Роль каламбуров в игровой поэтике М. Соколова

Е.П. Ходакова определяет каламбур так: «Под каламбуром обычно понимается словесная игра, строящаяся на намеренном столкновении двух значений слова или сходных звучаний в разных словах» [10, с. 201]. По мнению Н.П. Колесникова, «каламбур – основанная на звуковом сходстве игра равнозначными словами с целью произвести комическое впечатление» [2, с. 79]. В.С. Виноградов утверждает следующее: «Известно, что каламбуры <…> создаются благодаря смелому использованию с целью достижения комического эффекта различных созвучий, полных и частичных омонимов, паронимов и таких языковых феноменов, как полисемия и изменение устойчивых лексических оборотов» [1, с. 152]. Как считает А.А. Терещенкова, «каламбур – комическая игра слов, столкновение значений слов, квалифицируемых как синонимы, антонимы, омонимы и паронимы» [9, с. 87]. А.М. Люксембург и Г.Ф. Рахимкулова дают такое толкование: «Каламбур – понятие, которое объединяет различные виды игровых манипуляций со словом в масштабах предложения, абзаца, иных единиц текста или же всего текста, цель использования которых в рамках традиционной стилистики определяется преимущественно стремлением к созданию комического, сатирического или пародийного эффекта, а в рамках игровой стилистики – совокупностью функций, общим элементом которых становится содействие организации текста как особой логической системы, строящейся по принципам игры» [3, с. 168–169].

Как можно видеть, почти во всех дефинициях каламбура присутствует слово «игра». Игра – это неотъемлемая, необходимая составляющая каламбура. А каламбур – одно из ярчайших проявлений игры. Здесь речь идет о «языковых играх». Исследователь В.З. Санников пишет: «Языковая игра – это некоторая неправильность (или необычность), осознаваемая и намеренно допускаемая говорящим» [4, с. 454].

А.М. Люксембург и Г.Ф. Рахимкулова выделяют следующие функции каламбура: структурообразующая; аллюзивная; ассоциативная; ироническая; абсурдистская; интеллектуальной игры с читателем; характеристики персонажа; оценочно-тенденциозная; показа психико-эмоционального состояния персонажа; маркировки авторского присутствия или скрытого присутствия того или иного персонажа; орнаментальная; ритмико-звуковой настройки текста [3, с. 170–171].

Не все функции М. Соколов реализует в своей художественно-публицистической деятельности. Например, каламбур никогда у него не используется для ритмико-звуковой организации текста. Это не свойственно сатирической и аналитической публицистике М. Соколова. Есть главные функции, которые осуществляются практически всегда, есть вспомогательные, к которым автор обращается эпизодически. Далее мы рассмотрим примеры практической реализации функций каламбура в журналистских текстах.

Каламбуры, способствующие созданию аллюзий и ассоциаций, М. Соколов применяет регулярно. Прием историко-литературных параллелей – один из излюбленных в арсенале журналиста. Впрочем, историей и литературой автор не ограничивается. Пример: «Не ограничиваясь изобретением социализма v3.0, председатель сообщил, что разрабатывает ме- ханизмы, позволяющие В.В. Путину остаться на третий срок: “Я четко и коротко сказал: без изменения Конституции РФ алгоритмы есть, и на эту тему я лично серьезно думаю и, более того, могу сказать, что серьезно работаю”» [5, с. 5]. В высказывании С.М. Миронова фельетониста заинтересовало слово «алгоритмы». М. Соколов делает из этого вывод о глубоких компьютерных познаниях лидера «Справедливой России» и иронично характеризует «новый социализм» как «социализм v3.0», отсылая читательскую мысль к аналогии с компьютерными программами. Здесь осуществлена ассоциация по принципу сходства.

Аллюзивная функция проявляется в следующем каламбуре: «Если логика есть, тут же возникает вопрос, как все это наверху видится: как полновластный президент с восьмилетней перспективой («План Зубкова», «зуб-ковское большинство») или же как местоблюститель» [7, с. 6]. «План Зубкова» – это, конечно же, аллюзия на программу «Единой России», названную Планом Путина.

