«Прометеевский» и «иоанновский» человек как субъекты насилия

В статье рассматриваются взгляды В. Шубарта, И. Ильина, А. Бурганова относительно особенности социальной активности прометеевского и иоанновского человека. Отмечается, что структурные социальные трансформации представляют собой перманентную смену эонических архетипов (доминантные для конкретных эпох прообразы), которые способны охватывать масштабы наций, рас и даже человечества. Исторический процесс зависит от доминирования архетипа, что выражается в образовании базового типа личности: гармоничного, героического, аскетического или мессианского. Период второй половины XV - первой половины XVI в. - это переход к прометеевской эпохе, в которой утверждается героический архетип. Последующая эпоха - иоанновская и соответствующий ей мессианский архетип. Двигателем социальной активности как субъекта насилия является первобытный страх. Он - источник стремления прометеевского человека к авторитету, к гарантиям порядка как в социальной жизни, так и в нем самом. Особенностью прометеевской культуры, определяющей насильственный характер деятельности прометеевского человека, является доминирование маскулинных черт, смысложизненные установки на порядок, желание владеть собственностью. Прометеевской культуре противопоставляется иоанновская. Иоанновский человек выступает субъектом непрямого насилия, реализуемого на основе принципа мессианизма относительно необходимости сохранить духовную свободу во имя спасения души, отрицая стремление населения к благополучию. Сдерживание насильственной деятельности прометеевского человека происходит вследствие социальной деятельности «честных и принципиальных»