Роль Германии в политической жизни северокавказских эмигрантов Франции

Северокавказские эмигранты, осевшие в Европе после Октябрьской революции 1917 г., в основном вели простую жизнь обывателей, приспосабливаясь к новым условиям жизни. Тем не менее были и такие, кто начал в эмиграции активную общественно-политическую деятельность, направленную как против России и СССР, за создание независимого государства «Северный Кавказ», так и за восстановление российской монархии и империи. «Политические» эмигранты надеялись на помощь европейских стран: сначала на мирную конференцию в Версале, которая состоялась в 1919 г. по результатам Первой мировой войны, затем на французских политиков и власть, с 1927 г. – на Польшу, власть и военные которой начали финансировать северокавказское движение против СССР и России. В 1933 г. в Германии национал-социалистическая партия пришла к власти. Северокавказцы, которые представляли будущее своей Родины в качестве независимого государства, стали активно обсуждать новую политическую реальность. Многие из них поддерживали деятельность национал-социалистической партии Германии и будущую войну Германии с СССР. Большая часть северокавказских эмигрантов относились к такой перспективе негативно. В результате после начала Второй мировой войны, а затем и Великой Отечественной сформировались четыре основных позиции:

• 1)    некоторые северокавказцы сотрудничали с немцами, вступая в различные политические организации, созданные немцами для борьбы с СССР;

• 2)    другие участвовали в воинских подразделениях Германии во время Великой Отечественной войны против России;

  * Публикуется в соответствии с планом научно-исследовательских работ Института этно-логии и антропологии РАН.

  
  

  Общество

  
  

  Общество. Среда. Развитие № 2’2023

  
  

• 3)    многие отрицали фашистскую идеологию и участвовали во французском Сопротивлении, и, наконец,

• 4)    большинство сохраняло нейтральное отношение, выбирало «примиренческое» поведение и проживание на оккупированных немцами французских территориях.

Цель статьи – проанализировать взаимоотношения северокавказских эмигрантов с немцами, с Германией, с национал-социалистической партией и их позиции после начала Второй мировой войны. Исследование проведено на основе ряда архивных материалов, собранных автором статьи во Франции. Архивные материалы в Германии были обнаружены немецким исследователем И. Шнелле. До сих пор проблема участия северокавказцев в Великой Отечественной войне редко становилась предметом научного исследования из-за трудности доступа к архивным материалам. Можно отметить лишь несколько исследований. Безусловно, заслуживает внимания книга Э. Абрамяна «Кавказцы в Абвере» [1], подготовленную на основе ряда архивов. Но в монографии представлена главным образом деятельность юж-нокавказцев (грузин, армян и азербайджанцев) на Кавказе в составе Абвера. Упоминаются лишь два адыга – Келеч Гирей Султан и Сергей Георгиевич Улагай. Чаще всего рассматривается роль северокавказских эмигрантов второй волны, которые попали в Европу во время Второй мировой войны. Это Г.А. Токаев, Р. Трахо, А.Г. Авторханов и др. Грузинам, служившим в вермахте, посвящена монография Г. Ма-мулии [18]. И наконец, блестящее исследование коллектива авторов С.И. Дробязко, О.В. Романько, К.К. Семенова «Иностранные формирования Третьего рейха» [16]. В предлагаемом исследовании хотелось бы продолжить исследование выбранной темы и ввести в научный оборот новые архивные материалы Франции и Германии.

Отношение северокавказской эмиграции к немецкой идеологии и к будущей войне стало формироваться в начале 30-х гг. XX в., когда в Германии к власти пришла национал-социалистическая партия. Определенно об этом писали члены народной партии горцев Кавказа – одной из самых популярных партий северокавказ-цев в эмиграции. Она появилась в 1926 г. по инициативе внука имама Шамиля – Саида Мухаммада на основе другой организации – Союза горцев Кавказа, возникшего в Чехии в 1923 г. Финансировалась партия из Польши. В эти годы именно Польша являлась главным «спонсором» тех северо- кавказцев, которые разрабатывали идею создания независимого государства Северный Кавказ. Появление на европейском пространстве нового политического игрока, который претендовал на доминирование в будущей общественно-политической жизни, сразу же было привлекло внимание. Уже в 1933 г. появились высказывания членов партии о роли будущей войны в освободительном движении горцев Кавказа.

Б. Байтуган в 1933 г., размышляя о Германии, обратился к российской и советской истории. Он подчеркивал: «...царская Россия представляла собой типичное “государство национальностей”, являлась тлеющим очагом национальных противоречий.

