Российское социокультурное пространство и детерминирующие его факторы

Любая цивилизация, или национальнокультурный тип, по терминологии Н.Я. Данилевского, должна осуществлять сознательную рефлексию своего бытия, причем чем сложнее и трагичнее история народа, чем чаще угрожает ему внешняя опасность и чем теснее соприкасается он с другими национально-культурными традициями, тем острее объективная потребность в самоидентифика-ционном анализе. Особенно актуальна проблема самоидентификации для такой полиэтнической, многоконфессиональной и поликуль-турной страны, как Россия, в которой соприкасается Европа и Азия, Восток и Запад. И на каждом переломном этапе исторического развития в России вновь встают вопросы существования различных культур, традиций внутри страны и вопросы, связанные с определением социокультурных факторов ее развития. Не случайно интеллектуальная история страны последние двести лет пронизана спорами между западниками и славянофилами, сторонниками евразийства и их оппонентами. Однако, несмотря на столь интенсивные интеллектуальные поиски, однозначного ответа на проблему самоидентификации так и не вырабо- тано. Об этом красноречиво свидетельствует новый этап социокультурных дискуссий, развернувшихся в последнее время, призванных выяснить содержание традиционных ценностей и их роль в цивилизационной динамике России, сформулировать национальную идею и стратегию социокультурной трансформации, а также определить культурогенетические факторы, детерминирующие российскую цивилизацию.

Однако прежде чем приступить к изложению своих взглядов на особенности социокультурной динамики России, необходимо заметить, что автор счел необходимым избежать использования термина «цивилизация», достаточно рыхлого и размытого понятия, по мнению большинства современных исследователей [5, c. 19]. В контексте настоящей работы более адекватным, по мнению автора, будет понятие социокультурного пространства, которое не акцентировано на временных или географических составляющих и по своей сути является особой формой бытия, характеризующей любые типы структурности и взаимодействия в культуре [2, c. 8–9]. Социокультурное пространство – специфическая пространственно-временная целостность, являющаяся результатом генезиса и функционирования культуры во взаимосвязи с социальными параметрами. Направление социокультурной динамики не хаотично и случайно, а подчинено определенной логике и спе- цифическим параметрам. А.Е. Чучин-Русов доказывает, что существует определенный детерминизм в чередовании культурных эпох, а форма и содержание социокультурного процесса обусловливаются некими факторами, которые можно назвать «культурогенетическими универсалиями» [9, c. 5–7]. Эти культурогенетические универсалии присущи каждой культуре или цивилизации, именно они задают набор материальных средств выражения, а также смысловых архетипов, определяющих материальное и идеальное развертывание и динамические процессы любого социокультурного пространства. При анализе генезиса и развития российского социокультурного пространства в качестве таких культурогенетических доминант, как правило, выделяют природные факторы, выступающие на уровне биоценозов, факторы национальной истории – ключевые события этногенеза, влияющие на формирование стереотипов национального поведения, и социокультурные факторы, образующие долговременные структуры [7, c. 34]. Российская социокультурная идентичность с самого начала носила не натуралистический характер, а являлась и является по преимуществу ценностно-нормативной, а следовательно, не определима исключительно этническими, географическими и административными рамками. Поэтому культурные инварианты можно рассматривать как доминанты социокультурной динамики [6, c. 9; 7, c. 34; 8, c. 3]. Являясь устойчивой социокультурной системой, объединяющей различные социокультурные общности через единство базовых культурных образцов, через глубинные признаки и сложные механизмы функционирования, российское социокультурное пространство является действительно сложным объектом идентификации. Сложность идентификации обусловливается и особенным расположением социокультурной общности: Россия всегда занимала срединное положение между Западом и Востоком, западной и восточной культурами. Много раз она защищала Запад от Востока, а Восток от Запада, служа мощным буфером, поглощая, подобно губке, их взаимные влияния, тем самым усложняя собственную социокультурную динамику разнородными культурогенетическими доминантами.

