Признание вины как условие применения альтернативных мер в уголовном судопроизводстве

Участие государства в разрешении уголовно-правового конфликта путем прекращения уголовного дела по нереабилитирующим основаниям влечет оставление лица в подозрении в совершении преступления без вынесения приговора. Суд, прекращая производство по делу и применяя альтернативные меры, выносит постановление, в котором устанавливает не виновность подсудимого, а только наличие оснований для освобождения от уголовной ответственности.

Процессуальными решениями о прекращении уголовного дела, а тем более в случаях прекращения уголовного преследования должностными лицами, не имеющими права на отправление правосудия и признание обвиняемого виновным в совершении преступления по предъявленному обвинению, может быть установлено только наличие правовых и фактических оснований для примирения сторон.

В советской доктрине высказывалось противоположное мнение в части прекращения уголовного дела должностными лицами в стадии предварительного расследования и необходимости признания лица виновным. Некоторые авторы отмечали, что без признания вины невозможно поэтапное движение дела, как и передача его в суд с обвинительным заключением, а также невозможно решение вопроса о прекращении уголовного дела по нереабилитирующим основаниям [1, с. 25].

Указывалось, что этот вопрос необходимо решать исходя из различия в компетенции органов следствия и суда, наполняя «признание виновным» конкретным содержанием в зависимости от того, на что оно направлено. Имелось в виду, что в случае прекращения уголовного дела речь не может идти о признании виновным, так как это решение связано не с реализацией ответственности, а с установлением оснований для ее осуществления и обстоятельств, свидетельствующих о нецелесообразности реализации уголовной ответственности, о возможности исправления и перевоспитания лица с помощью иных мер воздействия. Данное освобождение не влечет тех уголовно-правовых последствий, которые возникают в случае признания лица виновным в обвинительном приговоре [1, с. 25].

Полагаем, что данное понимание виновности при прекращении уголовного дела по нереабилитирующим основаниям можно соотнести с категорией «обоснованность предъявленного обвинения», наличие которой необходимо установить как органам предварительного расследования, так и суду при прекращении уголовного дела.

Установление обоснованности предъявленного обвинения – не признание лица виновным в совершении преступления, это диагностирование состоятельности выводов следствия об объеме предъявленного обвинения и убедительности имеющейся совокупно- сти доказательств в возможной причастности лица к совершению преступления.

Данное мнение подтверждается и Верховным Судом РФ, указавшим, что при рассмотрении ходатайства следователя о прекращении уголовного дела с назначением судебного штрафа суд должен убедиться в том, что предъявленное лицу обвинение в совершении преступления небольшой или средней тяжести обоснованно, подтверждается доказательствами, собранными по уголовному делу, размер ущерба или иного причиненного преступлением вреда определен верно, и в материалах содержатся достаточные сведения, позволяющие суду принять итоговое решение о прекращении уголовного дела или уголовного преследования и назначении обвиняемому меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа (Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 июня 2013 г. № 19 «О применении судами законодательства, регламентирующего основания и порядок освобождения от уголовной ответственности»).

Иными словами, решение вопроса о прекращении уголовного дела должно основываться на законности самого факта уголовного преследования лица. В свою очередь, именно законность такого уголовного преследования подлежит установлению при прекращении уголовного дела. В случае если имеющаяся совокупность доказательств не порождает каких-либо сомнений в непричастности обвиняемого, то прекращение уголовного дела по нереабилитирующим основаниям недопустимо, поскольку при отсутствии обоснованных подозрений и доказательств отношения обвиняемого к вменяемому преступлению должен решаться вопрос о прекращении уголовного дела по реабилитирующим основаниям (или о вынесении оправдательного приговора).

В соответствии с п. 2 ч. 5 ст. 446.2 УПК РФ в тех случаях, когда суд, рассматривая ходатайство следователя (дознавателя) о прекращении уголовного дела с назначением судебного штрафа, устанавливает иные основания для прекращения уголовного дела или уголовного преследования (как реабилитирующие, так и нереабилитирующие), он отказывает в удовлетворении ходатайства и возвращает его с материалами дела руководителю следственного органа или прокурору.

