Радиоуглеродная хронология Фёдоровской культуры бронзового века (новые материалы по старой проблеме)

С момента выделения основных культур андронов-ской общности вопрос об их соотношении остается на повестке дня. Южное Зауралье является ключевым регионом, в т.ч. и по причине исследования эпо-нимных памятников именно в этой части Северной Евразии. Одним из следствий стали попытки экстраполировать выводы культурно-хронологического характера на огромную территорию, включая Центральный и Восточный Казахстан. Однако первоначальная схема К.В. Сальникова [1967, с. 340–351] многократно корректировалась, особенно в части соотношения алакульской и федоровской традиций. В данном случае мы не имеем возможности погружаться в разбор аргументации сторонников параллельного и последовательного бытования этих культур. В конечном итоге все упирается в трактовку синкретических алакуль-ско-федоровских комплексов, которые рассматриваются либо как свидетельства взаимодействия разных групп [Кузьмина, 1994, с. 21–22, 32], либо как промежуточное звено в процессе перерастания одной культуры в другую. Согласие сторонников их секвенции достигнуто в части признания федоровских древностей более поздними [Зданович, 1988, с. 167; Матвеев, 1998, с. 377–378; и др.].

Наиболее очевидным выходом из состояния перманентной дискуссии является установление хронологических позиций каждой культуры на уровне региона и общности в целом. Предпринятые ранее усилия пока не привели к общепризнанному результату. Одной из причин стала крайняя малочисленность дат собственно федоровских памятников, тем более что в последние годы их исследование велось неактивно. К тому же, если в погребальной сфере федоровские и алакульские традиции хорошо дифференцируются, то при изучении поселений это сделать проблематично.

В настоящей статье представлены новые материалы полевых исследований и новые радиоуглеродные даты из надежного контекста. Одной из задач является анализ этих дат в рамках имеющейся базы данных по федоровской и алакульской культурам, а также их сопоставление с результатами датирования андронов-ских материалов других регионов.

История накопления радиоуглеродных дат по федоровской культуре Южного Зауралья

Первые попытки определить хронологию федоровской культуры были предприняты на заре радиоуглеродного датирования археологических памятников. На этом этапе исследователи ориентировались на получение единичных дат, использовались большие навески (преимущественно дерево). Итоговая сводка для андроновской общности [Кузьмина, 1994, c. 372– 376] содержит сравнительно немного дат, относящихся к федоровским древностям Урала, – всего восемь. Культурная атрибуция части материалов сегодня требует ревизии. Так, среди артефактов из могильников Ново-Бурино и Большая Караболка наряду с федоровскими присутствуют узнаваемые черкаскульские. Опереться на эту серию невозможно в свете трудностей диагностирования контекста, несовершенства методики, невозможности учесть эффект «старого дерева», а также резкого расхождения дат между собой и с более современными результатами датирования. Впрочем, те же слова можно адресовать алакульской и другим сериям. Эта проблема отнюдь не региональная. Детальный анализ старых и новых данных датирования памятников Минусинской котловины привел к отказу от первых по основаниям, сходным с изложенными нами [Поляков, 2022, с. 221].

Пополнение дат федоровских древностей произошло за счет поселения Черемуховый Куст. В рамках сцинтилляционной процедуры были изучены четыре образца дерева [Матвеев, 1998, с. 363–368]. Различия между конвенционными значениями составили 1000 лет, что явно нереалистично для одного объекта. По меньшей мере одна дата (UPI-568, 4 250 ± 160 л.н.) явно удревненная и имеет огромное для бронзового века стандартное отклонение. Она попадает в статистические выбросы при использовании диаграммы размаха для медиан калиброванных значений (см. далее). В отношении о стальных дат формальных поводов для исключения нет. Расхождение в результатах может иметь множество причин [Bronk Ramsey, 2008], в т.ч., как в нашем случае, эффект «старого дерева», проблемы отбора и хранения, а также культурной идентификации образцов. Керамиче ский комплекс поселения рассматривается авторами как единокуль- турный, хотя часть керамики не соответствует федоровским стереотипам.

