Роль советов Сибири в регулировании трудовых отношений 1905-1917 гг.

В начале XX в. Россия не раз оказывалась на распутье. Внутри страны нарастало недовольство во всех слоях населения, что приводило к усилению политической активности масс. Одной из форм политического творчества масс стало создание советов. В советской историографии традиционно превалировал взгляд на советы как на форму пролетарской государственности, поэтому главное внимание уделялось изучению политической природы советов, тогда как социальные аспекты их деятельности оставались на периферии внимания историков [Сафронов, 1962; Шорников, 1963; Агалаков, 1978; Бабикова, 1980]. Между тем изучение деятельности советов показывает, что властная функция советов являлась не основной, а производной от главной задачи — решения вопросов, направленных на улучшение условий труда рабочих. Создавая советы, рабочие стремились не к власти, а к разумному компромиссу в рамках социального партнерства с буржуазией. Не случайно в 1905 г. советы поддержали меньшевики, выступавшие против политической гегемонии пролетариата, тогда как большевики поначалу игнорировали новый институт, полагая, что он не пригоден для политических целей. Позднее В.И. Ленин смог оценить советы в плане перспективы борьбы за политическую власть и партия стала активно бороться за лидерство в них. Советы становятся ареной борьбы между линией, направленной на превращение их в разновидность копартнершипа и стратегией большевиков, использовавших их для перехвата политической власти. В представляемой статье автор попытался проследить этапы и перипетии этой борьбы на примере сибирских советов.

В Сибири в годы первой русской революции советы стали возникать с заметным опозданием по сравнению с центром страны и движение за их создание не получило такого масштаба. Лишь в трех крупных городах — Красноярске, Чите и Иркутске — в конце осени создаются советы. Наиболее активную позицию в решении острейших социальных вопросов проводил Красноярский совет рабочих и солдатских депутатов, в котором сильное влияние принадлежало железнодорожным рабочим. Буквально с первых дней работы Выборной комиссии, на базе которой в начале декабря был создан Объединенный совет рабочих и солдатских депутатов, на её заседаниях стали рассматриваться заявления рабочих, касавшиеся нормирования рабочего времени, заработной платы и приема на работу, введения отпусков, выходного пособия, улучшения санитарных условий и медицинского обслуживания.

Рабочая комиссия совета активно вмешивалась в решение конфликтных ситуаций между рабочими и хозяевами частных предприятий. Так, члены комиссии взяли под защиту рабочих с лесозаготовительного завода Либмана, часть которых была уволена, а часть переведена на сдельную оплату с понижением расценок. Совет потребовал выплаты поденной платы всем рабочим, угрожая в противном случае забастовкой. В конфликте, вспыхнувшем на заводе Вельчинского по поводу невыплаты рабочим мобилизационных денег, совет потребовал от предпринимателя удовлетворить требования рабочих. Рабочая комиссия взяла на себя и регулирование трудоустройства рабочих. По распоряжению комиссии безработным мастеровым подыскивали рабочие места в депо, тем, кто не мог устроиться в Красноярске, обеспечивали проезд до станций, где требовались рабочие (ГАКК. Ф. 62. Оп. 1. Д. 1. Л. 3).

Социальная политика совета строилась не на политических лозунгах борьбы трудящихся против капитала, а на поиске вполне рациональных принципов регулирова- ния отношений между буржуазией и рабочими. Совет вмешивался во взаимоотношения рабочих и предпринимателей, только в тех случаях, когда налицо было ущемление трудового права. В то же время если конфликты на производстве возникали из-за нарушения дисциплины со стороны рабочих, то в этих случаях члены рабочей комиссии исходили не из классовой солидарности, а из пользы дела. Так, рабочая комиссия выступила за решительное увольнение прогульщиков, пьяниц, нарушителей дисциплины (ГАКК. Ф. 62. Оп. 1. Д. 1. Л. 4).

Таким образом, советы продемонстрировали свою способность к разрешению социальных конфликтов между трудом и капиталом. Однако, в отличие от западноевропейских профсоюзов, они апеллировали не к силе закона, а сами в порядке революционной инициативы брали на себя функции власти, от имени которой вершили правосудие. При этом постановления советов хотя и носили прецедентный характер, но в основе они отражали глубинные представления народа о преимуществах права труда по отношению к праву собственности, на которых покоилось традиционное крестьянское правосознание.

