Российская политика в отношении Монголии в начале ХХ в

29 декабря 1911 г. прошла торжественная церемония возведения Богдо-гэгэна VIII Джебцзундамба-хутухты на государственный престол.

Монгольская историография выделяет этот период как рубежный в истории самоопределения Монголии [Батсайхан 2014: 33].

В это время в мире шла подготовка к одному из самых кровопролитных конфликтов в истории человечества: происходило усиление геополитических центров мира, формирование коалиций, доминирование военно-политического сегмента в международных отношениях.

Внешняя Монголия стала новой территорией стратегического и геополитического значения для Российской империи в восточноазиатском пространстве. Китай же после Синьхайской революции 1911 г. претендовал на роль правопреемника Маньчжурского государства, что ставило под угрозу независимость Монголии. Успех борьбы за независимость Монголии лежал в международном признании ее суверенного статуса. Объективно сложившая ситуация подразумевала, что в этом процессе должны принимать участие северный и южный соседи Внешней Монголии.

Переговорный процесс начался с посредничества Российской империи (официально избегавшей прямого признания этой независимости) в отношениях между Монголией и Китаем сразу после провозглашения независимости Монголии в 1911 г. Переговоры проходили в условиях сильных народных волнений, обострения националистических настроений в среде монголоязычного населения, периодически выливавшихся в восстания. Значительная часть Внутренней Монголии выразила свое намерение присоединиться к государству во главе с богдо-ханом.

Китайская сторона занимала принципиальную позицию, выражавшуюся в непризнании суверенного статуса Внешней Монголии. Поэтому переговоры зашли в тупик. 2 августа 1912 г. на специальном совещании Совета министров Российской империи было принято решение приостановить переговоры с Китаем по монгольскому вопросу и начать переговоры с самой Монголией [Концептуальные… 2016: 25].

Российско-монгольские переговоры, начавшиеся в сентябре 1912 г., завершились 3 ноября 1912 г. в Урге подписанием соглашения о дружбе и торгового протокола. Российскую сторону представлял полномочный представитель Российской империи Иван Яковлевич Коростовец, монгольскую делегацию возглавлял премьер-министр Монголии Сайн-нойон-хан Намнансурен. В русском тексте было использовано слово «соглашение», а в монгольском – «договор о дружбе» [Концептуальные… 2016: 25]. Соглашение состоит из преамбулы и четырех статей. В преамбуле подтверждается, что монгольский народ в своем волеизъявлении решил «сохранить свой самобытный строй, поэтому были удалены с монгольской территории китайские власти и войска», также говорится, что «прежние отношения Монголии и Китая прекратились». Согласно ст. 1 соглашения «Императорское Российское Правительство окажет свою помощь к тому, чтобы Монголия сохранила свой автономный строй».

Монгольская сторона ставила вопрос о включении Внутренней Монголии и Барги в состав Внешней Монголии, российская же сторона отказалась оставить его объектом переговорного процесса. Также был получен отрицательный ответ на предложение пребывания монгольского посла в Санкт- Петербурге.

Торговый протокол состоял из 17 статей. Характер протокола имел протекционистский характер. В нем закреплялось особое право российских купцов на ведение торгово-хозяйственной деятельности на территории Монголии, включая беспошлинную торговлю, долговременное хранение товара, право на приобретение в собственность земельных участков, объектов на территории Монголии подданными Российской империи и т.д. Однако благоприятные возможности, открывшиеся для завоевания монгольского рынка после подписания данного протокола, не были реализованы по разным причинам [Грайворонский 2013: 51], хотя объемы торговли были существенными. Так, русские торговцы в 1912– 1913 гг. перегнали из Монголии в Россию только на байкальском направлении более 132 тыс. голов крупного и более 190 тыс. мелкого рогатого скота, вывезли тарбаганьи шкурки на сумму 448,5 тыс. руб., шкуры крупного рогатого скота и лошадей на сумму 393,8 тыс. руб., овчину – на 359,7 тыс. руб., овечью шерсть – на 135,6 тыс. руб., верблюжью шерсть – на 141,8 тыс. руб. [Грайворонский 2013: 51].

Таким образом, соглашение 1912 г. стало первым официальным правовым документом, определявшим статус Монголии на международной арене.

26 октября 1912 г. российский посол в Пекине В.Н. Крупенский уведомил китайскую сторону о подписании соглашения между Россией и Монголией. Однако Китай не признал этот документ, считая его нелегитимным [Батсайхан 2014: 40].

