривает получение согласия ребёнка в следующих ситуациях: назначение опекуна (п. 4 ст. 145 СК РФ); запись усыновителей в качестве родителей (ст. 136 СК РФ); усыновление ребёнка, достигшего 10-летнего возраста (п. 1 ст. 132 СК РФ); восстановление в родительских правах (ст. 72 СК РФ); изменение персональных данных ребёнка (ст. 59; п. 4 ст. 134; ст. 143 СК РФ).

В данном аспекте «мнение ребёнка» – это ключевой и опорный фактор в вопросе его определения места жительства с одним из родителей. Однако в рамках нашего исследования зададимся вопросом о соответствии озвученного мнения ребёнка его внутреннему убеждению, или же оно продиктовано под влиянием одного из родителей. Кроме того, возникает проблема выявления в судебном процессе истинного мнения ребёнка, и в таком случае органы опеки и попечительства проясняют этот вопрос, исследуя при этом условия проживания обоих родителей и их взаимоотношений с данным ребёнком [2]. Процедура определения места жительства ребёнка – это принятие на себя ответственности за воспитание ребёнка, что не освобождает от ответственности и участия в этом процессе второго родителя.

Ребёнок на основании ст. 57 СК РФ может выразить своё мнение, например, относительно его интересов в семье. Его обязаны выслушать в административном или судебном разбирательстве (обзор судебной практики Верховного Суда РФ № 4 (2015), утв. Президиумом Верховного Суда РФ 23.12.2015 (с изменениями и дополнениями)) в присутствии психолога или семейного руководителя (обзор практики разрешения судами споров, связанных с воспитанием детей, утв. Президиумом Верховного Суда РФ 20.07.2011), однако законодатель определил, что решения по данному вопросу суд или органы опеки могут принимать только при достижении ребёнком десятилетнего возраста (СК РФ от 29.12.1995 № 223-ФЗ (с изм. и дополнениями от 31.07.2023), ст.59, 72, 132, 134, 136, 143, 145). Однако законодатель так и не сформулировал, что же такое «интересы ребёнка», что они из себя представляет, как они могут быть выражены, как они могут быть реализованы по причине невозможности описать в законе все подобные сценарии семейных отношений, в связи с чем заключение суда относительно интересов ребёнка при попытке дать оценочную категорию [3] этой формулировки – не более чем нормативно-правовая гипотеза [4]. Отмечается, что «в российском законодательстве не существу- ет механизма, который обеспечивал бы сохранения прав для проживания ребёнка до момента достижения им совершеннолетия» [5].

Мнение ребёнка, как заключил в своем Обзоре Верховный Суд РФ в 2015 году (Обзор судебной практики Верховного Суда РФ № 4 (2015), утв. Президиумом Верховного Суда РФ 23.12.2015, (с изменениями и дополнениями)), на практике выясняется судом чаще опосредованно, что противоречит Конвенции о правах ребенка и действующему законодательству (ст. 57 СК РФ), а также нарушает норму ст. 67 ГПК РФ о личном исследовании доказательств.

Согласно Постановлению Пленума Верховного Суда РФ от 20.04.2006 № 8 «О применении судами законодательства при рассмотрении дел об усыновлении (удочерении) детей» (с изменениями и дополнениями), мнение органов опеки и попечительства(далее – ООиП) в судебном процессе может быть озвучено только после того, как ребёнок, достигнув 10-летного возраста, высказал своё мнение по спорному вопросу. Данной позиции впоследствии придерживался и Пленум Верховного Суда РФ (Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27.05.1998 № 10 «О применении судами законодательства при разрешении споров, связанных с воспитанием детей» (с изменениями и дополнениями). Тем не менее в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 14.11.2017 № 44 «О практике применения судами законодательства при разрешении споров, связанных с защитой прав и законных интересов ребенка при непосредственной угрозе его жизни или здоровью, а также при ограничении или лишении родительских прав» было высказано мнение, что судом может быть принято мнение ребёнка младше 10 лет при условии, если несовершеннолетний сможет его сформулировать.

Учитывая акселерацию детей, их раннее развитие благодаря цифровизации, мы выражаем уверенность в том, что некоторые из них действительно могут выстраивать логические конструкции к 10 годам. В связи с этим мы не можем согласиться с мнением О.Ю. Ильиной относительно того, что право ребёнка быть услышанным в суде должно быть реализовано только с 14-летнего возраста [6].

