Психопатология террора

Поскольку сущность террора заключается в массовом превентивном устрашении, то это явление психопатологично по определению (4, 48). Нормальное, здоровое сознание не может формулировать задачу превентивного устрашения общества или социальных групп: эта идея возникает и получает свое обоснование только в ущербном, неадекватном воображении. Действительно, вся история террора и терроризма показывает, что террористические акции планируются людьми патологически циничными, а осуществляются, как правило, лицами, характеризующимися серьезными психическими дефектами.

С особой отчетливостью это показывает цитата из «Катехизиса революционера» С. Нечаева, в разделе которого, озаглавленном «Отношение революционера к обществу», провозглашено: «Bсе это погaное общество должно быть раздроблено на несколько категорий. Первая категория – нео-тлагаемо осужденных на смерть. Да будет составлен товариществом список таких осужденных по порядку их относительной зловредности для успеха революционного дела, так, чтобы предыдущие нумера убрались прежде последующих». Самым мучительным образом должны быть казнены сотрудники полиции. Hе оставлена без внимания интеллигенция: «Нам надо очистить мысль от гнилых наростов, нам надо искоренить продажность и подлость современной русской науки и литературы, воплощающуюся в огромной мaссе публицистов, писак и псевдоученых, состоящих на жалованье III Отделения или стремящихся получить это жалованье. Надо избавиться тем или другим путем от лжеучителей, доносчиков, предателей, грязнящих знамя истины, в которое они драпируются как ее служители» (1, 41-42).

Свой «катехизис» Нечаев начал воплощать в действительность с убийства члена своей организации студента И. Иванова, который критически высказался в отношении лидера. Это убийство, послужившее поводом для создания Ф. Достоевским романа «Бесы», вызвало в обществе закономерную реакцию отторжения, a со стороны других революционеров – негативные оценки. Это показывает, что и российскому обществу, и революционной среде нужно было время для «психо-патологизации», для привыкания к обескураживающим учениям, диким и социально недопустимым поступкам. Период такой адаптации в России был успешно пройден в конце XIX – начале XX столетия. И уже покушение на убийство столичного генерал-губернатора Трепова, совершенное членом украинской националистической террористической организации В. Засулич, было воспринято как героический акт. Суд присяжных оправдал заведомую убийцу, и это решение сопровождалось массовыми манифестациями поклонников террористки.

В тактике защиты, выбранной адвокатом П. Александровым, поступок Засулич предстал на суде как спонтанное действие, осуществленное девушкой-одиночкой. Она решилась на страшную месть Трепову, приказавшему подвергнуть телесному наказанию за нарушение правил внутреннего распорядка дома предварительного заключения боевика украинофильской организации Eмельянова (Боголюбова), поскольку не видела иного способа привлечь внимание общества к издевательствам властей над политическими заключенными. На самом деле между решением о покушении на Трепова и его исполнением прошло около 4 месяцев. Прокурорская проверка показала, что Трепов не превысил своих полномочий – он действовал законно. В. Засулич тщательно готовилась к террористическому акту, она прошла хорошую стрелковую подготовку, орудие преступления тщательно выбиралось, а сама акция страховалась другими членами националистической украинской организации (3, 8). Следовательно, мотивов для героизации В. Засулич не было. Налицо жажда революционных действий со стороны различных общественных слоев, которая впоследствии была вполне удовлетворена потоками крови, пролитой красным террором.

В самом деле, общество не хотело замечать странностей в поведении террористов. Оно бездумно, некритично сделало героев из наркоманов и извращенцев. Потребление наркотиков было весьма характерно для революционеров-террористов, а в процессе их подготовки использовались приемы, вырабатывающие жестокость (например, выращивание, а затем поедание щенят) (3, 76-77, 102). Не случайно, что такие лица, получив власть, стали упиваться своей маниакальной страстью. Российское общество получило наглядный урок того, что происходит, когда нарушается заповедь «не сотвори себе кумира», тем более – когда кумирами становятся носители различных патологий.

Психопатология террора достигла своего апогея в деятельности революционных «чрезвычаек» (2, 135-140). В Киеве в одном из подвалов было устроено подобие театра, где были расставлены кресла для любителей кровавых зрелищ, а на подмостках производились казни. После каждого «удачного» выстрела раздавались крики «Браво!», «Бис!», палачам подносили бокалы шампанского. Особенно лютовали «товарищ Вера» и «товарищ Роза». Первая из них лично убила несколько сотен людей, предварительно втиснутых в ящик, в верхней части которого было проделано отверстие для головы. Стрельба являлась для этих садисток только шуточной забавой и не возбуждала уже их нервов. Требовались более острые ощущения, и с этой целью «товарищи Вера и Роза» выкалывали жертвам иглами или выжигали папиросой глаза.

В Вологде свирепствовали палачи Кедров и Эйдук, которые вырезали поголовно всю местную интеллигенцию. В Одессе «чрезвычайки» были организованы на линейном корабле «Синоп» и крейсере «Алмаз». Пойманных в городе людей (хватали всех без разбора) приводили на судно, прикрепляли к толстым доскам и продвигали ногами вперед в корабельную печь. Такой смертью погиб герой Порт-Артура генерал Смирнов. Других четвертовали, привязывая к колесам в машинном отделении, третьих бросали в паровой котел.

В Полтаве неистовствовал чекист Гришка, практиковавший неслыханный по зверству способ мучений. Он предал казни 18 монахов, приказав посадить их на заостренный кол, вбитый в землю. Этим же способом пользовались и чекисты Ямбурга, где на кол были посажены все захваченные на Нарвском фронте пленные офицеры и солдаты. Некоторые из них мучились более суток.

Современный террор в России также демонстрирует крайнюю степень жестокости террористов. В Беслане жесто- кость к заложникам проявлялась сразу, без какой-либо стадии нагнетания озлобления, чтобы шокировать и парализовать волю жертв, а для себя закрыть пути к отступлению. Безоружных милиционеров, случайно оказавшихся в толпе других людей и попавших вместе с ними в школу, тут же расстреляли, включая женщину – работника паспортного стола. Бандиты, не встретив никакого сопротивления, стреляли во все стороны из автоматов и подствольных гранатометов. В городе царили паника и хаос. Террористы создали атмосферу ужаса, издеваясь над заложниками. Они запугивали детей выстрелами в потолок и оставили заложникам возможность пить только собственную мочу. Обстановка в спортзале, куда согнали заложников, была мучительной. Заложники постоянно находились под страхом смерти и терпели невероятные издевательства. На глазах у родителей дети погибали от отсутствия воды и пищи. Детская психика надрывалась от постоянных угроз оружием (6).

По мнению некоторых исследователей терроризма, психопатология среди террористов – достаточно редкая вещь (5, 126). С этим мнением вряд ли можно согласиться. Думается, что здесь налицо феномен привыкания к террору со стороны специалистов – тоже своего рода патология. Искажение реальной картины путем коррекции шкалы оценок указывает на то, что в современной России сильны настроения не замечать тенденцию психопатизации общественных отношений в самых различных сферах.