Предпринимательская деятельность: как она оценивается в хозяйственной культуре современной России

Общество. Среда. Развитие № 1’2022

Сегодня немногие позволят себе усомниться в том значении, которое имеет предпринимательская деятельность в развитии экономической системы наше страны. Важным фактором оживления хозяйственной активности является осознание предпринимателем того обстоятельства, что его деятельность является не только законной, но и легитимной – что она востребована обществом, признается и поддерживается большинством населения, обладает высоким общественным престижем. А такие проявления легитимации предпринимательской деятельности становятся возможным лишь при том условии, если ей будут благоприятствовать императивы сложившейся хозяйственной культуры.

В середине XIX – начале XX веков в отечественной социологии и социальной философии стала преобладать точка зрения, согласно которой предпринимательская деятельность в России слабо укоренена в социальных практиках в силу того, что не имеет выраженной культурной легитимации. В качестве основного аргумента в ее пользу обычно принималось утверждение об особом историческом пути, по которому прошла хозяйственная система России в своем развитии, и придавшем ей черты «раздаточной экономики», не поощряю- щей предпринимательскую деятельность. По словам О. Бессоновой, в таком хозяйстве «сам труд – производственный, управленческий, ратный, – приобрел характер служебного труда... В ходе исторического развития эта идея настолько прочно увязалась со всей экономической структурой общества, что в XX веке уже практически невозможно было отличить идеологию от экономики» [1, с. 43–44]. Сложно ожидать, что в таких условиях свободная предпринимательская деятельность могла бы занять центральное место в системе экономических действий, а установки на нее были бы востребованы и оправданы императивами хозяйственной культуры.

По мнению исследователей, вытеснение предпринимательской мотивации на периферию ценностно-мотивационной структуры хозяйственных агентов России следует рассматривать как явление, комплементарное особенностям российской хозяйственной культуры. К числу таких особенностей принято относить: приоритет «сверхличных» целей [6, с. 142] над соображениями «повседневности» [5, с. 62] и «мирских забот» [3, с. 80]; «презрение к мещанству, к буржуазной сосредоточенности на собственности, на земных благах» [4, с. 49]; не безусловность признания прав частной собственности [7, с. 532]; отсут- ствие оправдания установок на «максимизацию прибыли... (при стремлении – С.Д.) сбалансировать производство и потребление, по возможности равномерно распределить нагрузки и доходы в течение года» [6, с. 24]; отказ в признании самоценности эффективного производительного труда [Мф. 20:16], который сам по себе «суетен и не вменяется ни во что» [6, с. 275], слабо выраженное одобрение стремления преобразовать, «улучшить или обновить» [1, с. 9] условия существования, низкая моральная оценка денег и богатства [Мк. 10: 23–25].

Принимая во внимание аргументы и выводы классиков отечественной социально-экономической науки о невысоком уровне культурной легитимации предпринимательской деятельности в России и ее слабой реализации в хозяйственных практиках нашего общества двухсотлетней давности, можно было бы предположить, что за годы, прошедшие со времени формирования таких теоретических представлений, реальные практики капиталистического хозяйства могли оказать влияние на изменение ценностно-мотивационной структуры россиян, во всяком случае, в части изменения ее периферических слоев, непосредственно связанных с экономическими интересами хозяйственных агентов.

Проверка этого предположения на практике означала бы оценку адекватности модельных представлений российской социологии середины XIX – начала XX веков о невысоком уровне культурной легитимации предпринимательской деятельности сложившимся социально-экономическим реалиям современной России. Еще точнее, она могла бы сводиться к соотнесению признаков, характеризующих модельные представления об особенностях русской хозяйственной культуры позапрошлого века, с эмпирическими признаками, репрезентирующими ее фактическое состояние по этим признакам сегодня.

