Счастливые браки благословляют небеса, несчастливые - нужда (взгляд на женщину в наставлениях Усун-Дебескерту-Хана)

Одна из тенденций современного общественного развития связана с формированием нового образа жен- щины, которой удалось не только лишить мужчин монополии на лидерство, но и обрести определенную экономическую независимость. Вопрос о том, перейдут ли такие стандарты в разряд общепринятых, оста-

Археология, этнография и антропология Евразии Том 49, № 2, 2021 © Бичеев Б.А., 2021

ется открытым, поскольку социокультурное пространство современного мира неустойчиво во многих своих проявлениях. В реальной жизни взгляд на женщину продолжает увязываться с традиционными представлениями, которые сложились в далеком прошлом и вопреки всему продолжают доминировать в массовом сознании. В этом смысле не являются исключением и бывшие кочевники – калмыки. И.А. Житецкий происхождение традиционного взгляда на женщину у номадов связывал с разделением труда, когда женское ремесло, по его мнению, приобрело «узкосемейный характер»: «Пока представление о единстве крови было основанием всякой организации, до тех пор женщина была средоточием и семейной организации. Но при возрастающем преобладании мужского промысла последний выступает на первый план и делает мужчин руководителями не только в племенной группе, но и в семье» [1892, с. 69].

То, что традиционный взгляд на лидерство мужчины в семейной жизни продолжает сохраняться в современном обществе, подтверждают данные социологического опроса, проведенного среди студентов Калмыцкого государственного университета в 2018 г. с целью выявления представлений молодого поколения о семье. На вопрос о том, кто должен быть главой семьи, большинство (55,3 %) респондентов ответили «муж» и лишь незначительная часть (1,3 %) – «жена». Также, по мнению большинства (55,3 %) опрошенных, реальным инициатором создания семьи должен быть мужчина, и только небольшая часть (2,6 %) считает, что инициатива должна исходить от женщины [Горяев, Оконов, 2018, с. 62–63].

Одним из источников представлений о главенстве мужчины в семье, являются древние тексты, сформировавшие этот традиционный взгляд на основе хозяйственных, мифологических и религиозных суждений. В старописьменной калмыцкой литературе есть одно произведение, в котором данной теме посвящено несколько разделов. Оно известно под названием «История Усун-Дебескерту-хана» (« Üsün debiskertü xāni tuuǰi orošiboi ») [Калмыцкая хрестоматия…, 1927]. Со времени своего появления во второй половине XVII в. этот текст существовал только в рукописном виде. О его популярности и широкой распространенности свидетельствуют 13 списков (отдельные рукописи и в составе четырех литературных сборников), хранящиеся в научных архивах и частных коллекциях России, Монголии и Китая [Бичеев, 2019а].

Произведение представляет собой сборник наставлений, приписываемых правителю эпохи «религиозных царей» древности Усун-Дебескерту-хану и его министрам. Под этим именем имеется в виду царь Тибета Три Ралпачан (815–836 гг.) или Тицуг Дэцэн (тиб. khri gtsug lde brtsan Ral-pa-can), о времени правления которого сохранились сведения в исторической лите- ратуре. Он считается третьим «царем дхармы», внесшим значительный вклад в развитие буддизма в Тибете [Пагсам-Джонсан, 1991, с. 24–26]. Однако поучения Ралпачана обрели письменную форму не при его жизни, а, по всей видимости, гораздо позже. В 836 г. Рал-пачан был убит двумя своими министрами. На трон взошел его брат Дарма, начавший гонения на буддизм. Затем последовал распад Тибета на ряд княжеств. Возрождение буддизма произошло лишь в XV в. с началом объединения страны и религиозными реформами Чже Цзонкапы (1357–1419). Видимо, в этот период буддийские монахи и составили текст наставлений.

