Синтаксический концепт "мыслительная деятельность" и способы его реализации в автобиографическом романе А. Белого "Котик Летаев"

Наш исследовательский интерес связан с автобиографическим романом А. Белого «Котик Летаев», в основе которого лежат воспоминания писателя о своем детстве [1, с. 15]. Композиционно роман состоит из предисловия, шести глав и эпилога. Каждая глава фиксирует ступень роста главного героя, которую автор именует «лестницей моих расширений». В контексте тематического содержания и общего развития сюжета романа все они логично и последовательно служат раскрытию авторского замысла – показать внутреннюю жизнь индивида, его постепенное становление и развитие.

Цель статьи состоит в выявлении и последующем анализе средств синтаксической реализации концепта «мыслительная деятельность» во второй главе романа под названием «Нянюшка Александра», в которой, воплощая полуфантастические картины, открывающиеся сознанию ребенка, Белый черпает материал исключительно из собственных первичных детских ощущений и впечатлений» [Там же].

В тексте второй главы «Нянюшка Александра» представляется возможным выделить следующие структурные схемы предложений, реализующие концепт «мыслительная деятельность», основой построения которых служат мыслительные глаголы:

• 1)    становится кто / что / чем / кем (при участии глагола «становиться») ;

• 2)    кажется кому что, представляется кем / чем (при участии глаголов «казаться», «показаться», «представляться») ;

• 3)    кому думалось что (при участии глагола «думаться») ;

• 4)    кто знает что (при участии глаголов «знать», «понимать») ;

• 5)    кто (не) помнит кого / что (при участии глагола «(не) помнить»).

Под термином синтаксический концепт мы понимаем типовую пропозицию с набором словоформ, входящих в структурную схему простого предложения [9, с. 10], под структурной схемой простого предложения – синтаксический знак, означаемым которого выступает типовая пропозиция, условно названная синтаксическим концептом, а означающими являются субъектив и предикатив со своими синтаксическими местами [4, с. 137]. Синтаксические концепты русского языка в виде структурных схем впервые были системно описаны в работе Г.А. Волохиной и З.Д. Поповой [4].

С целью описания компонентов структурных схем используются местоименные маркеры ( становится кто / что / чем / кем; кажется кому что; представляется кем / чем; кому думалось что; кто знает что; кто (не) помнит кого / что ). Глагольные единицы мышления, понимания, познания, воображения, памяти, в отдельных случаях узость лексического состава, репрезентирующего концепт «мыслительная деятельность», оказали влияние на наименование схемы, в основу которой положена конкретная лексика. Лексическое разнообразие структурообразующего компонента схем свидетельствует о значимости данного концепта в языковой картине мира персонажа романа. Выделенные структурные схемы трехкомпонентны: они представлены субъек-тивом, предикативом и объективом .

Схема 1 «становится кто / что / кем / чем» представлена в тексте второй главы романа следующими примерами: 1) Становится папа; установится; и уже – протечет: станет паром (с. 1092)*; 2) Сроенное стало мне строем : колеся, в роях выколесил я дыру, с ее границей, – трубою, – по которой я бегал (с. 1093); 3) Правилом пережитий мне встала тут – нянюшка Александра непосредственно у дыры, у трубы; и – строй наших комнат (с. 1093); 4) Оплотневшая тетя Дотя становится : Евдокией Егоровной ; она – как бы Вечность (с. 1094 ) ; 5) Мама становится дамой ; и – ходит за папой (с. 1097).

В лексическом наполнении субъектного компонента данной структурной схемы участвуют имена существительные в именительном падеже ( тетя Дотя, нянюшка Александра, папа, мама ) и субстантивированное причастие в именительном падеже ( сроенное ).

Структурообразующим компонентом схемы «становится кто / что / кем / чем» является предикатив, маркированный глаголами становится, стало, встала, станет . В качестве доминанты выступает глагол становится , который репрезентирует процесс мыслительной деятельности и имеет значение «обретать состояние, делаться каким-либо постепенно» [6, с. 765].

Третьим компонентом структурной схемы 1 является объектив, в лексическом наполнении которого представлены собственные и нарицательные (отвлеченные и конкретные) имена существительные (паром, строем, пра- вилом пережитий, Евдокией Егоровной, дамой). Объектами мыслей маленького Котика Летаева становятся папа, мама, тетя Дотя (Евдокия Егоровна), нить событий, которую герой пытается удержать в своем сознании.

Мышление Котика связано с построением причудливых образов, зачастую архетипических, отсылающих читателя к древнегреческой мифологии. В частности, становление образа отца связано со стихией огня.