Данные, позволяющие произвести такую оценку, были получены с помощью анкетного опроса (n = 1247), проведенного в 2017–2021 годах в 22 регионах Российской Федерации Центрального, Северо-Западного, Южного, Приволжского, Уральского, Северо-Кавказского федеральных округов. Формирование выборки осуществлялось с учетом соблюдения соответствия ее структуры структуре экономически активного населения России по таким признакам как пол, возраст, место рождения. Опросный лист включал в себя 39 закрытых вопро- сов. Некоторые из вопросов были открытыми, что давало респондентам возможность сформулировать собственный ответ. Большинство вопросов были закрытыми. Каждый из них представлял собой суждение, с которым респондент должен был согласиться в той или иной степени. Ответом на такой вопрос становилась степень согласия респондента с суждением.

В ходе исследования были найдены аргументы в пользу того, что глубинные слои ценностно-мотивационной структуры хозяйственных агентов России не сильно расходятся с модельными представлениями, сформированными в рамках российской социально-экономической науки. Выяснилось, что в большей степени им- перативы традиционно приписываемые хозяйственной культуре России проявляют себя в оценках, которыми респонден- ты характеризуют свои представления о смысложизненной ценности хозяйственной деятельности.

Прежде всего, в своем явном большинстве они полагают, что труд должен слу- жить источником радости человеку и его близким – в противном трудовая деятельность теряет смысл (рис. 1).

чем не согласен, и чем согласен не согласен согласен

Рис. 1. Распределение ответов на вопрос: «Труд, если он не приносит радости тебе и близким, бессмысленен»

При этом опрошенные, похоже, имплицитно рассматривают трудовую деятельность как процесс, который действительно способен приносить удовлетворение вне связи с приносимым им доходом, и не рассматривают труд исключительно в качестве источника заработка. В пользу такого предположения говорит как то, что большинство опрошенных не изъявили желания устраниться от трудовой деятельности, если представится такая возможность (рис. 2), так и то, что лишь незначительное их большинство считают трудовую деятельность вынужденной мерой, на которую человек идет ради поддержания приемлемого уровня благополучия (рис. 3).

Общество

согласен согласен, мере и согласен, не согласен чем не согласен, и чем согласен не согласен согласен

Рис. 2. Распределение ответов на вопрос: «Если имеется возможность хорошо жить не работая, то лучше воспользоваться ею»

чем не согласен, и чем согласен не согласен согласен

Рис. 3. Распределение ответов на вопрос: «Труд – вынужденная мера, на которую человек идет ради поддержания приемлемого уровня благополучия»

Интересным может показаться и то, что респонденты в основной своей массе не рассматривают индивидуальный труд в отрыве от его общественного характера.

Так, большинство прошенных убеждены, что не материальное вознаграждение, а польза труда определяет его общественную значимость (рис. 4), а также считают достижение общих целей одним из самых значимых мотиваторов трудовой деятельности (рис. 5).

Несложно понять, что с имманентно присущие предпринимательской деятельности установки на индивидуальный труд

Общество. Среда. Развитие № 1’2022

Полностью Скорее

В равной Скорее не Полностью согласен согласен, мере и согласен, не согласен чем не   согласен, и чем согласен не согласен согласен

Рис. 4. Распределение ответов на вопрос: «Общественное значение труда определяется не размером вознаграждения, а пользой, которую он приносит людям»

чем не согласен, и чем согласен не согласен согласен

Рис. 5. Распределение ответов на вопрос: «Часто достижение общей цели побуждает к труду лучше других стимулов»

с целью получения максимального дохода не занимают комплементарного положения в ценностном ядре хозяйственной культуры современной России.

Впрочем, отмечая наличие эмпирических признаков, характеризующих относительную стабильность ценностного ядра русской хозяйственной культуры в том виде, как она была описана классиками социально-экономической науки, обратим внимание на полученные в ходе исследования свидетельства в пользу того, что в своих периферических слоях она обнаруживает существенные изменения.

Так, в явном большинстве респонденты считают материальное вознаграждение более важным критерием оценки работы, чем ее общественный престиж (рис. 6).