Другими словами, истец может опираться на данное противоречие при признании решения суда незаконным в апелляционной и кассационной жалобах, так как Верховный Суд РФ (Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 30.06.2020 № 12 «О применении Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при рассмотрении дел в арбитражном суде апелляционной инстанции») уже настойчиво рекомендует низшим судам сопоставлять свои решения и свои правовые позиции с постановлениями пленумов ВАС РФ, ВС РФ, президиумов ВАС РФ и Верховного Суда РФ, создавая тем самым серьёзные основы прецедентного права в российском судо- производстве (Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 330.06.2020 № 12 «О применении Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при рассмотрении дел в арбитражном суде апелляционной инстанции»).

При заслушивании мнения ребёнка суд обращает внимание на его невербальное поведение с целью исключить возможное навязывание мнения или оказание давления одним из родителей ребёнка (обобщение практики применения положений семейного законодательства РФ федеральными судами города Нижнего Новгорода и Нижегородской области при разрешении споров, связанных с воспитанием детей (о лишении родительских прав, восстановлении в родительских правах, об ограничении родительских прав, об отмене ограничения родительских прав, об осуществлении родительских прав родителем, проживающим отдельно от ребенка, и об определении места жительства ребенка). При оспаривании подобных судебных решения стоит обращать внимание на протокол судебного заседания. В нём может содержаться информация о лицах, в присутствии которых производился опрос ребёнка [7], об их очередности заслушивания, что является спорным местом для подачи соответствующей жалобы.

При оценке привязанности ребенка и его зависимости от мнения одного из родителей в обязательном порядке необходимо участие квалифицированного психолога. Однако законодателем не введено императивное требование об обязательном участии в подобных судебных процессах таких экспертов. Стоит заметить, что судьи и сотрудники органов опеки и попечительства в силу своей некомпетентности в данном вопросе не способны дать объективную оценку мнению ребёнка по вопросу его выбора родителя для совместного проживания с ним.

Таких профессиональных требований к работникам органов опеки и попечительства не содержал в том числе и Приказ Минтруда России от 18.11.2013 № 680н «Об утверждении профессионального стандарта «Специалист органа опеки и попечительства в отношении несовершеннолетних»» (признан утратившим силу с 01.09.2024). Напрашивается вывод, что мнение ребёнка, очищенное от воздействия на него матери или навязанное ему иными родственниками со стороны бывшей жены, в суде высказано самим ребёнком вряд ли будет, и он останется с матерью. Такое положение вещей существует до сих пор для всех несовершеннолетних детей, в том числе не достигших возраста 10 лет. Следствием такой непрофессиональной оценки являются судебные решения, позволяющие отцу общаться со своим ребёнком только лишь дистанционно посредством Skype (апелляционное определение Московского городского суда от 12.05.2021 по делу № 33-17043/2021).

Современные ученые не согласны с тем, что правовая осознанность своих действий в семейной сфере определена законодателем рубежом десятилетнего возраста ребёнка [8]: ограничение прав ребёнка таким возрастом, по-нашему мнению, лишает его в будущем право иметь отца. Наши взгляды разделяют видные ученые, считающие, что порог десятилетнего возраста был без должных дискуссий заимствован из предшествующего кодекса, не имеет абсолютно никаких обоснований и тем более не учитывает современного умственного развития детей в мире цифровых технологий [9].

Тем не менее, мнение ребёнка не является универсальными критерием правовой оценки спора о месте его дальнейшего проживания; оно должно гармонизироваться с мнением других детей в семье и мнением родителей. Необходимо отметить, что в период с 14 до 18 лет ребёнок уже обладает частичной дееспособностью, может самостоятельно выбирать место жительства, предварительно получив на это согласие родителей [10]; при отсутствии соглашения родителей данный спор решает суд. Чтобы обойти судебные тяжбы между родителями относительно своего места жительства, ребёнок с 14 лет может вступить в брак и на основании п. 2 ст. 13 СК РФ получить правовой статус супруга. Чтобы не провоцировать детей на принятие подобных радикальных решений в борьбе за право проживать с одним из родителей по их усмотрению, законодателю рекомендуется разрешить ребёнку с 14 лет принимать такое решение.

