Проблемы предварительного расследования в форме дознания

Исторически дознание имело весьма значимую цель – раскрытие преступлений по горячим следам при обнаружении и установлении основных обстоятельств события престу- пления и лица, виновного в его совершении. Конечно, законодатель понимал, что эта форма должна быть достаточно сжатой по срокам и по количеству действий, но, тем не менее предоставлял дознанию процедуру взаимодействия с органами сыска и административной полицией [11, с. 71]. Анализируя отличительные черты дознания от следствия (сроки, итоговый процессуальный документ, процедура привлечения подозреваемого, особенности применения мер пресечения), отметим, что эта форма, по мнению некоторых ученых-процессуалистов, изжила себя. Так, некоторые авторы [4, с. 22] считают, что нет существенной разницы между данными формами предварительного расследования. Дознание может быть более длительным, чем следствие; проводить дознание может и дознаватель, и следователь; проводится дознание и по факту обнаружения преступления, и по субъекту преступления.

При этом существует проблема взаимодействия органов дознания между субъектами РФ. Это находит свое отражение в несвоевременном исполнении поручений. Если преступление совершено на территории одного субъекта РФ, при этом свидетели данного события проживают на другой территории, то часто дознаватель обращается в органы дознания того субъекта, где проживают лица, имеющие статус свидетелей по данному уголовному делу, с поручением проведения допроса. При этом в большинстве случаев в силу низкого уровня взаимодействия выполнение данного поручения затягивается, сроки предварительного расследования увеличиваются, что приводит к необходимости продления срока дознания, лишая его временного преимущества перед предварительным расследованием в форме следствия [5, c. 90].

Не умаляя проблему сроков, обратимся к вопросу о подозрении и подозреваемом лице. В дознании подозреваемое лицо появляется при уведомлении лица о подозрении в совершении преступления, если при возбуждении уголовного дела не было известно о лице, совершившим преступление. Данный процессуальный документ составляет дознаватель и отправляет подозреваемому лицу. Возникает вопрос – на основе чего и в какой момент дознания субъект выносит решение? В соответствии с ч. 1 ст. 223.1 УПК РФ дознаватель выносит уведомление о подозрении тогда, когда собраны достаточные данные о лице, совершившем преступление. Но если есть этот объем доказательств о субъекте преступления, почему выносится лишь подозрение, а не обвинение? Ведь подозрение отличается от обвинения объемом доказательств, достаточных для завершения расследования. И, кроме того, даже при возникновении подозрения и привлечении в процесс эта «сущность» продолжает оставаться до окончания расследования. Ведь только при окончании расследования дознаватель выносит обвинительный акт, который ознаменовывает переход подозрения в обвинение и появление нового процессуального статуса – обвиняемого [6, с. 45]. Весь процесс подозрения носит в данной форме характер альтернативы обвинения. И абсолютно не понятно, до какой степени необходимо определить достаточность доказательств, чтобы завершить расследование. Этот процесс в таком виде представляется «квазиобвинением».

Еще более запутанным становится процесс дознания в том случае, когда дело возбуждено в отношении определенного лица. Основанием возбуждения уголовного дела являются достаточные данные полагать, что конкретное лицо совершило именно это преступление. То есть такими данными при наличии известного подозреваемого являются элементы состава преступления – субъект, субъективная сторона преступления, объект и объективная сторона [1]. При первом допросе подозреваемого после возбуждения уголовного дела у дознавателя появляется достаточность и достоверность доказательств состава преступления. В этот момент дознаватель подтверждает квалификацию, данную в постановлении о возбуждении уголовного дела, а это означает, что подозрение может уже перейти в обвинение. Но института обвинения в дознании как такового нет. И данное лицо в статусе подозреваемого вынуждено находиться без реализации прав и интересов статуса обвиняемого, что нарушает ст. 6 УПК РФ.

Более того, ситуация усложняется при розыске лица, совершившего преступление. Так, в процессе дознания установлено лицо, совершившее преступление, но физически его нет. Поэтому объявляется дознавателем розыск данного лица. Возникает вопрос – в каком статусе данное лицо будет разыскиваться? В соответствии со ст. 210 УПК РФ розыск возможен в отношении только подозреваемого или обвиняемого. Но будет ли оно подозреваемым? Подозреваемый в ходе дознания может появиться лишь через уведомление о подозрении в совершении преступления. Но мало просто вынести такое уведомление, его надо вручить лицу. И только в момент вручения данное лицо становится реальным носителем процессуального статуса «подозреваемый», и тогда к нему можно применить розыскные меры.

