Семантические отношения в лексикализованных сочетаниях эрзянского языка

В статье рассматриваются лексико-семантические отношения в лексикализованных сочетаниях эрзянского языка, которые являются основополагающими при построении семантической характеристики словарных статей и вызывают определенные трудности при их изучении студентами-филологами.

Для лексикализованных сочетаний эрзянского языка характерны такие лексико-семантические явления, как полисемия, омонимия, антонимия, синонимия и вариантность. Рассмотрение системных отношений в этих сочетаниях дает возможность, с одной стороны, раскрыть их сущность, а с другой — выявить характер системной организации лексикосемантического уровня в диалектной форме национального языка.

Лексикализованные сочетания-термины всегда однозначны. Однако многие из них обладают свойством многозначности. Например, в ЭРВ лексикали-зованное сочетание ожа не имеет следующие дефиниции: а) «обшлаг», «манжеты (напр. сорочки, блузки)», б) «опушка на рукавах (напр. шубы, пальто)», в) эти. «вышивка по краю рукава женской рубашки» (букв, «конец рукава»). Приведенный буквальный перевод составителями словаря дан не случайно. Для носителя эрзянского языка подобного рода образы, которые отражаются в предметах или явлениях (в данном случае в вышивке) в виде единичного, целого, воспроизводятся как готовые клише. При воспроизводстве таких контекстов, как mako-s v ’etkat oza-p ’еп ^п «маковые цветочки концы рукава (мои)» и Виряз атя, нанар ожа песэ чаманзо нардтнезъ, анак канша ютасъ тарвазонзо марта ума нее. . Л «Старик Виряз, вытирая лицо концом рукава, со своим серпом не спеша прошел к концу загона», разница между лексическими единицами очевидна.

Примеры такого порядка многочисленны. Приведем некоторые из них: \) марго варя: а) «свищ», б) «отверстие от сучка (на бревне)»; 2) кедъ кундо: а) «внутренняя сторона локтя», б) «локтевой сгиб», в) «охапка»; 3) мастер ланго: а) «поверхность земли», б) «материк», в) «мир», г) «свет», д) «земной шар»; 4) качо не: а) «вертлюг», б) «нога», в) «сустав (у животного)»; 5) селъ-ме эръге: а) «ирис (растение)», б) «радужная оболочка», в) «зрачок» и др.

В диалектных подразделениях эрзянского языка отмечается расширение многозначности, которая не является избыточностью, а, наоборот, увеличивает возможности для синонимии. Так, номинант ожа цеця кроме значений «одуванчик», «лютик едкий» имеет и другое — «мать-и-мачеха» (ч.прм.), а ниче умаръ — не только «сосновая шишка», «толокнянка обыкновенная», но и «брусника» (ч.прм.). Разнообразие значений номинантов говорит о том, что в каждом языке имеются свои индивидуальные особенности сочетаемости слов друг с другом. В подобных ситуациях для выявления определенного значения необходимо обращаться к контексту: Сееде таркасо ничетне сэрейтъ ды видеть, алост а касы тикшеяк, сон велътязъ кеверезъ косъке салмукссо ды ниче умарьсэ. «В частых местах сосны высокие и прямые, под ними даже и трава не растет, она покрыта упавшими сухими сосновыми иголками и еловыми шишками» или [/и ’ecin ’ puniaz’ p’icumar’es’ иГн ’es ’ р ’id’ez ’ var’en ’ijaks] (ч.прм.) «Из сегодняшней собранной брусники было приготовлено варенье».

Согласно общепринятому определению, омонимия — это совпадение по звучанию двух или более слов, имеющих

#А. М. Гребнева, 2006

разное значение. Четкую границу между полисемией и омонимией очертить очень сложно. В мордовских языках эта сложность усиливается, так как вопрос об омонимах в целом не изучен. Затруднения, видимо, связаны с тем, что обособление отдельных значений многозначной лексемы может быть или незаконченным, или, наоборот, полностью законченным процессом. Так, например, art-рас’а* — одновременно и «модель, образец, набросок», и «выкройка сапожника». Приведенный пример, как и многие другие, свидетельствует о том, что номинанты-омонимы являются следствием распада полисемантического слова. Выделение обособленного значения в том или ином лексикализованном сочетании говорит о завершенном процессе образования многозначного номинанта.

В фонде лексикализованных сочетаний широко представлена антонимия, хорошо заметны основные семасиологические противопоставления обычных понятий. Подавляющее большинство антонимических лексикализованных сочетаний образуется в области:

• 1)    цветового спектра: ашо варака «ворона серая» (доел, «белая ворона») — раужо варака «грач» (доел, «черная ворона»), айю нартемкс «полынь» — раужо нартемкс «чернобыльник» (доел, «черная полынь») и др.;

• 2)    качественно-оценочной характеристики: верек суретъ «суровые нитки» (доел, «сырые нитки») — пидезь суретъ «отбеленные нитки» (доел, «вареные нитки»), витка карво «мошка» (доел, «маленькая муха») — покш карво «слепень» (доел, «большая муха»), од пинге «молодость» (доел, «новый век»)— сыре пинге «старость» (доел, «старый век») и др.;

• 3)    координационно-пространственной семантики: ало кардо «стойло» (доел, «нижний двор») — вере кардо «клеть» (доел, «верхний двор»), икелъга тар-гавкс «продольная полоса узора в передней части женской рубашки» (доел, «впе-реди-вытаскивание») — удалга тар-гавкс «вышивка в виде полос, идущих от

подола вверх по обеим сторонам спины женской рубашки и ,,руци“» (доел, «сза-ди-вытаскивание») и т. д.;

• 4)    образной характеристики: превей куяр «огурец посевной» (доел., «умный-огурец») — дурак куяр «тыква» (доел, «дурак-огурец»), сееде човонъ «плотная вышивка крестом шерстяными нитками на задней части женского головного убора» (доел, «частый-затылок») — чуро човонъ «вышивка (в виде мелкой клетки на головном уборе „панго“ у старухи)» (доел, «редкий-затылок») и др.

Как мы убедились, элементы, участвующие в образовании лексикализован-ного сочетания, находятся в определенных отношениях между собой. Наиболее отчетливо это проявляется в области синонимии. Наличие синонимов в языковой системе объясняется тем, что одно обозначаемое, т. е. реалия (или предмет), может иметь несколько разных означающих. Например, для понятия «подорожник» в эрзянском языке отмечаются такие обозначения: туво нар (э.л.), боярынь кибитка (э.диал., Евсевьев), ве-ренъ лоткафтума тикше (Евсевьев), ava lopa (клд.), c’ir’ej lopa (во многих говорах), k’iskan ’ k’el’ lopa (дрк.), bojar lokso (нпл.), buka lokso (м.рмз.), baran lopa (ст.нмн.), I’aga lopa (кчн.), vatraks lopa (трс.), targi lopa (плс., анд.), k’iska lopa (врм.), v’er’in’ pot’i lopa (отр., клм.), ki krajga kasic’a t’ikse (пртс.), dar’a lopa (ypc.), tuvun’ s’ukor lopa (шгр.), narmut’ lopa (ивнц.), orvo t’ikse (кбв.). Все приведенные лексикализован-ные сочетания соотносятся с одним понятием, раскрывая его с разных сторон (место произрастания, применение в народной медицине, образные ассоциации и др.).

Многообразие синонимических единиц в структуре лексикализованных сочетаний обусловлено прежде всего «самой природой языкового знака, совмещающего функции различения и отождествления»5. В силу названной функции явление синонимии получает широкое распространение в сфере номинантов и объединяет многие тематические группы лексики.

Одну из важнейших задач синонимов любого языка составляют пополнение, расширение и обогащение данного языка лексемами с разными значениями, в том числе и лексикализованными сочетаниями, проникающими в литературный язык из диалектных подразделений. Использование исконно эрзянских номинантов вместо эквивалентных им по значению, например русских, заимствований служит обогащению словарного состава.

Для обозначения одного и того же понятия, явления действительности в эрзянских диалектных подразделениях иногда функционируют более десятка лексикализованных сочетаний. Смысловая общность, объединяющая номинанты, обозначающие одно понятие, образует синонимический ряд. Смысловая основа, которая содержится в том или ином синонимическом ряду, является одним из главных критериев для его выделения.

Большинство синонимичных номинантов в эрзянском языке создается в результате:

• 1)    различного обозначения одного и того же понятия. Например, для обозначения понятия «кромка лаптя, ушко лаптя (оборник)» в ВБТВ приводятся такие названия, как карьгулькс — карь-гурвокс — карьку роке — каръпилекс, а мифологическое понятие «хранительница двора, скота» передается названиями кардаз-кирди — кардазсярко — кардо сярко;

• 2)    калькирования или прямых заимствований интернациональных и русских лексикализованных сочетаний, иногда в этот процесс вступает гибридное образование: «белый гриб» айю панго — дорогой гриб; «вишня (дерево)» — вишня чувто— viesn’a каГ (ивнц.) — viesn’a sad (ст.ард.); «зверобой» caj tikse (дрк.) — siraboj tikse (сбв.); «орешник» — пеште чувто —pest’e sad (ст.ард.);