На современном этапе, с распространением ускорительных технологий измерения, серия дат собственно федоровских и алакульско-федоровских древностей Урала пополнилась в ходе реализации международных проектов [Hanks, Epimakhov, Renfrew, 2007; Панюшкина, 2013; Schreiber, 2021], ориентированных на по строение хронологической системы региона (Зауралье) или микрорегиона (Лиса-ковск) (рис. 1). В отношении последнего для алакуль-ских памятников удалось использовать метод согласования вариаций, или стыковки флуктуаций (wiggle matching), и резко повысить точность определений возраста, а также построить внутреннюю хронологию комплексов. Достоверно установлено, что в данном микрорайоне алакульские традиции более ранние по сравнению с алакульско-федоровскими. К сожалению, собственно федоровские комплексы датированы только по кальцинированным костям человека, а относительная хронология микрорайона опирается на данные планиграфии.

Систематические исследования андроновских памятников в Барабинской лесостепи [Molodin et al., 2012; Молодин, Епимахов, Марченко, 2014] и Минусинской котловине [Поляков, 2022, с. 219–226] привели к накоплению больших серий дат, позиция андро-новских древностей в системах периодизации была надежно определена и выражена в цифрах. Казахстанская часть пополнялась неравномерно, в основном за счет проектов, связанных с изучением палеогенома людей и животных. Огромная территория обеспечена серией из немногим более 100 дат всех периодов бронзового века преимущественно для южной и восточной частей региона. К тому же многие из них трудно соотнести с определенной культурой.

Результаты раскопок могильника Звягино-1

Курганный могильник Звягино-1 расположен на высокой площадке левого берега р. Коелга (приток р. Увелька Тобольского бассейна) в Чебаркуль-ском р-не Челябинской обл. Выявлено 12 курганных насыпей высотой 0,3–1,0 м и 7–16 м в диаметре. Раскопками под руководством И.П. Алаевой на протяжении 2017–2022 гг. исследовано 10 сооружений. Курганы округлой и овальной формы имели грунтовые насыпи, в четырех случаях на подкурганной площадке были возведены каменные оградки (рис. 2, 2 ). Погребальные конструкции (до трех под одним курганом) представлены грунтовыми ямами (иногда со следами деревянного перекрытия или обкладкой стенок камнем) и каменными ящиками (рис. 3, 1 ), ориентированными по линии запад – восток. В нескольких случаях

Рис. 1. Расположение федоровских и алакульско-федо-ровских памятников, снабженных ¹⁴С-датами.

a – федоровские; б – алакульско-федоровские. 1 – поселение Черемуховый Куст; 2 – могильник Урефты I; 3 – могильник Звягино-1; 4 – поселение Каменная Речка III; 5 – могильник Солнце-Талика; 6 , 7 – могильники Лисаковский I и III.

в пределах оградок на уровне материка локализовались жертвоприношения животных (КРС и МРС – соответственно крупный и мелкий рогатый скот). Так, в кург. 7 жертвенник был представлен черепом с нижней челюстью особи КРС, лежавшим на четырех костях дистального отдела конечностей. Видимо, в ритуале были использованы голова и нижняя часть ног животного.

Исследовано 13 погребений, практиче ски все со следами проникновения. Захоронения совершены по обряду кремации с сожжением на стороне. Остатки напутственной пищи в могилах были представлены ребрами лошади, тазовыми костями КРС и лошади (см. рис. 2, 1 ; 4, 1 ). В составе инвентаря керамическая посуда горшечной формы (от одного до трех сосудов в погребении), в двух случаях – глиняные блюда. В двух ямах обнаружены бронзовые височные подвески в 1,5 оборота, на одной из которых сохранились остатки фольги из золота.

Особенности погребального обряда (каменные оградки и ящики, кремация, ориентировка могил по линии запад – восток) и характерный облик керамических сосудов (см. рис. 2, 3 ; 3, 2 ; 4, 2 ) позволяют отнести все исследованные курганы к федоровской культуре Южного Зауралья.

Рис. 2. План, профиль погр. 1 кург. 7 могильника Звягино-1 ( 1 ), площадка этого кургана ( 2 ) и керамический сосуд из него ( 3 ).

a - керамический сосуд; б - береста; в - древесный уголь; г - кремация; д - тазовая кость лошади; е - столбовая ямка.

₂               0       3 cм

Рис. 3. Погребение 1 кург. 1 могильника Звягино-1 ( 1 ) и керамический сосуд из него ( 2 ).

а б в

₂         0        3 cм

Рис. 4. План, профиль погр. 2 кург. 2 могильника Звягино-1 ( 1 ) и керамический сосуд из него ( 2 ).

а – керамический сосуд; б – кремация; в – кости животных.

