Роль военной службы крестьянства в просвещении сибирской деревни (конец XIX - начало XX в.)

В условиях современных социальных и политических трансформаций, обострения внешнеполитической обстановки государством особо актуализируется военнопатриотическая идеология. Особую значимость приобретает формирование в общественном сознании положительного образа защитника Отечества, представление армии не только как вооруженной силы, оплота национальной независимости, но и как хранительницы культуры, традиций, образца чести, справедливости, достоинства, опоры народа во всех областях жизни. Все это делает актуальным изучение взаимоотношений армии и общества, ее духовного потенциала, культурной роли в истории страны, в том числе и в просвещении народа.

Объект и методы

Для современной науки характерен значительный интерес к изучению социокультурного облика, менталитета и традиций военных. Однако особенностью современных исследований истории и культуры русской армии является их, главным образом, ин-терналистский характер, изучение вооруженных сил России, военных традиций как бы

самих по себе, вне широкого социокультурного контекста, без учета взаимосвязи с обществом, региональной и локальной специфики. Альтернативой или дополнением при изучении военной культуры может стать диалоговый подход, при котором армия рассматривается не изолированно и замкнуто, а в тесной связи с обществом, испытывавшим влияние военных ценностей и традиций. Важным аспектом анализа взаимоотношений армии и общества является также обращение к региональному фактору – исторически сложившемуся своеобразию региона, предопределившему локальные особенности социокультурного облика и условий службы военнослужащих из российской глубинки, характер взаимодействия вооруженных сил и местного социума.

Цель исследования – проанализировать роль военной службы в просвещении крестьянства, составлявшего основу нижних чинов армии в конце XIX – начале XX в., а также охарактеризовать ее влияние на культурное развитие деревни в целом (на материалах Западной Сибири).

Объектом исследования является просветительная политика государства в отношении солдат, проходивших воинскую службу в русской армии в конце XIX – начале XX в. (в частности, в Сибирском регионе).

Основные методы исследования – историко-генетический, сравнительно-исторический, историко-статистический.

Результаты исследования

Россия в конце XIX – начале XX в. оставалась еще преимущественно аграрной страной, поэтому крестьянство составляло основу вооруженных сил. В Западной Сибири в 1876 г. крестьяне составили около 93% призывников, 1881 г. – 91% [1, с. 46]. В целом в Сибири удельный вес крестьян среди новобранцев составлял: в 1874 г. – 90,6%, в 1879 г. – 89,7%, в 1884 г. – 88,9%, 1889 г. – 89,7%, в 1904 г. – 88,6% [2, с. 20]. По России крестьян среди призывников насчитывалось: в 1874–1885 гг. в среднем 85,3%, в 1904 г. – 89,1% [3, с. 30]. Доля крестьян среди призывников в Сибири, таким образом, несколько выше, чем в целом по России. Это было следствием социальных реалий региона, где доля сельского населения (крестьянского контингента) была выше, чем в Европейской России и стране в целом.

В России модернизационные процессы конца XIX – начала XX в., охватывающие все сферы жизни общества, в том числе и армию, меняли характер военной службы и отношение к ней народа. В 1874 г. в России взамен рекрутчины была введена всеобщая воинская повинность, служба в армии признана обязательной, всесословной и личной, постепенно сокращался срок действительной службы.

Раньше, во времена рекрутчины, когда срок службы был слишком длительным, уход крестьянина в армию рассматривался его семьей и общиной как символическая смерть. Солдат уходил из общины, утрачивал связь со своим прежним сословием, причислялся к особому военному сословию и свой статус передавал жене и детям. После выхода в отставку солдаты оставались лично свободными людьми, получали право владения землей, зачастую уже не возвращались к крестьянскому труду, а пополняли городское население: служили швейцарами, дворниками, писарями, надзирателями. Таким образом, военная служба была одним из каналов освобождения крестьянства от крепостной зависимости.

С введением всеобщей воинской повинности, как писал видный русский военный деятель генерал-лейтенант Н.Н. Головин, «стена, разделявшая армию от народа, таким образом, рушилась, и социальная связь устанавливалась между ними чрезвычайно тесная» [4, с. 71]. Отношение к военной службе, призыву в обществе постепенно меня- лось. По свидетельству современника, наблюдавшего призыв в Тюкалинском округе в 1882 г., «общее впечатление, производимое на народ нынешними наборами, совершенно не то, какое было лет десять или двадцать назад, как говорят старые люди; нынче уже нет тех раздирающих душу сцен, вроде поголовного плача семьи принятого новобранца… Я не знаю, как нынешняя система вошла в сознание населения России, что же касается Сибири, то, судя по здешнему округу, смело можно сказать, что мужик-сибиряк понял ее» [5]. Теперь уход на несколько лет на военную службу не предусматривал разрыва с сословием, семьей и общиной. Отслужив в армии, крестьянин возвращался в родную деревню с огромным жизненным опытом, полученным за время службы.

