Проблемы формальной определенности принципов права

Традиционно под принципами права «понимаются выраженные в праве исходные, руководящие начала, формирующие его структуру и содержание, являющиеся фундаментом для построения отраслевых институтов и норм» [1, с. 284]. Однако утверждения об «исходных началах» мало что дают, как представляется, для такого исследования, в задачи которого входит формирование понятия принципа права с минимально-необходимой четкостью, определенностью, т.е. такой точностью, которая позволила бы отличать принцип права от иных правовых норм или правовых идей. В этой связи нельзя не отметить, что более века назад у принципов права был выявлен как минимум один общий и достаточно точный признак.

Как писал Г.Ф. Шершеневич, всякой науке, в том числе и юриспруденции, свойственно решение на первом этапе исследования того или иного объекта описательной задачи: необходимо собрать (описать) все интересующие исследователя объекты. Однако уже на втором этапе - на- чинается обобщение собранных элементов. Это обобщение, проводимое в отношении правовых норм, может быть нескольких видов: составление определения того или иного юридического понятия, формирование института права, или выявление принципа права. Все три вышеназванных логических операции можно рассматривать как разновидности обобщения существующего нормативного массива.

Например, «разлагая содержание норм одну за другой на отдельные представления, можно заметить, что в ряде норм повторяется один и тот же элемент. Экономия труда вынуждает вынести этот элемент за скобки и рассмотреть отдельно… Этот элемент обобщается и изучается отдельно» [2, с. 16]. К числу таких элементов могут относиться, например, элементы состава преступления, основания возникновения права собственности (элементы юридического факта, заложенные в гипотезе нормы права), штраф или лишение свободы (элементы юридической ответственности, заложенные в санкции нормы права), сроки осуществления прав (элемент, заложенный в диспозиции нормы права) и т.д. Все эти элементы можно рассматривать как правовые институты, или подинституты, поскольку они представляют собой результат выделения одного из элементов правовой нормы и сложения этих схожих элементов в одну группу, по одному признаку.

Второй разновидностью обобщения можно назвать формирование юридического определения. Юридическое определение, как и всякое определение, можно дать различными способами: путем указания на конкретный и исчерпывающий объем охватываемых определением объектов, или путем установления абстрактных признаков каждого из объектов. Необходимый и достаточный набор признаков, составляющих содержание данного понятия, также станет его определением. Среди предлагаемых логикой правил построения определений понятий, наиболее типичным представляется такое построение, которое включает в себя родовой признак (признак большей общности, в которую входит исследуемая группа явлений) и видовой признак или несколько видовых признаков, необходимых и достаточных для отнесения объекта к исследуемой группе правовых явлений.

Наконец, третей разновидностью обобщения является выявление в существующих нормах права и правоприменительных актах принципов – как сквозных правил, которым должно следовать содержание правовых норм. Как отмечает Г.Ф. Шершеневич, «юридический принцип есть результат анализа, юридическое определение – результат синтеза» [2, с. 17].

Таким образом, юридический принцип есть такой вид обобщения правовой нормы, который осуществляется посредством ее анализа, выявления в результате этого анализа заложенной в ней правовой идеи и выявления тождественных ей правовых идей в других правовых нормах. Однако следует учитывать, что данное определение - крайне упрощенно, оно показывает лишь механизм закрепления правового принципа только в норме права, но не может претендовать на его всеохватывающее определение – по той причине, что не включает механизмы выявления правового принципа, заложенные в правоприменительной практике (например, в правореализационных и в правоприменительных актах) и в правовом сознании.

Если в материальном (содержательном) смысле понятие принципа особых споров в науке не вызывает, то в отношении формальной определенности правового принципа единство взглядов отсутствует.

Первая точка зрения была выражена Г.Ф. Шершеневичем, по мнению которого «под именем юридического принципа понимается общая мысль, направление, вложенное законодателем, сознательно или бессознательно, в целый ряд созданных им норм. Такие принципы нередко устанавливаются самим законодателем, и преобладание их в законодательстве говорит в пользу совершенства последнего» [2, с. 16]. Тем самым Г.Ф. Шершеневич указывает, что юридический принцип может быть сформулирован и закреплен в одной или нескольких правовых нормах не только намеренно, сознательно, путем составления его определения и констатации этого факта, например, в названии статьи, содержащей данный принцип, но и «бессознательно», т.е. помимо собственной воли, без соответствующего намерения, но в силу объективного существования данного принципа, который для целей правового регулирования нельзя было не отразить, хотя бы он и не был увиден и осознан законодателем.