Результаты датирования

Для датировки были отобраны кости и зуб животных (лошадь и КРС) из жертвенника и погребений трех курганов. Выделение коллагена и о стальные фазы пробоподготовки проведены в ЦКП «Лаборатория радиоуглеродного датирования и электронной микроскопии» Института географии РАН, измерения – в Центре прикладных изотопных исследований Университета Джорджии (США). Анализ выполнен в рамках ускорительных технологий (УМС) с определением количества коллагена, соотношения изотопов азота и углерода. Калибровка проведена в программе OxCal 4.4.4 [Bronk Ramsey, 2017], калибровочная кривая IntCal20 [Reimer et al., 2020]. Статистические выбросы определялись с помощью диаграммы размаха («ящик с усами») медиан калиброванных значений. Для анализа степени однородности выборок применена процедура суммирования вероятностей калиброванных значений, для установления границ интервала дат – процедура «boundary». Новые данные добавлены в сводную таблицу результатов датирования (табл. 1).

В оценке достоверности новых данных мы исходим из анализа возможных искажений, проверки внутренней согласованности дат и их сопоставимости с ранее полученными. Материал для датирования новой серии исключает наличие пресноводного резервуарного эффекта. Количество выделенного коллагена более 1 % достаточно для достоверных измерений (табл. 2). Соотношение азота и углерода соответству- ет норме (2,9–3,6). Наиболее заметны расхождения в составе изотопов азота (δ15N). Это, видимо, не связано с видом травоядных домашних животных или с типом образца. Остается предполагать некоторую разницу в составе кормов. Значения, впрочем, лежат в диапазоне показателей, характерных для травоядных животных степного Зауралья [Hanks et al., 2018; Svyatko et al., 2022].

Одна дата могильника Звягино-1, полученная по зубу из жертвенника кург. 7 (IGANAMS-9094, 3415 ± ± 25 л.н.), достоверно древнее остальных. При этом для данного кургана имеется вторая, более молодая дата. Разница в медианах составляет более 100 лет. Впрочем, в объединенной с ерии ранний образец не выглядит чужеродным. Если исходить из достоверности результата, остается предположить, что обряд жертвоприношения предшествовал похоронной церемонии, т.е. площадка кургана достаточно долго оставалась без насыпи.

С точки зрения абсолютных значений новые результаты близки полученным ранее (см. табл. 1). Суммирование вероятностей формирует асимметричную фигуру, смещенную в сторону поздних дат, но их количество пока недостаточно для уверенных заключений. Процедура определения границ позволила получить представление об интервале всей группы – XIX–XV вв. до н.э. (по медианам). Однако самая ранняя (UPI-569, 3605 ± 53 л.н.) и наиболее поздняя (UPI-564, 3280 ± 30 л.н.) даты статистически не согласованы с серией. По этой причине был проведен расчет для дат, полученных в рамках ускорительных

Таблица 1. Результаты радиоуглеродного датирования федоровских и алакульско-федоровских памятников Южного Зауралья

Памятник	Комплекс	Индекс	Материал	Конвенционная дата, л.н.	Источник
		Федоровские
Черемуховый Куст, поселение	Жилище 1, колодец 2	UPI-568	Дерево	4 250 ± 160	[Зах, 1995]
То же	Жилище 2, колодец 1	UPI-560	»	3 446 ± 95	[Там же]
»	Жилище 6, колодец 2	UPI-564	»	3 280 ± 30	»
»	То же	UPI-569	»	3 605 ± 53	»
Урефты I, могильник	Кург. 16, погр. 1	OxA-12521	Кость (лошадь)	3 440 ± 30	[Hanks, Epimakhov, Renfrew, 2007]
Звягино-1, могильник	Кург. 1, погр. 1	IGAN AMS -9091	То же	3 390 ± 30	Настоящее издание
То же	Кург. 2, погр. 2	IGAN AMS -9092	Кость (КРС)	3 300 ± 25	То же
»	Кург. 7, погр. 1	IGAN AMS -9093	Кость (лошадь)	3 310 ± 25	»
»	Кург. 7, жертвенник	IGAN AMS -9094	Зуб (КРС)	3 415 ± 25	»
Лисаковский I, могильник	Ограда 3, погр. 1	Poz-93398	Кальцинированная кость (человек)	3 280 ± 35	[Schreiber, 2021]
То же	Ограда 9, погр. 1	Poz-93400	То же	3 230 ± 35	[Ibid.]
»	Ограда 11, погр. 1	Poz-93401	»	3 195 ± 35	»
»	Ограда 18, погр. 1	Poz-93402	»	3 290 ± 35	»
»	Ограда 17, погр. 3	Poz-93404	»	3 410 ± 35	»
»	Ограда 6, погр. 1	Poz-93405	»	3 255 ± 30	»
		Алакульско-федоровские
Урефты I, могильник	Кург. 15, погр. 6	OxA-12523	Кость (лошадь)	3 345 ± 30	[Hanks, Epimakhov, Renfrew, 2007]
То же	Кург. 30, погр. 1	Poz-94211	Кость (человек)	3 390 ± 35	[Schreiber, 2021]
Каменная Речка III, поселение	Жилище 1	OxA-12518	Кость (КРС)	3 372 ± 29	[Hanks, Epimakhov, Renfrew, 2007]
То же	»	OxA-12519	Кость (животное)	3 341 ± 29	[Ibid.]
Солнце-Талика, могильник	Кург. 6, погр. 1	OxA-12520	Кость (КРС)	3 347 ± 29	»
Лисаковский III, могильник	Сооружение 2	AA-78389	Дерево	3 414 ± 40	[Панюшкина, 2013]