Ойратский перевод текста был осуществлен в середине XVII в. В колофоне, который присутствует во всех известных списках этого произведения, автором наставлений назван тибетский царь Ралпачан (калм. Üsün Debeskertü xān ), переводчиком с тибетского языка – Арьядева Гуши ( Aryādevā Güüši ), а инициатором перевода – Кундулен-Хурмуста-хан ( Kündölöng Xurmusta xān ). Арьядева Гуши – известный ойратский предводитель Гуши-Номин-хан, признанный в Тибете «царем дхармы» и «держателем Учения» (тиб. bstan ‘dzin ). В 1637 г. он разгромил халхаского Цогту-тайд-жи, который враждебно относился к школе гэлукпа, в 1642 г. захватил цзанского царя, подчинил своей власти Кам и стал тибетским царем [Там же, с. 129]. Кундулен-Хурмуста-хан – это брат Гуши-хана, известный в истории ойратов как Кундулен-Убаши. Гуши-Номин-хан умер в 1654 г., следовательно, перевод произведения выполнен не позднее этого года. Таким образом, наставления тибетского царя Ралпачана, жившего в IX в., но составленные тибетскими монахами в XV столетии, были переведены на ойратский язык в середине XVII в.

В сборнике наставления даны в стихотворной форме в виде пословиц, поговорок, триад и катренов. Структурно они выстроены на противопоставлении добродетельного и греховного, мудрого и глупого, хорошего и плохого. Поучения адресованы разным слоям общества, но все они сходны в одном: каждое наставляет человека в житейской мудрости и требует от него соответствия общепринятым нормам поведения. К примеру, в триаде с тезой « лишиться почитания » осуждается поведение представителей высшего сословия – монахов, правителей, женщин благородного происхождения. Вводный раздел наставлений завершается сентенцией о том, что утро благонравного человека должно начинаться с молитвы, а дневные деяния должны вершиться по установленным в обществе нормам [Бичеев, 2019б]. В сборнике есть разделы, в которых высказаны суждения о положительных и отрицательных чертах характера женщин высшего, среднего и низшего сословия, а также взгляды, касающиеся отношений супругов и причин счастливых или несчастливых браков.

Наставления о положительных чертах женщины

Поучения, касающиеся положительных и отрицательных сторон характера и поведения женщин, вложены в уста трех из 12 мудрых министров-тушимелов Рал-пачана. В остальных наставлениях они присутствуют лишь в виде отдельных высказываний, опосредованно характеризующих женщин. К примеру, одно из поучений гласит:

Лживому человеку проколи язык,

Гневливой женщине отрежь нос, Прожорливой женщине завяжи рот, Держись подальше от порочной женщины.

yeru xudal keleqci kumuni keleni xayal:

kiling yeketu xatun kumuni xamariyini kirya: idedu xolmoi emeyin amayini bo:

iciuri ugei eme kumun-ece xolo yabuxu [л. 12r]*.

В другом поучении о том, кому и каким образом необходимо выказывать почтение в обществе, говорится, что жена, следующая указаниям мужа, достойна уважения:

Драгоценного наставника чтут благоговением и поклонением,

Родителей и стариков чтут пищей и одеждой, Владельца чтут как государственного правителя, Родственников чтут выпивкой и угощением.

Девушку на выданье одаривают имуществом и наставляют.

Жену, следующую указаниям мужа, почитают.

ocirtu baqsi youyan morgun takid bisiren kundulku: ecige eke kiged kuqsin-narani iden xubcasun-yer kündülkü:

ulusiyin noyoni toroyin yosor kundulku:

uruq elkeni arki maxa-yer kundulku:

kumun-du udeji oku kuuken ed-yer takad soun suryaqdaxu: eme kumun nokoriyinon uger yabuxula kunduduyu [л. 8v].

Этой же теме посвящен первый раздел наставлений министра-тушимела Еденга ( Yedeng cecen ), причем назидание скрыто за формой восхваления «благородной женщины» ( sayin boqdo xatuni ), которая твердо придерживается своего долга, выражающегося в благоговении перед мужем и почитании его родителей.

Подобно небожителям родителей мужа почитающая, Подобно сердцу мужа своего уподобляющая жена, Своей лаской и нежностью она,

Словно свет солнца, освещающий снежную вершину.

Сущность такой благородной женщины

Сродни драгоценной жемчужине.

