"Социализм и христианство": проблемы атрибуции и публикации замысла Достоевского

В

первой половине 1860-х гг. Ф. М. Достоевский задумывал написать статью под названием «Социализм и Христианство»1. Замысел остал- ся неосуществленным, однако идеи, высказанные в подготовительных материалах к статье, писатель развивал на протяжении всей жизни — в публицистике, письмах, художественных произведениях.

Основной набросок статьи содержится в записной тетради 1864–1865 гг. (далее — ЗТ), хранящейся в фонде РГАЛИ (212.1.4. С. 21–24). В «Описании рукописей Ф. М. Достоевского» В. С. Нечаева обозначила эти записи как «наброски для публицистической статьи с заглавием “Социализм и христианство”» [Нечаева, 1957: 135]. Впервые полностью они были опубликованы в 1971 г. в 83 томе «Литературного наследства» [ЛН: 246–250], подготовку текста осуществила Л. М. Розенблюм, которая назвала его «конспектом статьи» и датировала осенью 1864 г. [Розенблюм, 1971: 39–40; 1981: 11, 74–76]. Другие датировки данного наброска: конец августа 1864 г. [Нечаева, 1975: 100], лето — осень 1864 г.2, вторая половина сентября 1864 г. [Летопись: 478], август-сентябрь 1864 г. [Щенников: 353], 1863–1864 гг. [Достоевский, 2013–2019, т. 5: 504], 1864 г. [Тарасова, 2019: 107].

В ЗТ набросок находится среди черновых записей к роману «Преступление и Наказание»³ (с. 1, 2, 4, 6, 8, 9 (запись на полях), 10, 12–20), которые прерываются набросками для «политической статьи» (с. 3, 5, 7, 9, 11, 13) и двумя публицистическими записями для журнала «Эпоха» (с. 14, 17). После наброска «Социализм и Христианство» на с. 25 сделана заметка, содержащая дату « День № 5 {65 год<а>}) »⁴, а далее, со с. 26, снова продолжены черновые записи к роману «Преступление и Наказание». Даты, проставленные автором, и характер заполнения тетради позволяют уточнить датировку наброска в целом. Черновые записи к роману в этой части тетради сделаны во второй половине 1865 г. ( авторские даты: 7 августа (с. 1) и 14 октября (с. 18) ) ⁵ на оборотах страниц, поскольку другая часть страниц к этому времени была уже занята набросками для «политической статьи» и статьи о социализме и христианстве: наброски эти вписывались, видимо для удобства, на каждой нечетной странице без записи на оборотах, оставшихся пустыми (они и были использованы писателем позже, в 1865 г.). Над «политической статьей» Достоевский работал, скорее всего, в августе — октябре 1864 г.⁶ ( авторские даты: 19 Августа (с. 3), 19 Августа, 21 Августа (с. 5), 21 Августа, 23 Августа (с. 9), 29 Августа (c. 11), 30 Августа (c. 13), также есть дата рядом с публицистической записью — 14 Сентября (c. 14) ) . В. С. Нечаева считает, что «многочисленные краткие заметки в тетрадях 1864–1865 гг. о социализме как продукте западной цивилизации и о связи последней с католицизмом, иезуитизмом и папством» (именно об этом в том числе идет речь в набросках «политической статьи») контекстуально близки к конспекту «Социализм и Христианство»: Достоевский, «видя высшим идеалом совершенства образ Христа», «объединял материалистические тенденции с понятием “социализма”, откуда появилось противопоставление “христианства и социализма”» [Нечаева, 1975: 100, 99]⁷. Таким образом, можно предположить, что Достоевский разрабатывал основной набросок статьи в ЗТ в то же время, что и политическую статью, т. е. в августе-сентябре 1864 г. 1863 г. и 1865 г. исключаются: во-первых, данная ЗТ датируется в целом 1864–1865 гг., а во-вторых, черновые записи к роману «Преступление и Наказание», сделанные в 1865 г., прерываются на с. 20 (перед наброском) и возобновляются на с. 26 (после наброска) — т. е. на данный момент он там уже был.