Примечание. Полужирным шрифтом выделен статистический выброс.

Таблица 2. Результаты анализа радиоуглеродных дат могильника Звягино-1 и состав стабильных изотопов

IGAN AMS	Коллаген, %	C/N at	δ15N, ‰	δ¹³C, ‰	14C-дата (1σ), л.н.	Калиброванная дата (95,4 %), гг. до н.э.	Медиана, г. до н.э.
9091	17,66	3,18	2,29	–20,37	3 390 ± 30	1863–1564	1675
9092	9,24	3,21	2,48	–20,88	3 300 ± 25	1618–1510	1567
9093	12,22	3,18	5,24	–20,27	3 310 ± 25	1624–1510	1574
9094	6,19	3,17	5,42	–19,84	3 415 ± 25	1867–1625	1706

технологий. Интервал по медианам составил 1742– 1451 гг. до н.э. (табл. 3).

Расчет границ интервала для алакульско-федоров-ских дат (1728–1589 гг. до н.э. по медианам) показал, что он целиком укладывается в сформированный федоровский и тяготеет к ранней части. Объединение дат собственно федоровских и синкретических памятников фактически не изменило границы интервала.

Таблица 3. Моделирование результатов радиоуглеродного датирования федоровских памятников Южного Зауралья

Индекс	Калиброванная дата, лет до н.э.
	без моделирования			моделированная
	68,3 %	95,4 %	Медиана	68,3 %	95,4 %	Медиана
OxA-12521	1871–1689	1879–1632	1746	1758–1689	1781–1641	1716
Poz-93404	1744–1632	1874–1615	1700	1736–1672	1750–1637	1696
IGAN AMS -9094	1746–1641	1867–1625	1706	1700–1636	1727–1626	1674
IGAN AMS -9091	1736–1626	1863–1564	1675	1661–1619	1696–1610	1642
IGAN AMS -9093	1612–1538	1624–1510	1574	1621–1585	1631–1550	1603
IGAN AMS -9092	1611–1532	1618–1510	1567	1606–1556	1614–1535	1580
Poz-93402	1609–1511	1631–1456	1559	1580–1527	1600–1516	1553
Poz-93398	1609–1505	1623–1455	1547	1545–1510	1581–1502	1531
Poz-93405	1541–1457	1612–1446	1516	1529–1501	1545–1465	1514
Poz-93400	1518–1447	1607–1421	1488	1516–1472	1527–1451	1497
Poz-93401	1499–1438	1518–1410	1465	1501–1452	1509–1425	1475
Граница – начало	–	–	–	1782–1697	1854–1648	1742
Граница – конец	–	–	–	1492–1426	1507–1362	1451

Хронология федоровских памятников Зауралья (анализ диахронии и синхронии)