Это положение должно было окончиться для царской России катастрофой. Момент такой катастрофы назрел окончательно во время мировой войны. Царизм, органически не способный опереться на широкую базу всенародного сотрудничества, пал. И вместе с падением царизма, не в силу внешних поражений, а в результате внутреннего бессилия рассыпалась в прах старая идеология русской государственности, стремившаяся многонациональный лик России подвести под один православно-московский знаменатель.

• < …> И среди этих противоречий основной является, как и прежде, многонациональный лик России, на фоне которого главенствующую роль продолжает играть основа режима – великорусская часть населения. Русский национализм трансформировался, но поступательная сила его осталась прежней.

• < …> В результате Россия продолжает оставаться тлеющим очагом национальных антагонизмов.

• < …> Таким образом, большевизм не изменил сущность взаимоотношений между главенствующей нацией и нациями угнетенными. Сущность эта осталась такой же, как и во времена царизма, и на этой сущности покоится заключительная часть нашей аналогии между старой царской Россией и Россией новой, большевистской.

Исторический шквал снес царскую Россию и явился началом возрождения к новой жизни многих народов; грядущий исторический шквал, несомненно, даст свободу всем народам, пребывающим в российской “тюрьме народов”, и разрушит окончательно тот исторический анахронизм, политическую бессмыслицу, каковой является многонациональная Россия» [8, с. 1–3].

«Фашизм и национал-социализм во всех их модификациях – это антитеза большевизма, реакция против большевистского космополитизма и анациональ-ных идей <…> Идеалом современного национализма является не только независимость (политическая, экономическая и т. д.), но и социальная справедливость в пределах самой нации» [7, с. 14]. «Недавно в Америке вышел в свет первый номер газеты “Фашист”, объединяющий вокруг себя тех, кто берет курс на новую тактику: пытается внедрить в русские массы идеологию национал-социалистической или фашистской диктатуры» [7, 15].

Другой член народной партии горцев Кавказа Б. Билатти подчеркивал, что «царская Россия пала в силу внутренних причин, для которых роль катализатора сыграла война. Эти же причины и, по всей вероятности, в тех же условиях приведут к гибели и России советской» [9, с. 3–5]. Он указывал, что в Москве проводилась международная конференция, которая собрала коммунистов всех стран, которые нападали на национал-социалистов Германии <…> Мировой фашизм является главным препятствием мирового господства России» [10, с. 11]. Далее он добавлял, что «пакт 7.03.1936 г. ликвидирует Локар-ненские договора, которые сковывали Германию, ее обороноспособность. Теперь Германия может противостоять «растущему натиску русско-коммунистического империализма» [11, с. 12].

В статье за 1934 г. «Тревога в русском стане», изданной в журнале партии «Горцы Кавказа», неизвестный автор – член народной партии горцев Кавказа отмечал: «еще не так давно возможность военного столкновения СССР с какой-либо иностранной державой ожидалась огромным большинством русской эмиграции с нетерпением, и многие даже хотели принять в ней участие на стороне иностранной державы. Но теперь возможность войны стала далеко не так привлекательной и желанной <…> противники борьбы с большевиками при помощи вооруженной иностранной силы, группирующиеся поначалу в незначительном числе вокруг П.Н. Милюкова и некоторых социалистических лидеров, появились ныне и в иных группировках, приобретая там все большее и большее влияние» [3, с. 12].

В 1936 г. вышла книга «Национал-социализм», которая названа в журнале Народной партии горцев Кавказа «здоровым и мощным движением германской нации» [24, с. 24]. Книга была издана антикомму- нистическим союзом Германии. По сути, северокавказские националисты приветствовали любую войну любой страны против СССР. Так, Т. Карцати в статье журнала Народной партии горцев Кавказа, анализируя конфликты СССР с другими странами на Дальнем Востоке, приветствует их, надеясь, что они перерастут в войну. «Пожар предстоящей войны разрушит стены тюрьмы народов и принесет Отечеству нашему освобождение» [17, с. 25].

Кроме членов народной партии горцев Кавказа войну приветствовали и те севе-рокавказцы, которые отстаивали также идеи независимости Кавказа, не являясь членами этой партии. Среди них были А. Магомаев, Д. Албогачиев и др. Остановимся на этом подробнее.