«Огненные» ассоциации, ярко представленные в первой главе романа, где отец именуется Вулканом, посыпанным лишь для вида черной золой сюртука , огнедышащим папой , находят свое продолжение и во второй главе, в которой он назван огнеротым , Гефестом : 1) Папа водится редко; он в отсутствии представляется мне огнеротым каким-то (с. 1092); 2) Я впоследствии познакомился с греческой мифологией; и свое понимание папы определил: он – Гефест (с. 1092).

Мифологические аллюзии Котика позволяют ему сохранять связь с Вечностью, Безвременьем, которое напоминает о времени образования сознания младенца. Подобные образы позволяют расширить временные границы повествования. Показателен в этом отношении финал второй главы: Перечитывая «Историю греческой философии»: «Нечего ее изучать: надо вспомнить – в себе » (с. 1103).

Обратимся к примерам реализации структурной схемы 2 «кажется кому что; представляется кому кем / чем (при участии глаголов казаться, показаться, представляться)»: 1) И мне кажется: – Афросинья там борется с гадом, приползающим к черному отверстию печки; будет – будет нам гибель… (с. 1095); 2) …и мне кажется: две фигуры склонились своими неясными ликами, как два Мавра, – из разлетевшихся складок (с. 1097); 3) Среди дня я на них посмотрю – тысячелетием древнего мира мне немо склонились фигурки; и мне кажется, что у меня за спиною – не стены, а такие же точно миры, как на маленьком лакированном шкапчике: волокнисто-темнеющие, золото-карие… (с. 1098); 4) Мне казалось, что они грохотали у нас по ночам; в лабиринте из комнат с толпами… (с. 1098); 5) И казалося мне, что стоял перед нами: Золотой Треугольник (с. 1099); 6) И – трубочист представляется мне змееногим: извивается в комнатах; тихо пестует мальчиков (с. 1094); 7) В более позднем младенчестве этот мир строгих строев (строевая служба моя) представляется мне миром зданий, гамм, рулад, крамеровских этюдов и Черни (экзерсисы Черни вы помните?) (с. 1100); 8) вдовы же, то есть старые девы (что то же), представляются мне до сих пор... интересами Веры Сергеевны Лавровой (с. 1100).

Возвратная форма глагола и дательный субъекта в данной структурной схеме воспроизводят мыслительную деятельность как процесс, не связанный с волевыми усилиями субъекта, имеющий непроизвольный характер. Чувственной составляющей мыслительной деятельности являются ощущения, восприятия и представления, лежащие в ее основе.

Структурообразующим компонентом схемы 2 является предикатив, маркированный глаголами кажется, представляется , синонимичными по отношению друг к другу и имеющими значение «являться в мыслях, в воображении» [5, с. 457], тождественными в лексическом отношении глаголам чудиться, мерещиться. Объект в анализируемой схеме маркирован творительным падежом ( змееногим; миром зданий, гамм, рулад; интересами ). Котик не только мыслит образами, но и активно начинает создавать их в своем воображении, что напоминает своеобразную киноленту, непрерывность которой возможна благодаря связи каждого кадра с предшествующим. Окружающие предметы быта профессорской квартиры представляются герою враждебными. Так, печка начинает обладать разрушительной силой, являясь прибежищем гадов и змееногого трубочиста , деревянные фигурки на шкапчике представляются дикими племенами . Возникновение различных образов приводит героя к размышлениям. Отсюда закономерно появление номинаций, представляющих собой мыслительные действия персонажа в виде глагольных языковых единиц ( думалось ), в которых выражаются мысли героя относительно воображаемых картин.

Перейдем к рассмотрению структурной схемы 3 «кому думалось что (при участии глагола думаться )»: 1) Мне думалось : может быть, это он, перегибаясь по трубам, меня выхватил из дыры; и – пронес над огнем.. . (с. 1093); 2) Мне все думалось после: Фунда-менталиков – Чемодаников – ай, ай, ай! – поступил, то есть позволил себе своевольно тяжелую поступь: нарочно гремел по паркету (с. 1101).

Дательный субъекта в указанной схеме актуализирует мыслительную деятельность Котика Летаева как не связанный с волей субъекта процесс. В качестве структурообразующе- го компонента структурной схемы 3 используется предикатив, маркированный глаголом думалось в значении «представлялось».

Многие фразы, которые Котик слышит от окружающих его домочадцев, воспринимаются и понимаются им буквально, т. е. только в прямом значении, что ведет к искажению смысла тех или иных высказываний. Включение в дискурс маленького героя подобных лексических единиц, являющихся нарушениями нормативного словоупотребления, используется автором как прием языковой игры, создания комического эффекта. Например, тяжелая поступь Фундаменталикова-Чемоданикова отождествляется с близким по звучанию, но далеким в смысловом отношении словом поступок.

