Разъединяющие и объединяющие черты языков Урало-Поволжья (некоторые подходы к созданию сравнительной грамматики)

го характера требует основательной проверки и поисков иных путей решений, нацеленных на реконструкцию первоначальной формы той или иной языковой категории с учетом инновационных элементов, возникших в грамматической структуре исследуемого языка под действием факторов экстралингвистическо-го порядка.

При описании и объяснении языковых изменений исследователями не всегда учитываются интралингвистические факторы и диалектные данные близкородственных финно-угорских и контактирующих с ними диалектов тюркских и русского языков. Поэтому изучаемые явления нередко остаются недостаточно полно освещенными и разрешенными. К тому же скудость материала, привлекаемого для анализа, существенно ограничивает перспективы сравнительно-генетических или сопоставительных исследований в области изучаемых явлений, а рассматриваемые проблемы часто оказываются без достаточных оснований обобщенными. Вместе с тем ценные для истории языка данные ускользают из поля зрения исследователей.

Нельзя не признать, что неоднозначность решения обусловлена прежде всего существованием разнообразных точек зрения на одни и те же вопросы. Так, на основе применения в грамматике принципов логического членения предложения (субъект, предикат, объект и атрибут) сформировалось учение о логикограмматическом членении предложения (главные члены: подлежащее и сказуемое; второстепенные члены: дополнение, определение и обстоятельство; сопутствующие члены: вводные слова и обращения). Однако оно подверглось резкой критике со стороны некоторых советских лингвистов. Видимо, с учетом этого в грамматике русского языка противоречия решаются на иной основе — на основе учения о распространении простого предложения. К распространяющим членам относятся и традиционные второстепенные члены, и сопутствующие, и однородные (кроме однородных сказуемых).

Заметным пробелом в изучении языков Урало-Поволжья является недостаточное внимание к взаимоотношениям двух ядерных компонентов предложения — подлежащего (субъекта) и сказуемого (предиката). Целесообразно упомянуть в этой связи, что при усилении смысловой нагрузки подлежащего в информативной семантике сказуемого возможны определенные сдвиги, регламентируемые субъектом. Вполне естественно поэтому, что включение в состав подлежащего семантических конкретизато-ров с лексическим значением количества предполагает определенное квантование обозначаемого действия предмета речи (мысли).

Смысловое содержание подлежащего, конкретизированное краткой формой количественного числительного или неопределенно-количественным числительным, создает вариантные формы координации: постановку сказуемого в форме единственного числа и в форме множественного числа. Ср., например, луговые и горные варианты марийского литературного языка с диалектными данными: марЛ Кум e g толын . марГ Кым эдем толын ‘Три человека пришли (приехали)’ // диал. Кум e g толыныт . марГ Кым эдем толыныт ‘Три человека пришли (приехали)’; марЛ Шуко e g каен . марГ Шукы эдем кен ‘Много людей ушло (уехало)’ // диал. Шуко е д кае-ныт . диал. Шукы эдем кеныт ‘Много людей ушло (уехало)’.

Можно предвидеть, что данная тенденция, характерная для диалектов и просторечия, будет усиливаться и станет одной из вариативных норм стандартного литературного языка, где в конструкциях подобного типа сказуемое функционирует в форме единственного числа.

В отрицательных конструкциях, свойственных лишь двусоставным предложениям, характер варьирования регрессивно или прогрессивно ступенчатый. Грамматическое отрицание в таких конструкциях выражается отглагольной частицей. Отрицательные отглагольные частицы марийского языка составляют своеобразную группу. Они единичны, но их фор- мы многообразны, например: марЛ огыл, марГ агыл ‘не’ - форма 3-го лица единственного числа прошедшего времени отрицательного глагола; марЛ огытыл, марГ агылеп ‘не’ - форма 3-го лица множественного числа прошедшего времени отрицательного глагола.

Если сказуемое, выраженное глаголом, выступает в форме множественного числа (толыныт ‘пришли, приехали’), то отрицательная частица при нем фигурирует в форме единственного числа (огыл ‘не’); если сказуемое выступает в форме единственного числа (толын ‘пришел, приехал’), то отрицательная частица при нем бытует в форме множественного числа (огытыл ‘не’). Ср., например: Шуко eg толыныт огыл // Шуко eg толын огытыл ‘Много людей не пришло (не приехало)’.

Причины квантификации сказуемого весьма разнообразны по своей сущности, и не всегда легко со всей определенностью установить тот или иной импульс, поскольку в марийском языке иногда наблюдается варьирование чисел предиката. Так, при составном подлежащем, выраженном именем существительным в именительном падеже и именем существительным с послелогом дене, употребляющимся для обозначения совместности действия (на русский язык переводится творительным падежом с предлогом с), сказуемое может выступать как в форме единственного, так и в форме множественного числа. Выбор той или иной формы регламентируется смысловым содержанием целого предложения.

Если действие производится двумя равноправными лицами (слова, их обозначающие, являются одним членом — подлежащим), то сказуемое приобретает форму множественного числа, например: Теве рывыж игыж дене чоян волышт памаш дек ‘Вот лиса с детенышем настороженно спустилась (букв. ‘спустились’) к роднику’. Если действие производится одним главным лицом, то сказуемое выступает в форме единственного числа, например: Тиде курык eмбалне Иван Грозный Акпарс дене шоген. ‘На этой горе Иван Грозный стоял с Акпарсом’.

