Предыстория трагической судьбы писателя С. Б. Пюрбю в период первой и второй волн репрессий в Туве

4 апреля 2014 г. исполнилось 100 лет со дня вступления Тувы под протекторат России. Эта историческая дата стала решающей в судьбе тувинского народа. Сложнейший путь становления тувинской государственности, дальнейшее развитие материальной и духовной культуры тувинцев были обусловлены этим судьбоносным выбором. Сложность исторического выбора, его перипетии отразились на судьбе ярких личностей, выделившихся из народа, которым выпала доля разделить все достижения и приобретения, «перегибы» и роковые ошибки, произошедшие в истории российской действительности в 1920–1950-е гг. ХХ в.

Сергей Бакизович Пюрбю (1913–1975), Народный писатель Тувы (1973), начиная с самых истоков молодой тувинской поэзии, еще в 1930–1940-е годы и до конца своей жизни верно и бескорыстно отдавал свои силы и талант делу просвещения тувинского народа. Без имени С. Б. Пюрбю невозможно представить формирование и развитие новой тувинской культуры и искусства. В истории тувинской литературы он остался как новатор, стихи и поэмы которого вошли в золотой фонд тувинской и всей многонациональной литературы России.

С. Б. Пюрбю ‒ поэт драматической судьбы. В расцвете сил 35-летний поэт был репрессирован. Он был обвинен в буржуазном национализме и арестован 16 апреля 1948 г., освобожден 11 октября 1954 г., а реабилитирован в 1994 г. 46 лет понадобилось российской Фемиде для полного оправдания осужденного и признания собственной ошибки, роковой для судьбы тувинского поэта.

Биография и творчество «запретного» писателя С. Б. Пюрбю, изобилующие «белыми пятнами» в советское время, стали постепенно восполняться новыми фактическими сведениями в постсоветское время. Исследования о С. Б. Пюрбю тувинских литературоведов А. К. Калзана, Д. С. Куулара, М. А. Хада- ханэ, якутского ‒ Н. Н. Тобурокова, писателей К. Ш. Кюнзегеша, А. А. Даржая, опубликованные в предисловиях сборников его произведений, в библиографических указателях и энциклопедических изданиях, в монографиях и учебниках в советское время (1961, 1963, 1973, 1976, 1982, 1991), пополнились статьями 1993–2003-х гг. писателей К.-Э. К. Кудажи, правоведа О. Бузыкаевой и других [1].

В ходе нашей работы над исследованием жизненного и творческого пути С. Б. Пюрбю перед нами встала сложная проблема определения особенностей применения репрессивных методов в Туве, в частности, выявление истинных причин репрессирования С. Пюрбю. В результате изучения нами новых источников выявились факты, проливающие свет на биографию и творчество писателя. На основе этих данных нам удалось выяснить, что перипетии судьбы С. Б. Пюрбю были заложены и тесно связаны с годами политических репрессий в Туве, которые, на наш взгляд, необходимо подразделить на три волны. Задача данной статьи ‒ выявить периоды ужесточения и ослабления первых двух волн репрессий в Туве и их истоки и особенности влияния на судьбу С. Б. Пюрбю.

По определению современных исследователей, термин «тоталитаризм» происходит от латинского слова «totalis», означающего «весь», «целый», «всеобщий». Тоталитаризм ‒ это политический режим и представляет собой подчинение части (индивида) целому (государству), всеобъемлющий контроль со стороны власти над личностью, ее сознанием с целью формирования угодного типа человека, управление обществом на основе определенной идеологической доктрины. Спецификой тоталитаризма является претензия на управление сознанием людей, программирование их ценностных ориентаций и образа мысли [2].

Предпосылки тоталитаризма в советской литературе были заложены еще с первых шагов решения проблемы «революция и интеллигенция», «власть и интеллигенция» [3]. По мнению исследователя истоков тоталитарного сознания Т. Я. Пермяковой, в 20–50-е гг. ХХ в. решающую роль в производстве и воспроизводстве тоталитарного сознания играла и художественная культура [4].

Политические репрессии в Туве проводились в связи с Большим террором в СССР, но имели и свои особенности, обусловленные геополитическим положением и историческими предпосылками, сложившимися в то время на территории Тувы. Согласно мнению авторов новой «Истории Тувы», главным содержанием геополитических процессов начала ХХ в. была «перекройка» карты мира в пользу экономически бурно прогрессирующих стран Европы, США и Японии. В силу уникального геополитического положения Урянхайского края (прежнее название Тувы) в его развитии прослеживаются процессы многостороннего переплетения межцивилизационных, межформационных, межукладных и межклассовых отношений, а также синтезированные в их ходе переходные категории. Значительная удаленность Тувы от портов, являвшихся «центрами силы» западно-европейских стран, обезопасила ее от вмешательства с их стороны. И напротив, наличие сухопутных границ с Россией и Внешней Монголией (в составе Китая) во многом обусловило то, что она стала объектом борьбы между Россией, Монголией и Китаем. Прошение тувинских ноёнов в 1912–1913-х гг. стало правовым основанием принятия решения о протекторате России над Тувой в 1914 г. [5, с. 6–8].

