Семантика состояния в русском языке: психологический аспект

Изучение состояния как особого семантического феномена в лингвистике имеет свою традицию (Л.В. Щерба, В.В. Виноградов, Н.С. Поспелов, Е.М. Галкина-Федорук). В последние десятилетия активизировался интерес к данной проблеме, которая изучается в лексическом, грамматическом, семантическом аспектах (В.В. Бабайцева, А.В. Бондарко, Т.В. Булыгина, Л.М. Васильев, Е.М. Вольф, П.А. Лекант, Н.А. Николина, Е.Н. Ширяев, Т.В. Шмелева, С.Н. Цейтлин и др.).

В литературе выделяется ряд онтологических типов семантики состояния: психическое, физиологическое, социальное состояния человека, состояние природы и окружающей среды, физическое состояние неодушевленного предмета и др. Для того чтобы осмыслить имеющиеся в русском языке способы выражения значения психического состояния, необходимо обратиться к психологическому аспекту этой проблемы. Попробуем установить, как в психологической науке определяется коренное, базовое понятие психического состояния. Считается, что динамика изменений психических состояний, т.е. то, как меняются психические состояния человека, отражает всю сложность субъективного в человеке. Однако сегодня это явление психики человека изучено недостаточно. «Проблема психических состояний человека, впервые поставленная в отечественной психологии Н.Д. Левитовым, до настоящего времени остается во многом еще не решенной – в отношении как теоретической ее основы, так и прикладного, практического ее аспекта» [Прохоров, с. 10].

Современное понимание психики заключается в том, что она представляет собой сложную целостную структуру. В период становления научной психологии под влиянием аналитических тенденций начала XX в. психику разделяли на составные элементы, выделяя психические процессы (ощущение, восприятие, мышление и т.п.) и психические свойства личности (направленность, способности, характер, темперамент). Теперь выделение элементов психики является сугубо условным. В изучении психики используется деятельностный подход, разработанный в трудах классиков отечественной психологии Л.С. Выготского, А.Н. Леонтьева, С.Л. Рубинштейна: «…психика – системное свойство высокоорганизованной материи, заключающееся в активном отражении субъектом объективного мира, в построении субъектом не отчуждаемой от него картины этого мира и в саморегуляции на этой основе своего поведения и деятельности» [Чуприкова, с. 5].

История изучения собственно психических состояний как самостоятельного психологического феномена началась сравнительно недавно, в 50–60 гг. XX в. Одним из первых в нашей стране всерьез занялся изучением этого феномена проф. Н.Д. Левитов (1890-1972), научные интересы которого были сосредоточены в области психологии труда, психологии личности, педагогической психологии. В статье «Проблема психических состояний», опубликованной в 1955 г. в журнале «Вопросы психологии», ученый выделил группу психических явлений, которые не подпадают ни под понятие «психический процесс», ни под понятие «психологическая особенность личности». Автор выделяет психические состояния в особую категорию, которая должна заполнить реально существующий в системе психологических понятий пробел.

Книга Н.Д. Левитова «О психических состояниях человека», вышедшая в свет в 1964 г., оценивается как «единственная в советской психологии крупная работа, посвященная важнейшей проблеме психических состояний, их сущности, динамике и генезису» [Шеляховская, Дашкевич, с. 136]. В ней ученый формулирует определение психического состояния как особой психологической категории: «…целостная характеристика психической деятельности за определенный период времени, показывающая своеобразие протекания психических процессов в зависимости от отражаемых предметов и явлений действительности, предшествующего состояния и психических свойств личности» [Левитов, с. 56].

Ученый ставит вопрос и о классификации состояний, отмечая, что эта проблема не менее трудная, чем классификация характеров. В качестве условной классификации психических состояний автор использует подразделение по аналогии с классификацией психических процессов. Психические процессы традиционно разделяют на три отличающиеся друг от друга группы: познавательные (ощущение, восприятие, представление, мышление и др.), эмоциональные (эмоции, чувства, аффект, стресс) и волевые (борьба мотивов и др.). По аналогии Н.Д. Левитов выделяет состояния, относящиеся к познавательной деятельности ( удивление ), к эмоциям ( грусть ) и к воле ( решительность ), однако не приводит более или менее полного перечня состояний по выделенным группам. Отсутствие разработанной классификации объясняется объективными причинами, поскольку зачастую трудно определить, «к какой категории данное психическое состояние следует отнести: например, состояние увлечения содержит так много эмоциональных и волевых компонентов, что почти с равным правом его можно отнести к состояниям и эмоциональным, и волевым» [Левитов, с. 60].

