Провинциальность как личностное свойство: социально-философский аспект

Феномен провинциальности в научной литературе рассматривается в различных контекстах: культурологическом, политическом, социологическом, экономическом и пр. Актуальность его исследования не вызывает сомнений, поскольку традиционная дихотомия «центр – периферия» или «столица – провинция» представляет собой немаловажную проблему как для объективного прогрессивного и равномерного в географическом плане развития культуры, социума, экономики и пр., так и для субъективного существования человеческой личности, осознания ею собственной идентичности, формирования системы ценностно-целевых установок.

Целью работы является осмысление и попытка определения провинциальности как личностного свойства, обоснование его формирования в процессе социализации. Объектом исследования выступает феномен провинциальности, предметом – провинциальность как характеристика личности человека, определяющая его жизнедеятельность (ценностно-целевые установки, повседневные практики), специфика провинциального сознания и образа жизни.

Феномен провинциальности как совокупности уникальных характеристик ментальности и повседневности отчетливо оформился в отечественной культуре во второй половине XIX в., главным образом в литературе. Осмысление с научных позиций он получил значительно позже. Сами категории «провинциальность» и «провинция» неоднозначны. В геополитическом аспекте провинция – это любая территория, удаленная от административного, политического, экономического и культурного центров [2, с. 16]. «Удаленность» провинции в более широком смысле подразумевает не только территориальную, но и культурную, экономическую, социальную дистанци-рованность. Иными словами, провинциальная жизнь характеризуется незначительной динамикой, наличием тенденций к застою, традиционностью способов производства [3, с. 663]. К основ- ным предикатам провинции урбанист Г.В. Горнова относит удаленность, изолированность и зависимость [4]. При этом четкий критерий отделения провинции от центра отсутствует, то есть невозможно однозначно утверждать, где она «начинается», становится, проявляется, а где нет.

Значительный интерес представляет исследование И. Шмерлиной, которая по результатам опроса 1500 человек выделила 6 критериев, по которым сами люди, жители, определяют провинцию: территориальная оппозиция «провинция – центр» (провинция – то, что находится на том или ином расстоянии от центра), урбанистический критерий (провинция – это не город), ресурсный критерий (провинция характеризуется дефицитом ресурсов), формальные критерии (масштаб и административный статус территории), «остенсивные» определения (подкрепленные конкретными примерами), романтические определения (основанные на эмоциональном восприятии) [5].

Результаты данного исследования наглядно демонстрируют, что, во-первых, сами жители провинции не понимают однозначно смысл и значение данного концепта, во-вторых, проживая на одной и той же территории, одна категория людей будет идентифицировать себя как провинциалов и ощущать себя соответствующим образом, другая – нет. Следовательно, можно говорить и о различиях в их ментальности и способах самоосуществления. Так, Ю.М. Ершов отмечает: «Провинциальность и столичность – разные типы сознания» [6, с. 17]. Согласно Г.В. Горновой, «провинциальность города накладывает свой отпечаток на жителя этого города» [7].

Ученые, опираясь на концепцию А. Адлера, выделяют «комплекс провинциальной неполноценности» и «комплекс провинциального духовного превосходства». Первое состоит в остром переживании того, что жизнь проходит мимо провинции, концентрируясь в столичных городах, второй – в попытках компенсировать первый через преувеличение своих провинциальных прелестей и благ [8]. Однако данная позиция не является единственной. Так, Е.В. Дзякович, М.П. Крылова не признают наличия комплекса провинциала, утверждая, что специфические нормы, ценности и ритмы жизни провинциалов есть не девиация, а естественным образом сложившаяся норма [9].

Размышляя о культурном измерении провинции, Ю.М. Ершов отмечает, что новые культурные образцы доходят до провинции спустя длительное время, через значительное число посредников, собственно перестав быть инновационными, утратив свою оригинальность и будучи приспособленными под провинциальные стандарты и потребности [10, с. 16]. Именно этим ученый объясняет отсталость провинции. С точки зрения автора данной работы, причину и следствие в приведенном выше рассуждении необходимо поменять местами: культурные образцы (социальные практики, способы самоосуществления и пр.) не могут быть приняты в своем инновационном виде провинциальным сознанием по причине его специфичности, поэтому они перерабатываются и дозированно предлагаются представителям провинциальной среды местными СМИ, лидерами локальных сообществ, представителями местной власти. Иными словами, жители провинции обладают неким качеством, которое можно назвать «провинциальностью», определяющим их ментальность и жизнедеятельность, формируемым в процессе социализации. То есть провинциальность возможно определить как личностное свойство человека.

В обыденной речи характеристика «провинциальность», как правило, подразумевает негативную коннотацию. Так, обращаясь к словарю синонимов под редакцией В.Н. Тришина, находим следующие синонимы анализируемой категории: «захолустность, местечковость, наивность, отсталость, периферийность, простоватость». Аналогичные характеристики отмечены и учеными-урбанистами [11]. В ненаучных источниках, например блогах, завоевывающих все большую популярность в современном российском медиапространстве и, как следствие, оказывающих все большее влияние на сознание людей, провинциальность оценивается крайне негативно, как «скрытое зло», «пассивность», «косность мышления», «неприятие нового» [12], как «ограниченность и узость горизонтов человека», «бесперспективная темнота и отсталость, чрезмерная наивность и простоватость, неоправданная пугливость и некультурность» [13]. Также отмечаются и такие поведенческие девиации, свойственные провинциалам, как «территориальная ксенофобия или агрессивность в отношении к чужакам», «завышенные амбиции, задиристость» [14, с. 17].

Невозможно не отметить и позитивные характеристики провинции и провинциальности, такие как «естественность, близость к природе, простота бытия, спокойствие, возможность раскрытия человеческого потенциала» [15], самодостаточность культуры, гармонизированность сосуществования природного и культурного пространств и пр.

Провинциальность как характеристика ментальности и повседневности транслируется через каналы коммуникации в рамках локального сообщества (например, города или территории), передается из поколения в поколение в виде поведенческих констант, способов мышления и восприятия действительности. Она закрепляется на личностном уровне и поддерживается благодаря специфике окружающей личность среды – территории и локального социума, главным образом их замкнутости в информационно-коммуникативном, культурном и экономическом аспектах, особой темпоральности – неспешности протекания жизненных процессов. Провинциальная среда, будучи изолированной, дистанцированной от «центра», выстраивает своеобразную границу духовно-интеллектуального свойства, которую личность, как правило, преодолеть не в силах по причине ее включенности, вовлеченности в происходящие в данной среде социальнодуховные процессы, будучи непосредственным реципиентом соответствующего жизненного уклада. То есть человек часто становится «заложником» провинциальной среды, некритически принимая социальные практики и культурные образцы, не наблюдая непосредственно иных способов мышления и жизнедеятельности.

Итак, провинциальность может быть рассмотрена как свойство личности, формируемое в процессе социализации. Она, в отличие от прочих личностных черт, не может быть определена однозначно, она не является ни абсолютно позитивной, ни негативной – она качественно специфична. Наиболее подходящими ее характеристиками, с точки зрения автора, являются «традиционность», «консервативность», «ограниченность». Провинциальность как личностное свойство сложно преодолима, поскольку провинциал является таковым в силу вовлеченности в течение всей своей жизни в практики, характеризующиеся соответствующими особенностями, в силу принятия им провинциальных образцов культуры и отсутствия обозримой альтернативы.

Ссылки и примечания: