Семантический портрет духов воды в говорах северорусского наречия

ся стереотипов. Он утерян, а значит, «зарастают пути к пониманию древних славянских образов, ассоциаций, мифов, да и сама культура народа уходит в небытие». Мифологический персонаж является хранителем и транслятором особого мифологического мышления, которое есть «ядро национального менталитета» [43, с. 85].

Несмотря на то, что в отечественной филологии семантика мифологических персонажей была описана не только известными фольклористами [13; 14; 18], но и лингвистами [2; 6; 35; 38], собственно языковых исследований, посвященных этой проблеме, крайне мало. Цель нашего исследования – реконструировать семантический портрет русского духа воды, опираясь на диалектные номинации этого мифологического персонажа. Обращение именно к севернорусскому наречию обусловлено следующим. Во-первых, говоры русского Севера являются самыми древними, здесь лучше всего сохранилась архаичная лексика, отражающая языческую символику воды и ее духов. Во-вторых, у этого наречия самая большая территория распространения, учитывая примыкающие поздние формирования – говоры Прикамья, Северного и Среднего Приуралья, некоторые старожильческие говоры Сибири. В-третьих, именно в северных говорах было обнаружено более всего номинаций духов воды, поскольку Русский Север иначе называют Озерным краем. Этот регион охватывает северо-запад России без Кольского полуострова. Край богат озерами, включая крупнейшие в Европе Ладожское и Онежское [5].

В МАС одно из вторичных значений слова водяной – ‘хозяин водных вместилищ’ [34, т. 1, с. 194–195]. В ассоциативных словарях информация о водяном либо отсутствует вообще [24; 25], либо ее очень мало. Так, в «Русском региональном ассоциативном словаре-тезаурусе» к реакции водяной имеется единственный стимул – болото [39, т. 2, с. 96]. Это наблюдение свидетельствует о том, что наши современники имеют смутное представление о водяном. Этот факт и побудил нас обратиться к такому понятию, как «семантический портрет».

Существуют различные подходы к трактовке понятия «лингвистический портрет». Во-первых, он может обозначать любое полное описание объекта [23, с. 27], как, например, в статье «Славянских древностей» [15, т. 1, с. 396–401]. Во-вторых, семантическое портретирование является одним из способов воссоздания языковой картины мира [23, с. 8] – исторически сложившейся в обыденном со- знании данного языкового коллектива и отраженной в языке совокупности представлений о мире, своего рода концептуализации действительности [11, с. 9].

В данном исследовании семантический портрет формируется как совокупность сем, лежащих в основе наименования объекта, т. е. сем внутренней формы слова. Каждая из них – крупица мифологического мировоззрения народа, которое в совокупности они реконструируют [44, с. 74] Признак, заложенный в ее основу, отображает сложившееся в сознании носителей представление о реалии [3, с. 35]. Таким образом, семантическое портретирование на основе мотивирующих сем так или иначе восходит к учению А.А. Потебни о внутренней форме слова. Ученый подразумевал под данным понятием «отношение содержания мысли к сознанию» [22, с. 10] и рассматривал его как соотношение двух составляющих: 1) образа предмета в качестве системы выделенных субъективно его различных признаков; 2) ближайшего этимологического значения, признака, лежащего в основе номинации [21, с. 90].

Источником материала являлись диалектные словари [9; 20; 26–33; 45]. В лексике севернорусского наречия найдено 33 номинации духов воды. Необходимо отметить, что в южном наречии их 10, а в среднерусском наречии – только 5.

Нами выделено несколько групп номинаций духов воды; в каждой группе название водяного мотивировано той или иной семой производящего слова: 1) семами ‘вода’ или ‘водоем’; 2) семой ‘черт’; 3) семами ‘домовой’ и ‘леший’; 4) семами ‘внешние признаки’.

Мотивация семами ‘вода’ и ‘водоем’. В данную группу входят следующие номинации: водяной (Волог.), водыльник (Олон.), водя (Онеж. оз.), водяниха (Якут.), водяновка (Арх.), водянуха (Арх.) [33, т. 4, с. 352, 348, 351], воденик (Карел.) [29, т. 1, с. 211], водяница (Урал.) [28, т. 1, с. 86], водяненок (Якут.) [20, с. 35], болотяник (Яросл.) [33, т. 3, с. 80], болотной (Волог.) [26, т. 1, с. 142], болотеник (Карел.) [29, т. 1, с. 211], болотница (Арх.), озерной (Косторм.), рековой (Арх.), омутной (Костром.) [33, т. 2, с. 79; т. 23, с. 92; т. 35, с. 45; т. 23, с. 207].