В современной психологии предложены и другие классификации состояний человека [Щербатых]. Дело в том, что в структуре психических состояний выделяют различные компоненты: физиологические, эмоциональные, когнитивные, социальные и другие.

Выводы, сделанные Н.Д. Левитовым, не потеряли своего значения и сегодня. С точки зрения лингвистики особого внимания заслуживают те фрагменты книги психолога, где он пишет о выражении в речи состояний человека. Состояния человека как явления его жизни, как часть его психического мира интересуют не только психологов, но и других, занимающихся проблемой человека. Лингвиста в данной области интересует, какие средства языка позволяют назвать, обозначить те или иные психические состояния человека; как язык дифференцирует состояния и не-состояния (действия, происшествия, качества). «Человек запечатлел в языке свой физический облик, свои внутренние состояния, свои эмоции и свой интеллект…, свои действия, свое отношение к коллективу людей и другому человеку… Язык насквозь антропоцентричен» [Логический анализ языка, с. 3].

Читая через 50 лет работу Н.Д. Левитова по психологии, находим в ней выводы, соответствующие антропоцентрическому подходу к языку: «Люди чаще говорят как о состоянии своего здоровья, так и о психическом состоянии в тех лишь случаях, когда они необычны, выходят из рамок привычных состояний. Особенно склонны люди фиксировать внимание на своих физических и психических состояниях тогда, когда они по своему характеру отрицательны, то есть в какой-то мере беспокоят, тревожат человека, дурно влияют на его деятельность» [Левитов, с. 54].

Н.Д. Арутюнова утверждает, что «понятие нормы относится практически ко всем (или почти ко всем) аспектам картины мира» [Арутюнова, с. 68]. По-видимому, представление о норме сформировано и в области психических состояний человека, о чем писал Н.Д. Левитов: «Об обыденных состояниях люди говорят обычно лишь в тех случаях, когда их спрашивают. Так, на вопросы: “Ну, как вы себя чувствуете? Какое у вас настроение?” – отвечают: “Да ничего”; “Нормально”; “В общем, неплохо”. Все подобные ответы обычно малосодержательны, так как человек склонен не замечать повседневного, обычного, и ему нечего о нем сказать» [Левитов, с. 54]. Тонкие замечания ученого-психолога соответствуют современным представлениям лингвистов о правилах коммуникации: «…стандарт не возбуждает ни интереса, ни эмоций. О том, что не отходит от нормы, обычно не делается сообщений. Сфокусированность сообщений на отклонениях от нормы и стереотипа жизни ведет к тому, что значения, соответствующие флангам градационной шкалы, богато представлены в языке, а серединная часть бедно» [Арутюнова, с. 65].

Наблюдения над тем, как осмысливаются человеком психические состояния и их взаимосвязь с психическими свойствами личности, можно сделать на материале книги К.И. Чуковского «Из воспоминаний». Исследователи творчества К.И. Чуковского отмечают его дар наблюдателя, изобразительное мастерство, особую психологическую объемность портретов современников, запечатленных в воспоминаниях писателя и в его дневниках [Боброва, с. 3].

Вспоминая И.Е. Репина, Чуковский рисует портрет «непревзойденного русского художника», на лучших картинах которого «представлены люди, застигнутые какой-нибудь страшной бедой, испытывающие такие огромные чувства, каких до той поры у них никогда не бывало, чувства, далеко выходящие за пределы ровной, налаженной жизни, обыденных, будничных, привычных эмоций» [Чуковский, с. 172]. Описывая черты личности Репина в главе «Великая любовь. – Великий гнев», Чуковский заключает: «Темперамент у него был воистину репинский». Такой темперамент художника проявлялся в том, что «вообще он был неуравновешен и вспыльчив» [Чуковский, с. 57]. Краткие прилагательные в этой характеристике обозначают психологические свойства личности художника, его постоянные качества, а не эпизодичное состояние, что поддерживается контекстуально наречием вообще .

