Продолжение работы на пенсии: взгляд российских пенсионеров

,

Старение населения – одна из ключевых проблем современных обществ. Рост доли представителей старших возрастов в их структуре не только формирует новые условия для функционирования и модернизации социальных институтов, но и актуализирует вопросы о временных границах старости, о взаимодействии разных возрастных групп. В более широком аспекте специалистов интересует, возможно ли отойти от возрастного структурирования общества и научить его «жить без старости». Эти и многие другие вопросы становятся предметом острых научных дискуссий.

Реформирование (часто радикальное) сложившихся в ХХ веке пенсионных систем, формирование идеологии «активного долголетия» сопряжены с пересмотром взглядов на возможность и необходимость продолжения работы в старших возрастах (существенное удлинение трудовой деятельности, фактический переход к представлению о желательности «работы до смерти»). Несмотря на общее понимание важности расширения в будущем такой жизненной траектории, следует все-таки разделять вынужденность (выбор под действием обстоятельств) и осознанную, основанную на внутреннем желании потребность в работе в старшем возрасте. Активное трудовое долголетие как императив при разработке государственных и корпоративных программ фактически исключает из фокуса внимания общества значительную часть пожилых (и не только пожилых) россиян, которые видят для себя идеалом «возможность отдыхать на пенсии после активной работы» или собираются в старшем возрасте посвятить себя семье, заниматься воспитанием внуков или ведением домашнего хозяйства. Игнорирование их интересов, попытка заменить невозможность реализации достойного пенсионного обеспечения расширением периода занятости, свести все многообразие востребованных стратегий до одной – «долголетия на работе» могут иметь множество негативных социальных эффектов (для государственных и внутрикорпоративных программ и для самого человека).

В рамках изучения трудовых стратегий для пожилых ракурс научных исследований смещается в последние годы к поиску детерминант, определяющих готовность и желание людей продолжать работу на пенсии (Каргинова-Губинова и др., 2018; Попова, 2019; Картузова, 2020; Киселев и др., 2021).

В целом проблема трудового долголетия носит комплексный характер. Продолжение работы на пенсии определяется не только комплексом личностных характеристик и условий (Назаров и др., 2014), существующими практиками применения законодательства, ограничивающими возможности людей пенсионного возраста в продолжении трудовой деятельности (Черкашина, 2011; Богданова, 2016), но и более широким, институциональным контекстом: спецификой реализации концепции активного долголетия в разных странах (Григорьева, Богданова, 2020), социально-экономическими условиями развития отдельных регионов, сложившимися в них пенсионными системами (Иванова и др., 2017), особенностями функционирования рынков труда (Чистова, 2019) и т.д. Не менее важными являются и культурные детерминанты, прежде всего, отношение к труду пожилых.

В целях изучения факторов, стимулирующих граждан к продолжению трудовой деятельности в пенсионном возрасте, имеющихся проблем трудоустройства и карьеры в старших возрастах в январе – марте 2022 года авторским коллективом сотрудников социологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова было проведено социологическое исследование российских пенсионеров (n = 1 200)1, отдельные результаты которого представлены в данной статье.

Доля работающих пенсионеров в России составляла на 1 января 2021 года 20,7 % от общей численности пенсионеров. Резкое сокращение количества представителей старших возрастов, продолжающих трудовую деятельность (в 2015 году аналогичный показатель имел значение 36,0 %), обусловлено введением поправок, связанных с неидексацией пенсий работающим граж-данам2. Несмотря на постепенное изменение восприятия самими пенсионерами своих жизненных стратегий и трудовой активности (границы старости, в том числе активной, отодвигаются, увеличивается число примеров успешного построения карьеры в поздних возрастах, расширяются практики профессионализации хобби, позволяющие пожилым людям выстраивать новую трудовую траекторию), данные опроса свидетельствуют скорее о вынужденном характере работы пенсионеров. Работа для них представляется не столько способом самореализации и поддержания социальной активности, сколько необходимостью, обусловленной поиском дополнительных финансовых ресурсов для поддержания уровня жизни в условиях недостаточности пенсионного обеспечения. При этом, как отмечалось выше, идеалы и приоритеты «жизни на пенсии» для многих граждан не связаны с трудом: 43,9 % неработающих пенсионеров желали бы сохранить этот статус при любых условиях, свыше 50 % опрошенных граждан, продолжающих трудовую деятельность после постижения пенсионного возраста или ищущих работу, имея материальную возможность, отказались бы от этого в пользу отдыха.

