Проблема расказачивания в новейшей историографии: история изучения, юридические и политические аспекты, библиография и статистика публикаций

DOI:

Citation. Yurchenko I.Yu. The Issue of Decossackization in Modern Historiography: History of Studying, Legal and Political Aspects, Bibliography and Statistics of Publications.Vestnik Volgogradskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya 4. Istoriya. Regionovedenie. Mezhdunarodnye otnosheniya [Science Journal of Volgograd State University. History. Area Studies. International Relations], 2019, vol. 24, no. 4, pp. 224-234. (in Russian). DOI:

Цитирование. Юрченко И. Ю. Проблема расказачивания в новейшей историографии: история изучения, юридические и политические аспекты, библиография и статистика публикаций // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4, История. Регионоведение. Международные отношения. – 2019. – Т. 24, №4. – С. 224–234. – DOI:

Введение. Пожалуй, во всей новейшей историографии казачества нет более актуальной и болезненной (во всех смыслах) научной проблемы, чем расказачивание. Насильственно-принудительное лишение казаков не только их сословных прав и обязанностей, но и социального статуса, коллективных прав на станичную (юртовую) и войсковую собственность, изъятие (конфискация, коллективизация и т. п.) большей части личной и семейной собственности, поражение в правах, конфискация или даже намеренное убийство лошадей, в том числе обученных боевых коней, любого оружия, в том числе так называемого «дедовского оружия» (старинных шашек и других родо- вых воинских реликвий), запрет традиционных культурных практик (народного костюма, песен, танцев, джигитовки, любой казачьей атрибутики), замалчивание истории и игнорирование исторического наследия казачества, лишение жилища, принудительная депортация, наконец, проведение массового террора и репрессий в отношении не только так называемых «верхов казачества» и «врагов советской власти», но и рядовых станичников, – весь этот сложный и в высшей степени неоднозначный комплекс средств подавления и деморализации казачества, широко применявшийся советской властью в годы Гражданской войны и первые десятилетия после ее окончания, получил в научной литературе наименование расказачивания. Именно трагедия расказачивания отделила новейшую историю и историографию казачества ХХ–XXI вв. от дореволюционной традиции. Однако исследована эта проблема пока явно недостаточно. Историческому и историографическому осмыслению этой трагической страницы истории казачества в научной литературе посвящена эта статья.

Методы и материалы. Методологической основой исследования всего массива историографических источников по проблеме расказачивания является аналитическая историография, которая рассматривает весь комплекс исторических текстов как информационное сообщение, анализируемое по различным основаниям. В рамках исследования были использованы методы сравнительного и структурного анализа разнородных историографических источников, а также библиомет-рического анализа всего массива накопленных публикаций в фондах Российской государственной библиотеки, Научной электронной библиотеки, а также ряда других российских и зарубежных собраний.

Информационной базой проведенного количественного анализа служат исходные данные, извлеченные из НЭБ РИНЦ и обработанные с помощью аналитических инструментов надстройки РИНЦ. Таким образом, итоговая статистика построена только на публикациях, включенных в НЭБ и индексированных в РИНЦ, что дает репрезентативную выборку, в целом отражающую массив научных публикаций в рецензируемых изданиях и диссертаций за первые десятилетия XXI века. Разумеется, общий объем публикаций, как научных, так и политико-публицистических, гораздо обширнее, но в рамках поставленных задач историографического анализа выборка по РИНЦ представляется вполне достаточной.

Анализ. Рассматривая историю вопроса, сразу следует отметить, что само слово «расказачивание» официально вошло в русский литературный язык относительно недавно, после долгих лет «полуофициального» существования в качестве узкоспециального термина историков казачества и шолоховедов, и впервые появилось в толковых словарях в 1998 году. И только в 2015 г. по этой историкофилологической проблеме впервые была опуб- ликована специальная научная статья кандидата филологических наук, доцента МГГУ им. М.А. Шолохова О.А. Давыдовой [10].

В новейшей отечественной историографии проблемы расказачивания мы можем выделить несколько периодов и характерных для них исследовательских и политико-публицистических подходов. Это дореволюционная публицистика; «красная», «белая» и «самостийная» публицистика периода Великой русской революции и Гражданской войны; ранняя советская и белоэмигрантская довоенная историография; зрелая советская историография 1950–1980-х гг.; историография периода «Перестройки» в СССР; «постсоветская» и новейшая историография XXI в., главным образом российская и украинская. Из дореволюционной и советской политической публицистики наибольшее значение для историографии расказачивания имели работы В.И. Ленина (подробнее см.: [33; 39]). Внесли свой вклад в изучение вопроса и западные исследователи. Однако вплоть до 1990-х гг. западные историки и советологи были лишены доступа к первоисточникам. Расказачивание рассматривалось только в общих работах в контекстах Гражданской войны и массовых репрессий. Из новейших крупных специальных работ надо назвать монографии и статьи Питера Холквиста (см.: [35; 36] и др.), который обратился к изучению этой проблемы еще в своей диссертации (PhD, 1995), и Шейна О’Рурка (см.: [37; 38] и др.).