чем не согласен, и чем согласен не согласен согласен

Рис. 6. Распределение ответов на вопрос: «В работе престиж важнее материального вознаграждения»

Такие оценки хорошо соотносятся с их ответами на вопрос о том, является ли зазорной сосредоточенность человека на материальных благах. По мнению значимого большинства опрошенных, в современных условиях такая установка не заслуживает осуждения (рис. 7).

чем не согласен, и чем согласен не согласен согласен

Рис. 7. Распределение ответов на вопрос: «Людям, которые сосредоточены лишь на собственном материальном благополучии, должно быть стыдно»

чем не согласен, и чем согласен не согласен согласен

Рис. 9. Распределение ответов на вопрос: «Я не ставлю себе целью получить максимальный доход: мне удобнее ритмично трудиться, чтобы поддерживать приемлемый образ жизни»

И, наконец, очень показательными являются ответы опрошенных на прямой вопрос, предпочитают ли они работать по найму или заниматься предпринимательской деятельностью. Полученные данные никоим образом не подтверждают долгое время бытовавшее в российской науке мнение об отрицательном отношении россиян к предпринимательской деятельности: большинство опрошенных дают ей скорее нейтральные и положительные оценки (рис. 8).

чем не   согласен, и чем согласен   не согласен   согласен

Рис. 8. Распределение ответов на вопрос: «Лучше работать по найму, чем заниматься предпринимательством»

Полученные результаты показывают, что периферические слои ценностно-мотивационных структур большинства россиян неплохо согласованы с установками на предпринимательскую деятельность. Впрочем, у нас не имеется достаточных оснований утверждать, что процесс такого их согласования завершен, и периферические слои хозяйственной культуры в полной мере адаптированы к экономическим интересам хозяйственных агентов.

Так, выбирая между нацеленностями на поддержание приемлемого уровня жизни и получение максимального дохода, респонденты не отдали явного предпочтения ни той, ни другой стратегии (рис. 9).

Похожие результаты были получены в результате анализа ответов респондентов, поставленных перед выбором между повременной и сдельной заработной платой. Число лиц, ориентированных на получение гарантированной и стабильной зарплаты оказалось лишь немногим выше, чем число лиц, предпочитающих оплату по результатам работы (рис. 10).

чем не   согласен, и чем согласен   не согласен   согласен

Рис. 10. Распределение ответов на вопрос: «Стабильная зарплата лучше, чем оплата «по результату»

И, наконец, в условиях рассогласован- ности культурных императивов и эконо- мических интересов в своих оценках целей трудовой деятельности в оппозиции

Общество

чем не согласен, и чем согласен не согласен согласен

Рис. 11. Распределение ответов на вопрос: «Если уж трудиться, то ради цели более высокой, чем деньги»

«прагматизм-альтруизм», респонденты поделились практически пополам, впрочем, склоняясь в этом скорее к прагматизму (рис. 11).

В целом полученные результаты исследования дают основания полагать, что установки на предпринимательскую деятельность пока еще плохо согласуются с ценностным ядром хозяйственной культуры современной России. А оно, похоже, до сих пор пребывает в состоянии, описанном классиками русской социологии и социальной философии. В большей степени императивы, традиционно приписываемые хозяйственной культуре России, проявляют себя в оценках, с помощью которых экономические агенты выражают свои представления о смыслах хозяйственной деятельности. Они высоко оценивают значение труда как источника удовлетворения, признают важность коллективных целей трудовой деятельности, в основной своей массе склонны оценивать индивидуальный труд в связи с его общественной значимостью.

В то же время в ходе исследования были получены свидетельства в пользу того, что в своих периферических слоях ценностно-мотивационные структуры россиян обнаруживают изменения, благоприятствующие развитию установок на предпринимательскую деятельность. Так, в явном большинстве респонденты считают материальное вознаграждение более важным критерием оценки работы,