По данным французской полиции, 26 июля 1942 г. Д. Албогачиев поехал в Германию с целью навестить свою дочь Кармен [19], но на самом деле не это было главной причиной его поездки. Он отправился в Берлин по политическим причинам. Весной 1942 г. МИДом Германии в Берлине была созвана конференция, посвященная политическому будущему Кавказа [18; 27, с. 135–136]. В ней приняли участие многие кавказские эмигранты, в том числе и северокавказцы. Переговоры оказались чрезвычайно сложными, и в течение всего лета 1942 г. все новые северокавказские эмигранты отправлялись в Берлин, чтобы принять в них участие. Еще до своего отъезда Д. Албогачиев основал в Париже национал-социалистическую партию Северного Кавказа и стал ее генеральным секретарем, тем самым сигнализируя о своей идеологической близости к немецкой партией [25, с. 230–231].

Осетин Тамбий Елекхоти член народной партии горцев Кавказа, как предполагала полиция Франции, в 30-е гг. XX в. начал работать в агентстве «ОФИНОР» [15]. Агентство было создано в Риме в 1927 г. по инициативе польской военной разведки (II отдела Генерального штаба польской армии). Агентство было связано с Муссолини. Известно, что Т. Елекхоти сотрудничал с польской военной разведкой (псевдоним Talk) [21, л. 46–49]. Агентство «Офи-нор» финансировало журнал «Прометей», в котором Елекхоти работал в качестве редактора.

Тамбий Елехоти считал, что и немецкий фашизм, и японский активизм – все будет работать против СССР. Елекхоти делал вывод: «В Европе мы идем к большим международным катаклизмам. Раскол Европы обозначился, и окончательно он

Общество

произойдет по идеологическому признаку. Что делать нам, кавказцам, в этой сложной международной обстановке? Проблема независимости Кавказа становится бо- лее актуальной, чем когда-бы то ни было, ибо в этих бурях, несомненно, решится судьба Кавказа <…> . Оставаться Кавказу нейтральным, если бы мы этого хотели, не удастся. Да уже мы, не желая войны, воевали и с белыми, и с красными. Таким образом, и в грядущих бурях Кавказу придется делать выбор между борющимися силами интегрального национализма и порядка и мирового марксизма, возглавляемого Москвой. Само собой разумеется, что мы должны быть и будем с теми, кто ставит своей целью раздавить Москву. Ясно, что мы, будучи решительными противниками каких бы то было восстаний у нас на родине, не исключаем вооруженной борьбы при всех обстоятельствах и во что бы то ни стало <…>. Таким образом, если мы воодушевлены решением осуществить нашу независимость, мы должны будем выбирать один из больших враждующих лагерей и принять в нем посильное участие <…>.» [21, л. 46–49].

Общество. Среда. Развитие № 2’2023

После Второй мировой войны Елекхо-ти попал в поле зрения полиции Парижа. Было заведено новое досье, в котором есть документ от 2 мая 1946 г. Его обвинили в сотрудничестве с немцами во время Второй мировой войны, но доказать ничего не смогли. В 1947 г. дело было закрыто [15]. Обвинения с Елекхоти были сняты, и ему удалось даже остаться во Франции: он жил в Ницце и продолжал сотрудничать с журналом «Кавказ» («Объединенный Кавказ») (1951–1952 гг., Мюнхен). Это свидетельствует о том, что он не был напрямую связан с немцами, а возможно, продолжал сотрудничать с данным агентством в качестве редактора, и, безусловно, поддерживал немецкую идеологию [5, с. 23].

Итак, летом 1942 г. в Берлине был создан Северокавказский национальный комитет. В него вошли многие северокавказские деятели: А. Кантемир, А. Магомаев, С-К. Гирей, К.К. Улагай, Д. Тукаев, Д. Муратханов, Б. Байтуган, Х. Мусаясул, Т. Елек-хоти, Жакан, Д. Албогачиев. После приезда в Германию в него вошел и А. Авторханов [2, с. 643–644]. В задачи комитета входило представление интересов северокавказцев перед немецкими властями, контакт и поддержка северокавказских легионеров, воюющих на стороне Германии, а также выпуск пропагандистских материалов (например, легионерской газеты «Газават»).