Кроме того, смущает и срок реализации прав лицом, в отношении которого проводится дознание. Очевидно, что итоговые решения дознавателя и следователя практически равнозначны по юридической силе [8]. То есть обвинительный акт и обвинительное заключение равнозначные процессуальные документы, на основании которых дело передается прокурору и далее в суд. Но для лица, совершившего преступление, эти документы абсолютно разные с точки зрения ст. 6 УПК РФ. Так, обвинительное заключение – это итоговый документ следователя, в котором он дает юридическую характеристику ст. 73 УПК РФ. При этом процессуальный статус обвиняемого у следователя появился задолго до его итогового решения. И как следствие, данный обвиняемый мог реализовывать свои права еще на этапе доказывания. На дознании напротив: обвинительный акт – это документ, которым дознаватель не только завершает процесс расследования, но и переводит подозреваемого в новый процессуальный статус обвиняемого. Иными словами, обвинительный акт в некотором роде есть постановление о привлечении лица в качестве обвиняемого. Но ни предъявления обвинения, ни допроса не производится, не выясняется отношение подозреваемого к той окончательной квалификации, которая появляется в обвинительном акте. Разве не в этой связи у подозреваемого (обвиняемого) должна появиться возможность реализации своих прав?

И опять возникает вопрос – в какой временной период возможно это сделать? Находясь на этапе ознакомления с материалами уголовного дела или уже на судебных стадиях? У всех подозреваемых независимо от формы расследования одинаковый объем прав (ч. 4 ст. 46 УПК РФ). Но в данном случае у подозреваемого при дознании реализация его прав ущемлена, по сравнению с подозреваемым на следствии.

Еще существует проблемный аспект неравнозначности данных процессуальных статусов. Так, подозреваемый, получивший статус обвиняемого, с участием своего защитника знакомится с самим обвинительным актом после его составления, а при производстве следствия обвиняемый знакомится с материалами дела до составления и получения обвинительного заключения. Следует отметить, что обязанностью дознавателя является ознакомление с актом, а ознакомление с материалами уголовного дела относится к правам обвиняемого и предоставляется только по его ходатайству, то есть принудительно знакомить обвиняемого и защитника дознаватель не вправе.

Конечно, надо отметить, что в настоящее время все больше стирается грань между следствием и дознанием. Однако объем полномочий дознавателя и следователя весьма отличается. Традиционно считается, что процессуальная самостоятельность следователя по сравнению с дознавателем гораздо шире. Так, итоговое решение дознавателя требует утверждения вышестоящим руководителем, тогда как итоговое решение следователя вступает в силу с момента его подписания.

Кроме того, существуют и проблемы сокращенной формы дознания, которые мы не можем оставить без анализа. В первую очередь, хотелось бы заметить, что, к сожалению, УПК РФ так и не избавился от элементов обвинительного уклона, воплотив изменения во многие ключевые институты – возбуждения уголовного дела, производства в судах апелляционной и кассационной инстанций, заключения досудебного соглашения о сотрудничестве и др. Замысел законодателя о сокращении производства по делу изначально существовал в гл. 40 УПК РФ, которая предусматривает особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением. Именно она позволила настроить правоприменителя (следователя и дознавателя) к упрощенному процессу доказывания [7, с. 34]. Именно на основе досудебного соглашения был предусмотрен особый сокращенный порядок судебного заседания за счет исключения принципа состязательности из данного судебного следствия [5, с. 90]. В силу того, что сущностью сокращенного дознания является упрощение процедуры расследования, впоследствии происходят судебные ошибки.

Анализ материалов уголовных дел, по которым расследование проводилось в форме дознания, и анализ уголовных дел, по которым предварительное расследование производилось в форме сокращенного дознания [10], показал, что количество процессуальных документов, которые составляются, как правило, в ходе сокращенного производства, превышает их количество в производстве по уголовному делу, расследование которого осуществляется в форме дознания в общем порядке. Данный вывод ставит под сомнение целесообразность существования дознания в сокращенной форме, целью которого является лишь упрощенная процедура расследования. Нормы уголовно-процессуального права и деятельность по их применению неразрывно связаны между собой. Поэтому сокращение процесса дознания привело к следующим последствиям.

Во-первых, законодатель сократил сроки расследования - с тридцати суток до пятнадцати. При сокращении срока упрощается уголовно-процессуальная деятельность в целом, в том числе процесс доказывания, что влечет за собой нарушение принципов уголовного процесса: состязательности, презумпции невиновности. В сокращенном дознании отсутствует процессуальный статус обвиняемого, не предъявляется обвинение. Нет возможности в полной мере осуществить защиту интересов данного лица. Процесс доказывания зависит от усмотрения дознавателя. В соответствии с ч. 2 ст. 226.5 УПК РФ дознаватель производит действия следственного и иного процессуального характера по своему усмотрению, что может повлечь за собой потерю доказательств. Кроме того, сведения, полученные в ходе проверки сообщения о преступлении не могут отвечать требованиям, предъявляемым к доказательствам, что должно влечь за собой признание их недопустимыми. Однако законодатель не обращает на это свое внимание (п. 4 ч. 3 ст. 226.5 УПК РФ). С другой стороны, в ст. 74 УПК РФ, которая дает четкое определение термина «доказательства», отсутствует пункт «объяснение». Такого рода объяснение можно признать недопустимым в ходе судебного следствия. Форма сокращенного дознания является весьма субъективной, п. 1 ч. 3 ст. 226.5 УПК РФ разрешает принимать информацию, не проверяя ее, если она не оспаривалась участниками расследования. То есть законодатель данной нормой вступает в противоречие со ст. 14 УПК РФ, субъективное мнение ставится выше объективности доказательств.