Основная особенность данной группы – мотивированность названий духов воды семами, обозначающими различные локусы стоячей и проточной воды. Много номинаций, мотивированных корнем *vod- [36, т. 1, с. 330]: водяной, водыльник, водя, водяниха, водяница, водяновка, водянуха, воденик, водянёнок. Такая внутренняя форма говорит не только о том, что дух живет в воде, но и о том, что он и есть сама вода, а точнее, ее персонификация. Так, один из устойчивых сюжетов северных были-чек рассказывает о том, как куштозерский водяной проиграл онежскому хозяину деньги, воду и рыбу. В это время вода в озере исчезла: это водяной ушел в Онего-озеро на заработки [14, с. 344].

В народе водяных представляли как семью: половина найденных слов – номинации водяного мужского пола, а половина – женского. И только одно слово называет водяного-ребенка. Все эти духи опасны для человека: они хватают людей за ноги и топят их. Приведем примеры: На лодке по Онеге едем, а воде-ник бредит за нами [29, т. 1, с. 211] // В воде сидит, волосы роспустит водениха -то [28, т. 1, с. 86] // В этом море стоит синий камень, на синем камне сидит водяной с водяницей ... [14, с. 328] // Бежит река черна, по той реке черной ездит водяной с водяновкой [33, т. 4, с. 351] // В Черном море есть плавает черт да чертуха, водяной да водянуха [Там же].

Лексемы с корнем -вод- отражают национальные гендерные стереотипы. Так, слова водяница, водянуха, водяниха отмечены суффиксами -ах- , -ух- , -иц с пренебрежительной коннотацией, отражающей более низкое положение женщины по сравнению с мужчиной [19, с. 247].

Слово водя, зафиксированное в детской речи, получено по той же модели, что и другие уменьшительные формы имен: Федор – Федя, Петр – Петя, Водяной – водя. Кроме того, народная этимология сближала корень слова не только с водой, но и с водкой: Водя , водяник, красный воротник. Водя водочку пьет, За ребятками идет [33, т. 4, с. 348]. Возможно, несвойственный духу воды красный цвет – своего рода цветовая характеристика «выпившего» води .

Богатство водоемов северного края обусловливает разнообразие номинаций духов воды: в болотах водится болотяник, болоте-ник, болотной или болотница . В озерах, которых на территории русского Севера, а особенно в Карелии, великое множество – озерной ; в реках – рековой ; в речных омутах – омут-ной . Приведем примеры: Я не видала, а люди говорили, что озеро глумилось и озерной выходил [37, с. 68] // Болотеники в болоте живут [29, т. 1, с. 89] // На болоте ругаться-то нельзя, болотной уводит [26, т. 1, с. 142] // Не купайся здесь: омутной утопит! [33, т. 23,

• с. 207] // Тише, не кричи, а то отдам болотя-нику [45, т. 2, с. 11].

Перечислим семы, важные для семантического портрета: ‘вода, мужчина и женщина, ребенок, водка, красный, болото, озеро, река, омут’.

Мотивация семами ‘черт’. К этой группе относятся следующие слова: куляш (Волог.) [9, с. 223], черташка (Перм.) [32, т. 3, с. 351], кри-вохвостик (Перм.) [33, т. 15, с. 247], мартуш-ка (Перм.) [32, т. 2, с. 59], шелюкин (Якут.) [20, с. 161], шуликин (Красноярск.) [31, т. 5, с. 152]. В языческой мифологии вода относилась к «чужому» пространству и являлась входом в потусторонний мир [37, с. 68]. Именно поэтому духом воды оказывается не только водяной, но и черт: «В тихом болоте (омуте) черти водятся» [7, т. 2, с. 25].

Мартушка – самый малоизвестный дух воды: Мартушек которые видели, они страшные, бордовые, глаза большущие, пугают, водой брызжутся [32, т. 2, с. 59]. Возможны разные версии происхождения названия данного мифологического персонажа. Предположительно, слово мартушка – это результат созвучия со словом марушка и утери морфемы т . Марушка (Пск.) – фантастическое существо, незаметно похищающее вещи [33, т. 17, с. 377]. Данное название происходит из русск.-цслав. мара ἔ κστασις ‘потеря сознания’, диал. ‘домовой’ [36, т. 2, с. 576]. Иными словами, мартушка – и дух воды, и домовой. Такой вариант происхождения номинации возможен, если учитывать, что граница между домовым, водяным и лесным духами часто была очень условной. Недаром в русской пословице говорится: Над черепками да угольями в межевых ямах домовой с лешим сходятся [7, т. 2, с. 259]. Наиболее вероятно происхождение мартушки от корня *mara – ‘сказочное страшилище, лесной призрак, приведение, болезнь, смерть’ [42, т. 17, с. 204].