Проиллюстрируем нашу позицию примерами из судебной практики.

Так, постановлением районного суда удовлетворено ходатайство следователя о прекращении уголовного дела в отношении Ф. с назначением ей меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа. Из постановления следует, что суд согласился с обоснованностью подозрения в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 109 УК РФ, посчитав, что ее виновность в совершении указанного преступления подтверждается имеющимися в материалах уголовного дела доказательствами.

Как следует из описания преступного деяния, в совершении которого подозревается Ф., признанного судом доказанным, последняя, находясь на крыльце жилого дома, проявив преступную небрежность, достоверно зная, что ее мать Ф.2 в силу болезни не может и не способна самостоятельно передвигаться без посторонней помощи, выводя потерпевшую из дома на улицу, не удержала ее, в результате чего мать упала на тротуар, а Ф. упала на нее сверху, причинив тем самым Ф.2 телесные повреждения, которые состоят в причинной связи с наступлением смерти потерпевшей.

Указанные действия Ф. квалифицированы по ч. 1 ст. 109 УК РФ. Вышестоящий суд указал, что исходя из диспозиции ч. 1 ст. 109 УК РФ для квалификации действий Ф. по данному составу преступления, совершенному по небрежности, необходимо установить, что последняя не предвидела наступление смерти Ф.2 в результате своих действий, хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должна была и могла ее предвидеть.

Мотивируя свой вывод об обоснованности подозрения Ф. в причинении смерти по неосторожности Ф.2, суд должным образом не оценил как показания подозреваемой, так и иные собранные по делу доказательства, что имеет существенное значение для правильной правовой оценки ее действий. При таких обстоятельствах выводы суда о том, что собранные по делу доказательства подтверждают обоснованность подозрения Ф. в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 109 УК РФ, являются преждевременными.

С учетом изложенного решение суда о прекращении уголовного дела в отношении Ф. с назначением судебного штрафа судом кассационной инстанции отменено, уголовное дело передано на новое судебное рассмотре- ние, в ходе которого суду следует устранить допущенные нарушения и принять решение, отвечающее требованиям уголовного и уголовно-процессуального законов (постановление Промышленновского районного суда Кемеровской области от 15 ноября 2019 г. № 1282/2019).

При новом рассмотрении дела судом первой инстанции в удовлетворении ходатайства о прекращении уголовного дела и назначении судебного штрафа отказано с возвращением ходатайства и материалов уголовного дела.

Необходимость проверки судом обоснованности предъявленного обвинения, иллюстрирует и определение Верховного Суда РФ по уголовному делу от 14 декабря 2020 г. № 49-УДП21-51-К6 в отношении Г., обвинявшегося в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 238 УК РФ за оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности жизни или здоровья потребителей.

Согласно постановлению районного суда в ходе проведения оперативно-розыскного мероприятия «проверочная закупка» сотрудниками полиции на правом берегу реки Кама выявлен Г., оказывавший услуги, не отвечающие требованиям безопасности жизни и здоровья граждан: организация ледовой переправы через реку Кама. Своими умышленными, корыстными действиями Г. осуществил пропуск автомашины марки «Рено Дастер» с водителем и пассажиром, выступающим в роли «покупателя», за денежное вознаграждение в размере 200 руб. на ледовое покрытие реки Кама не функционирующей, опасной для жизни и здоровья людей переправе, не допущенной к эксплуатации в нарушение требований, предусмотренных отраслевыми дорожными нормами. Постановлением районного суда по указанным обстоятельствам удовлетворено ходатайство следователя о прекращении уголовного дела и назначении меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа (постановление Советского районного суда города Уфы Республики Башкортостан по уголовному делу № 1-174/2020, которое оставлено в силе судом кассационной инстанции (определение Судебной коллегии по уголовным делам Шестого кассационного суда общей юрисдикции от 22 июля 2021 г. № 77-3232/2021)).

Верховным Судом РФ указанные судебные акты отменены, дело направлено на новое рассмотрение в виду существенных наруше- ний судами уголовного и уголовно-процессуального закона, повлекших необоснованное прекращение уголовного дела по нереабилитирующему основанию (определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 14 декабря 2020 г. № 49-УДП21-51-К6).

