Проблемы реализации тендерного подхода в образовательных учреждениях России XX в. (на материалах Среднего Поволжья)

профессиональном самоопределении жизненной стратегии, доступе к ресурсам и власти, имеющие социополовую ориентацию. Основу возникновения гендерного подхода заложили зарубежные ученые: М. Фуко, П. Бергер, Т. Лукман, Дж. Байлер и др. В России гендерные исследования начали развиваться с 90-х гг. XX в. Среди российских исследователей первыми поставили вопросы гендерной проблематики в образовании Г. А. Бельская, А. Войтюк, О. А. Воронина, В. Е. Каган, А. В. Мудрик, Л. В. Шты-лева и др. Учеными выявлено значительное влияние гендерных ролей и стереотипов на процессы воспитания и обучения.

Современные тенденции развития гендерной дифференциации обучения в общеобразовательных учебных заведениях нельзя рассматривать в отрыве от исторических источников, социальнокультурных условий. Нам представляется возможным на материалах архивов Пензенской, Самарской, Ульяновской областей, которые составляли Средневолжский регион страны, проанализировать состояние указанного явления в различные периоды XX в.

Известно, что в первой четверти XX в. общество легко согласилось на совместное обучение мальчиков и девочек. Считалось, что особенности, присущие полам изначально, могут быть сохранены невзирая ни на какие педагогические новшества и социальные эксперименты. Народный комиссариат просвещения РСФСР 31 мая 1918 г. ввел в школах страны обязательное совместное обучение мальчиков и девочек, мотивировавшееся стремлением устранить существовавшее до революции неравноправие женщин и мужчин [7, с. 78].

В 1930-е гг. в СССР в государственной семейной политике поощрялась и превозносилась радость материнства для женщин, а основной целью данной политики было увеличение рождаемости. Чтобы помочь детям чувствовать себя в школе комфортно и справляться с про блемами социализации, важной составляющей которой является самоидентификация ребенка как мальчика или девочки, необходимо было применять специальные подходы. Поскольку таких мер принято не было, у женщины появилось стремление играть мужскую, доминирующую, роль, а мужчина согласился на второстепенную роль ведомого, что привело к нивелировке полов, конвергенции, появлению андрогина — существа, в котором нет четкого разделения мужского и женского начал. Это породило проблемы в семье и воспитании детей, а также серьезные биологические проблемы: уменьшение воспроизводства потомства, массовое бесплодие, феминизацию мужчин, — которые стали еще одним аргументом в пользу раздельного обучения в школе.

Советская концепция раздельного обучения 1943—1954 гг., оформившаяся во время Великой Отечественной войны, должна была воплощать в себе новую государственную политику в отношении семьи, брака, советской женщины и советского мужчины, отношений между полами [6, с. 109]. Образ матери как господствующей фигуры в семье был основой в женском образовании, в мужском доминировал образ мужчины как защитника Родины. Девочек воспитывали как будущих матерей, а мальчиков — как воинов, но в то же время предполагалось, что и те и другие будут добросовестно трудиться на производстве, прежде всего на благо своей страны. Официальная идеология формировала светлый образ «матери-труженицы», удовлетворяющей сразу двум общественным потребностям: демографической и производственной.

Необходимость введения раздельного обучения в 1943 г. народным комиссаром просвещения РСФСР была аргументирована следующим образом:

• а)    природа детей в зависимости от половой принадлежности различна, поэтому в школах готовить к будущей практической деятельности девочек нужно

иначе, чем мальчиков, учитывая особенности их физиологии;

• б)    необходимо укрепить дисциплину в школах и устранить «не всегда здоровые взаимоотношения, создающиеся между мальчиками и девочками при совместном обучении» [7, с. 79]. Имелись в виду психологические особенности поведения разнополых детей и подростков, находившихся в рамках единых коллективов.

В соответствии с постановлением СНК СССР 16 июля 1943 г. «О введении раздельного обучения мальчиков и девочек в 1943—44 учебных годах в неполных средних и средних школах областных, краевых городов, столичных центров союзных и автономных республик и крупных промышленных городов» планировалась разработка особых учебных планов и программ. Однако в 1945 г. учебно-методический совет Наркомпро-са РСФСР отметил, что «.. .по всем предметам учебного плана в мужских и женских школах преподавание предполагается проводить по одним и тем же программам, за исключением начальной и допризывной военной подготовки» [7, с. 81]. На этих занятиях согласно учебным программам военного периода юношей готовили к службе в армии и защите Родины в качестве «одиночного бойца», девушек же — в основном как сан-дружинниц. С окончанием Великой Отечественной войны потребность в «пополнении героической Красной Армии» уменьшилась. Поэтому в августе 1946 г. вышло постановление Совета Министров СССР «Об отмене военной подготовки учащихся юношей и девушек пятых — седьмых классов, девушек восьмых — десятых классов и об изменении программ допризывной военной подготовки учащихся восьмых — десятых классов».

