Привлечение конечного бенефициара к субсидиарной ответственности

В соответствии с законодательством о банкротстве проблемным вопросом в современной корпоративной практике является привлечение конечного бенефициарного владельца к субсидиарной ответственности. В частности, довольно затруднительным представляется доказывание причинно-следственной связи между действиями бенефициара как контролирующего должника лица и состоянием неплатежеспособности должника.

Глава III.2. Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее – ФЗ «О банкротстве») [1] посвящена вопросам привлечения к ответственности в деле о банкротстве руководителя организации и иных лиц, в число которых входят и контролирующие должника лица. Под контролирующим должника лицом следует понимать руководителя должника, члена исполнительного органа должника, либо ликвидатора; кроме того, такое лицо имеет право распоряжаться 50% и более процентами акций (если АО), либо долей уставного капитала (если ООО), или же более чем половиной голосов в общем собрании участников; если лицо извлекало выгоду из незаконного или недобросовестного поведения лиц. Указанные выше критерии в юридической доктрине именуются опровержимыми правовыми презумпциями, которые предполагают контроль со стороны лиц, привлекаемых к ответственности, пока не доказано иное [2].

Одной из наиболее интересных и масштабных презумпций признания контролирующим должника лицом является «презумпция выгодоприобретателя» [3]. Смысл данной презумпции в том, что к ответственности привлекается любое лицо, которое извлекает выгоду из незаконного или недобросовестного поведения лиц организации. Так, п. 7 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве» [4] раскрывает данную презумпцию. Она применяется в таких случаях, когда, например, бенефициар получил значительную выгоду, выразившуюся в сбережении активов, однако такая выгода не смогла бы возникнуть, если бы действия органов управления соответствовали закону и принципу добросовестности.

Стоит отметить, что выше указанный перечень презумпций, закрепленных в ст. 61.10 ФЗ «О банкротстве» является открытым. Арбитражный суд может признать контролирующим должника лицом по любым иным доказанным основаниям (п. 5 ст. 61.10 ФЗ «О банкротстве»), которые прямо в законе не указаны [5]. Такими основаниями могут быть в том числе неформальные отношения, включая совместное проживание, совместное обучение или службу.

В вышеуказанном письме ФНС дается разъяснение, что контроль над должником может осуществляться как непосредственно (прямо), так и косвенно. В последнем случае должник и выгодоприобретатель по сделке могут находиться под контролем конечного бенефициара [6]. Рассматривая прямое влияние на должника контролирующего лица, обратимся к судебной практике. Так, рассмотрим дело по иску конкурсного управляющего ЗАО «Международный Промышленный Банк» к Пугачёву Сергею Викторовичу о привлечении его как бенефициара к субсидиарной ответственности [7]. В ходе судебного разбирательства выяснилось, что, находясь на пороге банкротства, ЗАО «Межпромбанк» выдало невозвратные кредиты структурам, подконтрольным Пугачёву С.В., на сумму свыше 64 млрд рублей. Судом было установлено, что хоть и формально Пугачев С.В. не был связан с банком, лица, входящие в органы управления ЗАО «Межпромбанка» не обладали самостоятельностью, а все основные решения не могли быть приняты без согласия Пугачёва С.В. (например, участие в рабочих совещаниях банка, дача прямых предписаний должностным лицам банка на заключение сделок от имени банка и т.д.). Привлекая Пугачева С.В. к субсидиарной ответственности на сумму 75 млрд рублей, Арбитражный суд Московского округа ссылался на применение подп. 3 п. 4 ст. 61.10 ФЗ «О банкротстве», который закрепляет контроль над должником со стороны лица, которое извлекало выгоду из незаконного или недобросо- вестного поведения лиц, указанных в п. 1 ст. 53.1 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Далее проанализируем опосредованный (косвенный) контроль лица над должником. Наиболее известным в практике банкротства является дело о несостоятельности ООО «Дальняя степь», где к субсидиарной ответственности были привлечены конечные бенефициары. Несмотря на то, что должник – ООО «Дальняя степь» контролировался не напрямую, судом было установлено, что контроль осуществлялся посредством нескольких аффилированных организаций, находящихся в оффшорах. Суд, вынося решение, пришел к выводу, что такой контроль можно доказать, даже при условии, когда «путем сложного и непрозрачного структурирования корпоративных связей (в том числе с использованием оффшорных организаций) или иным способом, скрывается информация, отражающая объективное положение дел по вопросу осуществления контроля над должником» [8]. Представляется, что в таком случае лицо, получившее выгоду (вне зависимости от характера) является организатором недобросовестного поведения. При опровержении данного обстоятельства лицо должно обосновать получение выгоды в экономическом аспекте.

В минувшем году, Верховный Суд Российской Федерации (далее – ВС РФ) разъяснил, что при привлечении к субсидиарной ответственности судам необходимо оценивать совокупность косвенных доказательств и анализировать поведение вовлеченных в спорные отношения субъектов [9]. Головачев С.А. являлся единственным участником должника – Торгово-закупочная компания «Синергия» с момента его учреждения. При этом, с середины декабря 2014 года единственным участником должника стало акционерное общество «Группа Синергия», мажоритарным акционером которого был Головачев С.А. Должник находился в состоянии банкротства, один из кредиторов, НПАО «Де Хёс», обратился в суд с заявлением о привлечении Сергея Головачева к субсидиарной ответственности. Кредитору было объективно затруднительно предоставить прямые доказательства того, что бенефициар Головачев С.А. дал указания о совершении сделок, направленных на выведение со счетов должника денежных средств в размере 400 млн руб. Поэтому, кредитор предоставил совокупность взаимосвязанных между собой косвенных доказательств, которые будут проанализированы ниже.

Во-первых, выступая свидетелем, независимый контрагент пояснил, что «ТЗК «Синергия» всегда ассоциировался у него с Головачевым, так как последний лично указывал по поводу платежей должника в пользу этого контрагента. Во-вторых, происходило свободное перемещение денежных средств от подконтрольного Головачеву «ТЗК «Синергия» в другие организации холдинга без экономических отношений и без встречного предоставления. Таким образом, ВС РФ указал на то, что кредитор НПАО «Де Хёс» представил суду существенные косвенные доказательства, которые позволили подкрепить аргументы о взаимосвязи Головачева С.А. с должником и его контроле за процедурой совершения сделок.

Следовательно, стоит отметить, что судебная практика по привлечению бенефициарного владельца к субсидиарной ответственности в бизнесе только начинает

Влияние бенефициара, как контролирующего лица, на должника лишь в единичных случаях удостоверяется прямыми доказательствами, в основном, исходя из анализа судебной практики, суды рассматривают в совокупности взаимосвязанные между собой косвенные доказательства такого влияния [10].

Таким образом, лицам, подающим иск в суд о привлечении бенефициара к субсидиарной ответственности, в силу ограниченных способов доказывания, необходимо привести разумные доводы о взаимосвязи должника-банкрота и бенефициарного владельца, которые в совокупности помогут подтвердить наличие фактических отношений контроля, в силу Арбитражно-процессуального кодекса бремя доказывания обратного переходит на лицо, привлекаемое к субсидиарной ответственности – бенефициара. Тем не менее актуальной проблемой является четко неразработанный перечень критериев признания лица бенефициаром общества. В связи с чем недобросовестные участники в корпоративных отношениях часто используют механизмы назначения номинальных руководителей в целях уклонения от ответственности по обязательствам юридического лица.

складываться и находится в развитии.