Ссылаясь на п. 25.3 Постановления Пленума от 27 июня 2013 г. № 19, Верховный Суд РФ указал, что в данном деле фигуранту вменили организацию переправы в нарушение требований безопасности, предусмотренных отраслевыми дорожными нормами, которые предназначены лишь для инженерно-технического и обслуживающего персонала, занятого изысканием, проектированием, строительством и эксплуатацией ледовых переправ. Однако ледовая переправа через реку Кама была организована не подсудимым, а местным обществом с ограниченной ответственностью, при этом согласно штатно-должностному списку компании обвиняемый в ней не работал, что подтвердили руководящие сотрудники. Также один из свидетелей сообщил, что обвиняемый лишь подменял своего друга, уехавшего за детьми в детский сад. Поскольку обвиняемый не осуществлял организацию и эксплуатацию переправы, требования отраслевых дорожных норм, нарушение пунктов которых ему инкриминировано, на него не распространялись, и, следовательно, изложенные в постановлении следователя о возбуждении ходатайства о применении меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа сведения об участии обвиняемого в инкриминируемом преступлении не соответствовали фактическим обстоятельствам. Кроме того, квалификация действий по ч. 1 ст. 238 УК РФ наступает при условии, что опасность оказываемых услуг для жизни или здоровья человека является реальной, между тем каких-либо экспертных исследований по вопросу опасности, оказанной обвиняемым услуги по делу не проводилось [5].

Таким образом, как справедливо отмечено, суды не должны безусловно соглашаться с ходатайством следователя об освобождении обвиняемого от уголовной ответственности с назначением меры в виде судебного штрафа, а обязаны проверять все обстоятельства дела, тем более, когда оно может быть прекращено вообще по реабилитирующим основаниям [5].

В продолжение отметим, что признание вины в силу положений действующего зако- нодательства не является обязательным в конструкции состава прекращения уголовного дела как с назначением судебного штрафа, так и в связи с примирением сторон, а равно при освобождении от уголовной ответственности в связи с возмещением ущерба по экономическим преступлениям. В указанных случаях для освобождения лица от уголовной ответственности признание вины обвиняемым или подсудимым не требуется, и отсутствие такового (например, в случае реализации подозреваемым или обвиняемым ст. 51 Конституции РФ как способа защиты) не должно негативно влиять на решение вопроса о возможности применения такой поощрительной формы уголовного процесса, как прекращение уголовного дела по оценочным основаниям.

Данная позиция находит свое подтверждение в судебной практике. Так, постановлением гарнизонного военного суда прекращено уголовное дело с назначением судебного штрафа в отношении Ш., который обвинялся по ч. 1 ст. 291.2 УК РФ в даче взятки в размере 5 000 руб. начальнику поисково-спасательной и парашютно-десантной службы воинской части за внесение в учетные документы не соответствующих действительности сведений о якобы совершенных Ш. прыжков с парашютом.

Указанное решение принято судом при непризнании Ш. своей вины, однако с учетом выполнения всех необходимых для такого решения условий, предусмотренных ст. 76.2 УК РФ. В этой связи вышестоящая судебная инстанция указала, что в соответствии с положениями ст. 76.2 УК РФ непризнание обвиняемым своей вины, а также несогласие потерпевшего с прекращением уголовного дела и освобождение лица от уголовной ответственности в порядке, установленном ст. 25.1 УПК РФ, не имеют определяющего значения (Справка о судебной практике применения института освобождения от уголовной ответственности в связи с назначением судебного штрафа за 9 месяцев 2020 года, утверждена постановлением президиума Южного окружного военного суда от 27 ноября 2020 г.).

Разумеется, исключением из общего правила выступает деятельное раскаяние, конструкция которого предусматривает обязательный элемент в виде явки с повинной.

Не отрицая элементы компромисса и определенной сделки в нормах, регламентирующих институт освобождения от уголовной ответственности в связи с явкой с повинной и деятельным раскаянием, в науке отмечается его нравственно-психологическая сущность, которая предполагает покаяние, признание вины, раскаяние в содеянном и в свою очередь свидетельствует о том, что данная личность не опасна для общества [3, с. 53-54].