С 1 сентября 1943 г. школы должны были начать работать по-новому. Правительство жестко ставило вопрос о персональной ответственности местных партийных и советских руководителей. Подготовка к раздельному обучению была названа важнейшим государственным мероприятием [3, л. 3]. В тяжелейших условиях, в очень короткие сроки такие школы были открыты в Куйбышевской, Пензенской, Ульяновской областях. В Ульяновской области на заседании бюро обкома ВКП(б) от 5 августа 1943 г. было решено уже к 10 августа закончить распределение учебных помещений для мужских и женских школ, а также распределение педагогов по этим школам [4, л. 4], в Пензенской эта задача ставилась к 1 сентября [2, л. 6], а в Куйбышевской — к 10 сентября [3, л. 3]. Не везде имелись необходимые условия для встречи детей в начале учебного года. Так, в отчете «Об итогах первого дня работы школ г. Ульяновска» было отмечено, что в отдельных школах не закончен ремонт, не вывезены дрова. Гороно и руководители школ не провели точного учета детей, на 1 сентября школы не имели их полного списочного состава, не везде до сведения учащихся было доведено, в какой школе они будут обучаться. В результате 584 ученика 1 сентября 1943 г. остались вне школы [4, л. 11]. В Куйбышеве 5 школ к началу учебного года не располагали своими зданиями для занятий, а в 15 еще шел ремонт [3, л. 3]. Многие школы из-за того, что в других не успели завершить переезд и ремонт, вынуждены были работать в 3— 4 смены. Естественно, деятельность в таком напряженном режиме не могла не сказаться на качестве обучения и воспитания.

Если первоначально одним из аргументов в пользу введения раздельного обучения в 1943 г. было утверждение, что природа детей в зависимости от половой принадлежности различна, то впоследствии об этом уже не вспоминалось, что привело к необходимости укрепления дисциплины в школах. Постановление 1943 г. о введении раздельного обучения, представляя лишь официальную версию возрождения мужских и женских школ, декларировало: «...при совместном обучении не могут быть должным образом приняты во внимание особенности физического развития мальчиков и девочек, подготовки тех и других к труду, практической деятельности, военному делу и не обеспечивается требуемая дисциплина учащихся» [5, с. 203—204]. Программой воспитательной работы в школах раздельного обучения служили «Правила для учащихся», которые были утверждены приказом наркома просвещения РСФСР В. П. Потемкина от 5 августа 1943 г. и содержали 20 пунктов, единых для учащихся как мужских, так и женских школ. Требования к учащимся сводились к прилежанию в учебе, подчинению старшим, чистоте и опрятности в одежде. Фактически в правилах позитивно оценивались качества, чаще свойственные девочкам, и негативно те, что чаще проявляются у мальчиков.

Наладить дисциплину и порядок в мужских школах оказалось непросто. Так, например, по итогам года в Куйбышеве значительное число учащихся получили сниженные баллы по дисциплине [3, л. 3]. В докладной записке о состоянии дисциплины в мужских школах г. Пензы от 27 октября 1943 г. говорилось, что почти во всех мужских школах ухудшилась посещаемость занятий и участились случаи хулиганских поступков: отмечается шум, стрельба из трубок, невыполненные домашние задания, драки на перемене, бегство с уроков (особенно иностранного языка), воровство тетрадей и ручек у товарищей, неприличное сквернословие на перемене и др. [2, л. 6]. Сложившаяся ситуация обусловила смену состава руководителей в мужских школах на основании приказа Отдела народного образования города от 11 ноября 1943 г. В итоге проблема дисциплины в мужских школах стала одной из причин отмены раздельного обучения.

В женских школах дополнительно предусматривалось преподавание педагогики, которая должна была «вооружать девушек необходимыми знаниями и навыками по воспитанию детей» [1]. Также вводилось обучение девочек стенографии или рукоделию (1 ч в неделю).

Программа по педагогике была получена в декабре 1946 г., а по стенографии и рукоделию программ или указаний от Министерства просвещения не было вообще. Некоторые затруднения вызвал факт отсутствия преподавателей стенографии и педагогики, особенно в сельской местности. Часто эти предметы заменялись рукоделием, по которому «были получены прекрасные результаты» [4, л. 3]. «Молодую девушку, наряду с общими задачами воспитания и образования, следует подготовить к ее будущей роли матери и организатора культурного семейного быта» [6, с. 110]. В женских школах создавалась ситуация, противоречащая идеологии «советский гражданин-мать»: девочку обучали домоводству, послушанию, но в то же время в ней воспитывали идеал женщины-борца, готовой на самопожертвование ради Родины.