Преисполненная подобной мудростью жена

Почитаема будет всеми родственниками.

xadam ecige eke youyan tenggeri metu kundulkui: nokuron zurken metu sanad:

šoulun tangsuq beyen barid:

casutu oulada narani gerel tusuqsan metü:

gegen sayixan uxatai tiyimi xatuni cinar-inu arya zali ugei subuud erdeni metu: amurliqsan cecen gegen tiyimi xatun bolxula uruq eligen bugudedu xayirtai kemeyu [л. 16v].

Положительным и отрицательным качествам мужчин и женщин высшего и среднего сословия полностью посвящены наставления министра-тушимела Онисуту-мудреца ( Onisutu cecen ). Согласно его высказываниям, мужчине благородного происхождения присущи 16 положительных качеств, характеризующих его как социально ответственного человека, от которого зависит благополучие всего общества. В кратких наставлениях для представителей среднего сословия акцент делается на духовную практику. Для низшего сословия поучения сформулированы в предельно краткой форме:

Не давать никому своего имущества,

Не претендовать самому на чужое имущество,

Не совершать разбоя, воровства, стяжательства,

Не поддаваться лени и праздности.

oboriyin ide kumun-du ulu ogun busudiyin ideyigi öbörön ülü iden: bulaxu tataxu xulayayigi ulu ken: budangyui arya zali ulu ouskeku [л. 5r].

Наставления для женщин более конкретизированы. Согласно им, женщина благородного происхождения должна иметь 15 положительных черт характера, а обычная – восемь. В противоположность положительным чертам указаны 18 качеств, порочащих женщину. Интересно, что многие из 15 наставлений включают в себя два или несколько логически связанных между собой поучений. К примеру, первым признаком женщины благородного происхождения ( erken sayin ayas emesetu ) названы мудрость в вопросах управления обществом и внешняя привлекательность:

Мудра в государственном управлении,

Имеет привлекательный внешний вид – это первое.

unun sajin torodu cecen:

uzekui ongguni sayin bolxula nigen [л. 5v].

В этом поучении понятие «мудрость» (cecen) указывает на изначально заложенное в природе каждого человека качество, которое проявляется при соответствующем его развитию воспитании. Под привлекательностью (üzeküi önggeni) подразумевается не традиционное представление о женской красоте, а умение использовать природные внешние данные. В одном из разделов поучения сказано, что у женщины «лицо должно быть чистым, без прыщиков и угрей» (cirini ariun bolod urbaxu odxu tigeiltige zuryan). Таким образом, согласно наставлениям Онисуту-мудреца, женщина должна не только быть умной, но и обладать природной мудростью и, не будучи красавицей, оставаться привлекательной.

В то же время женщине вменяется быть стеснительной и стыдливой, немногословной, выглядеть ухоженной, справляться с домашними обязанностями, быть приветливой хозяйкой:

Немногословна, всегда ухожена,

Не допустит стыда и позора – это второе.

Выполняет все возложенные на себя обязанности, Привечает всех гостей, явившихся [в дом], – это третье.

keleku ugeni con bolod: urguldui/de beyeben xadayalan ayixu jiqsouri iciuri medekui-luyd xoyor.

uyile-ben uyiledun cidad:

uciraqsan bugudeyigi tejln cidaxui-luyd yur bun [л. 5v].

Известные нам исторические летописи, архивные документы и устные предания подтверждают, что жены некоторых ойратских и калмыцких правителей действительно были наделены подобными качествами. При этом речь идет о том периоде, когда ойратско-го перевода наставлений еще не было. Так, в 1637 г. жена джунгарского правителя Батур-хунтайджи Юм-Агас-хатун сама принимала русского посла, когда ее супруг находился в военном походе против монголов. Получив весть о том, что ойраты потерпели неудачу, она самостоятельно приняла решение кочевать с подданными «к Иртышу и к Ямышеву озеру, блюдяся мунгальских людей» [Златкин, 1983, с. 128]. В 1643 г. Юм-Агас-хатун также сама принимала русского посла, поскольку Батур-хунтайджи был в походе против казахов [Фишер, 1774, с. 442–443].