Проблема срединного, пограничного положения России неоднократно вызывала к жизни оживленную полемику относительно ее места «среди культурных народов», а также относительно направления ее социокультурной динамики. Однако, как нам представляется, чаще всего проблема идентичности решалась только в одной плоскости. Вопрос: «Является ли Россия Европой, и если “да” – то насколько, а если “нет” – то почему» – задал основное направление поисков идентичности, сведя остальные вопросы к уровню вспомогательных или несерьезных. Таким образом, уже две сотни лет сложнейшая траектория исторического движения российского социокультурного пространства оценивается по степени приближения или удаления от европейской цивилизации [4, c. 56; 8, c. 6–7].

Однако если судить, насколько важна в настоящий момент проблема российской идентификации, можно предположить, что степень вестернизации не является единственно определяющей для России. Ведь в социокультурном пространстве, несмотря на его относительную целостность, формируются и реализуются противостоящие цивилизационные темы, а культурогенетические факторы, парадоксально переплетенные в его теле, порождают свои типы ментальности, системы нравственности, программы самосохранения, трансформации и способность развиваться в меняющихся условиях. Иными словами, можно констатировать, что специфика российского социкультурного пространства во многом определяется рядом разнородных культурогенетических доминант. К числу наиболее значимых следует отнести византизм, вестернизацию, евразийский фактор и славяно-языческий или автохтонный фактор [6, c. 9].

Можно сказать, что именно означенные факторы наиболее активно детерминируют специфику ценностных ориентаций, принципы социальной консолидации, социальной организации и регуляции российского социокультурного пространства. Каждый из них содержит определенные специфические культурные универсумы и ценности, которые проявляются в зависимости от степени доминирования того или иного фактора. Славяно-языческий фактор формирует определенное – космоцентричное – восприятие окружающего мира, языческое мировосприятие, примат коллектива, общины над индивидом, господство семейно-патриархальных традиций и корпоративно-распределительный тип социальности. Вестернизация ориентирована на ценности европейской цивилизации, прежде всего на примат индивида и собственности, правовую защиту и предпринимательство, провоцирует серьезные модернизации и скачки «догоняющего развития», а также формирует индустриально-продуктивный тип социальности. Евразийство формирует самый агрессивный, завоевательно-перераспределительный тип социальности и несет мощный остаток традиций «ордынства»: безответственного и оккупантского отношения власти и чиновничества к собственному народу в целом и к каждому индивиду в отдельности. Кроме того, евразийство формирует специфический феномен пространства как объекта и идеи. Византизм – это «трансляция “византийского наследства”», наиболее значимыми элементами которого являются православное христианство и авторитарная форма государственной власти. Византизм включает в себя православие и формирующуюся под его определяющим влиянием специфическую ментальность, государственно-властные идеи и гипертрофию централизованного государства, а также культ правителя и тягу власти к самосак-рализации.

По своей сути культурогенетические факторы – сложнейшие социокультурные феномены, чья природа, содержание и механизмы реализации только начинают исследоваться социогуманитарным знанием, однако уже сейчас можно сказать, что при всей разнице их содержания и результатов функционирования они объединены рядом общих, «видовых» характеристик. Прежде всего речь идет о перманентности реализации, ведь любой из названных культурогенетических факторов, единожды включившись в процесс детерминации российского социокультурного пространства, будет реализовываться постоянно, лишь меняя интенсивность этой реализации. Степень интенсивности реализации варьируется от полного доминирования в детерминацион-ных процессах до латентности, когда, как кажется, культурогенетический фактор полностью перестает присутствовать в социокультурном пространстве.