Русско-китайские переговоры по монгольскому вопросу начались вновь в Пекине в декабре 1912 г. Они продолжались почти год, обе стороны твердо стояли на своих позициях. Китайская сторона, пообещав не затрагивать исключительные торгово-экономические права России в Монголии, требовала от российской стороны признать недействительным соглашение о дружбе между Россией и Монголией. Тем не менее 5 ноября 1913 г. Россия и Китай подписали совместную декларацию, согласно которой Внешняя Монголия признавалась автономной, ее территория – частью территории Китая, а правительство Китая – сюзереном автономной Внешней Монголии [История… 2007: 40]. Также гарантировалось, что Монголия будет свободна от российских и китайских войск, не будет проводиться колонизация монгольских земель китайскими переселенцами. Реакция правительства богдо-хана на подписание данной декларации была однозначной: 5 декабря 1913 г. представителю Российской империи в Нийслэл Хурэ была послана нота по поводу нелегитимности данной декларации.

В конце 1913 г. в Россию прибыл премьер-министр Сайн-нойон-хан Намнансурэн. Цель визита заключалась в том, чтобы добиться поддержки Российской империи в создании единого монгольского государства с присоединением Внутренней Монголии и Барги и получить новые займы и значительное количество вооружения. В этой связи российская сторона предложила отозвать свои войска с территории Внутренней Монголии, принять участие в трехсторонних русско-китайско-монгольских переговорах. Надо отметить, что отношения между Россией и Монголией в тот период не ограничивались только торговлей. Они охватывали такие важные сферы деятельности, как внешние займы, создание регулярной национальной армии, сотрудничество в области налаживания государственного управления финансами и экономикой, создание Монгольского национального банка и т.д. По просьбе правительства Внешней Монголии в 1913–1914 гг. царская Россия предоставила 3 беспроцентных кредита на общую сумму свыше 5 млн руб. на организацию национальной армии и административного аппарата, на улучшение финансов, скотоводства, земледелия, горного дела и др. [Грайворонский 2013: 51].

Трехсторонние переговоры проходили в городе Кяхте на русско-монгольской границе в доме российского пограничного комиссара. Основным вопросом русско-китайско-монгольских переговоров (8 сентября 1914 г. – 7 июня 1915 г.) был вопрос о независимости Монголии. Основой для переговоров были проекты договора монгольской, китайской и российской сторон. Монгольский проект подразумевал полное признание независимости страны, китайский – непризнание независимости Монголии без ущерба привилегированным торговым правам российских подданных на территории Монголии, российский – признание монгольской автономии в составе Китая.

Трехсторонние переговоры завершились 7 июня 1915 г. (25 мая 1915 г.) подписанием трехстороннего соглашения. Документ включал в себя 22 статьи, которые признавали декларации, подписанные до этого, и ноты, которыми обменивались государства на разных этапах переговорного процесса. Документ был составлен на четырех языках: русском, китайском, монгольском и французском. При толковании текста документа стороны обязались использовать французский текст. С российской стороны документ подписал генеральный консул в Монголии действительный статский советник Александр Миллер, с китайской стороны – генерал Би Гуй-фан, чрезвычайный посланник и полномочный министр в Мексике Чэнь Лу, с монгольской стороны – помощник главного начальника юстиции Ширнин Дамдин, главный начальник финансов Цин-ван Чакдурчжаб1.

Согласно ст. 5 соглашения «Россия и Китай признают исключительное право за автономным правительством Внешней Монголии ведать всеми внутренними делами и равно заключать с иностранными державами международные договоры и соглашения по всем вопросам, касающимся торговли, промышленности автономной Монголии». Однако согласно ст. 3 соглашения «автономная Монголия не имеет права заключать с иностранными державами международных договоров, касающихся политических и территориальных вопросов».

В документе Монголия фигурирует как Автономная Монголия. Тем самым произошло разграничение между Внешней и Внутренней Монголией. Внешняя Монголия получила серьезные свободы, будучи автономией Китая. Подписание подобного договора дало Монголии международный статус. Пока самостоятельность этой автономии лежала в торгово-экономической сфере, но межгосудар- ственный уровень подписанного соглашения давал перспективное пространство для дальнейшего маневрирования и борьбы за независимость Монголии.

С утверждением формальных прав сюзеренитета Китая над Монголией в условиях начавшейся Первой мировой войны Россия была заинтересована в нормализации отношений с Китаем на основе взаимопонимания, а также стремилась не противоречить позициям своих союзников – Англии и Франции – в отношении Китая.