Собственно историографический анализ научной литературы по проблеме расказачивания ранее не был предметом крупных специальных исследований. В советской историографии всей казачьей тематике уделялось не слишком много внимания, по расказачиванию не было специальных работ, соответственно, не вставал вопрос и историографического анализа (см. напр.: [1; 19; 29; 31]). Проблема расказачивания рассматривалась только в общем контексте истории Гражданской войны и истории коммунистической партии (см. напр.: [2; 7; 15]). Среди советских историков и историографов казачества можно назвать Л.И. Фу-торянского, А.И. Козлова, К.А. Хмелевского, А.П. Пронштейна, Л.А. Этенко, А.П. Ермолина, Н.Ф. Бугая, А.В. Венкова.

Однако по мере накопления историографических источников, в исторических рабо- тах 1990–2000-х гг. были сделаны более обстоятельные разборы историографии проблемы расказачивания. Следует назвать новые работы Л.И. Футорянского [30] и др., Н.Ф. Бугая [3; 4] и др., А.В. Венкова [6] и др., докторскую диссертацию [26] и публикации А.П. Скорика [24; 25] и др., критиковавшего его работы А.Н. Грищенко [9], кандидатскую диссертацию О.В. Кондра-шенко (Рвачевой) [16], статьи Р.Г. Тикиджъ-яна [28] и др., А.В. Сопова [27] и др., И.Ю. Юрченко ([33; 39] и др.; также см.: [14]). Из новейших исследований важное методологическое значение имеют работы О.В. Рва-чевой, обратившей особое внимание на знаковость события расказачивания и его восприятия в менталитете и народной памяти казаков как исторической трагедии, структурирующей историческое прошлое казачества (см.: [21; 22; 23] и др.). В кратком историографическом обзоре А.Н. Демидова особо отметила актуальность проблемы расказачивания [11]. Гораздо более подробно она рассмотрела историографию расказачивания в приложении к истории Хоперского округа в своих кандидатской диссертации [12] и монографии [13]. В историографическом контексте можно назвать и небольшую работу П.А. Голуба [8], представившего в 2009 г. видение проблемы расказачивания с позиций современных российских неокоммунистов – своеобразный ответ на дискурс постсоветской историографии о репрессиях и реабилитации казачества. Свой собственный и весьма критический взгляд на всю советскую и постсоветскую историографию расказачивания представил в объемистой монографии Н.Н. Лысенко, который отстаивает радикально-казачьи «самостийные» позиции и оценивает расказачивание как намеренный геноцид «казацкого народа» [17]. Резкой критикой ему ответил в специальной статье А.В. Венков [5].

Во избежание недомолвок рассмотрим юридические стороны проблемы расказачивания и его оценки как намеренного геноцида. Начиная с 1991 г., когда Верховный Совет РСФСР принял закон «О реабилитации репрессированных народов», советское расказачивание стало квалифицироваться как преступная политика «клеветы и геноцида». Этот закон был принят Россией в редакции Закона

РФ от 01.07.93 № 5303-1. Статья 2-я закона прямо и недвусмысленно причислила казачество к числу репрессированных и подвергнувшихся геноциду народов России. В результате казачество стало субъектом государственно-правовых отношений и приобрело право на реабилитацию, что повлекло за собой принятие целого комплекса федеральных и региональных законов и подзаконных актов (см.: [34]). В некотором смысле этот российский закон стал своеобразным «асимметричным ответом» на известный закон США «О порабощенных нациях» 1959 г. (Public Law 86-90, или Captive Nations Week Resolution), включающим в число порабощенных «Казакию».

Из новейших публикаций юристов следует назвать фундаментальную монографию Г.Л. Москалева, который впервые рассмотрел весь комплекс проблем, связанных с правовой регламентацией понятия геноцида. Политика расказачивания в монографии однозначно отнесена «к событиям, содержащим объективные признаки геноцида» [18, с. 18]. И далее: «Под расказачиванием понимается политика террора и репрессий со стороны советской власти в отношении казачества как социальнокультурной общности в 1920–1930-е годы» [18, с. 18]. Москалев приводит многочисленные исторические факты геноцида и соответствующие прецеденты его расширительной квалификации в отношении социальных, конфессиональных, сословных, политических, субкультурных, субэтнических групп населения, как на постсоветском пространстве, так и в мировой правовой практике. По обоснованному в монографии мнению юриста, главным сущностным признаком группы, охраняемой нормой о геноциде, является культура – «отличительные культурные признаки», то есть наличие собственной уникальной культуры, традиций, знаний и навыков, которые «служат исключительно созидательным целям саморазвития и самосовершенствования общества», в отличие от «антисоциальных» преступных или экстремистских общностей [18, с. 153–154].