Изменившееся положение армии в обществе, а также социокультурные реалии второй половины XIX–XX в., когда культура и просвещение становились важными факторами социально-экономического развития страны и неотъемлемой частью жизненных потребностей самых широких слоев населения, заставляли военных педагогов размышлять о культурной миссии армии в целом, о ее возможностях в деле просвещения и воспитания народа. В представлении военных происходит постепенная эволюция от образа армии как школы сугубо военной подготовки к пониманию военной службы как школы жизни в самом широком смысле. В 1874 г. в работе «Армейские заметки» известный военный педагог генерал М.И. Драгомиров писал: «С общеобязательной воинской повинностью офицер не воинский чин только, но и общественный деятель; армия – не вооруженная сила только, но и школа воспитания народа, приготовления его к жизни общественной» [6, с. 190]. В 1906 г. в работе «Новый путь современного офицера» генерал-майор М.С. Галкин отмечал, «помимо подготовки к войне, необходимо служить и целям прогресса, подъему умственного и нравственного уровня вступающих в ряды армии. Если этого нет, армия – тормоз, отрывающий сотни тысяч людей от общей культурной жизни» [7, с. 372]; «армия как школа народа деятельно помогает в распространении света и уничтожения умственной тьмы» [8, с. 131].

Новобранцы, пришедшие в армию в основном из деревни, в большинстве своем неграмотные или малограмотные (грамотными считались умевшие читать и писать или только читать), что было связано с невысоким уровнем развития образования среди народа вообще. Доля грамотных среди призывников из Сибири была значительно ниже, чем в Европейской России (таблица) [9, с. 110].

Грамотность новобранцев из Сибири и Европейской России (%)

Место призыва	Год призыва
	1876	1886	1896
Сибирь	11,5	17,1	23
Европейская Россия	20,9	27,8	40,2

Военная служба давала возможность необразованным крестьянам получить азы грамоты и просвещения. С 1867 г. в русской армии введено обязательное обучение грамоте нижних чинов, в 1880-х гг. в эпоху контрреформ Александра III оно сделалось необязательным, в 1902 г. вновь стало обязательным. В батальонах и ротах существовали школы, где солдат обучали чтению, письму, элементарным правилам арифметики, Закону Божьему, служебным предметам, были организованы специальные писарские классы, учебные команды для подготовки унтер-офицеров [10, с. 89]. Подобная работа с солдатами давала хорошие результаты. Так, в 1880 г. удельный вес грамотных солдат, выучившихся читать и писать во время службы, в Омском военном округе составил 55,9% [11]; в 1882 г. – в линейных батальонах – 66,7%, в артиллерии – 83,5%, в резервных батальонах – 61,7%, в местных командах – 56,7% [12, с. 79]. Конечно, не во всех воинских частях, не во все периоды результаты были одинаково высокими. Многое зависело от политики государства в определенный период, личностей командиров, стоящих во главе воинских подразделений, и других факторов. Тем не менее, в конце XIX – начале XX в. около 8% всех грамотных людей в стране научились читать и писать именно во время службы в армии [9, с. 110].

Повсеместно для солдат проводились различные просветительные мероприятия – солдатские беседы, чайные вечера, унтер-офицерские клубы, литературно-музыкальные вечера, лекции, музейные экскурсии. К проведению подобных мероприятий привлекали не только офицеров, но и военных врачей, священников, воспитанников кадетского корпуса. Тематика подобных мероприятий самая разнообразная: религиозные вопросы, гигиена, история, литература, география, природоведение, техника. В воинских подразделениях существовали библиотеки, иногда достаточно большие, где солдаты приобщались к чтению книг и периодики. Для нижних чинов организовывались посещения музеев в тех городах, где таковые имелись – в Омске, Тобольске. Во многих батальонах и командах офицеры организовывали с солдатами театральные постановки. Солдатские театры существовали в Омске, Томске, Туринске, Копале, Березове. В праздничные дни командование организовывало для солдат просмотр спектаклей в городских театрах.