Куляш – мифологический персонаж, который обозначается в диалектных словарях как чертенок, водяной. Существует несколько вариантов относительно данного наименования: гуляш, кýлес, кулéс, кулесёнок, кýлеш, кулéш, кулешменец, кулешменище, кулюшменец, ку-ляш, кулик, куляжка [2, с. 20]. Некоторые исследователи наблюдают связь с коми-перм. словом куль ‘черт, сатана, дьявол; водяной’ [37, с. 262]. Другие полагают, что номинация куляш восходит к праслав. *kul-, ‘кривизна, сжимание, хромота’ [42, т. 13, с. 96], что приписывает духу воду некоторые внешние черты. Приведем пример: На Крещение куляши из воды вылазят, почему и не ходят по воду, чтобы не зачерпнуть куляша [8, т. 2, с. 822].

Достаточно спорные по своему происхождению номинации шелюкин и шуликин . Существуют различные варианты этимологии этих слов. Одни исследователи указывают на их связь с коми шулейкин [37], другие подчеркивают, что в настоящее время данных номинации известны далеко не всем коми-пермякам, а южные коми-пермяки именуют так банников и водяных , поэтому, вероятно, указанные названия являются заимствованными терминами, на употребление которых оказала влияние коми-пермяцкая лексика [6, с. 81]. Следует согласиться и тем, что данные созвучные номинации происходят от турецкого sülük-kan ‘хан пиявок’ [12, с. 234]. Примеры: Когда река стоит, дак чуликуны-ти выедут из пролуби. Шуликины -ти нa одном полозе ездят один полоз, так уж без саней [38, с. 39] // Сидятъ по ночамъ, какъ шелюкины [20, с. 161].

Прямое указание на нечистую силу также содержится в номинациях черташка и кри-вохвостик . Обе номинации имеют очевидную мотивацию: черташка – черт, кривохвостик – кривой хвост. Многие исследователи указывают на наличие зооморфных признаков у черта: рога, копыта, шерсть, в том числе и хвост [13; 38]. Прилагательное кривой образовано от праслав. корня *krivъ ‘кривой, плохой, неправильный’ [42, т. 12, с. 171]. Некоторые этимологи приписывают еще одно значение – ‘левый’ [40, т. 2, вып. 8, с. 391; 36, т. 2, с. 376]. Так, по народному суеверию, черт сидит на левом плече и нашептывает на левое ухо злые подстрекательства [13, с. 223]. Приведем примеры: Рыба в воду, черт на уду, кривохво-стик на крючок (пожелание рыболову) [33, т. 15, с. 247] // Водяная, дак говорят, что чер-ташка . Она выходит, выходит на берег, голову чешет. Это видали ее. Тот, кто увидит ее, не умрет. Надо токо обратно спрятаться в воду. Булькнет и все, в воде. Звали черташкой // Черташки в реке казалися [32, т. 3, с. 351].

Перечислим семы: ‘черт, кривой, хвост, птица’.

Мотивация признаками, относящимися не только к духам воды, но и к духам домовых построек, леса (лешему). Данную группу составляют следующие номинации: колодеч-ник (КАССР) [37, с. 68], лешачиха (Перм.) [30, с. 253], русалка (Карел.) [29, т. 5, с. 584], русланка (Перм.) [30, с. 253], мельничный (Вят.) [33, т. 18, с. 105], мельник (Карел.) [29, вып. 3, с. 221], зыбочник (Олон., Арх.) [33, т. 12, с. 32], зализуха (Арх.) [26, т. 4, с. 116], банник (Перм.) [27, т. 1, с. 20].