Оспаривая решения судов или признавая их недействительными, добросовестный родитель в части выяснения мнения ребёнка относительно места его дальнейшего проживания может опираться на тот факт, что чаще всего мнение ребёнка суд выясняет не самостоятельно, полностью и всецело полагаясь на выводы ООиП. Необходимо отметить, что данная позиция судов противоречит ст. 67 ГПК РФ, ст. 57 СК РФ и ст.12 Конвенции о правах ребёнка от 1989 года, так как суд не исследует самостоятельно доказательства, имеющиеся в деле.

Не секрет, что принцип равенства супругов не имеет ничего общего с традиционными семейными ценностями. Поражение отцов в правах на право жить и воспитывать своего ребёнка создает презумпцию правоприменения преимущественного права на определение проживания ребёнка вместе с матерью [11]. В российских судах чаще всего доминирует про-материнская позиция, основанная на независимой экспертизе, которая может установить нежелание детей общаться с отцом и выраженными при этом «синдромом отчужденного родителя» и «психологическую индукцию со стороны иных членов семьи» (решение Центрального районного суда города Барнаула от 21.05.2020 по делу № 2-68/2020). При этом мне- ние самого ребёнка в суде не заслушано. На важность этого указывает Пленум ВС РФ № 10 от 28.05.1998 года (абзац 3 п. 20). Отца могут удалить из зала суда в момент опроса ребенка по заявлению матери ребёнка о том, что отец угрожает или оказывает давление на ребёнка без предъявления с ее стороны каких-либо доказательств (приказ Министерства просвещения России от 10.01.2019 № 4 (ред. от 04.10.2021) «О реализации отдельных вопросов осуществления опеки и попечительства в отношении несовершеннолетних граждан»). Проматеринскую позицию высказывают и так называемые эксперты в своих заключениях, в которых, несмотря на установленное негативное отношение ребенка к матери, что вышесказанное не дает оснований полагать, что проживание ребёнка с матерью невозможно (решение Хабаровского районного суда Хабаровского края от 24.04.2020 № 2-46/2020(2-2012/2019;)~М-1964/2019).

Чаще всего в России психолого-педагогическая экспертиза сводится к тестированию родителей и беседу с рисованием для ребёнка; за рубежом подобные тестирования проводятся до полугода. Так, например, при выявлении синдрома отчуждения родителя (МКБ-11, код QE 52.00), сводящегося к манипуляции взрослым по настраиванию ребенка против добросовестного родителя и присущей патологической адаптации ребёнка к этой манипуляции, суд может ограничить общение и проживание ребенка с подавляющей матерью. Однако мать может не являться на подобную экспертизу, и суды за редким исключением идут на возможность применения ч. 3 ст. 79 ГПК РФ, где уклонение от экспертизы является установленным фактом в доказывании.

По нашему мнению, одним из важных инструментов доказывания в подобных спорах является экспертиза, которая проводится при спорах о месте жительства ребёнка после развода супругов (п. 3 ст. 65 СК РФ) и при спорах относительно прав родителя, проживающего отдельно (п. 2 ст. 66 СК РФ). Проблемным местом в проведении подобных экспертиз является выставление одной из сторон психологического заключения психологом-консультантом, который не способен провести психологическую экспертизу материалов дела по правилам нормы п. 1 ст. 85 ГПК РФ. Следовательно, такой психолог не может быть объективен. Психолог-консультант не несет ответственности за дачу ложных показаний, он лишен права просить суд предоставить ему дополнительные материалы, а его квалификация не является исключительной ввиду отсутствия требований законодателя к нему. Выводы такого консультанта не соответствуют профессиональным стандартам, он может быть необъективным и проявлять свою заинтересованность, а превышение им пределов компетенции искажает факты и доказательства по делу. Поэтому представитель добросовестного супруга в суде должен настаивать на проведении комплексной психолого-психиатрической экспертизы, выявляющей до 14 % признаков психического расстройства ребёнка и недобросовестного родителя [12].