Ироническая функция наличествует практически во всех соколовских каламбурах. Она, собственно говоря, является целью их создания. То же можно сказать и о функции интеллектуальной игры с читателем. Сатирическая оценка также присутствует во всех каламбурах.

Вообще-то, в игровой поэтике М. Соколова доведение ситуации до абсурда – это одно из частных проявлений иронии над описываемыми событиями и деятелями. Впрочем, проиллюстрируем, как выполняется абсурдистская функция. Публицист сам конструирует ситуацию, в которой приходится действовать его персонажам: «Поняв, что отныне Борис Абрамович – это праздник, который всегда с тобой, тт. Браун и Милибэнд испытают понятный трепет, после чего ситуация будет развиваться по модели, описанной в рассказе О. Генри “Вождь краснокожих”. Осознав безвыходность своего положения, они вступят с В. В. Путиным в переписку и получат ответ: “Делаю вам со своей стороны контрпредложение и полагаю, что вы его примете. Вы приводите Бориса Абрамовича домой и платите мне двести пятьдесят долларов наличными, а я соглашаюсь взять его у вас с рук долой. Лучше приходите ночью, а то соседи думают, что он пропал без вести, и я не отвечаю за то, что они сделают с человеком, который приведет Бориса Абрамовича домой”. Узрев надежду на спасение от резвого мальчика, тт. Браун с Милибэндом немедля устремятся в Москву, и в ночном Кремле состоится беседа. “Сколько времени вы сможете его держать?” – спрашивает Г. Браун. «Силы у меня уж не те, что прежде, – говорит В. В. Путин, – но думаю, что за десять минут могу вам ручаться». “Этого довольно, – говорит Г. Браун. – За десять минут я свободно успею добежать до канадской границы”» [6, с. 5].

Каждая острота, как правило, многофункциональна. Значительно сильнее нас интересует технология создания каламбуров. А.А. Те-рещенкова приводит классификацию способов каламбурообразования. Их насчитывается девять: каламбур, построенный на совмещении значений полисемического слова; каламбур, в основе которого лежит столкновение значений синонимов; каламбур, построенный на столкновении антонимов; каламбур, базирующийся на столкновении омонимов; каламбур, базой которого становится столкновение паронимов; каламбур, основанный на обыгрывании фразеологических единиц; каламбур, в основе которого находится обыгрывание собственных имен; каламбур, базирующийся на создании комических окказиональных слов; каламбур, в котором используются комические потенции хиазма (см.: [9]).

А.М. Люксембург и Г.Ф. Рахимкулова предлагают собственную, более детальную систему типов каламбурообразования:

• 1.    За счет созвучий слов и словосочетаний, в том числе а) обыгрывание случайных созвучий; б) каламбурная омонимия; в) искусственное создание омонимии; г) каламбурные рифмы.

• 2.    Графические каламбуры, обыгрывающие частичное сходство графики слов.

• 3.    За счет многозначности слова или разошедшихся значений однокоренных слов.

• 4.    Каламбурная антонимия и синонимия.

• 5.    Каламбурные трансформации фразеологизмов, в том числе а) двойное прочтение устойчивых сочетаний; б) трансформация устойчивых оборотов; в) повторение в узком контексте одного из элементов клише в его прямом значении; г) сближение фразеологизмов.

• 6.    Обыгрывание окказиональных каламбурных неологизмов а) построенных посредством контаминации (сближения. – Р. М. );

• 7.    Каламбурное разложение слова на составляющие.

• 8.    «Встроенные» каламбуры.

• 9.    Метафорические каламбуры.

• 10.    Неверная этимология.

• 11.    Анаграмматические каламбуры.

• 12.    Параграммы, или спунеризмы.

• 13.    Хиастические каламбуры.

• 14.    Зевгматические каламбуры

• 15.    Структурные каламбурные ряды.

• 16.    «Переводческие» каламбуры [3, с. 169–170].

