Ризомизация культурного пространства: апогей или деконструкция?

ре Ми зов вя че слав алек сан д ро вич — док тор куль ту ро ло гии, про фес сор ка фед ры куль ту ро ло гии и международного культурного сотрудничества социально-гуманитарного факультета Московского государственного института культуры, заслуженный работник высшей школы российской Федерации

REMIZov vyAChESlAv AlEKSAndRovICh — Full doctor of Cultural Studies, Professor of department of cultural studies and international cultural cooperation, Faculty of Social Studies and humanities, Moscow State Institute of Culture, honored worker of higher education of the Russian Federation в современной практике познавательной дея тель но сти, по об раз но му вы ра же нию а. я. Флие ра, сло жи лось мне ние, что «мы друг друга не читаем». по крайней мере — читаем только заголовки публикаций друг друга. Может быть, это и так, но всё-таки нет-нет да и появятся комментарии, размышления, аннотации по поводу публикаций. положительно, что на страницах научного журнала вуза в прошедшем издательском году дискуссионный ха рак тер но си ли пуб ли ка ции а. д. жарко ва, М. я. са ра фа, в. с. са дов ской, н. н. ярошенко. выступал в таком жанре и я. в связи с этим хотелось бы поддержать отмеченную тенденцию и высказать свои позиции относительно интересной, содержательной статьи М. я. сар а фа «ри зо ми зац ия куль тур но-го пространства как показатель понижения его связ но сти и ком му ни ка тив но сти» [см.: 13, с. 71] и ассоциативно продолжить затронутую им про бле ма ти ку.

заметим, что наш энтузиазм в отношении постмодернизма обусловлен тем обстоятельством, что, присутствуя на ряде методологических семинаров магистрантов и аспирантов, я столкнулся с объективизацией целого ряда семантических форм, понятий культурной концепции постмодернизма. (особенно много лю би те лей жонг ли ро вать по ня ти ем «дискурс».) более того, данная тенденция стала встречаться в виде абсолютного постулата в диссертационных текстах молодых исследо-ва те лей.

безусловно, само внимание к постмодернизму в культурологической методологии сегодня вполне объяснимо и, более того, функционально. однако когда осуществляется только понятийная эквилибристика, уводящая от сути исследования, когда формируется этакая постмодерновая коллажная картина терминов вместо культурологической фактуры, то пропадает аналитический смысл научной работы. он оборачивается, по точной оцен ке М. я. са ра фа, в «… мар ги наль ный ха-рак тер и [в] фор мы эс ка пиз ма» [13, с. 71], что ве дёт к ут ра те «… пред став ле ния об ис то рич-ности культурного процесса, об объективных за ко нах со ци аль но го раз ви тия» [13, c. 71].

да, во многом постмодернизм связан с индивидуализацией человечества, с его мульти-культурализацией, но, соглашусь с автором рассматриваемой статьи, это не означает того, что культурно-региональные, культурно-эт ни че ские или куль тур но-кон фес сио наль ные автономии должны вызывать осторожные негативные оценки [13]. автор рассматриваемой публикации при этом справедливо отмечает, что аппарат «ризомы» вскрывает суть того, что основная функция культуры — воспроизводство человека и целостной системы социальных отношений — в современных условиях фрагментизируется как собственная задача каждого из ответвлений (процесса. — B. р. ).

вместе с тем хотелось бы высказать свою точку зрения относительно того, что ризом-ность как социальное явление есть только «вы ра же ние сти хий но сти». пред став ля ет-ся, что, например, социокультурная ризоми-зация может формироваться сознательно, иметь организованный и спланированный характер. именно такую картину создаёт сегодня западная информационная система вкупе с украинскими сМи и политическим руководством нато при всесторонней поддержке «пар тий вой ны» по по во ду об ста нов ки на юго-востоке украины и по поводу пресловутых санкций относительно россии. именно в такой ситуации возрастает роль факторов «случайности», спонтанности событий. как следствие, мы находимся в ситуации непредсказуемости, сложности прогнозирования и компенсаций. однако и «случайность» в данном случае вполне может быть заготовлена и быть лишь ви ди мо стью слу чай но сти. М. я. са раф ста вит во прос о «пре де лах» и «ин тен-сив но сти» связ ки ри зо ми за ции и рас па да «социального субстрата». представляется, что здесь в достаточной мере может «работать» так называемый маркер порядка, заимствованный из теории синергетизма. выделяются общие и специальные параметры порядка, в частности — культуры, которые различаются по объёму и содержанию функций, выполняемых по отношению к системе в целом.