В целом пожилые россияне поддерживают уровень жизни после выхода на пенсию, как правило, двумя способами (часто совмещая их): 1) за счет финансовой помощи детей/внуков; 2) продолжая трудовую деятельность. Способ самостоятельного накопления на пенсию с целью сохранения уровня жизни в соответствующий возрастной период недоступен для большинства россиян. Низкий потенциал стратегии «накопления на старость» в России обусловлен множеством факторов: отсутствием материальных, финансовых возможностей копить, низкой финансовой культурой, отсутствием доверия к финансовым институтам. В текущей ситуации их действие будет усиливаться общей социально-экономической нестабильностью. Фактически в России население боится старости, но и не предпринимает никаких усилий, чтобы подготовится к ней. На протяжении последних лет наша страна характеризуется одними из худших субъективных оценок старости: россияне боятся старости (77 % опрошенных)1. В личных оценках респондентов старость связана с бедностью (не будет хватать денег 46 % россиян против 30 % глобальных); с социальной и физической ущербностью – «буду испытывать боль» (26 % против 20 % глобально). Однако страх и беспокойство в отношении старости приводят скорее к стратегии бегства от проблемы, чем конвертируются в поиск возможных способов исправления жизненной ситуации, создания финансовой подушки для поддержания стандарта жизни и потребления. Так, 57 % опрошенных россиян, характеризуя свою жизненную ситуацию и отношение к пенсионному периоду, считают, что к старости невозможно подготовиться (самый высокий показатель в ходе международного исследования 29 стран). Следует отметить, что способы этой подготовки, к которым прибегают россияне, существенно отличаются не только от тех, которые распространены среди жителей других стран, но и от тех, которые наши граждане сами считают необходимыми (речь идет о формировании здорового образа жизни – воздержаться от курения, алкоголя, поддерживать социальные контакты и т.д.). Только 14 % опрошенных откладывают деньги для достойной жизни на пенсии2.

Вероятно, фактор радикальных социально-экономических трансформаций конца ХХ – начала ХХI века определил узкий горизонт планирования в отношении старости у представителей не только старших возрастов, но и молодых. Так, в рамках опроса, проведенного в 2018 году Левада-центром, 62 % молодых россиян (18–35 лет) не планировали свое будущее больше, чем на 1–2 года вперед. При этом 39 % россиян в принципе избегали мыслей о старости. Абсолютное большинство опрошенных (83 %) сошлись во мнении, что через четверть века люди будут обеспечивать пенсию себе самостоятельно, роль государства в этом процессе будет минимальной3.

Что касается финансовой помощи детей и внуков, то согласно данным российских исследований она расширяется. Так, по данным Superjob4, россиян, поддерживающих материально своих родителей, становится больше (сравнение проводилось с аналогичным исследованием 2010 года): постоянно или периодически помогают старшим 68 % респондентов (2021), 11 лет назад финансовую поддержку пенсионерам оказывали 62 % россиян (2010). На помощь родителям россияне в среднем выделяют 8 500 руб. в месяц. В Москве и Санкт-Петербурге средняя сумма выше и составляет 15 и 13 тыс. руб. в месяц соответственно. При этом следует отметить, что 19 % участников исследования 35–44 лет и 16 % в возрасте 45+ признаются, что им самим финансово помогают родители.

В ходе проведенного нами опроса российских пенсионеров было зафиксировано следующее: для 35,0 % опрошенных характерна стратегия финансовой помощи «старшее поколение помогает младшим», 30,7 % пожилых информантов прибегают к помощи младших поколений семьи (детей и внуков). При этом складывающиеся в семьях модели межпоколенческих финансовых трансфертов могут как стимулировать продолжение работы на пенсии, так и выступать триггером ее окончания. Так, было выявлено, что при наличии финансовой помощи младших поколений свыше 50 % опрошенных работающих или ищущих работу пенсионеров прекратили бы трудовую деятельность или ее поиск.