Обратную точку зрения представляют современные ученые. Говоря о принципе гуманизма, И.В. Головинская и М.В. Крестинский отмечают, что «принципы отрасли права потому и являются таковыми, что все они должны получить формальное закрепление в соответствующем нормативном акте… в настоящее время нормативного закрепления в УПК РФ данный принцип не нашел. Законодатель четко установил предписание о том, что «порядок уголовного судопроизводства на территории Российской Федерации устанавливается настоящим Кодексом, основанным на Конституции Российской Федерации» (ч. 1 ст. 1 УПК РФ). Следова- тельно, гуманистические воззрения можно рассматривать как основополагающую идею уголовного судопроизводства, но не как принцип» [3, с. 115]. Тем самым достаточно четко утверждается положение о том, что «бессознательное», говоря словами Г.Ф. Шершеневича, закрепление в нормах права того или иного принципа – принципом не является. Иначе говоря, под отраслевыми принципами уголовного процесса или любыми иными отраслевыми принципами следует понимать, по логике этих авторов, лишь те из них, которые прямо закреплены в соответствующем нормативном акте, и наоборот: если тот или иной принцип в нормативном акте (как правило, кодифицированном) не закреплен, в качестве принципа отрасли права его рассматривать нельзя. Тем самым утверждается, что формальный характер принципа, обязательность его закрепления в законе - является его необходимым признаком, без которого рассматривать его в качестве такового нет смысла (поскольку, применяя данную ситуацию к уголовному процессу, «в противном случае главу о принципах уголовного процесса можно было бы считать излишней и руководствоваться лишь положениями Конституции РФ» [3, с. 114-115]).

Оценивая данную дискуссию, нельзя не отметить, что Г.Ф. Шершеневич, хотя определяет принцип как «общую мысль», которая может быть вложена в правовую норму законодателем «бессознательно», тем не менее, подчеркивает, что эта мысль содержится непосредственно в правовой норме, вложена в нее самим законодателем, хотя бы и не осознавшим данного обстоятельства. Иначе говоря, Г.Ф. Шершеневич, утверждая о «вложенности» данной идеи в правовую норму, подчеркивает объективный характер данного принципа, т.е. его объективное существование в данной норме (комплексе норм), хотя бы субъективно и не понятое законодателем. Для определения понятия принципа наиболее значимым оказывается объективное (в объективной правовой норме) существование данной идеи, ее фактическая закрепленность в этой норме, тогда как субъективное ее осознание зако- нодателем – вторично. Напротив, названные ученые требуют, для признания идеи «принципом», не только объективного существования данной идеи в правовых нормах, но и формального признания этой идеи законодателем. Иначе говоря, для этих ученых первичным оказывается не объективное существование принципа в правовой норме, а его субъективное признание законодателем, без которого, по их мнению, и «принципа» не существует.

Как представляется, ошибка И.В. Головинской и М.В. Крестинского, состоящая в отрицании объективного характера правового принципа при условии, что такой принцип не признан законодателем, выявляется при развитии их положения, при распространении его из замкнутой системы права - на всю правовую систему. По их мнению, получается, что отсутствие того или иного принципа (хотя бы и уголовно-процессуального принципа гуманизма, как и иных принципов) в законодательстве влечет невозможность признания его таковым в судебной практике, а также в юридической доктрине. Получается, что принцип гуманизма в уголовном процессе, а равно любой другой принцип в любой другой отрасли права не могут поэтому признать (и раскрыть его содержание) ни Европейский суд по правам человека, ни Конституционный Суд РФ, ни Верховный Суд РФ. Однако такой подход опровергается самой практикой: рассматривая тот же принцип гуманизма, Конституционный Суд РФ неоднократно отмечал, что федеральный законодатель уже реализовал его в уголовном судопроизводстве (абзац второй пункта 3 Постановления Конституционного Суда РФ от 02.03.2017 г. № 4-П [4], п. 2.2 Постановления Конституционного Суда РФ от 08.11.2016 г. № 22-П [5]).

Проблемным представляется вопрос о том, содержат ли правовые принципы санкции за их нарушение. Например, по мнению названных выше авторов [3, с. 115], правовые принципы не включают в свое содержание санкции. Однако такой подход вызывает возражения как на уровне общей теории права (получается, что, будучи правовой нормой, с одной сторо- ны, принцип права не содержит санкцию – с другой; тем самым нарушается фундаментальное правило об обеспеченности санкцией любой правовой нормы), так и на конкретном отраслевом уровне. Например, институт назначения наказания содержит принцип поглощения менее строгого наказания – более строгим, а нарушение этого принципа в судебной практике влечет отмену приговора [6, с. 8]. Такой отраслевой принцип гражданского права, как добросовестность осуществления гражданских прав (п. 1 ст. 10 ГК РФ [7]), имеет вполне определенную санкцию – отказ суда в защите права, осуществляемого недобросовестно (п. 2 ст. 10 ГК РФ). Равным образом обеспечены санкциями межотраслевые принципы. Так, нарушение принципа состязательности или его составной части – независимости суда – влечет отмену приговора. Один из приговоров был отменен по той причине, что, «несмотря на то, что председательствующий по данному делу судья разъяснил права и обязанности при- сяжных заседателей… старшина присяжных заседателей… провел личное расследование… выходил неоднократно на место преступления и пришел к выводу о полной… невиновности П., а затем в совещательной комнате убедил остальных присяжных» [8, с. 15]. Еще по одному делу Высший Арбитражный Суд отметил, что, если предметом рассмотрения арбитражным судом является факт «нарушения третейским судом основополагающих принципов российского права, арбитражный суд не может сделать вывод об окончательности решения третейского суда, препятствующий его обжалованию» [9]. Таким образом, представляется очевидным, что принципы права, как и все иные нормы права, имеют свои собственные санкции, но, вследствие широты их (принципов) содержания, эти санкции предельно разнообразны и их применение зависит от того, какой конкретно аспект того или иного принципа был нарушен.