Необходимо отметить, что любое положение УПК РФ должно соответствовать Конституции РФ. В связи с этим нельзя прини- мать отказ от исследования доказательств, которые обеспечивают защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения. Поэтому ч. 1 ст. 226.5 УПК РФ следует толковать как норму, не исключающую обязанность дознавателя проверять и устанавливать в необходимом объеме доказательства по уголовному делу. Кроме этого, дознаватель принимает ходатайство от подозреваемого о проведении сокращенного дознания на основании признания подозреваемым своей вины и заглаживания причиненного вреда. Однако дознаватель может принять или отказать в удовлетворении такого ходатайства. Даже обоснованные сомнения дознавателя относительно истинности признания подозреваемым своей вины не смогут послужить препятствием для удовлетворения заявленного подозреваемым ходатайства.

Так, принятие без достаточных оснований ходатайства и назначение сокращенного дознания влечет за собой нарушение принципа справедливости. С другой стороны, в случае удовлетворения дознавателем ходатайства о сокращенном дознании происходит нарушение прав и свобод подозреваемого лица. Законодательно следует закрепить только самооговор как основание отказа в ходатайстве подозреваемого о сокращенном дознании. Но для этого необходимо исключить п. 4 ч. 3 ст. 226.5 УПК РФ.

Спорным является вопрос относительно действий прокурора по поступившему уголовному делу с обвинительным постановлением. Процедура принятия решений прокурором определена достаточно полно. Если при изучении уголовного дела прокурор придет к выводу о наличии достаточных оснований полагать, что был самооговор, то уголовное дело направляется дознавателю для производства дознания в общем порядке. Но в случае обнаружения самооговора дознавателем, что он должен сделать - на этот вопрос ответа нет.

Также нет ответа и на вопрос о необходимости переквалификации обвинения, если этот вопрос возникает на этапе проверки дела прокурором. Возможно ли сокращенное дознание проводить далее после переквалификации? Прокурор по поступившему к нему с обвинительным постановлением уголовному делу вправе своим постановлением исключить из него отдельные пункты обвинения либо переквалифицировать обвинение на ме- нее тяжкое (ч. 2 ст. 226.8 УПК РФ). Но сокращенное дознание возникает при признании лица подозреваемым в момент возбуждения уголовного дела (п. 1 ч. 1 ст. 46 УПК РФ), и никакие другие основания по ст. 46 УПК РФ не относятся к данной форме расследования. И, кроме того, нельзя забывать, что подозреваемый должен согласиться с квалификацией его преступных действий, и это является одним из основных признаков именно сокращенного дознания [9, с. 8–9].

Также дискуссионным моментом представляется вопрос о связи сокращенного дознания с особым порядком судебного разбирательства. Ведь одним из оснований особого порядка судебного разбирательства является признание лицом своей вины, что означает принятие квалификации преступления.

В заключение мы обращаемся к фундаментальным основам уголовного процесса – принципам (гл. 2 УПК РФ), действия которых при сокращенном дознании не оспаривает ни законодатель, ни правоприменитель. Современный уголовный процесс построен на принципе состязательности: состязательность при равноправии сторон; состязательность при разделении функций; состязательность в процессе доказывания [3, с. 103]. Именно состязательность определяет уголовный процесс как процесс объективный и справедливый. Замена объективной истины состязательностью и была замыслом законодателя, который стремился устранить обвинительный уклон, существовавший в УПК РСФСР и в практике его применения. Однако приоритетными стали само производство и его основания, такие как признание лицом своей вины, возмещение причиненного ущерба, помощь в раскрытии преступления.

В связи с этим состязательность как сущность процедуры стала превращаться в состязательность как средство достижения цели. В сокращенном дознании состязательность выступает средством доследственной проверки и средством появления обстоятельств для дальнейшего возбуждения уголовного дела, и более того, средством получения признания подозреваемым своей вины. Сегодняшний период развития уголовно-процессуального законодательства показывает, что задача противодействия преступности принимается как приоритетное направление [2, с. 14]. И с этим мы абсолютно согласны.

И, безусловно, состязательность влечет за собой отказ от объективной истины. Но в настоящее время распространение получила «сделка с правосудием», сделка о признании вины, сделка с дознанием. По формальным основаниям, которые переходят без проверки в судебный приговор минуя проверку на предварительном расследовании, совершается сделка с дознанием в сокращенной форме. В судебном следствии не проверяются доказательства, если они не были оспорены участниками; не допрашиваются лица, которые дали объяснения; не назначается судебная экспертиза, если ответы уже получены через специалиста. В целом нельзя признать рассматриваемую форму расследования справедливой и эффективной. Достоверность виновности лица оправдывается исключительно признанием квалификации содеянного.