общие параметры определяют базовые условия процессов взаимодействия между любой системой и её окружением.

культурный аспект здесь заключён в возможности практической мобилизации социокультурных ресурсов в процессе функциони-ро ва ния со цио си стем.

спе ци аль ные «па ра мет ры по ряд ка» связаны: а) с соответствием культурных инноваций запросам общества; б) с активным использованием инноваций в культуре основной частью её носителей [2, с. 26—27]. при этом динамика культуры, с точки зрения синергетической парадигмы, тесно связана с паттернами самоогранизации и геометрии человеческого поведения, фрактальных рисунков исторических событий; индивидуальных (или социокультурных) ментальных «ланд-шаф тов»; си туа ций «здесь и те перь» как мест встречи прошлого и будущего и т.д. [8, с. 248].

тем самым личностное начало не отбрасывается, но подчёркивается и собственная логика развития общественных процессов. в данном аспекте важно понятие «точка бифуркации». одна из них, например, возникает тогда, когда в рамках поколения резко отвергается сумма основных (базовых) ценностей — смы слов куль тур но го бы тия лю дей [3, с. 87].

именно в данной ситуации в 90-е годы хх ве ка д. с. ли ха чев го во рил о «му тан ти ро ван-но сти» об ще ст ва и о куль тур ном хао се (хо тя и придерживался убеждения, что абсолютного хаоса быть не может), а. с. ахиезер анализировал в эти годы понятия «культурных взры вов» (ю. М. лот ман), «раз лом в куль туре» и т.д. [9, с. 10]. ис сле до ва те ли так же от ме-чают особую роль управленческих структур как регулятивных механизмов, позволяющих под дер жи вать ан тро по со цио куль тур ные системы в состоянии динамического равновесия (или наоборот) через так называемый эффект со цио куль тур ной си нер гии [14], дос ти же ние которого возможно при условии соблюдения принципов: кооперации и взаимоподдержки субъ ек тов со цио куль тур но го взаи мо дей ст вия; свободного развития творческих интенций субъ ек тов со цио куль тур но го взаи мо дей ст вия; приоритетной защиты социальных интересов, культурных запросов тех субъектов активности, которые входят в данное сообщество или представляют иное; ответственности тех, кто реализует социокультурную политику на данной территории, обеспечивает условия для поддержания социокультурной безопасности представителей данного сообщества. несоблюдение большей части данных принципов способно вызвать бифуркационные процессы [1, c. 53]. конечно, «беспорядок», как ука зы ва ет и. при го жин, не из бе жен всегда при создании нового порядка как цена за эту воз мож ность. од на ко «бес по ря док» обя зан быть «про ду ман», «про счи тан» и «учтён». иначе хаос перерастает в культурный коллапс, который уничтожает многое и ведёт к де гра да ци он ным вре ме нам [12, с. 57].

резюмируя, важно подчеркнуть в контексте смысла содержания, что связи социокультурного порядка устанавливаются как на основе повторяемости внешних природных событий, так и на базе стереотипных ситуаций, устойчивых процессов в обществе (обычаи, традиции, нормы взаимодействия, формы ду хов ной ак тив но сти лю дей), глу бин ных архетипов сознания (этноактивности людей), этнонациональных паттернах мышления, установках реагирования и оценочных образцах. в результате упорядочения мир в представлениях личности выступает не как хаотический и враждебный, а как наделённый смыс лом, в зна чи тель ной ме ре соз дан ный ею самой, следовательно, познанный, близкий человеку. в этом и состоит антропологическая сущность социокультурного порядка и организации, без которых общество, культура не могли бы возникнуть, не могут развиваться [7]. для личности это имеет особый смысл, ибо, как отмечает американский психолог а. г. Маслоу, в шкале человеческих потребностей одной из важнейших является «потребность в безопасности, связанная с защитой индивидом своей жизненной среды в фи зи че ском и со цио куль тур ном смыс лах» [10, с. 102].

однако синергетический подход продуктивен ещё и тем, что с его помощью выделяются и оборотные стороны собственно культурного раз ви тия. не слу чай но ю. М. лот ман в одной из своих телевизионных лекций о культуре, рассматривая искусство с синергетической по зи ции, вы дви нул те зис об «опас но сти» его воздействия на социокультурные процессы.