Рассмотренный нами пример не является единичным в романе, таких нестандартных употреблений в тексте немало. Мысли героя связаны с конкретными образами, поэтому переносные значения слов он отвергает. «Свежесть реакций ребенка на взрослую речь сказывается именно в том, что каждую нашу идиому дети воспринимают буквально» [10, с. 33].

Мыслительная деятельность юного героя направлена на получение какого-либо результата. Во второй главе романа Котик анализирует предметы, сравнивает их, абстрагирует отдельные их свойства с тем, чтобы выявить в них общее, раскрыть закономерности, управляющие их развитием с целью дальнейшего овладения ими.

В этом смысле закономерно появление структурной схемы 4 «кто (знал) знает что (при участии глаголов знать, понимать )»: 1) Старый Гераклитианец – я видывал метаморфозы Вселенной в пламенных ураганах текущего; и я знал очень твердо (с. 1102); 2) Я не помню, когда это было; но знаю – прогнали мою молчаливую нянюшку (с. 1095); 3) Метафоры понимаю я точно (с. 1096); 4) Понимал я отчетливо: все они – безобразники : с тяжелою поступью (с. 1101).

В лексическом наполнении субъектного компонента данной структурной схемы используется личное местоимение в именительном падеже. Структурообразующим компонентом схемы является предикатив, маркированный глаголами знать, понимать , которые объединены общим значением «обладать какими-нибудь познаниями, иметь о ком-чем-нибудь понятие» [5, с. 457].

Процесс приобретения знаний, овладения понятиями и представлениями, связанными с бытом профессорской квартиры и ближайшим окружением Котика Летаева, происходит успешно. На языковом уровне это выражается при помощи соответствующих глагольных номинаций с утвердительным значением.

В тексте романа появляются глагольные единицы с отрицательным значением в том случае, когда мысль героя обращается к другой реальности (ирреальности), связь с которой у него по-прежнему сохраняется. Например: И, чернея оттуда, зовет он (а кто – я не знаю ); и – одиноко подымет гортанный свой голос – повертываюсь: – вместо золотокарего мира – стена: этажерочка (та же!) стоит себе (с. 1098).

Мыслительная деятельность включает познавательную деятельность и память. Проблема памяти – способности сохранения и воспроизведения в сознании прежних впечатлений, опыта – является одной из центральных в тексте романа. В предисловии к несостоявше-муся переизданию «Котика Летаева» А. Белый писал: «Природа наделила меня необыкновенно длинной памятью: я себя помню (в мигах), боюсь сказать, а – приходится: на рубеже 3-его года (двух лет!); и помню совсем особый мир, в котором я жил» [3, с. 13].

С целью изображения процессов высших психических функций по накоплению, сохранению и воспроизведению знаний и навыков привлекается структурная схема 5 «кто (не) помнит кого / что», представленная глаголом помнить. Автор прибегает к активному использованию глагольных номинаций, ибо те в силу своей семантики и грамматических свойств призваны отразить постепенное становление самосознающего «я» героя повести начиная с момента образования его сознания. Данные глагольные номинации иллюстрируют движение мысли, захватившей Котика. Например: 1) Помню я этот сон : – выбегаю в столовую я, а за мной моя нянюшка с криками: «Обморок» (с. 1096); 2) … и объяснение их игрушек перетягивает внимание от во мне живущего мира – к играм, затеянным вне меня; и – создается порог. – Я его помню открытым (с. 1097); 3) И голоса я не помню ее; да и нрава не помню, но – дозирающий облик из теней, углов и простенков, в тускловатой мгле серых стен передо мною встает, как реликвия древности (с. 1095); 4) Няни нет уже – утекла: я не помню , когда это было (с. 1102).

В лексическом наполнении субъектного компонента данной структурной схемы используется личное местоимение в именитель- ном падеже. Мыслительная деятельность Котика Летаева носит антропоцентрический характер, т. к. именно он является производителем ментального действия.

Предикатив маркирован глаголом (не) помнить и имеет значение «(не) сохраняться, удерживаться в памяти, (не) забываться» [6, с. 560]. Тема становления символизма, игры в символизацию продолжается: герой не помнит голоса, нрава няни, времени ее ухода из профессорской квартиры, но удерживает в памяти воспоминания об играх, затеянных вне его мира , о реликвиях древности , о древних опытах . Автор сознательно актуализирует стержневые моменты повествования, определяемые проблемой памяти.

Во второй главе «Нянюшка Александра» романа А. Белого «Котик Летаев» способы синтаксической реализации концепта «мыслительная деятельность» главного героя позволяют наблюдать особенности реализации индивидуального сознания личности ребенка. Именно с их помощью репрезентируется внутренняя жизнь индивида, начиная с подсознательных рефлексов и первых пульсаций сознания у младенца, открывающего мир, и заканчивая периодом взросления.