С февраля 1917 г. в Сибири стали повсеместно возникать советы (уже за первый месяц революции было создано 65 советов), хотя наряду с ними в городах продолжали действовать Городские думы, а место губернской власти заступали временные комитеты, комитеты общественной безопасности и комиссары Временного правительства. Таким образом, в Сибири, как и в центре страны, складывалась сложная картина многовластия. В большинстве случаев советы не претендовали сразу на всю полноту власти, они разграничивали свои полномочия и уже существующих органов управления, за исключением тех, которые признавались враждебными революции. Так, например, Новониколаевский совет постановил, что городское и земское самоуправление остаются самостоятельными в хозяйственной деятельности, однако сохранил за собой право отменять их решения, если возникали противоречия [Советы Томской губернии..., 1976, с. 90]. Это позволяет некоторым исследователям утверждать, что до осени 1917 г. сибирские советы являлись не властными органами, а общественно-политическими объединениями [Черняк, 2001, с. 111].

Социальная политика Временного правительства была направлена на обеспечение классового компромисса, который был необходим в условиях продолжавшейся войны. Однако реализация этой цели на фоне углублявшегося экономического кризиса была затруднена и уже к весне 1917 г. привела к резкому сужению социальной базы новой власти. Если в первые месяцы революции в советах Сибири было довольно сильно соглашательское направление, то по мере того как нарастало недовольство затягиванием решения острых социальных проблем, советы переходят к более активным действиям. Так, требования рабочих о введении 8-часового рабочего дня не мог игнорировать ни один совет Сибири.

В крупных промышленных городах советы стали уже весной явочным порядком, не дожидаясь закона, вводить 8-часовой рабочий день. При этом они требовали, чтобы сокращение рабочего времени не отражалось на уменьшении зарплаты. Либеральная пресса предостерегала советы от опасности волюнтаристских решений, призывая к поиску компромисса, но возможности компромиссных решений были чрезвычайно ограничены. Так, в Омске совет, чтобы не оттолкнуть буржуазию введением 8-часового рабочего дня, предложил компенсировать потери буржуазии обязательством сверхурочных работ по повышенным расценкам. В ответ на это Омский биржевой комитет обратился к предпринимателям с воззванием принять это решение, назвав его «правильно понятыми интересами промышленности [Свободная Сибирь, 1917]. Однако предприниматели стали увольнять рабочих, нанимая на их места военнопленных или солдат, которым выплачивалась мизерное жалование. Аналогичным образом поступали хозяева предприятий и в других городах Сибири.

Нежелание буржуазии искать компромисс подталкивало рабочих к радикальным средствам: они устраняли назначенных правительством военных и гражданских чи- новников и переходили к установлению контроля над производством. Так, Суд-женский совет вместе с союзом служащих Судженских копей установил контроль над производством, предотвратив тем самым остановку копей. Управление перешло в руки технических специалистов — совета инженеров, который действовал под контролем местного совета рабочих и солдатских депутатов. Они направили обращение к Временному правительству и Петроградскому совету рабочих и солдатских депутатов с требованием национализации копей, мотивируя это непримиримой позицией угольного магната Михельсона, отказывавшегося подчиняться решениям совета [Советы Томской губернии, 1976, с. 40-41].

Перед Томским губернским исполнительным комитетом совет Судженских копей инициировал запрос об официальном устранении с поста директора горного инженера Прошковского и возбуждении в отношении него уголовного дела «за преступное ведение им дела». Как было установлено расследованием, Прошковский, воровал деньги, недоплачивая рабочим, в таком размере, что совет после пересчета вынужден был доплачивать по 300 и более рублей на одного рабочего [Советы Томской губернии, 1976, с. 47-48].

Также решительно действовал и Красноярский губернский совет, в котором доминировали большевики и левые эсеры. Совет поддержал действия рабочих абаканского лесопильного завода, реквизировавшего его у акционеров общества «Абакан», которые объявили локаут. В мае 1917 г. острая ситуация возникла на медном руднике «Юлия». Рабочие после тщетных попыток добиться выплаты зарплаты пошли на отстранение администрации предприятия. Минусинский совет принял рудник в свое ведение, но столкнулся с явной нехваткой средств для продолжения дела и выплаты зарплат рабочим. Совет обратился к губернскому комиссару В.М. Крутовскому и в Красноярский ВПК. Остановку рудника сочли недопустимой, и решение конфликта было найдено через создание примирительной камеры. Предприниматели пошли навстречу рабочим, выделив в конце июля 15 тыс. рулей на нужды рудника и выплаты зарплат, а рабочие гарантировали возвращение администрации рудника (ГАКК Ф. Р. 1813. Оп. 2. Д. 3. Л. 57).