• 3)    сохранения в диалектных подразделениях индивидуальных номинантов. Для иллюстрации приведем тематиче

скую группу дендронимов: э.л. умарь чувто «яблоня» — jabluk cuvto (во многих эрзянских говорах) // jabluk cuvta (дрк.) — umar’ sad (б.кмн,, ст.ард.) — umar’ undo (пртс., чкл.игн., врм., анд.игн.) // umar’ ondo (отр,, чкл.ич.) — umar’ инка (ст.ивнц., ивнц.) — umar’ каГ (лбс.ич.); э.л. пизёл чувто «рябина» // p’iz’el cuvta (дрк.) — p’iz’ol sad (б.кмн., ст.ард.) — p’iz’ol undo (пртс., чкл.игн., врм,, анд.игн.) // p’iz’ol ondo (отр., чкл.ич.)— b’iz’ol ипка (ст.ивнц., ивнц.) — p’iz’ol каГ (лбс.ич.); э.л. слива чувто «слива» // s 4’iva cuvta (дрк.) — s’l’iva sad (б.кмн., ст.ард.)— s’l’iva undo (пртс., чкл.игн., врм., анд.игн.) // s’l’iva ondo (отр., чкл.ич.), s’l’iva ипка (ст.ивнц., ивнц.), s’l’iva каГ (лбс.ич.); э.л. акация чувто «акация» — kuft’ol cuvto (пил.) — srucka каГ (лбс.ич.) — moramo cuvto (н.прм.) — cik’i soroka (ивнц.); э.л. бояронь чувто «бузина» — саразонъ кулома чувто (ЭРВ) — ruzavan’ jagudat (лбс.ич.) — sarazon’ s ’еГте (прм.) и т. д.

Во всей системе наименований дендронимов на роль обобщающих названий претендуют слова: чувто «дерево», сад «сад», калъ «ива», ундо // ондо «дупло», которые, в свою очередь, синонимичны в тех диалектных подразделениях, где наблюдается их функционирование.

Лексема чувто «дерево» восходит к финно-пермскому периоду к форме *cuvota «ствол дерева», которую можно сопоставить с фин. huhta «поджог, подсека», tehda «выжигать под пашню», эст. uht «подсека», мар. шувын, шубын «кол, рычаг» (ЭВ, 216).

Слово sad «сад» заимствовано из русского языка и выполняет функцию обобщения в названиях деревьев и кустарников в единичных эрзянских говорах Ардатовского района РМ, а также в говоре с. Большая Каменка Красноармейского района Самарской области. Подобная роль отводится и слову каГ «ива», на долю которого выпадает говор с. Лобаски Ичалковского района РМ.

Из рассмотренных лексем самой древней является undo И ondo И ипка

«дупло». Она возводится к финно-угорскому периоду и имеет следующие соответствия: мокш. унда, мар. вондо «тростина, стебель», вондер «кустарник, заросли», фин. ontelo «полость, дупло», эст. oos «полость, дупло», венг. odu «отверстие» (ЭВ, 195). Вероятно, это слово можно также сопоставить с данными из хантыйского языка, где в говорах наличествуют адкэл, ш^кл «пень», «столб»⁶. Указанная лексема характерна для части северо-западных говоров Мордовии и отдельных говоров Нижегородской области.

Функционирование синонимичных лексикализованных сочетаний наблюдается в разных тематических группах.

Среди лексикализованных сочетаний эрзянского языка отмечается вариантность, которая возникает вследствие «смягченной» передачи тех или иных признаков номинанта. Рассмотрим это на примере понятия «клубника». В ЭРВ приводятся два варианта: нормаль (< нор И нар «трава» + малъ // умаръ «ягода») и мастумаръ (< мастор «земля» + умаръ «ягода»), которые в результате морфофонологических процессов перешли в разряд сложных слов. В эрзянских диалектных подразделениях имеется вариант садовой умаръ (ард.дбн.) и параллельно сохранен вариант мастор умаръ (чкл.ард.). Исходным семантическим вариантом является нормаль (доел, «трава-ягода»), который сохранился и в эрзянских фольклорных текстах, промежуточным — мастор умаръ, а лексика-лизованное сочетание садовой умаръ — современное, вновь образованное. В некоторых эрзянских диалектах (например, в говоре с. Дюрки Атяшевского района РМ) мастор умаръ > mastumar’ обозначает не клубнику, а землянику. В дальнейшем, в результате действия социальных факторов конкретно на территории данного говора, в лексикализованном сочетании мастор умаръ выпадает атрибут и употребляется только лексема умаръ в значении «земляника». Для названия клубники используется русский эквивалент.