К объективным признакам явки с повинной относят активность поведения лица, направленного на признание своей вины и стремление облегчить свою участь, целенаправленность и последовательность действий лица, явившегося с повинной [3, с. 54].

В рамках исследуемой тематики следует обратить внимание и на возможные случаи злоупотреблений должностных лиц или суда при прекращении уголовного дела в ситуации, когда имеющиеся доказательства по делу свидетельствуют о более тяжком преступлении, нежели о том деянии, которое предъявлено в подозрении или обвинении. Нельзя исключать такие ситуации с точки зрения не только умышленности действий должностных лиц или суда, но и допущения неправомерного прекращения уголовного дела вследствие ошибки или неправильной квалификации деяния.

В данном случае вновь следует вспомнить содержание упомянутого выше п. 2 ч. 5 ст. 446.2 УПК РФ. Приведем пример из практики, чтобы не быть голословными. Так, постановлением городского суда прекращено уголовное дело по ч. 2 ст. 159.3 УК РФ в отношении Д. с назначением меры уголовноправового характера в виде судебного штрафа в размере 5 000 руб. Из предъявленного обвинения следует, что Д. с помощью найденной банковской карты, принадлежавшей потерпевшей, оплатил телевидение и интернет, а также бесконтактным путем осуществил покупки товаров. В результате таких действий с лицевого счета потерпевшей похищены денежные средства. Указанные действия Д. квалифицированы органами предварительного следствия по ч. 2 ст. 159.3 УК РФ, с чем согласился суд первой инстанции, прекращая производство по уголовному делу.

Суд кассационной инстанции при обжаловании соответствующего постановления прокурором указал, что квалификация действий Д. по данному составу УК РФ является сомнительной, а вывод суда об обоснованности предъявленного Д. обвинения и его под-твержденности собранными по делу доказа- тельствами - незаконным, поскольку данные действия не образуют состава преступления, предусмотренного ст. 159.3 УК РФ, а в описании преступного деяния отсутствует обязательный признак мошенничества - обман.

Кассационный суд отметил, что потерпевшая и работники торговых организаций, принимавшие к оплате предъявленную банковскую карту, не осознавали незаконности изъятия имущества последней. Завладение денежными средствами с банковского счета потерпевшей, привязанного к найденной Д. карте, осуществлялось тайно от потерпевшей, помимо ее волеизъявления, при этом использовалась функция бесконтактной оплаты, предусматривающая возможность списания денежных средств с банковского счета карты без указания ПИН-кода. Ложные сведения о принадлежности карты сотрудникам торговых организаций не сообщались, в заблуждение они не вводились.

Вышестоящая инстанция указала, что обстоятельства, изложенные в предъявленном Д. обвинении, свидетельствуют о наличии оснований для квалификации его действий по более тяжкому преступлению, поэтому у суда отсутствовали основания для прекращения уголовного дела в отношении Д. с назначением меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа (кассационное определение Седьмого кассационного суда общей юрисдикции от 3 февраля 2021 г. № 77-252/2021).

Отметим, что с точки зрения исключения возможных злоупотреблений в дореволюционный период уголовное судопроизводство включало в себя специальный порядок прекращения уголовного дела, в котором окончательное решение принималось только судом. Указывалось, что судебный следователь, в случае если по какой-либо причине не находит оснований продолжать следствие, то приостанавливал производство и запрашивал через прокурора разрешение окружного суда на прекращение следствия путем подачи представления, по которому прокурором выносится заключение. Прокурор в таком случае в своем заключении о прекращении уголовного преследования указывает, влечет ли преступное деяние лишение или ограничение прав состояния или нет [4, с. 52-53].

При этом закон не предусматривал вариант разрешения такой ситуации, как признание вышестоящим судом незаконным прекращения уголовного преследования судом первой инстанции. Может ли вышестоящий суд рассмотреть дело, вновь его возбудить? В этой связи Д. Г. Тальберг высказывал мнение о том, что не может судебная палата этого сделать, поскольку в числе случаев, допускающих возобновление однажды прекращенных дел, вовсе не указан случай признания неправильным прекращения дела нижестоящим судом [4, с. 53].

