Реализация национально-регионального компонента образования в процессе социальной защиты детства (на примере Республики Адыгея)

щиты детства выступают подсистемами федеральной, позволяя решать актуальные проблемы каждого отдельно взятого региона в контексте механизма его этнокультурного развития в социокультурных условиях региона.

Используя метод моделирования (В.В. Беспалько, В.К. Лукашевич, А.М. Новиков, И.Б. Новик), а также ориентируясь на концепцию теоретического конструирования социальных моделей В.П. Борисенкова, О.В. Гукаленко А.Я. Данилюка [10: 50 - 69], мы спроектировали теоретическую модель пространства социальной защиты детства в регионе, выступающую теоретическим ориентиром образовательной политики в области социальной защиты детей на уровне субъекта - Республики Адыгея. В качестве идеального объекта для теоретического исследования феномена социальной защиты детства была использована «тетрада пространственных понятий» теоретической модели образовательного пространства (В.П. Борисенков, О.В. Гукаленко, А.Я. Данилюк). Опираясь на интерпретации понятий «воспитательное пространство» (Л.И. Новикова, И.В. Кулешова), «образовательное пространство» (Е.В. Бондаревская), мы определили понятие «пространство социальной защиты детства», под которым мы понимаем территориально обозначенное открытое социальное пространство, интегрированное в образовательное пространство, в котором осуществляется созидатель-но-интегрирующая деятельность субъектов социальной защиты детства по обеспечению социальных гарантий детства на основе сохранения социокультурных ценностей и традиций, направленная на создание конкретных педагогических условий и возможностей эффективного процесса социализации, самореализации и саморазвития индивида. Теоретическая модель пространства социальной защиты детства в нашем понимании представлена двумя осями - осью районирования и осью смыслообразования, определяют которые «тетрады пространственных понятий»: метатекст, место ребенка, системы социальной защиты детства, социально-педагогическая инфраструктура. На оси смыслообразования - метатекст и место ребенка, на оси районирования - системы социаль-

Рис. 1. Теоретическая модель пространства социальной защиты детства

ной защиты детства и социально-педагогическая инфраструктура (рис.1).

Ось районирования трактуется как функционирование множества систем социальной защиты детства разного уровня - федеральной, региональной и муниципальной, строго упорядоченных, функционирующих во взаимосвязи друг с другом. Государственно-общественный характер социальной защиты детства обусловливает участие в ней широкого спектра субъектов, призванных обеспечить социальные гарантии детства. Ориентируясь на имеющиеся теоретические разработки (А.К. Быков, О.Г. Прохорова, Е.Н. Сорочинская, Н.Я. Стрельцова), под социально-педагогической инфраструктурой мы понимаем подсистему системы социальной защиты детства, характеризующуюся совокупностью связей учреждений социальной инфраструктуры детства (зданий, сооружений, организаций, органов, оказывающих социальные услуги детскому населению) и социума, обеспечивающую эффективность процесса социальной защиты детей посредством социально-педагогической деятельности. Ее организационными элементами выступают образовательные учреждения, органы управления образованием, социальные службы и т.п. В основе социально-педагогической инф раструктуры лежит целенаправленный процесс взаимодействия субъектов социальной защиты детства - педагогов, воспитателей, социальных педагогов, социальных работников - и индивида или группы индивидов, объединенных общей социальной ситуацией. Ось смыслообразования достраивает системы социальной защиты, превращая их в целостное пространство.

Метатекст характеризует в целом пространство социальной защиты детства: устанавливает ценности и смыслы, цель и задачи социальной защиты детей, определяет социальные стандарты, гарантии мира детства, регламентирует деятельность субъектов социальной защиты детства, их компетенцию. Метатекст социальной защиты детства подобно метатексту образовательного пространства также имеет иерархическую структуру: метатексты федерального, регионального и местного уровня (содержание, законодательная и нормативная правовая база, стандарты защиты детства и т.п.). Особым метатекстом в нашей модели представлены социальный педагог и социальный работник как субъекты метатекстовой деятельности, которые выполняют функции транслятора государственной идеологии защиты подрастающего поколения через технологии, частные методики взаимодействия с кли- ентами в пространстве социальной защиты детства. Необходимо иметь в виду, что имеющийся комплекс метатекстов детерминирован существующими в тот или иной период социокультурными условиями, а также ценностями, смыслами.