В биографии ойратского Зая-Пандиты приводится сведение о том, что Сайханчжу-хатун, мать хоше-утского Аблай-тайши, обладая философским умом и поэтическим даром, способствовала примирению враждующих братьев [Раднабхадра, 1999, с. 78]. Мать дербетского правителя Малай-Батура Ечжи-Цаган, возвращаясь из паломничества в Тибет, встретила на пути главу монашеской общины Джунгарского ханства, знаменитого ойратского просветителя и основоположника национальной письменности Зая-Пандиту и оказала ему почетный прием [Калмыцкие историколитературные памятники…, 1969, с. 104].

Из более поздних свидетельств можно привести заметки православного священника, миссионера П. Смирнова о приеме ставочных чиновников супругой владельца Харахусо-Эдниевского улуса Калмыцкой степи: «Мы вошли. Княгиня, одетая в роскошный национальный костюм, сидела на широком уступе около высокой кровати, покрытом персидским ковром. …После обычных приветствий и поздравлений с ново- рожденным сыном хозяйка просила нас садиться. В ее кибитке муж сидел как гость, ничем не распоряжаясь. Княгиня позвала свою прислугу… и на зов ее вошли в кибитку две прилично одетые калмычки. Хозяйка приказала им подавать чай, приготовленный в другой кибитке, что они тотчас исполнили» [1999, с. 75–76].

Логическим продолжением вышеприведенных наставлений являются четвертое и пятое поучения, не допускающие пустого времяпровождения, лживости, распущенности и требующие от женщины уравновешенности, рассудительности, умения размышлять и не говорить лишнего.

Не лжет, не распутствует,

Не бродит по гостям – это четвертое.

Неспешна, рассудительна,

Неболтлива, не говорит лишнего – это пятое.

aljiyas xudal kiged ayil ulusi ulu kerun yabuxui-luya dorbon:

udan uta uu sedkiltei bolod amani batu bolxu-luya tabun [л. 6r].

Все указываемые черты характера подразумевают результат строгой самодисциплины, постоянного усилия над развитием качеств, которые изначально закладываются в процессе воспитания девочки в родительском доме, а в основном напрямую заимствуются у матери. Не случайно при выборе будущей невесты калмыки прежде всего интересовались характером ее матери.

Далее следуют наставления, непосредственно касающиеся практических навыков – воспитания детей, содержания семьи, ведения домашнего хозяйства.

Правильно воспитывает детей,

Умело содержит семью – это семь.

Управляет хозяйством,

Умеет подавлять в себе гнев – это восемь.

Не скупясь, не досадуя,

Потчует гостей питьем и пищей – это девять.

Привечает и проявляет почтение

Прибывающим и отбывающим гостям – это десять.

Поздно ложится, встает спозаранку,

Приводит себя в порядок – это одиннадцать.

Осматривает хозяйство,

Следит за его содержанием – это двенадцать.

kuuken kiged aru bulen asurxu yosor tejikui-luya dolon:

ed malan xuran xumin cidad:

our kilinggen darun cidaxui-luya nayiman:

iden undagi zocid(tu) ogun cidad xor ugei-lugei yestin: xuran xumin cidad: odxu irektii zocidi kundulen cidaxu-luya arban:

oroi untan erte bosod notir ztisen arcin stirciktii-luge arban nigen: xubacasu xunuran omtistin xoni tiktiren btiridken tized tejin uyiledkui-luge arban xoyor [л. 4v].

И.А. Житецкий, указывая на узко семейный характер деятельности женщины, отмечал, что в ее ру- ках, «кроме хлопот о пище, тепле и воспитании детей, сосредоточен, за незначительным исключением, еще и весь ремесленный труд» [1892, с. 70]. Конечно, представительницы благородного сословия не были обременены хозяйственными делами как обычные женщины, но и им приходилось управлять хозяйством и домашней прислугой. П.И. Небольсин, описывая быт калмыков Хошеутовского улуса, писал: «Женщина у калмыков имеет свои особенные преимущества, хотя произвол ее и первенство над мужчиной и имеет свои ограничения» [1852, с. 117].