Осенью 1915 г. российское правительство в целях развития дружественных связей двух стран реорганизовало консульство Российской империи в Нийслэл-Хурэ в генеральное консульство. Резко увеличился торговый оборот России и Монголии, удельный вес русского купечества достиг уровня китайских торговцев, господствовавших в течение многих лет в Монголии. Русские промышленники создавали на территории Внешней Монголии первые предприятия по первичной обработке животноводческого сырья, шерстомойки, салотопенные, мыловаренные, кожевенные, лесопильные, золотодобывающие предприятия. В 1915 г. был создан первый Монгольский национальный банк, с участием российских специалистов были разработаны несколько вариантов строительства железных дорог из России в Китай через Монголию. В 1915 г. в ходе Первой мировой войны царское правительство с целью использования возможностей монгольского рынка в удовлетворении потребности Сибири в мясе создало Монгольскую экспедицию (Монголэкс) во главе с генералом П. Козловым. Однако Кяхтинское соглашение 1915 г. легализовало возвращение китайского торгово-ростовщического капитала в Монголию и уравняло его в правах с русскими купцами и промышленниками, что ослабило позиции русского капитала, а китайский капитал вновь стал доминировать [Грайворонский 2013: 52].

Ослабление влияния Российской империи в Монголии также было вызвано развернувшимся в это время революционным движением в России и последующей гражданской войной, что не могло не сказаться на геополитической обстановке в Восточной Азии.

Активизация Японии на монгольском направлении нашла выражение в создании политического панмонгольского движения Нармай Монгол (Великая Монголия). Участники движения заседали в г. Чите с 25 февраля по 6 марта 1919 г. В заседании приняли участие представители забайкальских бурят, Барги и Внутренней Монголии. Было создано временное правительство, которое отправило своих представителей в Нийслэл-Хурэ для установления связей и сотрудничества с правительством Внешней Монголии. Однако Внешняя Монголия наотрез отказалась от прямой поддержки панмонгольского движения. Это стратегическое решение было обусловлено тем, что правительство богдо-хана считало более ценным суверенитет Внешней Монголии, непосредственно признаваемый двумя соседними державами [Батсайхан 2014: 124].

В этой обстановке Китай решил освободиться от обязательств по трехстороннему соглашению, начав склонять правительство Внешней Монголии к ликвидации автономии. В июле 1919 г. возник раскол между верхней и нижней палатами правительства богдо-гэгэна при обсуждении соглашения о ликвидации автономии. Нижняя палата отвергла навязываемый китайским наместником в Урге Чен И документ «Об уважении Внешней Монголии правительством Китая и улучшении ее будущего положения после самоликвидации автономии» и высказалась за сохранение автономии. Однако под военным нажимом прибывшего в Монголию в октябре 1919 г. генерала Сюй Шучжена автономия была ликвидирована [История… 2007: 46]. Оккупационный режим, репрессии вызвали волну общественного недовольства. Вокруг богдо-гэгэна стали формироваться группировки, тайные кружки, которые готовились обратиться к правительствам

Советской России, Японии, США. Так Монголия вступила в новый этап борьбы за свою независимость.

Таким образом, Россия стояла у истоков нового монгольского государства. Рождение Монголии пришлось на очень динамичный период мировой истории. В рамках нового передела мира Внешняя Монголия не могла не стать объектом геополитических интересов ведущих держав мира. Российская внешняя политика в начале ХХ в. аккуратно балансировала между интересами ряда государств, поддерживая и сопровождая переговорный процесс, постепенно выводя его на международный уровень. Трудный и затяжной характер переговоров подогревался национально-освободительным движением в Монголии, Внутренней Монголии, Барге. Монгольская сторона на каждом этапе этого движения ставила вопрос о создании единого монгольского государства с включением Внешней и Внутренней Монголии; китайская сторона выступала за непризнание Монголии. Российский вариант – признание Монголии автономией в составе Китая с расширенными внешнеэкономическими правами – в ходе переговоров в равной степени удовлетворил все стороны.

Надо также отметить, что все соглашения, заключенные в этот период, помимо задачи признания Монголии, ставили еще и торгово-экономические задачи. В рамках соглашений на разных этапах получали торговые преференции на территории Монголии и Россия, и Китай. Но российская сторона, помимо торговых отношений, принимала участие в разработке инфраструктурных объектов в Монголии, в создании хозяйствующих субъектов, торгующих на экспорт, в образовании финансовых институтов и т.д. Это является ярким свидетельством долгосрочного характера политики присутствия России на территории Монголии.

Статья подготовлена при финансовой поддержке Российского научного фонда, проект № 14-18-00552 «Монгольские народы: исторический опыт трансформации кочевых сообществ Азии».