При подлежащем, выраженном количественно-именным сочетанием (типа кум рвезе ‘три юноши’) или сочетанием количественного числительного и существительного в притяжательной форме (типа ныл пошкудем ‘четыре моих соседа’), составное сказуемое ставится во множественном числе, если его именная часть выражена причастием, обозначающим активное действие, например: Классыште кум рвезе ече дене устан коштшо улыт ‘В классе три юноши хорошо ходят на лыжах’. П о рт пурам ныл пошкудем чонышаш улыт ‘Сруб должны рубить четыре моих соседа’.

Трудности выяснения причин квантификации в марийском языке обусловливаются импульсацией внутренних противоречий саморазвивающейся динамической системы синтаксических категорий, функции синтагматических показателей и прочих внутрисистемных факторов, нацеленных на усовершенствование грамматического строя языка.

Подобное явление встречается и в родственных языках. Так, в коми-зырянском языке при подлежащем, выраженном сочетанием существительного с числительным (количественным словом) или соответственным местоимением, возможны две формы согласования. Если сказуемое обозначает активное действие отдельно взятых лиц (предметов), обозначенных подлежащим, то оно обычно употребляется во множественном числе, например: Дас куим морт силосуй-тчдны ‘Тринадцать человек заготавливают силос’. Уна комсомолецъяс пет-к о дл о ны уджын пример ‘Многие комсомольцы в работе показывают пример’. Если глагол выражает неактивное действие, свойственное любым предметам (лицам и не лицам), то сказуемое обычно ставится в единственном числе: Чук о рмис о кмыс морт ‘Собралось девять человек’. Пыжас лыбд вит морт ‘Лодка подымает пять человек’ [3, с. 40—41].

На основании наличия такого явления в родственных языках можно было бы предположить, что уже в недрах структуры диалектов финно-угорских языков были заложены условия для его развития. Однако вскрытие причинной обусловленности варьирования затрудняется вследствие воздействия фактора грамматической аналогии неродственных языков соседствующих народов Урало-Поволжья.

Весьма сходное явление имеется в волжско-татарском языке. Так, рассматривая координацию сказуемого с подлежащим на материале всех стилей татарского литературного языка, М. 3. Закиев подчеркивает, что сказуемое в 3-м лице не всегда согласуется с подлежащим в числе. Часто подлежащее имеет форму множественного числа, а сказуемое — единственного: Кит Е башлады инде безд Е н кошлар; Алар безд Е н ерак О ирл е рд е кышлар ‘Улетают птицы; Они будут зимовать далеко от нас’. Лишь при известных условиях в стилистических целях сказуемое координируется с подлежащим во множественном числе, например: Язлар о итте, карлар зри башладылар , толыплылар толыпла-рын ташладылар ‘Пришла весна, снега начали таять, люди сбросили шубы’.

Если подлежащее имеет форму единственного числа, сказуемое, как правило, согласуется с ним. Однако иногда при подлежащем в единственном числе сказуемое имеет форму множественного числа. При подлежащем в единственном числе, конкретизированном числительными, сказуемое может иметь форму множественного числа: 0 ч олы кеше аны g тир Е сенд е й \ гереп диг е нд е й йердел Е р ‘Три взрослых человека почти бегали вокруг него’. При подлежащем в единственном числе, выраженном собирательным существительным, сказуемое также может быть во множественном числе, например: Икесе д е сеенештел Е р ‘Оба радовались’.

При однородных подлежащих с соединительными союзами сказуемое всегда имеет форму множественного числа. Например: Казан Н е м Минз Е Л Е — матур ш е h E рл е р ‘Казань и Мензелинск — красивые города’ [2, с. 186— 187].

Подобное варьирование отмечается и в русском языке. Так, при подлежащем, выраженном количественно-именным сочетанием (типа десять студентов) или сочетанием собирательного существительного с количественным значением и родительного падежа имени существительного (типа большинство студентов), возможны две формы согласования: постановка сказуемого в форме единственного числа и в форме множественного числа. Форма множественного числа используется обычно в тех случаях, когда подлежащее обозначает лицо, а сказуемое — активное действие этих лиц, например: Восемьдесят молодых специалистов отправились работать . Большинство студентов-заочников своевременно выполнили все контрольные работы .

При подлежащем — неопределенном предмете сказуемое обычно ставится в единственном числе, например: Ряд столов стоял посередине комнаты . На столе лежало десять тетрадей [1, с. 310].

На основании приведенных фактов, характерных как для агглютинативных, так и для флективных языков, можно приступить к глубокому изучению причин квантификации одного из ядерных элементов предложения, результаты которого должны способствовать синтезу научных концепций по объединяющим и разъединяющим признакам и созданию сранительной грамматики на материале языков народов Урало-Поволжья.

УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ

Диал. — диалектный вариант; марГ — горный вариант марийского языка; марЛ — луговой варинат марийского языка.

СПИСОК

ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

• 1.    Ватина, Н. С. Современный русский язык : учебник / Н. С. Валгина, Д. Э. Розенталь, М. И. Фомина. — 5-е изд., перераб. — Москва : Высш. шк., 1987. — 480 с.

• 2.    Закиев, М. 3. Татарская грамматика. Т. 3. Синтаксис / М. 3. Закиев ; Ин-т яз., лит. и ист. им. Г. Ибрагимова. — Казань, 1995. — 576 с.

• 3.    Современный коми язык. Ч. 2. Синтаксис : учебное пособие. — Сыктывкар : Коми кн. изд-во, 1967. — 284 с.

Поступила 16.10.12.