Интересно, что в наставлениях для женщин отсутствуют конкретные рекомендации по буддийской практике. Согласно сложившейся традиции, именно приверженность женщины своему долгу, почитание мужа и преданность семье определяют ее как истинно верующего человека. Поучения общего характера, которыми завершаются наставления для женщин высшего сословия, подтверждают этот традиционный взгляд на женщину.

Без сожаления творить

Благие деяния для других – это тринадцать.

Будучи приверженной деяниям предков, Почитает мужа подобно небожителю – это четырнадцать.

Быть непогрешимой в мыслях, Благочестивой в деяниях – это пятнадцать.

xayiran ügei sedkil-yēr xamaqtu uran arγatai geülkü-lügē arban γurban: dēdüšiyin yabudaldu uran bolād öböriyin nöküri tenggeri metü kundüleküi-luγā arban dörbün ariun sayin sedkil-yēr arγā zali ügei-lugē arban tabun [л. 5r].

В образной художественной форме Онисуту-му-дрец дает наставления для женщин среднего сословия. Они построены по принципу естественного для устной речи монголов художественного параллелизма: те или иные качества женщины даются в сравнении с образами животных. В этих восьми пунктах, так же как и в предыдущем случае, логично увязаны указания относительно внешнего вида и поведения:

Подобно паве красива – это один,

Подобно агнцу молчалива – это два,

Подобно мышке опрятна – это три,

Подобно птичке порхает и садится – это четыре.

Предана мужу подобно верблюдице [верблюжонку] – это пять.

Подобно рыбке содержит в чистоте брюшко – это шесть.

Подобно птенчику безгрешна нравом – это семь.

Подобна тигрице в достижении своих деяний – это восемь.

toγos metü üzüskülüngtei bolxulā nigen:

xonin metü üge cötöi bolxulā xoyor:

xulγu/na metü xurangγui/tai bolxula γurbun:

tolimon metü nisxulon sou/xui-luγā dörbön:

temēn metü öböriyin nökür-ese ülü ui/daxui-lüγā taban: zaγasun metü kebeli ariun bolxu-luγā zurγān

γolǰimar metü sayin ayilγutai bolxu-luγā dolon: bars metü öbörön tusa-bēn bütēn čidaxu luγā nayiman [л. 6v].

Все вышеуказанные рекомендации для женщин не выражали каких-то идеализированных требований. Все они были вполне приемлемыми и естественно воплощались в нраве калмычек. Профессор К.Ф. Гол-стунский в своем очерке о поездке в Калмыцкую степь в 1886 г. пишет: «В калмыцком хозяйстве, прежде всего, обращает на себя внимание преобладающая и почти исключительная роль женщины; хозяйка дома и ее дочери, несмотря на возраст, ведают решительно всем хозяйством. Весьма редко приходилось мне видеть, чтобы и муж принимал в нем хоть какое-нибудь участие. Замечательно, однако, что при этом тяжком труде, возлагаемом на женщину, ее никак нельзя назвать рабой своего мужа: я никогда не замечал, чтобы муж грубо обращался со своей женой или помыкал ею, женщина просто считает заботу о хозяйстве своей непременною обязанностью и безропотно исполняет ее, не требуя помощи от мужа» [2014, с. 83]. Не случайно исследователи быта калмыков отмечали, что обычную калмычку отличает «страстная любовь к детям, преданность своей семье, своему очагу, привязанность к мужу и полное отсутствие преступности среди женщин» [Прозрителев, 1912, с. 8].

Наставления об отрицательных чертах женщины

В наставлениях министра Онисуту указываются также 18 отрицательных женских качеств. При этом они не подразделяются на поучения для высшего и среднего сословия. В понимании людей прошлого в греховных деяниях нет нравственных градаций по определению, в грехах равны все – благородные и простые. По сути, в этих поучениях раскрываются те аффекты, которым не может противостоять сознание вспыльчивой, себялюбивой, потакающей своим желаниям женщины. Ее скверный характер сочетается с хмурым и неприветливым видом, ленью, распущенностью, склонностью к праздности.