Тувинская Народная Республика (ТНР), частично признанная СССР в 1924 г., ‒ государство в Южной Сибири в 1921–1944-е гг., в 1921–1926 гг. официально называлась Танну–Тува. Молодое государство не было признано Китаем, частью которого оно считалось большинством стран мира [6].

1920-е гг. были очень сложными для Танну–Тувы. На его территорию претендовала Монгольская Народная Республика (МНР), лишь в 1926 г. МНР признала независимость Тувы, но пограничные территориальные споры не были урегулированы (возможно, это стало одной из причин последующего вхождения Тувы в СССР).

13-16 августа 1921 г. в с. Атамановка (ныне Суг-Бажы, Кочетово) состоялся Всетувинский учредительный хурал (съезд). Он принял первую Конституцию, в первом параграфе которой закреплялось образование Республики Танну-Тува Улус, объявлялась ее самостоятельность «в своих внутренних делах» и то, что в «международных отношениях республика выступает под покровительством Советской России» [7, с. 25]. В положении о покровительстве в одностороннем порядке, без согласия советского правительства (И. Г. Сафьянов не представлял центральную власть Советской России), утверждалось продолжение политики протектората в новых условиях [8]. В более позднюю Конституцию 1924 г. положение не вошло, но фактически СССР и далее осуществлял тесный патронат над Тувой не только во внешних, но и во внутренних вопросах [5, с. 129].

Первая волна репрессий в Туве началась в 1922 г. под влиянием Советской России, где был принят «Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви» 5 января 1918 г. [9, с. 271–274]. После Всетувинского учредительного хурала в феврале 1922 г. Центральный исполнительный Совет (ЦИС) ТНР был реорганизован в Совет Министров, председателя ЦИС ТНР, бывшего амбын-нояна

Комбу-Доржу сменил Маады Лопсан-Осур. 28 февраля ‒ 1 марта 1922 г. в Туране Оргбюро созвало I съезд Тувинской народной революционной партии (ТНРП), где председателем ЦК был избран Лоп-сан-Осур [10]. В первые годы ТНР руководящие посты молодого государства занимали ламы, обучавшиеся в духовных центрах Монголии и Тибета, как наиболее образованная прослойка общества.

В связи с усилением политики Советского государства и влияния Русской самоуправляющейся трудовой колонии (РСТК) [11, с. 137–128] в Туве постепенно стал претворяться в жизнь Декрет СССР ‒ «Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви» и был задействован репрессивный механизм тоталитарной системы. В конце 1922 г. Председатель Совета Министров ТНР, вновь избранный Первый секретарь ЦК ТНРП Маады Лопсан-Осур как бывший лама был отстранен от всех занимаемых должностей [12, с. 77]. Так началась первая волна репрессий в Туве. Эта волна постепенно захватила всю политическую элиту ТНР, которая продолжалась с отстранения от должности Председателя Совета Министров Сояна Оруйгу, а затем завершилась в 1932 г. расстрелом Куулара Дондука и Монгуша Буян-Бадыргы [12, с. 64, 84], занимавших ранее этот пост. В качестве основных поводов для первой волны репрессий в Туве были выдвинуты ламаистко-феодальное происхождение правящей элиты, потенциальная возможность угрозы противостояния с их стороны действующей власти.

В начале первой волны репрессий в Туве С. Пюрбю было девять лет и он учился в качестве послушника в Эъжимском буддийском монастыре (хурэ) [13, с. 5]. В годы послушничества юного Пюр-бю в хурэ были заложены первые предпосылки его приобщения к знаниям, интерес к языкам, формирование его творческих задатков.

В конце 20-х ‒ начале 30-х гг. ХХ в. в Советской России развернулась жесткая политика сплошной коллективизации в среде крестьянского населения страны, которая должна была завершиться в 1932 г. [14]. В результате этого волевого решения власти возникла острая необходимость в руководящих кадрах во вновь созданных коллективных хозяйствах и общественных организациях. В эти же годы возникла сложная ситуация в стране, связанная с противостоянием между центральной властью и нерусским населением в национальных образованиях. Для разрешения этой проблемы была проведена государственная кампания по выдвижению в руководящие посты представителей национальных республик и автономий [15]. Эта кампания расширилась постепенно на всей территории страны и ускорила так называемый процесс коренизации управленческих кадров на местах.