В начале XX в. в армии возникла идея просвещения солдат в области сельского хозяйства. Ее пропагандировал начальник 2-й кавалерийской дивизии (Виленский военный округ) генерал-лейтенант А.А. Цуриков. Им была написана брошюра «На радость батюшке-Царю, на пользу матушке-России. Напутственная памятка запасному», в которой содержались советы нижним чинам по ведению сельского хозяйства. Во многих воинских частях устраивались «показательные поля», с солдатами проводили беседы о новых прогрессивных методах агрономии, на которых объясняли, как правильно засевать и обрабатывать землю. Нижним чинам разъясняли в ходе таких бесед и суть аграрной реформы П.А. Столыпина, смысл закона 9 ноября 1906 г. [13].

В Сибири эта идея также была поддержана общественностью. В 1913 г. ЗападноСибирское общество сельского хозяйства выступило с предложением устраивать для солдат Томского гарнизона чтения по сельскому хозяйству. Из средств общества выделено 300 руб. для приобретения волшебного фонаря и пособий для чтений, а председатель общества В.П. Князев совершил специальную поездку в Петербург для ознакомления с опытом организации подобных чтений в воинских частях столицы, которые там успешно проводились. Он так сформулировал цель будущих чтений: «Не считая возможным в течение нескольких собеседований и чтений сообщить солдатам полный цикл сельскохозяйственных знаний, совет надеется путем устройства чтений, с одной стороны, сообщить некоторые понятия об улучшенном сельском хозяйстве, с другой, заинтересовать слушателей сельскохозяйственным прогрессом вообще, натолкнуть их на желание познакомиться с этим предметом полнее и по выходе со службы» [14, с. 99]. Однако этот проект так и не был реализован, возможно, из-за начавшейся войны.

Подобная просветительная работа с солдатами, бывшими крестьянами, способствовала расширению кругозора, формированию нового мировоззрения, зачастую отличного от традиционной крестьянской психологии. Благодаря военной службе, проходившей в основном в городах, бывший крестьянин получал возможность познакомить- ся с элементами новой модернизирующейся культуры. Он, ранее не видевший ничего, кроме своей деревни, имел возможность увидеть высокие образцы городской архитектуры, театры, музеи, разные технические новшества (телеграф, телефон, железную дорогу). Это способствовало тому, что представления солдата о государстве, власти, религии, семье становились более осознанными, формировалась потребность в знаниях, образовании, происходило приобщение к культуре, гигиене.

Покидая службу, нижние чины несли в массы народа полученный ими духовный заряд. В условиях всеобщей воинской повинности армия содействовала просвещению народа. В 1884 г. штабс-капитан Лоссовский так оценивал роль армии в просвещении низших слоев общества: «Нынче благодаря короткому сроку действительной службы армия возвращает народу бодрого, здорового, дисциплинированного грамотного человека, способного быть деятельным членом общества. С общеобязательной повинностью рота служит для солдата не только школой, в которой он вырабатывает преданность долгу, воинский дух и воинское товарищество, но и школой его умственного просветления, нравственной крепости и приготовления к жизни общественной... Вкореняя в солдата полезное знание и верное понимание вещей, мы косвенным образом проникаем в невежественную среду нашего крестьянства, внося лучи света и теплоты; грамотный развитой солдат, вернувшись в деревню, не раз помянет нас добрым словом, найдя себе как кусок хлеба, так и уважение сельчан» [15, с. 265]. Положительное значение военной службы в просвещении сибирской деревни отмечала и местная общественность в периодической печати: «Из Томского батальона отпущено в безсрочный (орфография источника – О.Г.) отпуск 129 чел., прослуживших по 4 года. Все они еще молодые люди, и большинство их собирается в деревни, из которых поступили на службу. Очень отрадный факт, что между этими солдатиками почти нет неграмотных; за время своей службы почти все добровольно выучились читать и писать» [16].

Грамотные отставные солдаты, вернувшись в деревни, становились писарями в различных сельских учреждениях, учителями грамоты, ремесел, организаторами сельскохозяйственной кооперации, инициаторами переселения в Сибирь, пользовались большим авторитетом и влиянием среди односельчан. Как пишет известный сибирский историк В.А. Зверев: «Молодые запасники в жизни деревни принимали участие самое активнейшее, но при этом их роль была необычной, специфической. Они всюду и во всех делах являлись инициаторами, «застрельщиками». И одновременно – стояли зачастую как бы в оппозиции тому, что представлял из себя тогдашний деревенский быт. Собственно, потому они и были «за новое», что критически относились к «старому». Многих из них не удовлетворял традиционный образ жизни односельчан, они искали возможность его видоизменить, усовершенствовать» [17, с. 10].