б) без контаминации, а также неологизмов-псевдоопечаток.

Эту классификацию мы возьмем в качестве рабочей. Разумеется, не все перечисленные пункты имеют отношение к игровой технике М. Соколова. Но некоторые представлены в его художественной публицистике достаточно широко. Наиболее интересные и – по возможности – типичные случаи каламбуров в журналистских текстах мы постараемся рассмотреть, опять же, на примере фельетонов и аналитических колонок М. Соколова.

Звуковое и графическое подобие слов, судя по всему, не очень интересуют М. Соколова. В его материалах мы не находим в чистом виде каламбуров, построенных на этом принципе. За исключением заимствований (например, англоязычное выражение last but not the least). Впрочем, игровое преобразование идиом иногда достигается за счет изменения одного из слов. И новый вариант, отличаясь от исходного, естественно сохраняет с ним звуковое и графическое сходство. Иначе бы пропала фразеологическая аллюзийность. Так, один из материалов журналист озаглавил «Четвертовательная власть» [8, кн. 1, с. 257]. Иносказательное наименование СМИ узнаваемо и в преображенном виде, но смысл уже изменился.

А вот полисемантика представляет для М. Соколова, видимо, больший интерес. В одном из его сатирических произведений находим обыгрывание двух значений одного слова: «А покуда А.А. Проханов хочет накормить всех кашей (в основном, вероятно, березовой), В.С. Павлов отчаянно борется с мировым капиталом» [8, кн. 2, с. 25]. Популистские заявления А.А. Проханова о готовности всех накормить публицист истолковывает, добавляя эпитет «березовая».

А такая каша означает отнюдь не насыщение, а порку.

К каламбурной антонимии можно отнести противопоставление формул «Д – Т – Д» и «С – П – П» в следующем фрагменте: «Поскольку до марксовой формулы “Д – Т – Д” титанам отечественного бизнеса дорасти не удалось, и их производство покоилось на имеющей другую структуру формуле бомжа “С – П – П” (“спер – продал – пропил”), правительство Кириенко, начинавшее проявлять мужество отчаяния и даже приближавшееся к мысли, что при выборе между интересами России и интересами Бориса Абрамовича интересы России предпочтительнее, начинало представлять крайнюю опасность, и гробить его надо было любой ценой»[8, кн. 2, с. 378].

Созданием окказионализмов М. Соколов не злоупотребляет, но отдельные примеры найти не сложно. Используя модель А.И. Солженицына, предложившего вместо «интеллигенции» слово «образованщина» , публицист проводит своеобразное уточнение (в своем произведении М. Соколов сравнивает советскую интеллигенцию со служилым дворянством) и, сохраняя грамматическую модель, создает названия «образован-ство», «образованин» [там же, кн. 1, с. 280].

«Переводческих» каламбуров в чистом виде у М. Соколова мы не обнаружили. Этот автор предпочитает даже иноязычные вкрапления в русский текст оставлять без перевода. Однако у М. Соколова есть свой аналог этой каламбурной разновидности. Это перевод с русского на русский. Как это часто бывает, публицист приводит какую-то цитату. Он не вторгается в ее состав, но в скобках дает комментарий-перевод, полностью меняющий содержание фразы: «Несомненны и тяжки улики, преступленья ж довольно велики: он отца (ВПК. – М. С. ) отравил, пару теток (АПК и социальную сферу. – М. С. ) убил, взял подлогом чужое именье (залоговые аукционы. – М. С. ), да двух братьев (ВАЗ и АЗЛК. – М. С. ) и трех дочерей задушил» [там же, с. 230].

Показанные нами случаи применения М. Соколовым каламбуров свидетельствуют, что этот публицист также не чужд этому проявлению игры, хотя этот элемент и не является ведущим в поэтике М. Соколова. Журналист обращается к каламбурной технике, используя ее в сочетании с собственными излюбленными игровыми приемами: историко-литератур- ными параллелями, варваристическими вкраплениями, архаизацией стиля и жанра.