Какие наблюдения за жизнью и поведением художника позволили Чуковскому прийти к мнению о его характере? Чуковский пишет: «Насколько я помню, гнев никогда не возбуждался в нем личной обидой. Но всякий раз, когда ему, бывало, почудится, что кто-нибудь так или иначе оскорбляет искусство, он готов был своими руками истребить ненавистных ему святотатцев» [Чуковский, с. 63].

Вот как писатель вспоминает об открытии в Петербурге выставки «левых» иностранных художников под названием «Салон Издебского»: «…Репин снова кланялся, прижимал руки к сердцу и говорил ему приятные слова.

А потом вошел в залу, шагнул к одной картине, к другой и закричал на всю выставку:

– Сволочь!

И затопал ногами и стал делать такие движения, будто хотел истребить все кругом.

Издебский было разлетелся к нему, но Репин в исступлении гнева мог выкрикивать только такие слова, как “карлик”, “лакейская манишка”, “мазила”, “холуй”, и эти слова сдунули Издебского, как буря букашку» [Чуковский, с. 58-59].

Чуковский определяет психологическое состояние, которое Репин испытал на выставке, как гнев, причем крайнюю степень его проявления (в исступлении гнева). В соответствии с классификацией Н.Д. Левитова гнев можно отнести к группе эмоциональных состояний. Как известно, состояния другого человека как психические явления не даны нам в непосредственных наблюдениях, неочевидны в отличие от действий; о состоянии другого мы можем судить, наблюдая за его внешним видом (например, лицо человека побледнело) и поведением. Чуковский описывает внешние проявления состояния гнева через действия художника (закричал, затопал ногами, стал делать движения, мог выкрикивать только). Уместно будет отметить, что Н.Д. Левитов, чья работа базируется на деятельностной концепции психологии, указывал: «Всякое психическое состояние является как переживанием, так и деятельностью, имеющей некоторое внешнее проявление» [Левитов, с. 54]. Внешнее проявление состояния, резкое изменение конкретных видимых действий Репина (кланялся, говорил приятные слова – затопал ногами, закричал) позволяют Чуковскому оценить состояние художника в описанной ситуации именно как гнев.

Е.Л. Григорьян, анализируя семантическую категорию действия в русском, английском и французском языках на материале художественных текстов, также замечает, что «внутреннее состояние нередко описывается через указание на действие» [Григорьян, с. 244].

Гнев как психологическое состояние, находящееся далеко за пределами обычного, «нормального», привлекло внимание Чуковского, обладавшего особым даром наблюдателя. Слово гнев становится ключевым в рассматриваемой главе книги, повторяясь в ней на пятнадцати страницах 8 раз в разных сочетаниях, усиливающих его семантику (великий гнев ; в исступлении гнева ; о приступах гнева ; в ослеплении гнева ; о приступах безумного гнева ; «скамья великого гнева ») . Кроме того, писателем используются дериваты ( гневлив , гневаться ) , синонимы (клокочущий негодованием , вызывали ярость ) , слова одного лексико-семантического поля (с уничтожающей ненавистью , с тоскливою ненавистью , преисполнен ненависти , пламенная страсть ; бледнеет от ужаса ; злую тоску ; в душе бури и страсти ) .

По мысли Н.Д. Левитова, «психические состояния тесно связаны с индивидуальными особенностями личности» [Левитов, с. 60]. Описанные Чуковским эпизоды, в которых Репин находился в состоянии гнева, раскрывают одну из черт характера художника: «Вообще если у него была большая способность преувеличенно восхищаться людьми, то такая же способность была у него ненавидеть и гневаться »; «Также гневлив был он в старости» [Чуковский, с. 60, 59] .

Психологический портрет личности Репина складывается в воспоминаниях Чуковского из таких черт, как восторженность, вспыльчивость, неуравновешенность, искренность, неутомимая пытливость, беспримерное трудолюбие, великая щедрость, невероятная скромность, гордость; писатель делает обобщение: «Вообще он был человек очень сложный, в нем легко уживались противоречивые качества» [Чуковский, с. 138].

По мнению психологов, «проблема психических состояний имеет в человекознании огромное значение» [Немчин, с. 7]. Теоретические положения психологии дают возможность глубже осмыслить состояния человека, запечатленные в языке.