Таким образом, признание решений и заключений органов опеки и попечительства противоречащим требованиям норме п. 2 ст. 78 СК РФ и недопустимыми по причине того, что, например, они не заверены над-лежащимобразом,атакже психологическихэкспертиз, проведенных со стороны недобросовестного родителя по указанным выше требованиям, является одной из основных стратегий защиты стороны отца детей, лишенного на момент суда возможности проживать вместе со своим ребёнком и исполнять обязанности по его воспитанию. Как показывает обзор судебной практики (Обзор практики разрешения судами споров, связанных с воспитанием детей(утв. Президиумом Верховного Суда РФ 20.07.2011) // Бюллетень Верховного Суда РФ, № 7, июль, 2012), «отцам в большинстве случаев отказывают в защите их прав при определении судом места проживания ребёнка» [13]. Напротив, именно проведение перечисленных экспертиз, обладающих большим количеством изъянов и недостатков, изученное мнение ребёнка будет серьезным аргументом для принятия решения по существу.

Последствия перечисленных правовых пробелов усиливает гендерное неравенство мужчин и женщин в браке, всё больше мужчин не хотят регистрировать в ЗАГСе свои отношения с женщиной, понимая, что это влечёт за собой как потерю прав женщины [14], так и прав самого ребёнка на отца в жизни. Избегание брака мужчинами еще в XIX веке «лечили» как явление приданым невесты, которое являлось некой мотивацией распоряжаться имуществом жены для мужчин, а для женщин это была некая плата за счастье быть замужем [15]. Однако сегодня такой разменной монетой становятся дети: всё больше женщин, которые хотят родить ребёнка и жить одной, получая алименты и обеспечение от бывшего мужа и государства. Жизнь без отца создает у ребёнка заниженный уровень притязаний, появляются невротические симптомы, проблемы в общении с ровесниками, в успеваемости, дети становятся склонны к девиантному поведению. О проблемах с неврозами и реактивным состоянием у детей в неполных семьях пишут Г. К. Ушаков (1966), Н.В. Гаврилова (1974) и Э.Г. Эйдемиллер (1976). Таких детей матери чаще наказывают и создают негативное отношение к их отцу и своим «отталкиванием» отца от детей, напротив, только ухудшает процесс воспитания [16]. Вырастая, дети осознают, что были лишены отца и болезненно это воспринимают, чувствуя себя одинокими и уязвимыми. Существует мнение, что самым лучшим воспитанием для детей является их воспитание отцом: отцовская любовь является сильнейшей мотивацией для высоких достижений ребёнка, а её недостаток создает неврозы и безразличие у детей к жизни. Сами дети считают, что роль отца – это, прежде всего, роль защитника, способного заступиться за них в любой ситуации и защитить от различных невзгод [17]. Тем не менее, не стоит забывать, что ребёнку нужны оба родителя, и ребёнок имеет право расти в семье. Поэтому ни один родитель не может заменить другого, только лишь дополнить друг друга, создавая целостность и гармонию в воспитании ребёнка.

В связи с этим хотелось бы верить, что законодатель, суды и сами родители выясняли бы интерес ребёнка не только в отношении того, с кем из родителей он будет проживать, но учитывали бы объективную ценность присутствия обоих родителей в жизни маленького гражданина. Дело в том, что волеизъявление ребёнка жить сегодня с одним родителем в будущем может не соответствовать его истинным интересам, которые кардинально будут отличаться от его мнения сегодня [18].

Стоит отметить, что существуют нормы СК РФ, которые, на наш взгляд, нуждаются во введении обязательного удостоверения относительно мнения несовершеннолетнего. К ним можно отнести статьи, связанные с определением родителя для проживания ребёнка после прекращения брака (п. 1 ст. 24), при установлении отцовства (ст. 50) и определения порядка общения с родственниками того родителя, который проживает отдельно от ребёнка (ст. 66).

Реформа семейного законодательства требует пересмотра критериев учета мнения ребенка, снижения возрастного порога самостоятельного волеизъявления и введения обязательной психологической экспертизы для исключения влияния конфликта родителей. Авторами обоснована необходимость унификации судебных и административных процедур при рассмотрении споров о месте жительства ребенка, что позволит минимизировать субъективность решений. Предложения по усилению гарантий защиты прав ребенка через комплексный анализ его психологической привязанности, исключая манипуляции одной из сторон, могут стать эффективным способом решения рассматриваемых в исследовании проблем. Выявлено, что закрепленные законодателем возрастные границы не соответствуют современному темпу развития детей, что требует их адаптации к новым социальным реалиям.