Северную тайгу, насыщенную озерами, болотами и реками, населяют мифологические персонажи, объединяющие в себе функции домового, водяного и лешего. Так, лешачиха называет не только духа леса, но и духа воды. А русалка обозначает духа женского пола, не только обитающего в лесных водоемах, но и любящего сидеть на деревьях. Пример: Обычно говорят, русалка б воде живет, а ведь она может и на дереве; заведут в лес, и ходишь по одному месту, находили и замученных [29, т. 5, с. 584]. Само слово русалка является производным от др.-русск. русали ‘языческий праздник весны’ [36, т. 3, с. 520]: Как водяной, так и русалки известны своими проказами; сидя в омутах, они путают у рыбаков сети, цепляют их за речную траву, ломают плотины и мосты и заливают окрестные поля, перенимают заночевавшее на воде стадо гусей и завертывают им крылья одно за другое, так что птица не в силах их расправить [1, т. 3, с. 44].

Аналогичное значение имеет и номинация русланка , по всей видимости, образованная путем морфотактической перестановки с добавлением фонемы н : русалка – русланка . Не стоит отрицать вероятность происхождения данной номинации из тюркских языков: arslan ‘лев’ [36, т. 3, с. 520]. Такое значение в очередной раз может подчеркивать наличие у водяного духа зооморфных признаков.

Зализуха – дух, обитающий в колодце [26, т. 4, с. 116]. Однако если сопоставить данную номинацию женского рода с аналогичным словом мужского рода, обладающим тем же корнем - лиз- ( лизун (Яросл.) [33, т. 17, с. 44]), то можно полагать, что зализуха не только живет в колодце, но и берет на себя функции домового: зализывает шерсть у животных и волосы у людей. Приведем пример: В колодец зализуха зализнет, утащит [26, т. 4, с. 116].

Другим обитателем колодца является мифологический персонаж, имеющий очевидную мотивацию, – колодечник . Колодец можно отнести к хозяйственной постройке, что снова сближает духа воды с духом дома. Приведем пример: За водой ноцью ходить нельзя, в колодце мужчина стоит, водяной [38, с. 33].

Мы можем предполагать, что банник также имеет общие свойства с водяным духом. Баня, считаясь сакральным местом в севернорусских традициях, местом контакта с нечистой силой, располагалась на краю деревни, как правило, на реке [4, с. 1]. И домовой как хозяин различных домашних построек, и во- дяной как хранитель водной стихии вхожи в баню. Вероятно, именно поэтому было принято оставлять духам для купания воду, мыло и веник, или иначе они могли разозлиться и наказать [17, с. 29]. Приведем пример: Вот нет его, нет… Она пошла в баню. Смотрит, а из-за каменки ноги торчат. А там же от каменки до стенки места всего-то с ладошь будет, чудь поболе… Вот как он туда? Это банник его засунул за печку-то [41, с. 53].

Совмещает в себе признаки духа воды и духа леса зыбочник . Данная номинация образована от др.-русск. зыбь ‘зыбкое место, трясина’ [36, т. 2, с. 109]. Трясина – наплавное, трясучее болото, зыбучее место, где почва, поросшая болотными травами и мхом, колышется, и вода выступает под ногой [8, т. 4, с. 402]. Таким образом, зыбочник – дух, который зы-бается («качается» [8, т. 1, с. 625]) и который обитает в зыбучих болотах. Приведем пример: Отдам тя зыбочнику! [37, с. 62].

Мельницы имели большое значение в жизни крестьян. Сибирь, насыщенная водоемами, особенно славилась водяными мельницами, которые положительно влияли на экономическое развитие региона XVII в. [16, с. 459]. Мельница – еще одно место обитания духа воды, причем это может быть место под мельницей, шлюзами, плотинами, под мельничным колесом и т. д. Согласно поверьям, во время работы мельницы водный дух находится наверху колеса и брызгается водой, приводя в действие колесо мельницы [14, с. 355]. С одной стороны, мельница – хозяйственная постройка и находится в «ведомстве» домового. С другой стороны, мельница, стоящая у реки и берущая из нее воду, привлекает внимание водяного. Так, на мельнице обитают мельничный (Вят.) [33, т. 18, с. 105] и мельник (Кар.) [29, вып. 3, с. 221]. Вероятно, корень данных номинаций восходит к праслав. *meljo ̨ ‘молоть’ [36, т. 2, с. 597]. С одной стороны, данные духи помогают людям, заключая договор с работником мельницы. С другой стороны, они считают себя полновластными хозяевами этого места и причиняют людям вред. Подтверждением этому является русская пословица: Со всякой новой мельницы водяной подать возьмет (т. е. утопит человека) [7, т. 2, с. 389]. Таким образом, они берут на себя функции водяного. Приведем пример: Мельник перво дело сулит голову, чтобы мельница лучше работала, – человечью. Мельник старается, как-нибудь старается, чтобы была водяному человечья голова, чтобы человек под колесо попал и утонул [14, с. 358].