Кроме того, культурогенетические факторы отличаются весьма высокой степенью интеграции, что позволяет им реализовываться не только в виде гомогенного проявления, но и как сумме взаимодополняющих или взаимоисключающих влияний [8, c. 3]. Прерывистость и цикличность развития российского социокультурного пространства, разрывы в процессах его формирования можно отчасти объяснить проявлением разнородных культурогенетических факторов, их сложных интеграционных взаимодействий. Как правило, в российской истории исследователи выделяют шесть периодов, каждый из которых является своеобразным отрицанием предыдущего: Киевская Русь, Русь удельная, Московское царство, Петровская (Имперская) Россия, Россия Советская (СССР) и Новая Россия, возникшая в результате перестройки и демократизации общества. Но если попытаться осмыслить эту прерывистость с позиций многофакторного влияния, становится очевидным, что непоследовательность, самоотрицание динамики российского социокультурного пространства являются следствием «включения» то одного, то другого культурогенетического фактора. Будучи изначально различными содержательно, они драматически, противоречиво ориентируют социокультурное пространство, зачастую заполняя точки разрывов реформационными или революционными трансформациями. Благодаря противоборствующим культурогенетическим факторам внутренние противоречия и напряженность как постоянный конститутивный атрибут сопровождают природу социокультурных механизмов и процессов их функционирования, а в структуре российской культуры существуют феномены, принадлежащие различным цивилизационным началам и различной исторической хронологии.

К общим, «видовым» характеристикам культурогенетических факторов можно отнести и схожесть генезиса: три из четырех – византизм, евразийский и вестернизационный факторы возникают в одном, «материнском» социокультурном пространстве, а реализуются в другом, «дочернем». Лишь славяно-языческий фактор и формируется, и реализуется в одном и том же социокультурном пространстве, что позволяет называть его ав- тохтонным. Важным является и тот момент, что содержанием культурогенетических факторов является не простая сумма наиболее значимых культурных феноменов материнской цивилизации, а синкретичная система культурных универсалий, которые они «выбирают» из создавшего их социокультурного пространства.

Другой значимой характеристикой культурогенетических факторов является механизм их реализации, то есть «включение» в процессы детерминации, которые весьма разнообразны. Византизм, начиная проникать в русское социокультурное пространство в IX– X вв., сразу проявляет себя достаточно интенсивно, затрагивая процессом христианизации наиболее значимые и статичные культурные феномены: религиозность и формируемую под ее влиянием ментальность, государственную идею и форму власти, концепцию цивилизационной предназначенности [3, c. 226–227]. Вестернизация, которая также рано появляется в социокульурном пространстве, долгое время остается в латентном состоянии, делая свои проявления почти незаметными, а их распространение – ограниченным. Ее любые проявления вплоть до XVII в. происходили в западных, приграничных областях – местах интенсивных военных столкновений и торговых контактов. Евразийский фактор и вовсе обнаруживает особый механизм «включения». Несмотря на ярко выраженное присутствие в социокультурном пространстве, особенно в период татаро-монгольского ига, этот культурогенетический фактор не претендует на роль доминирующего, а наоборот, активизирует реализацию автохтонного и византийского факторов, выступая своеобразным социокультурным катализатором.

Как уже отмечалось выше, весьма значимой характеристикой культурогенетических факторов является их способность к интеграции. Достаточно часто реализация в социокультурном пространстве происходит не в виде доминирующего гомогенного фактора, а в форме взаимодействующих феноменов. Само взаимодействие носит различный характер. Синтез, примером которого может быть взаимодополнение византийского и евразийского факторов в период образования Московского государства. Результатом этого процесса стала новая форма территориального единства Московского царства, разросшегося за счет евразийского пространства, и новая идеокра-тическая форма социокультурного единства этого пространства, воплотившегося в формулах «Святая Русь» и «Третий Рим» [1, c. 219]. Коррекция, примером которой являются вес-тернизационные реформы Петра I, направление которых было сглажено византизмом, и вместо прививки европейских ценностей российское социокульутурное пространство получило усиление государственного авторитаризма. Противодействие, примером которого является процесс христианизации, когда в результате противостояния славяно-языческого и византийского культурогенетических факторов сформировался феномен двоеверия.

В настоящий момент еще сложно сказать, чем обусловлен процесс интеграции факторов и что определяет характер межфакторного взаимодействия, каковы механизмы, выводящие их из латентного состояния, и что играет роль их активатора. Безусловно, это требует дальнейшего серьезного исследования. Не вызывает сомнения только тот факт, что без ответа на эти вопросы будет достаточно трудно, а может быть, и невозможно сформулировать адекватные объяснительные модели современного состояния российского социокультурного пространства, его генезиса, распространения и функционирования.