Революции и межреволюционный период 1917 года на Кубани: исторический опыт

2017 год проходит в России под знаком печального юбилея: 100-летия двух революций и начала Гражданской войны. Эти трагические события не обошли своим вниманием и территорию Кубанской области, ка одну из крупнейших казачьих областей бывшей Российской империи. Осмысление этих событий и определило актуальность выбранной темы.

1917 год начался с февральской революции, которая дала мощный толчок активизации политической жизни на Кубани. Кубанский атаман М. Бабыч несколько дней утаивал информацию о революции и отречении Николая II. Первыми отреагировали местные газеты, а комиссия городской думы г. Екатери-нодара направила к атаману делегацию для выяснения его отношения к свершившемуся событию. Генерал заявил, что он «слуга нового правительства» [4].

Меньшевик Л. В. Балкевич позже вспоминал: «Революция 1917 г. застала провинцию врасплох, в Кубанской области революционных настроений не было. Были настроения общего недовольства общероссийского, но политические круги к революции готовы не были» [20, л. 1]. Другой видный общественно-политический деятель Кубани этого периода Д. Е. Скобцов, который встретил революцию в Москве и отправился сразу же на родину, так оценивал ситуацию: «Волна митингов, оказывается докатилась и сюда. В праздничные дни, после церковной службы, на площади устраивались на козлах подмостки и заезжие ораторы «разъясняли» собравшимся случившееся.

Из местных людей пока никто не решался «взобраться на бочку» – еще стеснялись…

Сама станица жила в большей степени интересами войны, была полна разговорами о её героях казаках и своих станичных солдатах» [16, c. 25].

По мнению известного в регионе эсера С. В. Евменьева: «Февральским переворотом началась новая эра на Кубани» [20, л. 4].

В целом сообщение о событиях в столице было воспринято спокойно. таких выступлений, которые наблюдались в Петрограде не произошло (см.: [25, с. 233] [11, с. 5-6, 29]).

Недовольство жителей кубанской столицы вылилось лишь против жандармерии и полиции. Группа во главе с Л. В. Балкевичем беспрепятственно прошла в жандармское управление, изъяла имеющееся там оружие и взяла подписку о невыезде его сотрудников. Прибывшим были представлены все дела, за исключением списков секретных сотрудников [20, л. 3–4].

Начинается формирование новых органов государственной и местной властей. Во всех отделах области организуются гражданские комитеты (см.: [8] [9]) и Советы рабочих и солдатских депутатов. Анализ формирования последних достаточно подробно раскрыты в монографиях ростовских исследователей В. Н. Сергеева [14] и Е. М. Трусовой [17].

В создании гражданского комитета первоначально проявляет активность Городская дума Екатеринодара. По данным В. Н. Сергеева, председателем гражданского комитета становиться Д. Н. Сверчков, в президиум входят кадеты и казаки К. Л. Бардиж, С. Ф. Манжу-ла, Пушкарев, руководители эсеров П. С. Шир-ский, Н. П. Розанов, меньшевики С. Г. Турутин, И. Л. Симановский и др. [15, с. 37].

Приказом генерала М. П. Бабыча из состава Екатеринодарского городского комитета сформирован всесословный временный Кубанский областной исполнительный комитет который первоначально возглавили члены кадетской партии К. Л. Бардиж, а затем В. В. Скидан [19, л. 1].

С самого начала своей деятельности гражданский комитет выступил против деятельности атамана и 12 (25) марта 1917 г. отстранил его от исполнения обязанностей начальника области. Власть сосредоточилась в руках комиссара Временного Правительства, а генерал М. П. Бабыч выехал в Пятигорск [24, л. 9].

В марте – апреле 1917 г. состоялись выборы членов гражданского комитета в станицах Тихорецкой, Таманской, Челбасской, Каневской, Новотроицкой и многих других [2, л. 235, 117].

Одновременное создание гражданских комитетов и советов привело к двоевластию, известному среди зарубежных историков под названием «вакуум власти». Разногласия возникали как между этими органами власти, так и со старыми городскими думами. Так, в конце марта 1917 г., в Майкоп для ликвида- ции конфликта между гражданским комитетом и думой были направлены С. Г. Турутин и К. Л. Бардиж [2, л. 20, 21, 101, 195], а на первом заседании Армавирского совета рабочих депутатов распущена городская дума [1, с. 49].

Екатеринодарский гражданский комитет и советы 19 марта 1917 г. потребовали увеличения своего представительства в городской думе (см.: [8] [10]). Это требование было удовлетворено.