Новые данные неплохо согласуются с более ранними выводами о периодизации местного бронзового века [Молодин, Епимахов, Марченко, 2014], дополняя серии УМС-дат. Характер большинства образцов не предполагает удревнение интервала. На этом согласованном фоне кажется неразумным обращение к данным датирования 1970-х – начала 1990-х гг. В нашей выборке даты алакульско-федровских и федоровских древностей принадлежат к одному интервалу. Однако следует иметь в виду, что мы имеем дело с ограниченной серией по немногим памятникам. В этой связи способом проверки является диахрон-ный анализ, включая рассмотрение вопроса о хронологическом соотношении алакульской и федоровской традиций. Увы, даты первой остаются предметом дискуссий, во всяком случае при сравнении с синташтин-ской и петровской сериями, обеспеченными довольно солидной базой для выводов [Краузе и др., 2019; Епимахов, 2020; и др.]. Очень значительная доля дат алакульских памятников получена в рамках сцинтилляционной процедуры, есть противоречия в датах для закрытых комплексов и т.д. Особенные сомнения вызывают значения, выходящие при калибровке к средине III тыс. до н.э. Очевидного решения этой проблемы нет, поскольку накоплен большой объем сильно разнящихся дат, а выбор между ними часто делается в соответствии с авторскими схемами культурогенетических процессов [Grigoriev, 2021]. В данном случае мы ограничимся датами, полученными в 2000-х гг. для степного и лесостепного Зауралья и степного Притоболья (могильники Урефты I, Ку-левчи VI, Степное VII, Лисаковские I, III, IV, Троицк-7, Песчанка-2, Алакуль, Субботино и поселение Мочище). Все они опубликованы [Hanks, Epimakhov, Renfrew, 2007; Панюшкина, 2013; Поселение…, 2018, с. 100; Краузе и др., 2019; Епимахов и др., 2021; Schreiber, 2021, S. 161, 193].

Все ранние даты получены для одного памятника (поселение Мочище) в рамках сцинтилляционной процедуры. Не исключено, что анализ был проведен в период технологического сбоя в работе конкретной лаборатории [Марченко, 2016, c. 442]. Из оставшихся 32 дат более половины получено по костям человека, остальные по дереву и костям животных. Статистически значимых различий между образцами не выявлено. Имеются четыре пары разнотипных образцов из закрытых комплексов, во всех случаях значения близки либо даты по костям человека более поздние. Процедура определения границ дала значения в рамках XIX–XVI вв. до н.э. (табл. 4).

Таблица 4. Моделирование результатов радиоуглеродного датирования алакульских памятников Южного Зауралья [Епимахов, 2023]

Хронологическая граница	Моделированная дата, лет до н.э.
	68,3 %	95,4 %	Медиана
Начало Конец	1842–1782 1613–1581	1894–1775 1622–1545	1802 1595

Включение бензольных дат, на чем настаивают некоторые авторы [Grigoriev, 2021, p. 27], существенно опустит нижнюю хронологическую границу алакуль-ской культуры. Наряду со статистическими аргументами против такого расширения есть и содержательные. Данная версия расчета создает неразрешимую проблему соотношения культур. Алакульские памятники в Зауралье принято относить к более позднему периоду в сравнении с синташтинскими и петровскими, очень надежно датируемыми XX–XVIII вв. до н.э. В лесостепи к северу и северо-востоку от Южного Зауралья этот период, видимо, связан с коптяковским населением [Черных, Корочкова, Орловская, 2017], в материальной культуре которого прослеживаются алакульские черты. Даты коптяковских памятников также не выходят за рамки рубежа III–II тыс. до н.э. Таким образом, принятие «длинной» хронологии алакульской культуры скорее усложняет, чем решает вопрос о взаимоотношениях традиций в данный период.

В определении хронологических позиций алакуль-ской и федоровской культур по результатам УМС-датирования ясности больше, во всяком случае для территории Южного Зауралья. Алакульские группы появляются раньше федоровских. Далее следует достаточно продолжительный период их сосуществования и взаимодействия. В рамках нашей серии алакуль-ская традиция угасает несколько раньше федоровской. Если ориентироваться на медианы, это будут XVI и XV вв. до н.э. соответственно.

Следующий этап, хорошо обеспеченный датами, связан с культурами валиковой керамики. Его начало уверенно относится к XIV в. до н.э., и лишь отдельные даты – к концу XV в. до н.э. [Епимахов, Петров, 2021]. Никаких катастрофических событий и запустения территории, видимо, не было. По этой причине интерпретировать хронологический разрыв можно двумя способами. Во-первых, в Зауралье выявлена хорошо опознаваемая, но практически недатированная совокупность черкаскульских древностей. Наблюдения за относительной хронологией позволяют разместить ее перед материалами с валиковой керамикой [Поселение…, 2018, c. 94, 102]. Во-вторых, могло сказаться использование для анализа медианных значений (т.е. усреднений). В действительности интервалы при калибровке по двум сигмам смыкаются и разрыв минимален. Для выбора правильного ответа требуется существенное расширение базы данных по многим культурам, включая федоровскую и черкаскульскую.