Имеет скверный характер, болтлива, Подвержена беспричинному смеху – это первое.

Бродит по гостям в поисках угощения – это второе.

Подавленная сном, не следит за прислугой – это третье.

Имеет хмурый вид и скверный характер – это четвертое.

Не знает почтения и не достигает задуманного – это пятое.

Не ведая стыда, совершает порочащие поступки – это шестое.

Когда всего впрок, не заботится об экономии,

Когда недостает, ругается с мужем,

Набрасывается на сына и дочь – это седьмое.

alini mouxai bolōd nidün amā olo küdölgün ineküi-dü amaraq bolxu-luγā nigen:

ayil keren idē xōl erikui-luγā xoyor:

noyirtu daruqdan bol šibeqčin-yēn orilon nalixui-luγā γurbun:

anisxa kümüsküi-bēn buulγan atariqsan zang-yēr yabuxui-luγā dörbön:

kündüleküi ülü čidan küsekü metüyigi ülü medekü-luγā taban:

ičeküi ülü meden: yekengki üyile-inu burataq-luγā zurγān: bii caqtu ülü xayirlān oun ideqči ügei caqtu nökürtön ourlan küböün okōn nalixui-luγā dolon [л. 7r].

Причины асоциальных и аморальных поступков такой женщины таятся в не обузданных общепринятыми нормами эмоциях, которые заставляют ее забыть о долге перед мужем, детьми и родственниками. Желания, вызванные гневом, пристрастием и невежеством, взращивают эгоизм и, что самое главное, неприятие окружающих, руководствующихся такими нормами.

Восхваляет себя и порочит других – это девять.

Вожделеет все и имеет каменное сердце – это десять.

Свирепа подобно собаке и свинье – это одиннадцать. Скупа и не возвращает долги дочери – это двенадцать.

Не понимая вины, проливает наивные слезы – это тринадцать.

Ветрена подобно гулящей самке – это четырнадцать.

С легкостью принимает сплетни и ложь – это пятнадцать.

Перессорившись со всеми,

Не может обрести себе мужа – это шестнадцать.

öbörön beyebēn maqtan busudi moudxan inēkui-lügē yesün:

bügüdedü xuricaxu-du bayartai bolōd beki metü züreketü bolxu-luγā arban:

noxoi γaxai metü ourtai bolxu-luγā arban nigen: iden-dü xolmoi bolōd küükünēsen abuqsun youmā öüri ülü kücēkü-luγā arban xoyor:

gemēn ülü / meden genen uulixu-luγā arban γurban: ölöqčin noxoi metü salkilan yabuxui-luγā arban dörbön xadxa xob kigēd zengken üge-dü bayartai bolxui-luγā arban tabun:

xamuγā kerülded xanilxu nökör ülü olxu-luγā arban zurγan [л. 7r].

Итак, в наставлениях министра-тушимела Онису-ту отражены вполне реальные требования к женщине, которые сложились в обществе с древности. Однако с распространением буддизма традиционные представления наполняются новым смыслом, когда благие деяния тела, речи и ума не просто противопоставляются греховным, а начинают восприниматься как средство спасения себя, своих близких и всех живых существ. С этими же требованиями увязаны и представления о брачном союзе и благополучии семейной жизни.

О счастливых и несчастливых браках

Наиболее явственно влияние буддизма проявляется в представлениях о семейной жизни. Брачный союз стал восприниматься не просто как естественное призвание мужчины и женщины, но и как своеобразный духовный выбор совместного вступления на путь творения добра, ведущий к обретению просветления. На этом пути счастливое и гармоничное сосуществование в большей степени зависит от женщины. Ее любовь, опирающаяся на милосердие и сострадание, укрепляет ее готовность к самопожертвованию. Таков подспудный смысл наставлений министра-тушимела Онисуту, в которых он указывает на четыре типа женщин, обретающих счастье в браке с избранником ( učiraqsan nökürön amaran ǰirγaxu yosotu dörbün xatun bui ).