В ходе исследования было установлено, что существующие стратегии финансовой помощи в семьях опрошенных не зависят от возраста пенсионеров и места жительства, но обусловлены различием семейных обстоятельств и варьируются по полу. Следует предположить, что укорененность стратегий взаимопомощи в семье также зависит от сложившихся социокультурных традиций межпоколенческих взаимодействий и, вероятно, особенностей социально-экономического развития регионов (уровня и качества жизни). Так, в ходе исследования было зафиксировано, что пенсионеры из регионов Дальневосточного федерального округа значительно чаще прибегают к финансовой помощи своих детей (56 % выделили такую стратегию, диапазон распространенности ее для респондентов из других федеральных округов – от 26,6 % (ЦФО) до 34 % (УФО)).

Проведенный опрос подтвердил результаты других исследований по данной теме. Среди причин продолжать работу превалируют аспекты экономического характера – необходимость поддержать уровень жизни в условиях недостаточности пенсионного обеспечения и материально помочь младшим поколениям (детям и внукам) (рис. 1). Но нельзя сбрасывать со счетов и социальные детерминанты продолжения работы (желание избежать одиночества, поддерживать социальные контакты, привычка работать), мотивы самореализации (интересная работа, увлеченность профессией). Труд не только выполняет прагматическую задачу, выступая средством зарабатывания денег, но и наполняет жизнь смыслом, поддерживает социальную активность, дает чувство востребованности. В целом для многих российских пенсионеров продолжение работы выступает как единственный ресурс, предотвращающий возможность социального исключения.

■ лично для респонедента (для работающих пенсионеров и неработающих, ищущих работу), %, несколько вариантов ответа

■ в целом для российских пенсионеров (по мнению работающих и неработающих пенсионеров), %, несколько вариантов ответа

Рисунок 1 – Причины продолжения работы по достижению пенсионного возраста, %

Различия в мотивации продолжения трудовой деятельности лежат в плоскости как личных характеристик (гендер, возраст), так и локальных экономических обстоятельств, места жительства. Так, в ходе анализа было подтверждено, что женщины чаще выделяли социальные мотивы (не быть в одиночестве) и увлеченность профессией в качестве причин продолжения работы (рис. 2). А среди возрастной группы пенсионеров 65+ чаще встречался ответ «привычка работать» в качестве причины оставаться на рабочем месте, чем у младших возрастных групп пенсионеров.

Ограничителем в продолжении трудовой деятельности является не только нежелание продолжать работать или отсутствие возможностей для этого, но и состояние здоровья. Так, среди неработающих пенсионеров 34,2 % не могут реализовать свой трудовой потенциал из-за физических ограничений здоровья (табл. 1).

Почему Вы решили работать после выхода на пенсию?

%, работающие и неработающие, ищущие работу, несколько вариантов ответа

■ интересная работа, увлеченность работой

■ привычка работать

■ желание избежать одиночества, быть на людях, в коллективе

■ стремление материально помочь детям, внукам

■ недостаточный для жизни размер пенсии

Рисунок 2 – Распределение причин продолжения работы после выхода на пенсию среди разных категорий пенсионеров, %

Таблица 1 – Условия, при которых неработающие пенсионеры готовы вернуться к трудовой деятельности, % от общего числа неработающих пенсионеров, несколько вариантов ответа

Характеристика условий	Частота выбора варианта
Ни при каких	43,9
Если бы здоровье позволяло	34,2
Если бы нашел работу, от которой получал бы удовольствие	11,2
Если бы нашел работу на неполный рабочий день	8,4
Если бы мои близкие нуждались бы в помощи	7,5
Если бы мог найти высокооплачиваемую работу	5,0
Если бы резко упал уровень жизни	3,4
Если бы смог получить дополнительное образование	1,7

Решить проблему могло бы обеспечение более гибких условий труда для пенсионеров или создание рабочих мест, которые не предполагают высоких физических нагрузок и которые люди старших возрастов способны занимать в течение длительного времени (посильная занятость). Приходится констатировать, что в текущих экономико-социальных условиях потенциал такого включения граждан в трудовую деятельность не в полной мере используется бизнес-структу-рами, частично по причинам отсутствия дефицита рабочей силы или действующих в организациях кадровых стратегий, направленных на омоложение состава сотрудников, частично вследствие стереотипного восприятия трудового потенциала пожилых (когда достижение пенсионного возраста без каких-либо объективных обоснований делает работника «неинтересным» для привлечения и удержания работодателем). Последний аспект – стереотипное восприятия пожилых людей как зависимой, не приносящей пользу, физически и психически ограниченной социальной группы все еще достаточно сильно проявляется в современном обществе (Kite et al., 1991), а применительно к российской ситуации еще и искусственно усиливается действиями HR-специалистов (Барков и др., 2022) .