Как предварительные наброски к статье были также атрибутированы полудневниковые записи, сделанные Ф. М. Достоевским 16 апреля 1864 г. — на следующий день после смерти первой жены М. Д. Достоевской (урожденной Констант, в первом браке Исаевой) — и находящиеся в записной книжке под условной нумерацией «2» (далее ЗК2), которая датируется 1862–1864 гг. и хранится в фонде ОР РГБ (93.I.2.7. С. 41–55) (подробнее о взаимосвязи двух набросков см.: [Розенблюм, 1971: 39], [Фридлендер: 105], [Нечаева, 1975: 100], (Д30; 20: 251–252), [Розенблюм, 1981: 76]). Н. Г. Михновец и Н. Ф. Буданова в одном из последних комментариев к Полному собранию сочинений и писем Ф. М. Достоевского (в 35 т.) также рассматривают набросок из ЗТ и записи из ЗК2 в одном контекстном ряду [Достоевский, 2013– 2019, т. 5: 432, 498]. Впервые запись от 16 апреля 1864 г. была частично опубликована в 1924 г. Л. П. Гроссманом [Гроссман, 1924: 130–131], впервые полностью в 1932 г. Б. П. Вышеславцевым [Вышеславцев: 293–297], затем в 1971 г. [ЛН: 173–175] и в 1980 г. (Д30; 20: 172–175). В «Описании рукописей» В. С. Нечаева дала ей следующую характеристику: «Запись в связи с смертью М. Д. Достоевской. Размышления о назначении и развитии человека на земле, о будущей жизни и христианстве» [Нечаева, 1957: 264].

К разработке статьи «Социализм и Христианство» исследователи отнесли еще ряд записей, если судить по комментариям, предложенным в Д30 :

• 1)    Запись, расположенную на с. 23 ЗК 2 , — как идейно и тематически близкую к указанной статье (подробнее см.: Д30 ; 20: 363): « Соцiалисты хо-тятъ переродить человѣка<,> освободить его, представи<ть> его безъ Бога и безъ семейства. Они заключаютъ, что измѣнивъ насильно экономическiй бытъ его цѣли достигнутъ. Но человѣкъ [ не ] измѣнится [ пр ] не отъ внѣшнихъ причинъ, а не [ от ] иначе какъ отъ перемѣны нравственной . Раньше не оставитъ Бога, какъ увѣрившись математически, а семейства прежде чѣмъ мать [ будетъ ] { не захочетъ быть } матерью, а человѣкъ не захочетъ обратить любовь въ клубничку. Можно-ли достигнуть этого оружiемъ. И какъ смѣть сказать заранѣ, прежде опыта, что въ этомъ спасенiе? И это рискуя всѣмъ человѣчествомъ. Западная дребедень » (ОР РГБ. Ф. 93.I.2.7. C. 23) (см. также: Д30 ; 20: 171–172).

• 2)    Записи на с. 77 ЗК 2 (« изъ лучиночекъ… ») и на с. 79 ЗК 2 (« Изъ католиче-скаго христiанства выросъ только соцiализмъ; изъ нашего выростетъ братство ») со следующими комментариями: «См. развитие той же мысли выше в набросках неосуществленной статьи “Социализм и христианство”»; «Наброски для неосуществленной статьи “Социализм и христианство”» ( Д30 ; 20: 177, 366).

• 3)    Запись, находящуюся на с. 7 и 9 ЗТ : « NB — О Соцiалистахъ (глубокая противуположность Соцiализму христiанства)<.> Лучиночки и братство » (РГАЛИ. Ф. 212.1.4. С. 7, 9) (см. также: Д30 ; 20: 190)⁸.

Философский и художественный контекст, в котором создавался набросок, а также контекст самих записных книжек и тетрадей 1860–1865 гг. позволяют расширить границы данного наброска и включить в него еще ряд записей.