Д. Албогачиев оставался в Германии до окончания Второй мировой войны [19] и вернулся в Париж лишь 10 июля 1945 г. В Департаменте полиции Франции на него было заведено дело. Его объяснения столь долгого пребывания в Берлины таковы: немецкие власти не позволили ему вернуться во Францию. Он работал в качестве переводчика при переговорах с военнопленными рабочими – уроженцами Кавказа. Вернулся Албогачиев в Париж в июле 1945 г. и прожил там до 17 сентября 1948 г., а потом уехал в Касабланку (Марокко), где через год – 2 сентября 1949 г. скоропостижно [20, с. 9]. Дочь Джамала – Кармен, у которой он жил в Берлине, в 1940–1944 гг. работала секретарем в МИД Германии [19].

В 1942 г. в Германию отправился еще один северокавказец, который остаи-вал идеи независимости Северного Кавказа – адыг Айтек Намитоков, который с 1 декабря 1942 г. по март 1943 г. работал в немецком Институте исследований континентальной Европы [23]. В это время он встречался с членами созданного Северокавказского комитета, а также с А.Г. Авторхановым, который и оставил об этом событии свидетельства [2, с. 644]. Тем не менее, сам Айтек Намитоков в Северокавказский комитет не вошел. Вернувшись во Францию, А. Намитоков через некоторое время навсегда переехал в Турцию, где прожил остаток своей жизни, продолжив свою общественно-политическую деятельность.

Кроме тех, кто сотрудничал с немцами, были и те северокавказцы, которые воевали на стороне немцев в военных подразделениях Германии: среди них наиболее известным стал адыг генерал Российской армии Клыч Султан Гирей. Он создавал казачьи отряды в Германии, был выдан англичанами СССР и казнен. Другой адыг Тамби Кабарда, который попал в Германию из СССР во время Второй мировой войны, состоял при штабе генерала Власова как представитель кавказских народностей. Известно и о военной службе в СС западного адыга С.Г. Улагая. В 1942–1944 гг. он полковник СС, в 1945 г. стал командиром боевой группы Северный Кавказ Кавказского соединения СС [1, с. 225].

Менее известен другой пример. Адыг Владимир Николаевич Кудашев, имевший монархические взгляды, эмигрировал во Францию после Октябрьской революции вместе с сыном. Его сын (тоже Владимир) вырос, женился на немке и в 1938–1939 гг. вместе с женой уехал в Германию, в Померанию, где жили родственники его жены. С 1941 г. Владимир пошел служить в вермахт.

Владимир сначала служил в частях Криг-смарине, где, возможно, охранял прибрежные районы Финляндии. Затем он перешел во фронтовую разведку, в отдел «Валли I», в круг обязанностей которого входил сбор сведений в районе передовой, разбор трофейных документов и опрашивание советских военнопленных. Служил он в ранге обер-лейтенанта. В 1945 г. Владимир попал в американский плен в Алльгое. После освобождения в 1946 г. стал работать в разведывательной службе, созданной амери-канcкой военной администрацией в Германии, прежде всего, из бывших сотрудников восточной разведки вермахта, под псевдонимом «Operation Rusty». По 1947 г. он возглавлял отделение этой организации во Франкфурте-на-Майне. В 1948 г. работал переводчиком. В октябре 1950 г. вместе с женой Владимир уехал в Аргентину (Буэнос-Айрес). Впоследствии семье удалось вернуться в Мюнхен, где он и умер 7 декабря 1979 г. [6, с. 145].

Безусловно, большинство северокав-казцев, которые не разделяли взгляды своих соотечественников на роль Германии, были против немецкой идеологии, против Второй мировой войны. Многие горцы Северного Кавказа принимали участие во французском движении Сопротивления, среди них масоны – адыг Руслан Алиевич Джанбеков, осетин Гайто Иванович Газ-данов, а также чеченец Пьер Бадоев. Дочь адыга К.Н. Хагондокова на свои средства организовала военный госпиталь. Осетин Сафарбек Мальсагов помогал военнопленным. Адыг Измаил Шаков был воспитан в Российской империи, имел пророссий-ские взгляды, которые постепенно в эмиграции трансформировались в националистические: во Франции он стал открыто отстаивать интересы независимого от России государства Северного Кавказа. Однако во время Второй мировой войны супруги Шаковы поддерживали французов и Францию. Их сын Измаил воевал во французской армии и был убит в Эльзасе в возрасте 30 лет [22]. Одним из руководителей антифашистского сопротивления в Париже был адыг российский генерал Ф.Н. Бекович-Черкасский.