Интересные воспоминания о роли военной службы в судьбе своего отца – сибирского крестьянина Д.А. Останина оставил его сын, учитель Ф.Д. Останин. Отставной солдат Д.А. Останин учил сельских детей грамоте в селе Сидорка Барнаульского уезда Томской губернии. По воспоминаниям его сына Ф.Д. Останина, отец выучился грамоте во время службы в армии в 1890-х годах: «На военную службу он уходил совершенно неграмотный. В лазарете, совершенно случайно, сестра милосердия начала его учить читать и писать. И он овладел этим «искусством» настолько, что стал писать сам домой письма, свободно читать книгу, более того, он овладел «всеми четырьмя правилами арифметики», о чем он всегда впоследствии говорил с особой гордостью». Вернувшись со службы, Д.А. Останин стал первым учителем в своей деревне. Мужики односельчане, зная, что он грамотный, на сельском сходе обратились к нему с просьбой учить зимой ребят, пообещали откупить горницу, покупать буквари, бумагу, карандаши и платить по 10 руб. в месяц. Сын поражался: «…Как же эти ничтожно малые крохи грамотности отразились на судьбе деревенского парня и даже его детей! Какая же это могучая сила – даже самая элементарная грамотность! До прихода его домой уже почти вся деревня знала: Митрий в солдатах научился читать и писать (?!). Конечно же, это было тогда достойно удивления и зависти. Сейчас это вызывает чувство священного благоговения и перед мужиками, и конечно же, перед учителем. Очевидно, такая «школа» в сибирских деревнях была не единственной… Помню, с каким огромным интересом я слушал вечерами у нас за столом рассказы отца о занятиях в школе, о ребятах; еще с большим интересом я рассматривал тетради ребят с «палочками», крючками, какими-то завитушками: это было поразительно ново, необычно! Вероятно, с тех пор я проникся огромным уважением к отцу и привязанностью: он чем-то отличался от знакомых мне мужиков, – казалось, что мой отец «лучше всех»». Во время Русско-японской войны Дмитрий Артемьевич знакомил односельчан с событиями на фронте, читая им газеты: «Обе бабушки каждый вечер прибегали к отцу за новостями: он брал газету у купца-соседа Калетина Матвея Никифоровича и читал вечерами вслух, конечно, с «комментариями». Вечера эти остались незабываемы». После того как в селе открылась настоящая школа, Д.А. Останин возглавил маслодельную артель: «Отец был занят с утра и до вечера. Я сейчас думаю и поражаюсь: как мог и успевал полуграмотный мужик посчитать по специальным книжечкам «сдатчиков молока», сколько пудов молока сдал артельщик, сколько ему причитается получить деньгами, кроме взятых товаров. И не припомню я ни конфликтов, ни недовольствий. Без счетовода или бухгалтера весь учет и отчетность вел мужик, усвоивший когда-то «все четыре правила арифметики»» [18, с. 113–131].

Еще один пример проявления социальной активности на селе бывших солдат – деятельность хлебороба В.Г. Марченко из села Запорожское Атбасарского уезда Акмолинской области. Василий Гаврилович был родом с Украины, служил в лейб-гвардии в Петербурге. А вернувшись со службы к крестьянскому труду, решил переселиться в Сибирь, куда привел и своих земляков. В.Г. Марченко выписывал сельскохозяйственные журналы «Сельский вестник» и «Хлебороб», использовал новейшие для того времени сельхозмашины. С целью сохранения плорододия почвы им был введен передовой деситипольный севооборот. Это позволило сделать высокодоходным хозяйство, которое давало стабильный урожай до 50 пудов с десятины. Сделав не только свое хозяйство, но и село лучшим в уезде, В.Г. Марченко получил в 1913 г. премию, учрежденную в честь 300-летия династии Романовых для лучших домохозяйств [17, с. 10].

Выводы

Таким образом, в конце XIX – начале XX в. русская армия представляла не только вооруженные силы, но и структуру с большим культурным потенциалом, выполняющую в обществе востребованные социальные функции. Военная служба объективно способствовала просвещению, духовному развитию народа, в том числе и крестьянства, играла важную роль в повышении общего культурного уровня и социальной активности низших слоев общества, превращению их в субъекта, творца культурных ценностей. Деятельность бывших солдат в дальнейшем способствовала просвещению и социокультурной модернизации сибирской деревни.

O.V. Gefner

The role of the military service of peasantry in the education of Siberian village (the end of the XIX – the beginning of the XX century)