В этой группе актуализируются следующие семы: ‘лес, зализывать, колодец, баня, качаться, мельница’.

Мотивация внешними признаками. Водяной дух может принимать любой облик: живого существа (человека, животного, рыбы и пр.) или даже неживого предмета (камня, воды и пр.) [14, с. 326]. Номинации гадюга (Карел.) [29, т. 1, с. 322], синеобразный (Олон.) [33, т. 38, с. 326], куляш (Волог.) [9, с. 223] и кулик [37, с. 42] .

Очевидной мотивацией внешними признаками обладает номинация гадюга . Данная номинация имеет первоначальный корень *gadъ- ‘гад, пресмыкающийся, змея’ [42, т. 6, с. 81] и образована с помощью суффикса -юг- , создающего стилистически сниженные синонимы [10, с. 1082]. Очевидно, такой мифологический персонаж имеет внешний облик змеи с созвучным названием гадюка . Известно, что такой тип змей обитает в болотах и реках, а также является ядовитым. Можно предположить, что водяной принимает облик данного пресмыкающегося и имеет свои «ядовитые свойства» как представитель нечистой силы. Приведем пример: Воденик, это гадюга в воды есть, не видала, конечно, вроде на человека похож [29, т. 1, с. 322].

Стоит отметить, что описанный выше мифологический персонаж куляш также раскрывает внешность духа воды: номинация является производным от *kul- ‘кривизна, хромота’. Однокоренное слово кулик обозначает болотную птицу с длинным изогнутым носом [2, с. 20]. Существует и точка зрения, что птица кулик получила свое название по звукоподражанию (она издает звуки «куль-куль») [40, т. 2, вып. 8, с. 438]. Так, некоторые исследователи приписывают этой птице демонологические функции: Прилетает кулик из-за моря, приносит воду из неволья [1, т. 2, с. 146]. Возможно, здесь снова наблюдается указание на зооморфный признак духа воды. Интересно, что в русском языке имеются пословицы, подтверждающие неразрывную связь кулика с болотом и показывающие пристальное внимание народа к этому существу: Всяк кулик свое болото хвалит [7, т. 1, с. 286].

В номинации синеобразный подчеркивается связь водяного с синим оттенком. Одни исследователи полагают, что водяной предстает в виде посиневшего старика [15, с. 396–400], другие приписывают духу воды синюю кровь [18, с. 72]. По нашему мнению, нельзя отрицать снова проявляющуюся связь с водкой.

Ведь по биологическим причинам у алкоголиков синеют носы.

В данную группу номинаций входят следующие семы: ‘змея, синий, хромота’.

Суммируя вышесказанное, мы можем сделать вывод, что дух воды является синкретичным образом, выполняющим функции водяного, домового и лешего. Так, он обитает не только в водоемах (семы ‘болота, реки, озера, омуты’), но и в хозяйственных постройках (семы ‘колодец, баня, мельница’) и в лесах (сема ‘лес’), покачиваясь на деревьях (‘качаться’). Согласно народному представлению, духи воды жили семьями, поэтому среди них встречались персонажи как мужского, так и женского пола, в том числе даже ребенок (семы ‘мужчина, женщина, ребенок’). Относясь к нечистой силе, водные духи приносят вред людям, защищая свое пространство или проказничая (сема ‘черт’). Они могут приобретать внешние облики как живых существ (птицы, животные, рыбы и пр.), так и неживых (камень, вода, деревья и пр.), а также иметь особенности, свойственные черту (семы ‘кривой, хвост, хромота’). Особую роль в описании водяного имеют красный и синий цвета (семы ‘красный, синий’). Они могут характеризовать не только внешний облик духа воды, но и его пристрастие к алкоголю (сема ‘водка’).

Список сокращений

Арх. – Архангельская губерния (область) Волог. – Вологодская губерния (область) Вят. – Вятская губерния

Костром. – Костромская губерния (область)

Карел. – Карелия

КАССР – Карельская АССР

Красноярск. – Красноярский край

Олон. – Олонецкая губерния

Онеж. оз. – районы вблизи Онежского озера Перм. – Пермская губерния (область) Урал. – Уральский край

Якут. –Якутская область

Яросл. – Ярославская область