В 1938 г. ингуш Вассан-Гирей Джа-багиев отправился в Стамбул в качестве официального представителя польского телеграфного агентства. Во время Второй мировой войны, когда немцы приблизились к Кавказу, Вассан-Гирей как кавказский лидер был приглашен немецкими властями в Берлин. Они предложили ему сотрудничество, от которого он отказался:

фашистская идеология, как и большевизм, были для него неприемлемы. Он принимал самое активное участие в судьбе пленных ингушей и чеченцев, которым он помогал при посредничестве международного Красного Креста [26, с. 121–127].

Но была и особая категория северокав-казцев – те, которые, проживая на оккупированных немцами французских территориях, работали в различных немецких организациях. Приведем примеры. После капитуляции Франции в 1940 г. немцы вошли в Париж. Оккупационные власти решили составить перепись всей эмиграции из России, «объявив: кто не придет на перепись, тот – большевик». Для этого были организованы конторы (учреждения). Для всех кавказцев (северокавказцев, армян, грузин, азербайджанцев) немцы решили организовать одну контору с четырьмя секциями. Северокавказцы Парижа избрали из своей среды Мурзалу Муссаевича Куриева в качестве главы северокавказской секции. Контора существовала 4 года – с 1940 по 1944 г. Поочередно управлять конторой должны были 4 представителя Кавказа – северокавказец, армянин, грузин и азербайджанец. Мурзала Куриев был руководителем конторы с 1942 г. по август 1944 г. Одновременно он стал директором Общества северокавказских беженцев Франции [25, с. 230]. Документы об этом периоде жизни Мурзалы Куриева мы нашли в двух архивах: в архиве сына крупного азербайджанского деятеля эмиграции Али Мардана Топчибаши – Али Аскер Бека (Али Аскер Бек Топчибаши) и в архивах Префектуры полиции, где хранится следственное досье на М. Куриева [13]. Когда Куриев стал руководителем конторы, он снял большую квартиру в престижном пригороде Парижа Neuilly sur Seine по адресу 2 rue d’Orleans. Там он жил, в ней же была и контора.

Все кавказцы должны были зарегистрироваться в конторе. При отсутствии регистрации немцы депортировали человека. После регистрации человека могли отправить в качестве рабочего в Германию, в немецкую армию и т. д. Работа Куриева заключалась в том, чтобы снабжать людей удостоверениями личности, которые требовали немецкие власти. Он получал за эту работу, как видно из следственного досье, огромные деньги – 18 тыс. франков в месяц. После освобождения Франции от немцев Штаб полиции начал арестовывать тех, кто сотрудничал с немцами. 14 сентября 1944 г. был арестован и Мурзала Куриев. Ему было в то время

Общество

62 года. Обвинения М. Куриева заключались в следующем: «в течение всего срока оккупации он не прекращал проявлять свои германофильские и национал-социалистические чувства <…> для исполнения своих функций он находился в пря- мых и постоянных контактах с немецки-

Общество. Среда. Развитие № 2’2023

ми властями, к которым он проявлял выраженную симпатию. С другой стороны, по своему домашнему адресу он принимал многочисленных соотечественников, которые, участвуя в оккупационной армии, носили немецкую форму». За Куриева заступились северокавказские эмигранты: К.Н. Хагондоков, К.Н. Кобиев, П.Ч. Аджи-гоев, А. Чермоев. Они указывали в своих рекомендательных письмах в полицию, что именно они выбрали Куриева на эту должность и попросили его исполнять ее. Они придерживались следующих критериев: «учли его уважаемый статус, возраст, преданность и безупречную честность, несмотря на незнание французского и немецкого языков». Они писали: «Куриев уважает Францию, является франкофилом и имеет лояльность к той стране, которая приютила его в те годы, особенно во время немецкой оккупации». Горцы подчеркивали, что Куриев, используя свои полномочия как руководителя секции, старался помогать людям, и не только кавказцам. В досье есть несколько писем от евреев Парижа, которым Куриев подготовил документы, где было указана кавказская национальность (Эрбера Барбаша, Мишеля Берштейна, Сюзанны Белт). В результате 22 февраля 1945 г. его удалось освободить из лагеря. Но несколько лет он находился в «подвешенном» состоянии, и лишь 4 марта 1947 г. специальная комиссия при Штабе полиции Французской республики, рассмотрев досье Куриева, пришла к решению, что для выдворения Куриева «нет достаточной мотивации» [13]. Но Куриев все же переехал в Германию, последние годы проживал в Мюнхене, где и умер 7 сентября 1952 г. [4, с. 18].