Анализ материалов сопредельных территорий затруднен неравномерностью в датировании по регионам, нередким отсутствием тематических сводок (например, по срубной культуре Волго-Уралья), проблемами соотнесения конкретных дат с определенной культурой, особенно в тех случаях, когда они опубликованы в составе результатов крупных проектов по па- леогенетике [Narasimhan et al., 2019; Librado et al., 2021]. Самые большие и надежные серии связаны с удаленными от Зауралья Барабинской лесостепью и Минусинской котловиной. Небольшая выборка имеется для федоровских древностей Казахстана.

Семь дат казахстанских памятников [Дегтярева и др., 2022, с. 68] связаны с центральной и южной частями региона, и к их объединению стоит относится с осторожностью. Ранние получены по углю с многослойного поселения Бегаш, остальные – по костям человека и дереву из могильников Центрального Казахстана. Медианы границ формируют длительный период 1834–1611 гг. до н.э., заведомо более древний в сравнении с Зауральем. Ограничимся этой констатацией в свете невозможности проверить культурный контекст находок с поселения и вероятного воздействия диеты человека на результаты датирования.

Многочисленные данные по лесостепной зоне Западной Сибири получены в результате работы в разных технологиях и лабораториях. За вычетом некоторого числа проблемных дат удалось сформировать интервал калиброванных значений в пределах XVIII– XV вв. до н.э. [Молодин, Епимахов, Марченко, 2014, c. 149]. Однако авторы тезисной публикации [Reinhold, Marchenko, Molodin, 2020] упоминают о возможном удревнении дат по костям человека до 200 лет. Это означает, что границы интервала могут быть скорректированы довольно существенно.

Для андроновских памятников Минусинской котловины получены 24 даты по костям человека, они укладываются в промежуток XVII–XV вв. до н.э. [Поляков, 2022, c. 222]. Вероятной проблемой этих дат остается непроверенная возможность влияния резервуарного эффекта. Однако для предшествующего (окуневского) и последующего (карасукского) периодов проверка согласованности дат для разнотипных источников не выявила сколько-нибудь существенного его воздействия на итоговый результат [Там же, c. 183, 310]. Тем не менее полностью исключать возможность влияния локальных факторов нельзя [Svyatko et al., 2022], что снижает категоричность заключений.

Андроновские древности Сибири часто рассматриваются как результат миграции носителей традиций в чужеродную среду. Это касается и Барабинской лесостепи, и Минусинской котловины, где мигранты должны были столкнуться с кротовскими и окуневскими группами. Данный сценарий предполагает относительно позднюю хронологическую позицию андроновских традиций в сравнении с зауральскими федоровскими. Сопоставление с нашими результатами пока не подтверждает такую схему. Причиной может быть то, что зауральские федоровские памятники, как и сибирские, не самые ранние, а носители этих традиций тоже являются суперстратной группой, которая была инкорпорирована в алакульскую среду и должна рассматриваться как субкультурное явление [Стефанов, Корочкова, 2006, с. 126]. При этом остается без ответа вопрос о локализации истоков федоровских традиций.

Заключение

Новые результаты датирования федоровского могильника Звягино-1 расширяют базу современных данных по этой культуре. Внутренняя согласованность дат и их близо сть с ранее полученными позволяет считать интервал XVIII–XV вв. до н.э. достоверным. На этот же промежуток времени приходятся и даты синкретических алакульско-федоровских памятников, иллюстрируя период сосуществования и взаимодействия двух традиций. Данный вывод не противоречит ранее сформулированным представлениям о периодизации культур региона. Согласно этой схеме, ала-кульская культура появилась в Зауралье раньше федоровской, но далее следует длительный период их параллельного бытования. Имеющиеся на данный момент даты указывают на угасание алакульских традиций несколько ранее федоровских. Впрочем, доживают ли последние до саргаринско-алексеевского времени, пока тоже неясно в силу малочисленности дат собственно федоровских памятников и почти полного их отсутствия для черкаскульской культуры, занимающей в степной и южной лесостепной зонах стратиграфическую позицию между собственно андронов-скими материалами и финальной частью позднего бронзового века (конец XIV–XI вв. до н.э.).

При сравнении с другими территориями распространения андроновских традиций установлена синхронность памятников Зауралья, Барабинской лесостепи и среднего Енисея. Однако если даты, полученные по зауральским материалам, точно не испытали влияния резервуарного эффекта, то в отношении других серий (в значительной степени состоящих из дат, полученных по итогам анализа человеческих останков) уверенности меньше, тем более что первые указания на такое удревнение уже имеются.

Исследование выполнено при финансовой поддержке Российского научного фонда, проект № 20-18-00402.