Жена, которая воспринимает мужа как небожителя, Заботится о нем подобно матери,

Почитает его подобно старшей сестре и брату, Ведет себя подобно служанке и рабыне, Видится мужу подобно небесной деве, Будет жить в счастливом благополучии.

nökürȫn tengeri metü sanaxu eke metü asaraxu sedkil-tei bolxula amaran ǰirγaxu: egeči döü metü kündülkülē sedkiltei bolxula amaran ǰirγaxu:

bōl šibeqčin metü zang-yēr yabuxula amaran ǰirγaxu: okin tenggeri metü sedkil-dü zokistoi bolxula amaran ǰirγaxu [л. 8r].

Чтобы понять, насколько суть этих наставлений стала естественным явлением для калмыцкой женщины, приведем одно свидетельство, относящееся к концу XIX в.: «Жена хозяина обыкновенно приготовляет чай или другое кушанье… По степному обычаю она сама не смеет кушать приготовленной ей пищи дотоле, пока не угостит всех мужчин, сидящих в кибитке, начиная с мужа. Величайшей любезностью со стороны последнего считается то, если он оставит полчашки чаю или супа и, бросив в оную тогуш (витушку) или кусок вареной баранины, при всех посетителях подаст жене! Она с особенным восторгом принимает этот сюрприз от своего мужа как выражение особой любви и расположенности!» [Смирнов, 1999, с. 69].

В брачной культуре монгольских народов до недавнего времени бытовала традиция сватовства еще не родившихся детей (öndögön xuda – «внутриутробное сватовство»), которое закреплялось обрядом подношения молока, яиц и клятвой-благопожеланием [Jamca, 2014]. В устной и письменной литературе известны сюжеты, повествующие о поисках жени- хом своей невесты (ендгн сиит), чьи родители в силу каких-то обстоятельств покинули традиционное место кочевий. Право жениха на невесту, сосватанную его родителями до рождения, было незыблемым. Даже правитель не мог расторгнуть такой брачный союз [Bayaka, 1989].

В ойратской истории известен факт, когда нарушение брачного договора оказало влияние на ход некоторых исторических событий. Дочь джунгарского правителя Батур-хунтайджи (согласно устному преданию, ее звали Сайин-Менде) была еще в детстве сосватана за Эселджана, сына хойтского князя (нойона) Эсельбийн-Сайин-Ка. Однако в поисках выгодных для себя военных и политических вариантов Батур-хун-тайджи вопреки всему выдал свою дочь за Пунцука (Мончака), сына торгутского правителя Шукур-Дай-чина. Не смея перечить отцу, она отправилась в тор-гутские кочевья, а через год вернулась в Джунгарию с сыном на руках (будущим калмыцким ханом Аю-кой). Сайин-Менде вручила своего первенца матери и сказала отцу, что исполнила его волю, вышла замуж за Пунцука, но нарушать брачный договор не будет, и воссоединилась с Эселджаном [Batučoluun…, 2015]. Великий правитель Джунгарии оказался не вправе возразить своей дочери. Однако Батур-хунтайджи в полной мере использовал тот факт, что в его доме оказался не просто его внук, а основной претендент на место правителя волжских торгутов. Видимо, это обстоятельство и заставило торгутского правителя Шукур-Дайчина провести почти десять лет в Джунгарии, прежде чем ему удалось вернуть внука в свои кочевья [Пальмов, 1992, с. 41].

В противоположность счастливым в семейной жизни женщинам министр Онисуту приводит четыре типа женщин, обреченных на несчастливое существование в браке ( /iryaZ ulu tizekti dorbtin xatun bui ). Это логичное следствие тех 18 отрицательных черт характера, которые были указаны в его предыдущих наставлениях:

Нет счастья, если женщина подобно волчице

Не ведает стеснения, стыда и страха.

Нет счастья, если женщина подвергает

Нажитое имущество воровству, пожару, разграблению.

Нет счастья, если женщина подобна Наводящему ужас свирепому ястребу.