Вместе с тем, предъявляя требования по улучшению положения рабочих, совет брал на себя обязательства борьбы с нарушениями производственной дисциплины, пьянством и самогоноварением. Для этой цели при Минусинской совете были созданы комиссия и казачий отряд. Члены комиссии привлекали к суду не только самогонщиков, продавцов, но и потребителей самогона, которых отправляли на общественные работы (ГАКК. Ф. 258. Оп. 1. Д. 13. Л. 20, 25). Тех, кто отказывался подчиняться, арестовывали (ГАКК. Ф. Р. 258. Оп. 1. Д. 43. Л. 90). Для борьбы с самогоноварением и пьянством совет направил отряды солдат и казаков в волости. Судя по всему, эти меры давали положительный результат и приветствовались местным населением. Например, жители села Шалинского буквально засыпали совет прошениями о продлении срока действий такого отряда в их волости. В одном из них говорилось: «командированными в наше село казаками для охраны населения мы очень довольны, т. к. с появлением казаков, у нас не стало также краж и грабежей, и вообще, в селении стала тишина и спокойствие, а потому просим не удалять из нашего села казаков». (ГАКК. Ф. Р. 258. Оп. 1. Д. 39. Л. 164).

Повсюду советы предпринимали меры, направленные на улучшение условий труда. На рудниках Томской губернии Кольчугинским советом рабочих депутатов и Гурьевским советом старост рабочих и служащих в мае 1917 г. были введены строгие требования к санитарному состоянию: обеспечить питьевую воду, умывальники и ватерклозеты, вентиляционные устройства в каждом цехе, аптечки, своевременную работу столовой, улучшить работу больницы. Для работников, проработавших более года, вводился месячный оплачиваемый отпуск. При увольнении - выходное пособие, причем это касалось также и лиц, увольнявшихся по собственному желанию. Устанавливался порядок премирования служащих на Пасху и в Рождество, размер премии равнялся месячному окладу. Для улучшения жилищного вопроса было решено выплачивать квартирные деньги рабочим и тем служащим, кому заводоуправление не смогло обеспечить бесплатное жилье.

В Североенисейской тайге местный совет рабочих депутатов потребовал от предпринимателей улучшения жилищных условий, отмены сверхурочных работ, повышения заработной платы на 20 %, а также обязательного страхования рабочих и служащих вне зависимости от размеров заработной платы [Наш голос, 1917].

По мере ухудшения экономической и политической ситуации среди предпринимателей ширилось стремление к сворачиванию производства и выводу капиталов. Это не устраивало советы, поскольку повсеместная национализация рассматривалась как преждевременная мера. Поэтому в ряде городов советы волевыми решениями обязывали буржуазию продолжать торгово-предпринимательскую деятельность, при этом строго контролируя соблюдение ими обязательств перед рабочими посредством заключения коллективных договоров.

Практика коллективных договоров в России находилась в зародышевом состоянии. До 1917 г. были известны лишь немногочисленные случаи таких договоров, заключенных петербургскими металлистами и бакинскими нефтяниками. Они позволяли рабочим отстаивать свои корпоративные права посредством создания организаций и стачки, промышленных судов. В 1917 г. заключение коллективных договоров стало повсеместным явлением. Однако в Сибири они были встречены местной буржуазией с большим недоверием. Многие предприниматели рассматривали коллективные договоры с рабочими как временную уступку, чтобы выиграть время. Так было в случае с красноярским конфетным фабрикантом Радайкиным. Весной 1917 г. он в результате забастовки рабочих вынужден был пойти на подписание коллективного договора, которое предусматривало: введение восьмичасового рабочего дня, увеличение заработной платы всем категориям работников, право на забастовку, обязательство не сокращать производство без причин, а в случае таковых выплатить рабочим компенсацию (ГАКК. Ф. 258. Оп. 1. Д. 36. Л. 47). Однако уже в августе он заявил о закрытии одного из цехов. Причиной было объявлено отсутствие сырья (сахара), но рабочими было установлено, что в Обществе взаимного кредита у Радайкина было заложено 4 вагона сахара. Заподозрив, что их хотят просто уволить под надуманным предлогом, рабочие обратились в совет. Исполком пригрозил фабриканту арестом всего сырья, но тот отказался выполнить требования. Рабочие объявили забастовку, но и это не подействовало на Радайкина, тот их уволил и нанял новых рабочих, не состоявших в профсоюзе (ГАКК. Ф. 258. Оп. 1. Д. 36. Л. 47). Тогда губисполком решил наложить секвестр на сахар, продать его и возместить компенсацию рабочим (ГАКК. Ф. 258. Оп. 1. Д. 106. Л. 81).