Управление начальных и средних школ Наркомпроса РСФСР, приступив к изучению и обобщению опыта работы школ по раздельному обучению мальчиков и девочек, в приказе от 29 декабря 1943 г. № 12/32 указало Отделу народного образования г. Пензы на необходимость отчета о выполнении инструкции Наркомпроса о раздельном обучении, об изменениях, которые произошли в школах [2, л. 13]. К сожалению, на практике глубокого анализа и обобщения работы школ в связи с введением раздельного обучения мальчиков и девочек не было сделано.

Дети занимались в условиях сильной перегруженности площадей (в среднем 59—65 чел. в классе), что несомненно сказывалось на качестве обучения и дисциплине. Так, в 9 мужских школах Пензы занималось 3 765 чел. [2, л. 8], Ульяновска — 5 088 [4, л. 9], Куйбышева — 26 201 [3, л. 3]; в 10 женских школах Пензы обучалось 7 222 чел. [2, л. 8], в 8 ульяновских — 6 440 [4, л. 9], в 34 куйбышевских — 30 305 [3, л. 3].

В первые послевоенные годы картина успеваемости резко изменилась. В отчете Пензенского облоно о работе школ за 1948/49 учебный год сообщалось, что полную успеваемость имеют 725 классов, что составляет 94 % общей успеваемости. Многие учителя по-прежнему плохо понимали разницу между разнополыми и смешанными классами. Как пример, заслуживающий внимания, отмечался опыт работы учительницы Белинской женской средней школы М. М. Коротеевой, которая добилась полной успеваемости учащихся своего класса [2, л. 3]. К сожалению, таких примеров личностно ориентированного подхода к детям было крайне мало.

Однако объективно уровень успеваемости учащихся в школах с раздельным обучением был несколько выше, чем в совместных. По данным Министерства просвещения РСФСР, в 1952/53 учебном году экзамены на аттестат зрелости по всем школам сдали в среднем 93,8 % учащихся, при этом по мужским школам — 97,6, а по женским — 97,4 %. Количество учащихся, получивших медали, составляло в 1953 г. в мужских школах 11,6 %, в женских — 10,5, в то время как в школах совместного обучения — лишь 4,4 % [7 , с. 82].

Таким образом, практика раздельного обучения мальчиков и девочек в период с 1943 по 1954 г. дала неоднозначные результаты: раздельное обучение было введено формально, по содержанию же работа в мужских и женских школах ничем не отличались; с самого начала работа мужских и женских школ почти полностью была пущена на самотек; не были выполнены требования по подбору и подготовке педагогов для мужских и женских школ.

По нашему мнению, интеграция гендерных исследований в систему образования будет продуктивнее с опорой на исторический опыт и теорию педагогической мысли, обосновывающей пути ее развития.

СПИСОК

ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

• 1.    В Учебно-методическом совете Нарком-проса РСФСР [Текст] // Совет. педагогика. — 1945. — № 3. — С. 61.

• 2.    ГАПО (Гос. архив Пензен. обл.). Ф. 1381. Оп. 1. Ед. хр. 632.

• 3.    ГАСО (Гос. архив Самар. обл.). Ф. 1692. Оп. 10. Ед. хр. 10.

• 4.    ГАУО (Гос. архив Ульян. обл.). Ф. 521. Оп. 27. Ед. хр. 6.

• 5.    Директивы ВКП(б) и постановления Советского правительства о народном образовании : сб. док. за 1917—1947 гг. / сост. И. И. Болдырев. — М. ; Л. : Изд-во АПН РСФСР, 1947. — Вып. 1, 2.

• 6.    Потапова, М. Раздельное обучение мальчиков и девочек в советской школе (1943— 1954 гг.) / М. Потапова // Гендерное устройство: социальные институты и практики : сб. ст. / под ред. Ж. В. Черновой. — СПб., 2005. — С. 107— 127.

• 7.    Пыжиков, А. В. Раздельное обучение в советской школе / А. В. Пыжиков // Педагогика. — 2004. — № 5. — С. 78—82.

• 8.    Раскин, Л. Е. Проблема мальчиков и девочек в воспитании / Л. Е. Раскин. — М. ; Л. : Гос. изд-во, 1929.

Поступила 06.07.09.