Нет счастья, если женщина подобна Ненасытной дьяволице-ракшаске.

ayixu emeku ugei iciri ulu medeku cino metu bolxula jiryal ugei:

xuran xumiqsan xulayayidu abatan yaldu ttilen noxoi-du idoulkule jiryal ugei:

burin bugudeyigi butorouluqci xarcaya metu bolxula jiryal ugei:

mou üyiledü erkešin amani xatou rakxa metu bolxula jiryal ugei [л. 8r].

Наставления мудреца Онисуту логично довершают поучения министра-тушимела Зарлига ( Zarliq cecen ). Он выделяет три вида брачных уз. Условно их можно обозначить как «небесные», «земные» и «адские». И если два первых союза предполагают семейное благополучие и счастливое продолжение рода, то последний обрекает супружескую чету на адские муки уже в земной жизни.

В наставлениях министра-тушимела Зарлига мужчина и женщина в браке, благословленном небесами, образно представляются встретившимися в земном рождении буддой и дакиней. Будучи высокоразвитыми духовными личностями, сумевшими преодолеть земные пристрастия, они обретают друг друга, чтобы вместе подняться на еще более высокую ступень духовного развития:

Высокородного мужа и жену благословляют небеса,

Встретившись подобно будде и дакини,

В тот же час, обретя единую сущность,

В счастье они завершат годы и месяцы совместной жизни.

sayin ere emeyi tenggeri xamtudxayu:

burxan kiged ragini metu ucirad saca nigen cinar-tai bolun odoyu:

jil saraiyigi jiryal-yer dousuyu [л. 13r].

«Земной союз» обычных мужчины и женщины предполагает, что в ходе совместного счастливого существования они неотступно будут практиковать сострадание, чтобы обрести бодхичитту, то необходимое качество, без которого невозможна духовная реализация в земном рождении:

Обычных мужа и жену венчают люди,

Обретя друг друга, неотступно практикуя сострадание, Они не заметят, как пролетят годы и месяцы совместной жизни.

dumdadu ere emeyi kümün xamtudaxayu: ucirad saca eneriktii sedkil tilti tasurayu:

on sarayigi önggüreküyini ülü medeyu [л. 13r].

«Адский союз» обрекает мужа и жену на ужасные страдания в земной жизни. Их сознание опалено огнем гнева, отравлено ядом невежества и подавлено толщей льда холодного равнодушия:

Несчастливого мужа и жену сводит нужда,

Подобно существам, подвергшимся бешенству,

С поникшим взором и гримасой на лице,

В раздорах протянутся годы и месяцы их совместной жизни.

mou ere emeni ktilcin xamtudxayu:

ali ada uciraqsan metti nuden buulyan xabaran murcilzan on jili kerulden dousuyu [л. 13v].

В наставлениях о трех видах брачных союзов наиболее явственно прослеживается влияние буддизма.

Традиционные представления о браке как естественном единении мужчины и женщины, служащем для продолжения рода, дополняются новым духовным содержанием. Семья воспринимается как средство для достижения духовного просветления.

Заключение

В культурах многих народов мужу и жене традиционно предписывается на протяжении совместной жизни хранить взаимную любовь и уважение. При этом считается, что в семейном союзе счастливое и гармоничное сосуществование во многом зависит от отношения женщины к своему долгу перед мужем и детьми. Подобные представления характерны и для калмыков. Одним из источников, сформировавших традиционные взгляды на женщину и брачный союз, являются наставления Усун-Дебескерту-хана и его 12 мини-стров-тушимелов. В сборнике среди разных по своему содержанию поучений содержатся суждения о положительных и отрицательных чертах характера женщин, а также о причинах счастливых или несчастливых браков. В этих наставлениях отражены вполне реальные требования, которые с давних времен сложились в обществе по отношению к женщине. С принятием буддизма монгольскими народами традиционные представления дополнились новым смыслом. Используя разные формы проповеди, в т.ч. и наставления, состоящие в словесном назидании, буддизм придал брачному союзу новое духовное содержание.

Исследование проведено в рамках государственного задания, номер госрегистрации АААА-А19-119011490036-1.