Важнейшее место в метатексте уделено национально-региональному компоненту, определяющему содержание социальной защиты несовершеннолетних в социокультурных условиях Республики Адыгея. В основу региональной модели социальной защиты детства должны быть положены принципы этнокультурной идентификации и интеграции в общероссийское и мировое сообщество. Гуманистическая парадигма образования в числе первоочередных задач выдвигает учет этно-региональной специфики современного образования (Н.Х. Байчекуева, Б.Х. Бгажно-ков, Г.Н. Волков, З.К. Дахужева, М.Р. Кудаев, И.А. Шоров и др.), что создает предпосылки для возрождения историко-культурных традиций народов в выработке ценностных ориентаций при проектировании пространства социальной защиты детства. Этнологический и культурологический аспекты адыгской культуры имеют место в фольклоре, литературных произведениях, научных исследованиях. Адыгство (адыгагъэ) выступает у адыгов в качестве морально-этического кодекса, предписывающего образцы поступков и модели поведения народов Северного Кавказа. Важнейшими социальными функциями адыг-ства являются интегративная (обеспечивает объединение людей на базе единого понимания морально-нравственных и этических норм); коммуникативная (способствует целенаправленному взаимодействию различных групп (индивидов) и социума); идеологическая (характеризует влияние адыгагъэ на систему взглядов и идей); воспитательная (придает активности людей характер, соответствующий с адыгагъэ); когнитивная (отражает потребность в познании) [3: 75 - 78]. Б.Х. Бгажноков в основе адыгства выделяет функционирование пяти морально-этических заповедей: человечность - цХыхугъэ (готовность действовать в интересах других людей, культ добрых дел), почтительность - нэмыс (воспитанность, скромность, уважительность), разум - акъыл (трезвый социальный ум, умение дать точный диагноз жизненной ситуации, проникаясь уважением и сочув ствием к ближним), мужество - лХыгъэ (нравственно акцентированное свойство, включающее не только воинское мужество и храбрость, но и справедливость, толерантность, соблюдение правил адыгской этики и этикета), честь - напэ (верность, мужество, стыд) [3]. В этнопедаго-гических исследованиях ( [5; 11] и др.) отражены ценности, обусловившие особенности воспитания детей в семьях кавказских народов. В системе ценностей и смыслов главнейшей ценностью являются ребенок и его благополучие, семья. Об этом свидетельствуют особые обряды, связанные с рождением ребенка, его воспитанием с помощью народного фольклора, бережной заботы о нем до совершеннолетия. Осмысление ценностей адыгского народа мы находим и в этической программе Союза абхазских добровольцев Адыгеи (САДА) [9: 2]: женщина наполняет жизнь человеческим содержанием (обязана создавать домашний уют, растить, воспитывать - из сыновей мужчин и будущих отцов, из дочерей женщин и будущих матерей, образовывать детей); мужчина ответствен за продолжение жизни и рода, а также за детей-сирот своего рода. Интересен и тот факт, что заботу о детях рода проявляют не только их родители, но и другие родственники, на которых также возложена ответственность за воспитание и будущее подрастающего поколения. Все это является доказательством защиты детей, которая имеет место с самого рождения как залог их будущего благополучия, здоровья и счастья. Можно утверждать, что адыгагъэ ориентировано на реализацию установок человеколюбия, признание человечности господствующим принципом существования адыгского этноса.

К сожалению, сегодня приходится сталкиваться с утратой многими регионами историко-культурных традиций в определении идеалов и ценностных ориентаций воспитания и заботы о подрастающем поколении, с гипертрофированным отношением к национальной самобытности, которую необходимо возрождать. Ценности этнокультурного уровня, лежащие в основе адыгства (человечность, почтительность, разум, мужество, честь; ребенок, его благополучие, семья как главнейшая ценность; приоритет семейного воспитания и др.) не противоречат общечеловеческим ценностям Истины, Добра и Красоты. Этнокультурные тради-

Рис. 2. Место ребенка как объекта социальной защиты ции являются своеобразным путем освоения общечеловеческих и национальных ценностей, средством преодоления превосходства, значимости традиций одной нации над другими. Культивирование этнокультурных ценностей нашло отражение и в авторских программах социально-педагогической поддержки детей «Страна, где я живу в 21 веке», «Помощь детям-мигрантам», «Родительская мастерская», реализуемых в учреждениях социально-педагогической инфраструктуры Республики Адыгея.

Содержательную доминанту пространства социальной защиты детства составляет место ребенка как субъекта гуманистического личностно ориентированного образования и объекта социальной защиты. Место ребенка в пространстве социальной защиты детства мы понимаем как его личное социальное поле, социокультурное пространство, в котором происходит процесс его социализации. Компонентами социокультурного пространства ребенка (рис. 2) выступают социум (и его социально-политические, социально-демографические, социально-экономические особенности и т.п.); правовое пространство (законодательное и нормативно-правовое поле социальной защиты детства); культурное пространство (культура, местные этнические особенности, ценности, смыслы и т.п.).

Моделируемое пространство ограничено пределами Республики Адыгея. Однако, учитывая тот факт, что механизм социальной защиты детей не может быть ограничен только лишь пределами региона по вполне объективным причинам, мы признаем условность этих границ. Это обусловлено, прежде всего, тем, что предмет нашего исследования нацелен на совершенствование процесса социальной защиты подрастающего поколения на региональном уровне. В современном обществе именно этнос (а не социальный класс или политическая группа) способен обеспечить успешную адаптацию индивида к условиям интенсивных перемен во всем укладе его жизни [7]. Особенности современного положения детей в социокультурном пространстве региона усиливают потребность в устойчивых жизненных ценностях и смыслах, определяя национальные традиции в качестве важнейшего элемента метатекстовой деятельности. Следовательно, этнокультурный компонент выступает составляющей оси смыслообразо-вания, содержательной доминантой метатекста (адыгство) и места ребенка (социокультурное пространство).

Таким образом, в настоящее время социальная защита детства находится в стадии становления, переживает процесс трансформации по содержанию, имея широкие возможности для использования национально-регионального компонента образования при проектировании программ социальной защиты детей на уровне региона. Использование этнокультурного потенциала региона, по нашему мнению, должно выступать одной из важнейших стратегий модернизации системы социальной защиты детства в контексте гуманистической парадигмы образования, средством возрождения и защиты этнокультурных традиций, интеграции культурного и образовательного пространства. В этом нам видится новое качественное понимание предназначения образования и воспитания в аспекте социальной защиты детства.