Создание параллельных органов управления не везде проходило гладко. В Батал-пашинском отделе процесс формирования советов пошел значительно медленнее, чем создание гражданских комитетов, не встретив поддержки со стороны местного казачества.

Мирный процесс формирования власти в значительной степени обострялся земельными противоречиями между казачьим и иногородним населением области. Распространялись слухи о том, что у казаков будут отбирать землю [6]. Основания для беспокойств у казачества несомненно были. Следует учитывать, что практически все земли области принадлежали ему, в отличие от иногороднего населения. Последовала достаточно быстрая реакция от органов власти на местах. Екатери-нодарский исполнительный комитет Совета и Временный Кубанский областной исполнительный комитет призвали «решать земельный вопрос только законно избранному Учредительному собранию» [7].

По оценке эсера Д. М. Сверчкова, для смягчения обстановки в области «первой задачей областного исполнительного комитета был поставлен созыв общекубанского съезда» [3, с. 1].

Съезд проходил в Екатеринодаре с 9 по 18 апреля [13, с. 1]. Собралось более 1000 делегатов, представлявших казачество, иногородних и горцев. В ходе работы обсуждались вопросы о введении самоуправления на Кубани, гражданских комитетах, посаженной плате, земельный и другие. Съезд утвердил вместо упраздненных на местах должностей аульных и волостных старшин бессословные гражданские комитеты. Они были признаны «высшим органом гражданской власти на местах» [24, л. 15].

При обсуждении земельного вопроса лидер большевиков Я. В. Полуян заявил об отсут- ствии земельных претензий со стороны иногороднего населения [23, л. 16], что реально не соответствовало положению дел.

Представитель местной организации партии эсеров Н. Долгополов призвал иногороднее население к «сугубой осторожности в отношении к казачеству» [22, л. 14].

Современники неоднозначно оценили работу этого форума. Если Д. М. Сверчков отмечал полное единение между различными слоями населения [3, с. 2], то С. Г. Турутин заметил «в кулуарах иногородние говорили, что, конечно надельные казачьи земли мы отбирать не собираемся, а то, что касается помещичьих земель монастырских и т.п., то это большой вопрос, к кому они должны отойти» [24, л. 9].

Казачество увидело в этих высказываниях угрозу и для своих земельных угодий, что определило всю дальнейшую политическую, а затем и вооруженную борьбу между ним и иногородним населением.

Почти одновременно с закрытием бессословного съезда, открылся съезд представителей станиц казачьего населения области. предполагались выборы атамана.

Собравшиеся не ограничились избирательными функциями, объявили себя Кубанской Войсковой радой, приняли положение о её деятельности, объявили о своих земельных претензиях. Фактически произошел раскол из-за неосторожной деятельности как со стороны казачества, так и иногороднего населения. Ситуация всё более усугублялась и приближалась к фазе вооруженного противостояния.

События лета 1917 года вновь показали патовую ситуацию в противостоянии различных слоев кубанского населения. Причем проблемы в городах и сельской местности значительно различалась. Для сельского населения основным вопросом оставался земельный, а для городского – продовольственный.

На состоявшемся 7–19 июня в Петрограде Втором (Учредительном) общеказачьем съезде в докладе Чернова говорилось, что «казакам придется потесниться – они имеют большие наделы земли», что произвело крайне отрицательное впечатление на казачьих делегатов [16, с. 58].

Накануне октябрьского переворота Кубанский областной Исполнительный комитет принял решение о созыве съезда иногородних. В обращении по этому говорилось: «все попытки, все усилия ввести на Кубани демократическое бессословное управление разбивалось об упорное сопротивление некоторых кругов казачества и его представителей» [12, с. 5]. Накануне в ночь на 1 ноября, по приказу краевого правительства произошло разоружение артиллерийского дивизиона [24, л. 4]. Одновременно под стражу были взяты большевики – члены исполкома Екатеринодарского совета Марочкин и Полуян-Верецкая, что привело к выступлениям в кубанской столице.

Известие о перевороте в центре (октябрь 1917 г.), по мнению Д. Е. Скобцова «как ни странно, не произвело в Екатеринодаре ошеломляющего впечатления. Рассуждали: нарыв прорвался, ход событий приведет к благополучному разрешению кризиса. большевиков прогонят, придут более энергичные, чем были до сих пор, люди и направят государственный корабль на надлежащий путь». По его оценке: «Ни у кого не возникало мысли о допустимости лояльных отношений с Совнаркомом, но и об организации борьбы не было разговора» [16, с. 87].

В своем выступлении на I съезде иногородних Кубани Сверчков в своем докладе