Здесь можно лишь добавить, что в иных публикациях о расказачивании авторы отрицают факт геноцида, видимо, не догадываясь о противоправности подобных заявлений в российской юрисдикции (или, возможно, намеренно нарушают закон, в таком случае эти заявления могут быть квалифицированы только как экстремистские, направленные на разжигание национальной, социальной и иной розни – см. ст. 282 УК РФ (в ред. Федерального закона от 27.12.2018 № 519-ФЗ)). Хотелось бы специально отметить недопустимость использования истории расказачивания для политических спекуляций на этой действительно крайне болезненной проблеме.

Свой вклад в трактовку расказачивания, причем не только как глава государства, но и как профессиональный юрист, внес В.В. Путин в программной статье «Быть сильными: гарантия национальной безопасности России» [20]. Он определил политику расказачивания как жесточайшие репрессии и геноцид. Приведем эту часть статьи дословно: «Особо хочу сказать о казачестве. Сегодня к этому сословию себя относят миллионы наших сограждан. Исторически казаки находились на службе у Российского государства, защищали его границы, участвовали в боевых походах Русской армии. После революции 1917 г. казачество было подвергнуто жесточайшим репрессиям, по сути – геноциду. Однако казачество выжило, сохранив свою культуру и традиции. И задача государства – всячески помогать казакам, привлекать их к несению военной службы и военно-патриотическому воспитанию молодежи» [20]. Не оставил без внимания проблему расказачивания и Святейший Патриарх Московский и Всея Руси Кирилл, который обратил внимание на духовную и историко-культурную составляющую расказачивания: «атеистическая власть предприняла значительные усилия по “расказачиванию”, лишению казаков их самобытных черт, исторической памяти» (цит. по: [32, с. 21], коммент. см.: [32]).

Стоит заметить, что приведенные цитаты не только демонстрируют научную, общественную и политическую актуальность темы расказачивания, но и говорят о злободневности и значительной политизации этого вопроса в современной России и за ее пределами, что необходимо учитывать в историографическом анализе. Следует учесть и общую неясность формулировок фундаментального определения казачества как явления и исторического феномена. Например, в приведенной выше цитате В.В. Путина каза- чество фактически определено как сословие, к которому, по мысли Президента, в современной России себя «относят миллионы граждан». Это определение явно противоречит вышеприведенному закону «О реабилитации репрессированных народов» и не согласуется с данными переписей населения, но соответствует декларируемой численности Союза казаков России. Здесь очевидно мы наблюдаем смешение исторической, этнокультурной и военной составляющих понятия казачества. Напомним, что вся цитируемая статья В.В. Путина была посвящена программным вопросам военной и оборонной политики страны.

Результаты. Таким образом, вопросы содержания понятия политики расказачивания и ее периодизация, казалось бы, были однозначно определены российским и международным правом, политической практикой. Однако даже четкая юридическая квалификация и фактическая констатация расказачивания отнюдь не разрешила (и не могла разрешить) всех многочисленных научных проблем, связанных с изучением и даже простым определением исторического содержания и периодизации этого явления (социального, а также этнокультурного процесса).

К сожалению, крайне ограниченный объем данной публикации не позволяет назвать всех исследователей проблемы расказачивания в новейшей российской и зарубежной историографии и, тем более, привести полный перечень их работ. Поэтому мы вынуждены ограничиться результатами количественного анализа библиографии. В качестве исходных данных достаточно рассмотреть библиометрическую статистику РИНЦ. За последние годы была опубликована 81 работа, представленная в НЭБ РИНЦ и затрагивающая проблему расказачивания. В 79 работах, опубликованных после 2000 г., расказачивание стало одной из главных тем: в их числе 3 кандидатских и 1 докторская диссертации, 6 авторских и 1 коллективная монография, 2 сборника документов, 17 статей в сборниках научных трудов и материалах конференций, 42 статьи в журналах. В 23 работах термин «расказачивание» был вынесен в заголовок. 60 работ было опубликовано после 2010 г. (период 2011–2019 гг.). Однако при том, что понятие расказачивания используется более чем в тысяче статей в базе данных НЭБ, общее количество специальных исследований этой проблемы составляет менее одного процента от общего числа научных публикаций по казачьей тематике.