В 1944 г. в Париже Префектурой полиции Франции была арестована абхазка, бывшая оперная певица София Шараши-дзе, которая была замужем за Гирей Султан Ханом. Он был убит на Кавказе еще в 1917 г. Она эмигрировала в Европу вместе с сыном, с которым проживала в Берлине. В 1928 г. она переехала в Париж, а сын оставался в Берлине. В досье указывалось следующее: «12 ноября 1942 г. она получила визу для своего возвращения в Германию и до мая 1943 г. пребывала в Дюссельдорфе, где она была преподавателем языков в школе Берлиц в этом городе. Ее сын, кажется, в эту эпоху был в составе немецкой армии. Во время оккупации Парижа госпожа Гирей Султан проявляла пронемецкие чувства и принимала у себя офицеров вермахта. В этот период ее средства к существованию, очевидно, улучшились, так как она совершала многочисленные покупки нарядов и украшений. Она имела связь с генералом Томасом, одним из начальников гестапо, и иногда появлялась с ним в кабаре “Монте Кристо”. Уверяют, что она, должно быть, была его любовницей» [14].

Другое досье, датируемое 25 мая 1945 г., посвящено осетину Георгию До-гровичу Джанаеву, который обвинялся в том, что был членом немецкого легиона ШПЕЕР. Legion Speer был нацистским немецким полувоенным автотранспортным корпусом, основанным в 1942 г. Члены Легиона не были гражданами Германии и не могли принадлежать к национал-социалистической партии Германии. Легион был расформирован в 1944 г., а его члены вошли в состав Транспортного корпуса Шпеера.

Первыми членами Легиона были русские эмигранты. Большинство его членов были советскими военнопленными. Им разрешили служить только в Западной Европе. Командные позиции были зарезервированы за немцами. Некоторые немцы также служили водителями. Легионеры должны были принести личную присягу на верность Адольфу Гитлеру. Легион имел филиал в Париже.

Вот ответы Г. Джанаева на это обвинение: «…до апреля 1944 г. я работал на производстве игрушек, где я нахожусь в настоящее время. К этой дате мне было необходимо уехать в Германию. Не желая уезжать, я сделал все для этого, и нашел родственника, который уговорил меня вернуться в легион ШПЕЕР со штаб-квартирой на Елисейских полях, где я подписал добровольное поступление на военную службу. Меня направили в Энгиен (Бельгия), где я охранял гараж немецких автомобилей. Меня переодели в немецкую форму и вооружили винтовкой. В июле того же года немцы захотели вывезти нас в Германию, и уже погрузили в грузовик, но мне удалось бежать, пройдя через Лонгюйон (Лотарингия), откуда я возвратился в Париж, где с этого момента вновь принялся за работу на производстве игрушек. Я никогда не занимался политикой и больше не возвращался в этот легион ШПЕЕЕР, чтобы не уехать в Германию» [12].

Свидетели показали следующее. Консьержка дома, в котором жил Г.Д. Джанаев, Жюли Дюбарт свидетельствовала, что в начале 1944 г. он вступил в ШПЕЕР, чтобы не уезжать в Германию и стал приходить домой в немецкой форме. К Джанаеву в это время приходили его друзья-эмигранты, которые тоже были одеты в немецкую форму. Она говорила: «Я никогда не слышала от него пропаганды в пользу немцев <...> Его материальное положение оставалось неизменным с начала оккупации до конца, он вел скромный образ жизни, тем самым он не извлек какой-либо пользы из событий ради обогащения» [12].

Заключение

Формирование отношения эмигрантов с Северного Кавказа к национал-социалистической партии Германии, к немецкой идеологии, ко Второй мировой войне осуществлялось на основе нескольких кри- териев. Безусловно, доминирующим был политический фактор. Те северокавказцы, которые отстаивали независимость Кавказа, как правило, стремились использовать Германию в качестве инструмента борьбы за свои политические интересы. Но были, как мы видим на примере судеб А. Нами-токова и В.-Г. Джабагиева, исключения: несмотря на их взгляды (создание независимого государства на Северном Кавказе), от сотрудничества с немцами они отказались. Среди других факторов была любовь к Франции – стране, которая дала жизнь северокавказским эмигрантам, и они стремились освободить ее от немецких захватчиков. Любовь к России и Северному Кавказу заставляла многих страдать от войны Германии с СССР. Приспособленческий фактор также имел место быть. Люди стремились жить во Франции в период немецкой оккупации, решая различные проблемы, связанные с новой властью.