в этом контексте культура способна порождать разного рода риски и деструкции, свидетельствующие о нарушениях баланса единства социального, культурного и природного. обычно рассматриваются три группы со-вре мен ных рис ков: рис ки «за паз ды ва ния» культурного развития, связанные с нелинейно стью рас про стра не ния со цио куль тур ной модели информационного общества, актуализирующие проблему соответствия концентрации информационных возможностей общества наращиванию культурного потенциала; риски утраты этнокультурной идентичности, обостряемые сложностью сценариев глобализационного развития, ведущие к качественному преобразованию системы ценностей и практик культуры; риски превышения объёма и роли информационных потоков, обусловленные развитием техники и технологий, способствующие как увеличению информационных ресурсов, так и росту ограничений в использовании достижений, а также связанные со стихийной самоорганизацией информационного пространства. вместе с тем и здесь про яв ляю щая ся «муль ти куль тур ность» подвержена спонтанному проявлению упоря-до чен но сти.

основным маркером хаоса или порядка в подобной социокультурной ситуации выступает мера (или степень) согласованности между элементами системы: социум-личность-культура. используя физическую типологию про це дур тео рии воз му ще ния [4], мож но вве сти по ня тие «пе ре нор ми руе мость» по отношению к социуму и личности со стороны культуры (способность ограничивать число «расходимостей»). так, к примеру, проповедуемая многими современными писателями, актёрами, режиссёрами допустимость ненор- ми ро ван ной лек си ки (Э. лим о нов, в. со ро-кин, в. пе ле вин, и. гу бер ман, пре сло ву тый «шнур» и др.) обо ра чи ва ет ся кри ми на ли за -цией общества, что приводит к терпимости по отношению к преступности, к утрате стыда и совестливости в массовом масштабе, а в ито ге — к куль тур но му «опу ще нию» и амора лиз му. ак цен ти ро ва ние ху до же ст вен ных обоб ще ний на «брат ках» и «бри га дах» обо ра-чивается героизацией бандитов, уголовников. оправдание в общественном мнении проституции, сексуальной вседозволенности влечёт за собой совращение малолетних, порождает феномен «свободного» сожительства и, как следствие, феномен матерей, отказывающихся от своих детей, распространение венерических заболеваний, бесплодия; женского (что хуже всего) морального цинизма и пьянства.

существенные риски таит в себе современный процесс культурно-духовной глобализации. социальными проявлениями реакции на не го вы сту па ют ин фор ма ци он ный «взрыв», экологический кризис, культурная экспансия и другие кризисные обострения, чреватые обще ст вен ны ми по тря се ния ми [1].

подытоживая всё это, можно усомниться в целом ряде положений теории ризомы. всё же, может быть, нет такой однозначно жёсткой её связи с хаосом культурных процессов (?); может быть, параллели вовсе не хаос, а «пе ре клич ка» (?), «диа лог» (?); быть может, в «ризомах» есть всё же существенное и несущественное, устойчивое и случайное (?).

Михаил яковлевич, заканчивая статью, от-ме ча ет, что «раз вёр ты ваю щая ся гло ба ли за-ция» все более внедряет присущие главным образом западным социумам культурные процессы в традиционные региональные и локальные культуры, которые «не всегда способ ны вы сто ять пе ред этим на по ром».

здесь, однако, хочется заметить: не всегда, но всё же. думается, что сегодня ситуация всё ощутимее меняется [6] — и с агонизирующей сша, и с явно растерянной европой, и с процессом глобализации, который как бы раскалывается надвое и всё больше активизирует глокализацию и этнокультурную идентич- ность. всё определённее в мире проявляются не культурный глобализм, а цивилизационные маркеры как тенденция или как настойчивая параллель. Это ли не свидетельство относительности ризомизации или, во всяком случае, её видоизменения в бурно пульсирующей социальной реальности? и как тут не сказать о том, что и сама новационная идея ризомности культурного процесса сегодня попала в ло-вуш ку «со кра ще ния на стоя ще го», где мы уже затрудняемся распознать её структуры, и она становится и неоднозначной, и даже непонятной, труд но раз ли чи мой.

таким образом, можно резюмировать, что следует, надо и необходимо читать друг друга. Это и обогащает нас, и рождает творческий дискуссионный климат в личном и коллективном научном бытии. тем более что такие креатив ные ав то ры, как М. я. са раф и мно гие другие, поднимают действительно актуальные, животрепещущие проблемы, которые побуждают к поиску истины, к творчеству.