Политический курс Советской России неуклонно проводился во внутреннем государственном устройстве ТНР через РСТК. Согласно линии, проводимой в ТНР Советской Россией, правящая элита тувинского государства, которая составляла в большинстве своей представителей феодальноламаистской прослойки, должна была смениться новыми кадрами из числа аратских масс. С этой целью сотни тувинцев были направлены в разные города СССР для подготовки их в качестве партийных кадров [16, с. 67]. Особую роль в деле подготовки национальных государственных кадров сыграл Коммунистический университет трудящихся Востока (КУТВ), созданный для претворения в жизнь идей II Интернационала.

Выпускник КУТВа 1929 г. С. К. Тока в 1933 г. становится Председателем президиума (с 1936 г. ‒ Генеральным секретарем) ЦК ТНРП [5, с. 145]. Он начинает политику чистки кадров, во время которой руководящие лица ТНР подверглись политическому преследованию. Так в 1933 г. началась вторая волна репрессий в Туве. В борьбе за власть феодально-ламаистская прослойка Тувы начала оказывать ожесточенное сопротивление, вылившееся в Тере-Хольский мятеж 1932 г. [5, с. 194], волнения в южных кожуунах Тувы 1933 г., которые были вскоре жестоко подавлены. Идейную подоплеку сопротивления оппозиционных сил правящая власть связывала с заведомо ложным обвинением в их причастности к сотрудничеству с японским империализмом. В осуществлении этих якобы коварных замыслов обвинили Председателя Совета Министров Сата Чурмит-Дажы как руководителя тайного заговора государственного переворота. В результате этого преследования в 1938 г. все руководящие кадры ТНР ‒ Председатель Совета Министров, министр иностранных дел ТНР Сат Чурмит-Дажы, председатель одной из палат Малого Хурала Адыг-Тулуш Хемчик-оол, председатель Тувинского банка Танчай Оюн, первый прокурор ТНР Пиринлей Кара-Сал, министр торговли и промышленности Лопсан Сат ‒ все 9 человек были арестованы и расстреляны [17].

Далее вплоть до 1944 г. продолжались репрессивные меры в разных формах и масштабах. Проводились массовые гонения на членов целых семей так называемых «врагов народа» ‒ конфисковывалось их имущество, лишались их гражданские права; оказывающих малейшее сопротивление людей снимали с занимаемых должностей, ссылали в отдаленные районы. Были арестованы и расстреляны имущие и политически опасные представители народа ‒ феодалы, зажиточные араты, культовые служители ‒ ламы и шаманы.

Во время второй волны политических репрессий в Туве С. Б. Пюрбю вернулся с учебы из Ленинграда, где он учился на Курсах национальных меньшинств Советского Востока на учителя словесности (1928–1932 гг.) [18]. Он работал инструктором в отделе образования Министерства культуры, учителем в Учебном комбинате, переводчиком в аппарате ЦК ТНРП и председателем Комитета по делам искусств.

В 1933–1944 гг. С. Б. Пюрбю написал свои первые зрелые произведения ‒ стихи «Солнце, взошедшее с Запада» («Барыын чүктен үнген хүн», 1934), «Песня утра» («Эртенгиниң ыры», 1938), литературоведческую работу «В помощь молодым писателям» («Аныяк чогаалчыларга дуза», 1939), поэму «Чечек» (1941), балладу «Красный обоз» («Кызыл коъш», 1942) и другие. В стихотворениях («Моей любви истоки» («Ынчангаштың ынак-тыр мен», 1940), «Монгун-Тайга» (1944) он выразил свои искренние патриотические чувства в любви к родной Туве, красотам ее природы и восхищение труду и жизнелюбию простых аратов. Позже эти стихи станут объектом обвинения С. Б. Пюрбю в местничестве, в которых якобы не подчеркивалось благодарное влияние Советской России в строительстве новой жизни в Туве.

Природный ум, полученное образование, свободное владение русским языком, писательский талант и независимый характер ‒ все эти качества выделяли С. Б. Пюрбю среди интеллигенции его поколения. Благодаря этим качествам незаурядной личности он свободно и смело выражал свои мысли и убеждения, что послужило причиной для установления надзора над ним карательными органами. Так отразилась вторая волна репрессий в Туве на судьбе писателя.

Основной объективной причиной преследования С. Б. Пюрбю стали исторические обстоятельства, сложившиеся во время первых двух волн репрессий в Туве, которые неизбежно подготовили почву для заведомо ложного обвинения писателя в буржуазном национализме, которое являлось основным оружием расправы сталинского режима с советской творческой интеллигенцией, в том числе с интеллигенцией коренных сибирских народов. Основной субъективной причиной гонений на С. Б. Пюр-бю поневоле стали сначала подсознательное, интуитивное, а затем уже осознанное внутреннее непринятие независимой личностью тоталитарного режима. За это естественное духовное сопротивление писатель сполна претерпел все перипетии притеснения и во время третьей волны репрессий в Туве ‒ исключение из рядов Союза писателей, арест, суд и заключение в тюрьму. Этот период в судьбе писателя ‒ предмет будущих исследований.