Полагаем, что такая форма судебного контроля порядка прекращения уголовного преследования, предполагающая обязательную судебную санкцию на завершение предварительного расследования, в том числе в случае примирения, является непосредственным проявлением публичности, поскольку, несмотря на предполагаемое разрешение уголовно-правового конфликта непосредственными его участниками (потерпевшим и обвиняемым), государство указывает об исключительно своей монополии на решение данного вопроса.

Вместе с тем участие в процедуре прекращения уголовного преследования, наряду со следователем, прокурора, оформляющего свое мнение в виде заключения, а также непосредственно суда, выносящего решение по представлению следователя, существенно снижает, на наш взгляд, дискреционные полномочия указанных субъектов. Возможно, что три самостоятельных звена, участвующих в разрешении вопроса о прекращении уголовного преследования, позволяют обеспечить объективное и беспристрастное рассмотрение заявленного ходатайства о прекращении уголовного преследования.

Разумеется, прекращение уголовного дела по рассматриваемым основаниям не является реабилитирующей процедурой и не подменяет собой оправдательный приговор, но оно и не должно принимать на себя функцию обвинительного судебного акта. По нашему мнению, такое промежуточное положение лица, освобожденного от уголовной ответственности, с одной стороны, и оставляемого в подозрении пожизненно, с другой стороны, свидетельствует о необходимости изменения существующего процессуального порядка освобождения от уголовной ответственности. В приведенной ситуации публичность, как неотъемлемая часть разрешения уголовно-правового конфликта, реализуется дефектно и не имеет логически завершенного результата. В указанном случае борьба с преступностью отсут- ствует, поскольку все общественно опасные последствия произошедшего уголовноправового конфликта уже нивелированы, а все необходимые восстановительные постпреступные меры реализованы обвиняемым самостоятельно.

Отмечается, что, в отличие от прекращения производства по делам частного обвинения, производство по делам публичного и частнопубличного обвинения прекращается не автоматически по воле гражданина, а по усмотрению государственного субъекта уголовного преследования в силу принципа справедливости, поскольку субъект расследования должен убедиться, что уже на данный момент истина по делу установлена, уголовный процесс выполнил свое истинное назначение, а цели уголовного права достигнуты [2, с. 75–76].

На наш взгляд, весьма спорно утверждать об истине в рамках современного уголовного процесса России, не предусматривающего данного требования в действующем уголовнопроцессуальном законодательстве. Установление истины не является назначением уголовного судопроизводства, равно как и одним из его основополагающих начал, в связи с чем ее установление, тем более в рамках прекращения уголовного дела по рассматриваемым основаниям, нецелесообразно и незаконно.

Не стоит забывать и о том, что единственным процессуальным актом, которым могут быть установлены событие и состав преступления, а также виновность обвиняемого в его совершении, является приговор. Соответственно постановление суда или тем более должностного лица о прекращении производства по уголовному делу не может его заменить.

Предназначение процессуального акта, которым прекращается производство по уголовному делу, заключается:

– в установлении самого факта, события преступления;

– в установлении обоснованности привлечения лица к уголовной ответственности с точки зрения наличия достаточной совокупности данных, свидетельствующих о его воз- можной причастности к событию преступления (проверка от обратного, то есть для исключения наличия оправдательных оснований прекращения уголовного дела);

– в исключении необоснованного прекращения уголовного дела или уголовного преследования в случаях усмотрения признаков более тяжкого состава преступления в рассматриваемых обстоятельствах;

– в установлении факта состоявшегося примирения, деятельного раскаяния и/или возмещения ущерба и заглаживания вреда, а также снижения общественной опасности лица, привлекаемого к уголовной ответственности.

В этой связи установление виновности обвиняемого в совершении преступления, а равно истины произошедших событий не должно входить в предмет рассмотрения должностного лица или суда при прекращении уголовного дела по исследуемым основаниям.