Социальная стигматизация пожилых способствует усилению дискриминации пожилых работников (как на рынке труда, так и во внутриорганизационных процессах), вносит дополнительные стрессовые компоненты в самовосприятие возрастных граждан, в оценку их возможностей и т.д.

Существующие условия приводят к усилению негативных эффектов занятости пожилых россиян – прежде всего, к существенным сложностям для нахождения пенсионерами «хоть какой-нибудь работы» (в целом проблемно было найти место для осуществления трудовой деятельности 34,5 % опрошенных). Можно говорить и о резком ограничении возможности возвращения на работу (для тех пенсионеров, кто на каком-то этапе завершил трудовую деятельность, но при изменении ситуации решил вернуться).

Среди других негативных аспектов, особую озабоченность вызывает закрепление пожилых в зоне прекарной занятости и простых работ. Организации не только откровенно пользуются уязвимой позицией пенсионеров (компании считают, что они должны соглашаться и на худшие условия работы, и на меньшую оплату труда), но и искусственно усиливают конкуренцию и конфликтность с другими категориями занятых (молодыми, мигрантами и т.д. в рамках расширения перечня простых работ). Отдельно следует указать на аспект «нерационального» использования трудового потенциала пожилых, когда возрастные работники необоснованно вымещаются в зону низкоквалифицированных работ.

Обобщим сказанное. В условиях повышения пенсионного возраста и изменения отношения общества к старости как периоду жизни и старшему поколению как особой социальной группе происходит существенная трансформация восприятия самими пенсионерами жизненных стратегий и трудовой активности. Постепенно приходит осознание того, что работа в старших возрастах – это не девиация, исключение или диковинка, а норма. Об этом свидетельствуют результаты опроса – 53 % пенсионеров считают, что в будущем люди работать будут дольше. Однако ключевая задача общества и государства в контексте переосмысления концепции старения состоит в том, чтобы создать условия для реализации разных моделей пенсионных переходов, обеспечить возможность воплощения альтернативных стратегий жизненного и трудового пути в старших возрастах. Сейчас же происходит популяризация и даже искусственное подталкивание к реализации одной (пусть более экономической обоснованной и/или целесообразной для развития государства или бизнеса) стратегии, состоящей в обязательном продолжении работы граждан по достижению пенсионного возраста. Происходит предписывание и закрепление такого варианта жизненного пути как наиболее «правильного» взамен существовавшего ранее «заслуженного отдыха после долгих лет работы». Кроме того, создается ситуация, когда для представителей других возрастных групп оставляется право на свободу выбора жизненной стратегии: управленческий дискурс строится вокруг возможностей и технологий радикальной смены профессиональных траекторий, построения разных типов карьеры, реализации новых подходов к успешности, но все это преимущественно о молодых и для молодых. Когда дело касается пожилых, то эта свобода выбора резко снижается, начинает доминировать представление о пенсионерах как о некоторой гомогенной социальной группе с общими устремлениями, мотивами и желаниями (при этом для части управленческого сообщества доминирующей становится логика, согласно которой в старости людям «немного надо», пожилые должны снижать свои запросы). Все это усиливает и без того сильное общественное давление на возрастных граждан, повышая стрессовость их жизненного пространства, способствуя замыканию их в границах своих возрастных групп.

В текущей ситуации необходимо не только создавать «поле возможностей», но и формировать базу для их реализации на основе согласованных действий различных субъектов социального управления (в России наблюдается существенный разрыв между государственными/ре-гиональными и внутрикорпоративными уровнями). Понимая особенности жизненных ситуаций, объективных факторов здоровья, физического, социального и ментального самочувствия, которые неизбежно пока сопровождают старение, в попытке содействовать занятости в старших возрастах важно обеспечивать дифференцированный подход к гражданам при разработке государственных и внутрикорпоративных программ.