Некоторые предприниматели сначала шли на заключение коллективных договоров, но потом под всякими предлогами их расторгали. Так, хозяин кожевенного завода в Красноярске К. Касимовцев в июле 1917 г. заявил о расторжении коллективного договора, который он якобы подписал «не добровольно, а под влиянием силы и угроз». Однако реальной причиной отказа соблюдать коллективный договор было то, что его условия не позволяли предпринимателю свободно распоряжаться прибылью. Большая часть сибирской буржуазии, привыкнув к тому, что закон не обязывал её гарантировать рабочим их социальные права, оказалась не способна вести свое дело так, чтобы обеспечить эффективность производства в новых условиях. Заводчики терпели убытки, но всю вину возлагали на рабочих, которые якобы выдвигали «безответственные требования» (ГАКК. Ф. Р. 258. Оп. 1. Д. 4. Л. 41).

Отстаивание интересов рабочих очень часто ставило советы перед необходимостью принятия политических решений. Так произошло во время забастовки, вспыхнувшей на лесопильном заводе И. Лида в Маклаково. Енисейский совет, поддержав требования по обеспечению равных прав между финскими и русскими рабочими на заводе, вынужден был вмешаться в постановление уездного комиссара Временного правительства Гоголева. Тот по настоянию хозяев завода вызвал для подавления участ- 306

ников стачки войска. В ответ на это глава Енисейского совета А.Г. Перенсон не только объявил об отстранении Гоголева, но и об увольнении фабричного инспектора Енисейской губернии Иогансона, подчинявшегося Временному правительству. В другом конфликте, возникшем на заводе Окулича, Красноярский совет тоже вынужден был прибегнуть к использованию своих властных полномочий. Рабочие обратились в совет в связи с отказом хозяина выполнять обязательства трудового договора, заключенного с ними. Вместо них Окулич использовал на своем предприятии военнопленных, труд которых не оплатил. Этот конфликт рассматривался на специальном заседании совета, и было принято постановление, регламентировавшее условия найма военнопленных с соблюдением их прав. Как очевидно, советы вынуждены были переходить рамки примирения конфликтующих сторон и принимать решения, которые приобретали законодательную силу (ГАКК. Ф. 258. Оп. 1. Д. 4. Л. 21-22).

Таким образом, советы можно рассматривать как гражданские институты, в рамках которых в 1917 г. могла бы реализоваться мирная альтернатива революции и гражданской войны. Рабочий класс пытался использовать различные формы социального партнерства для защиты своих классовых и профессиональных интересов, первоначально не посягая на политическую гегемонию. Однако классовый эгоизм буржуазии, не желавшей идти на уступки в социальной сфере, заставлял даже те советы, в руководстве которых преобладали эсеро-меньшевистские элементы, отступать от общей политической тактики компромисса и вводить режим рабочего контроля над производством. В годы войны буржуазия, особенно в отраслях, связанных с ВПК, получала огромные прибыли (160-200 %), выводила капитал в иностранные банки, получая проценты, которые позволяли ей компенсировать сокращение производства. Искусственное банкротство и закрытие предприятий на местах больнее всего ударяло по трудовым слоям населения. Это делало позиции рабочих и буржуазии непримиримыми. Возможность реформаторской альтернативы в рамках существующей политической системы уже к лету 1917 г. была исчерпана, что и предопределило разрыв сибирских советов с органами Временного правительства и стремление к установлению своей политической власти.

Список сокращений

• 1.    ГАКК — Государственный архив Красноярского края.