Проблемы распределения имущества, обнаруженного после ликвидации юридического лица

Согласно ст. 48 Гражданского кодекса РФ в качестве имманентного свойства юридического лица является обособленное имущество. Следовательно, можно сделать логический вывод, что без имущества не может существовать юридическое лицо. Однако, встречаются и исключения из этого правила. Некоторые юридические лица фактически не имеют никакого имущества, к примеру, это так называемые «номинальные конторы» и «фирмы-однодневки», с которыми с переменным успехом ведут борьбу регистрирующие органы. Кроме того, в соответствии с п. 5 ст. 50 ГК РФ формирование уставного капитала не предусматривается для некоммерческих организаций, которые не осуществляют приносящую доход деятельность.

Вместе с тем, на практике возникают случаи, когда обнаруживается имущество, собственником которого значится юридическое лицо, исключенное из Единого государственного реестра юридических лиц. Ведь само по себе прекращение деятельности юридического лица не влечет выбытие принадлежащих ему объектов гражданских прав [1]. Таким образом, возникает весьма парадоксальная ситуация: имущество как признак юридического лица – есть, а самого юридического лица – нет… Чем-то эта ситуация напоминает одно детское классическое произведение: «Вот это да! – подумала Алиса. – Кот с улыб- кой – и то редкость, но уж улыбка без кота – это я прямо не знаю, что такое!» [2]. Используя аллюзию на произведение Льюса Кэролла «Алиса в стране чудес», имущество, оставшееся после ликвидации юридического лица, можно назвать «улыбкой Чеширского кота». И, как улыбка Чеширского кота, долго парившая в воздухе, впоследствии исчезает, так и имущество, ликвидированного юридического лица, должно обрести нового собственника.

Возможность распределения имущества, обнаруженного после ликвидации юридического лица, предусмотрена п. 5.2 ст. 64 ГК РФ. Данная процедура может быть инициирована заинтересованным лицом или уполномоченным государственным органом в течение пяти лет с момента исключения юридического лица из ЕГРЮЛ. Обязанность по осуществлению процедуры по распределению имущества ликвидированного юридического лица возлагается на арбитражного управляющего, который «выступает «квазиликвидатором» юридического лица, правоспособность которого прекращена» [3, с. 35]. Поэтому в рамках рассматриваемой процедуры арбитражный управляющий обладает усеченным объемом прав по сравнению с ликвидатором или конкурсным управляющим. Это обуславливается целью рассматриваемой процедуры – решение вопроса о судьбе имущества, обна- руженного после ликвидации юридического лица [4]. Поэтому суды достаточно долгое время не позволяли арбитражным управляющим предъявлять иски по возврату денежных средств [5], либо по оспариванию сделок и применению последствий недействительности сделок [6]. Это обосновывалось тем, что ликвидированное юридическое лицо не существует, следовательно нет субъекта правовой защиты, в его пользу невозможно что-либо взыскать, присудить, в том числе имущество [7]. Нерешенность судами вопроса юридической казуистики относительно правосубъектности ликвидированного юридического лица привело к допустимости распределения только такого имущества, обнаруженного после ликвидации юридического лица, которое является бесхозяйным. Если же такое имущество находится у какого-либо лица на незаконном основании, то распределение его между кредиторами ликвидированного юридического лица не представляется возможным. Фактически такие кредиторы лишаются права на защиту своих имущественных интересов в силу утраты правосубъектности корпоративного образования. Таким образом, следует констатировать, что «полной ясности у арбитражных судов в части применения правил о ликвидации по аналогии нет, что особенно очевидно при анализе полномочий арбитражного управляющего» [8, с. 135].

Однако, данную ситуацию попытался исправить Верховный суд РФ. В своем определении он указал, что в случае назначения судом процедуры распределения обнаруженного имущества ликвидированного юридического лица арбитражный управляющий, действуя от имени такого лица, как если бы его статус не был прекращен, и в интересах сообщества лиц, заинтересованных в распределении его имущества вправе обратиться к контрагенту юридического лица с предложением о погашении дебиторской задолженности, а при несогласии последнего с добровольным удовлетворением обязательственного требования – обратиться в суд с иском о взыскании соответствующей задолженности [9]. Поэтому следует согласиться с мнением, высказанным на страницах юридической литературы, что «проведенный анализ п. 5.2 ст. 64 и ст. 64.2 ГК РФ позволяет утверждать, что законодатель допустил возможность сохранения неко- торых элементов правосубъектности прекращенных юридических лиц, следовательно, их правоспособности и субъективных прав и обязанностей в течение пяти лет после исключения из реестра» [10, с. 30].

Сама процедура распределения имущества, обнаруженного после ликвидации юридического лица, в п. 5.2 ст. 64 ГК РФ не закреплена. В данной норме содержится только отсылка к правилам ликвидации юридических лиц, закрепленных в ГК РФ. То есть, по мнению законодателя для распределения имущества ликвидированного юридического лица арбитражный управляющий наделяется правовым статусом ликвидатора. Представляется, что порядок ликвидации юридического лица, закрепленный в ст. 63 ГК РФ, применим для распределения имущества ликвидированного юридического лица среди его бывших участников в рамках пункта 8 указанной статьи.

Однако полномочия ликвидатора не позволяют в полной мере решить задачи по распределению имущества, если на него претендуют кредиторы ликвидированного юридического лица. Данный юридический пробел преодолевается формирующейся практикой. Вопреки законодательным положениям, закрепленным п. 5.2 ст. 64 ГК РФ, для решения указанных задач арбитражные управляющие используют аналогию законодательства о банкротстве [11], предусматривающего проведение торгов для реализации имущества юридического лица, признанного банкротом. Причем, на практике применяется аналогия не только для процедуры проведения торгов, но и для решения различных организационных вопросов. Так, в одном деле нижестоящие суды посчитали, что вознаграждение арбитражному управляющему за распределение обнаруженного имущества ликвидированного юридического лица должно выплачиваться инициаторами данной процедуры. Однако, Верховный суд не согласился с этим, указав на необходимость применения аналогии законодательства о банкротстве, регулирующего конкурсное производство, позволяющего компенсировать расходы арбитражного управляющего за счет выручки от продажи заложенного имущества [12].

Таким образом, правоприменительная практика идет по пути прямого применения законодательства о банкротстве при распре- делении между кредиторами обнаруженного имущества ликвидированного юридического лица. Очевидно, что это идет вопреки закрепленному в п. 5.2 ст. 64 ГК РФ правилу, согласно которому эта процедура должна осуществляться по правилам Гражданского кодекса РФ. Гражданский кодекс РФ (ст. 63) регулирует общий порядок ликвидации юридических лиц, который может быть применим только для распределения обнаруженного имущества ликвидированного юридического лица среди бывших участников ликвидированного юридического лица. Налицо противоречие сложившейся правоприменительной практики с положениями Гражданского кодекса РФ.

С учетом сказанного, предлагается внести изменения в ст. 64 ГК РФ, изложив абз. 3 п. 5.2 в следующей редакции: «Процедура распределения обнаруженного имущества ликвидированного юридического лица осуществляется по правилам настоящего Кодекса о ликвидации юридических лиц и законодательства о банкротстве». Представля- ется, что указанная редакция статьи позволит устранить противоречие между законодательными положениями и правоприменительной практикой.