Количественный и качественный анализ историографии расказачивания показывает, что несмотря на появление значительного количества исследований и публикаций по проблеме расказачивания их доля в общем массиве новейшей историографии казачества остается крайне незначительной. Учитывая неоднократно отмеченные всеми исследователями актуальность и значимость этой проблемы для всей новейшей историографии казачества, особенно остро ощущается дефицит крупных специальных и обобщающих работ. Необходимы серьезные и глубокие исследования расказачивания на материалах отдельных казачьих войск (регионов) в рамках кандидатских и докторских диссертаций, а также проведение международных конференций по этой проблематике. Важным представляется и серьезное исследование глубинных паттернов исторической памяти казачества о расказачивании, их влияния на групповой менталитет казаков и индивидуальное восприятие истории.

Обсуждение результатов. Следует отметить, что обсуждение «расказачивания» как эвентуальной возможности началось еще в публицистике дореволюционной России со времени Великих реформ 1860–1870-х годов. И уже к началу ХХ в. четко определились противоречия в отношении сословной будущности казачества между авторами, придерживающимися консервативных, либеральных и революционно-демократических взглядов. Серьезное изучение этой «предыстории расказачивания» началось в отечественной историографии только в последние годы.

В советской историографии тема расказачивания если и не исключалась совсем из круга актуальных исторических проблем, то, во всяком случае, находилась на периферии исследовательских интересов узкого круга специалистов по истории казачества и гражданской войны на Юге России. При этом, конечно, никак нельзя утверждать, как это зачастую бывало в отечественных работах 1990–2000-х гг., что в советской науке вся про- блема расказачивания находилась под полным цензурным запретом. В специальной литературе исследовались и вопросы расказачивания, и прямо назывался «секретный» январский циркуляр Оргбюро ЦК РКП(б) (см., напр.: [15, с. 148]). В советской историографии расказачивание оценивалось однозначно как «перегибы на местах» и «намеренное вредительство», организованное скрытыми провокаторами и врагами советской власти, проникшими в среду местных руководящих кадров на Дону и на Северном Кавказе, а также троцкистами из числа командования Южфронта. В зрелых советских работах (например, в упомянутой выше монографии А.П. Ермолина) осуждаемой политике «насильственного расказачивания» всегда противопоставлялась позиция «настоящих коммунистов» на Дону и казачьего отдела ВЦИК с опорой на авторитет Ленина, осудившего подобные перегибы расказачивания в специальной телеграмме Реввоенсовету Южного фронта от 3 июня 1919 г. (см., напр.: [15, с. 148–150]).

В период «перестройки» в СССР начались процессы ревизии всей советской историографической традиции изучения проблематики Гражданской войны. Особенную политико-публицистическую остроту проблема расказачивания приобрела в контексте начавшихся в те годы процессов возрождения казачества и ренессанса казачьей культуры. Политика расказачивания была оценена как преступление коммунистического режима. Венцом этих процессов стало принятие закона РСФСР «О реабилитации репрессированных народов» (см. выше). Однако публикации этого времени имели скорее политико-публицистический, а не научный характер. Это определялось узостью источниковой базы и общим методологическим кризисом классической советской марксистской историографии в ее «истматовской редакции».

В постперестроечной историографии начала 1990-х гг. основное внимание в изучении расказачивания было уделено введению в научный оборот новооткрытых источников из рассекреченных архивных фондов и заполнению «белых пятен» в истории Гражданской войны в казачьих областях. Существенное влияние на отечественную историографию в этот период оказала западная и эмигрантская историография, доступ к которой в советское время был существенно ограничен. В результате для работ 1990-х – начала 2000-х гг. зачастую было свойственно некритическое заимствование готовых западных моделей и подходов. На новой методологической и широкой источниковой базе новейшая историография смогла по-новому взглянуть на расказачивание уже в новом столетии. Причем, как было отмечено выше, большинство работ вышло уже во втором десятилетии XXI века. Эта, новейшая, историографическая ситуация способствовала появлению широкого спектра мнений и различных подходов к исследованию проблемы расказачивания, что, в свою очередь, спровоцировало оживленные дискуссии историков и других специалистов о содержании, исторической сущности, квалификации и периодизации расказачивания как исторического явления, политического, социального и этнокультурного процесса. Однако можно считать, что в настоящее время найден консенсус ученых и политиков в моральной оценке расказачивания как наиболее трагической страницы казачьей истории.

В данной работе, конечно, не претендуя на полноту изложения, ограниченного рамками одной статьи, мы ограничились тем, что бегло очертили круг историографических источников и рассмотрели привходящие юридические и общественно-политические мотивы актуализации проблемы расказачивания, которые способны оказывать непосредственное влияние на исторические оценки и подходы к проблеме. В заключение остается лишь добавить, что автор надеется вернуться к этой актуальной теме в последующих публикациях, посвященных подробному историографическому анализу новейших подходов к исследованию расказачивания.