Несмотря на то, что основной набросок статьи в ЗТ создавался во второй половине 1864 г., в нем отразились идеи, которые волновали писателя еще до каторги. Л. П. Гроссман обратил внимание на анахронизм романа «Бесы»: повествуя о событиях конца 1860-х — начала 1870-х гг., Достоевский наполнил их фигурами и идеями, более актуальными для 1840-х гг. [Гроссман, 1924: 99–100], т. е. времени, когда сам писатель был увлечен идеями французских социалистов. То же самое можно сказать и о набросках статьи «Социализм и Христианство»: работая над ними, Достоевский снова обращается к идеям своей молодости, пересматривает и дополняет их, пропуская через «горнило сомнений» (Д30; 27: 86).

Еще на каторге Достоевский задумывал написать обширную статью под названием «Письма об искусстве», где речь должна была идти, по признанию писателя в письме А. Е. Врангелю от 13 апреля 1856 г., «о назначении христианства в искусстве» ( Д30 ; 28₁: 229). По мнению В. В. Зеньковского, анализировавшего этот замысел, «для Достоевского искусство вне христианства как бы не справляется с своей задачей», «оно не может раскрыть своих крыльев без христианства и “назначение христианства в искусстве” должно было бы очевидно в том и состоять, чтобы “помочь” искусству» [Зеньковский: 50]. Статья так и не была написана: «негде было поместить, но взгляд Достоевского на эту тему выражен во всем последующем творчестве» [Захаров, 1996: 143]. Так, многие ее идеи писатель высказал уже в 1861 г. в «Ряде статей о русской литературе» (подробнее см.: Д30 ; 18: 237–239, 270; см. также: [Шевцова: 351]). Возможно, замысел «Социализм и Христианство» также вырастает из этой неосуществленной статьи о христианстве в искусстве, которую сам писатель назвал «плодом десятилетних обдумываний» ( Д30 ; 28₁: 229).

Свое понимание социализма Достоевский дал в показаниях по делу петрашевцев. В «Объяснении» 1849 г. Достоевский упомянул о своих выступлениях в кружке, одна из тем которых сближается с записью от 16 апреля 1864 г. в ЗК 2 : «Я говорил три раза: два раза я говорил о литературе и один раз о предмете вовсе не политическом: об личности и об человеческом эгоизме» [Достоевский, 2003: 381]. Далее он пояснил, что имел в виду: «Что же касается до второй темы: о личности и эгоизме, то в ней я хотел доказать, что между нами более амбиции, чем настоящего человеческого достоинства, что мы сами впадаем в самоумаление, в размельчение личности от мелкого самолюбия, от эгоизма и от бесцельности занятий. Эта тема чисто психологическая» [Достоевский, 2003: 381]. Достоевский в этих показаниях настаивал на том, что его интересовала тогда не политика, а вопросы экономические и нравственные. Систему Фурье он определял как «мирную», которая «очаровывает душу своей изящностью, обольщает сердце тою любовью к человечеству, которая воодушевляла Фурье <…> В системе этой нет ненавистей» [Достоевский, 2003: 384]. В то же время уже тогда писатель называл систему Фурье утопией, причем самой несбыточной и даже «комической» [Достоевский, 2003: 384].

На протяжении всего творческого пути Достоевский пытался как сблизить, так и развести социалистический и христианский идеал, именно поэтому в мировоззрении писателя исследователи видят отражение идей утопического социализма [Scanlan: 39], «христианского социализма» [Мо-чульский: 96], [Булгаков: 228], «социального христианства» [Вагин], [Кибаль-ник, 2017а, 2017b], «христианского натурализма» [Зеньковский: 40], наконец, собственной своеобразной авторской утопии [Гроссман, 1924: 118], [Розенблюм, 1971: 39], [Фридлендер: 107], [Пруцков], [Кириллова], [Щенников].

Отметим, что набросок в ЗТ называется именно «Социализм и Христианство», а не «Социализм или Христианство». Позже в записной тетради 1872–1875 гг. Достоевский запишет, как бы поясняя, почему в названии наброска соединительный, а не разделительный союз: « Соціализмъ — это тоже христіанство, но оно полагаетъ, что можетъ достигнуть разумомъ »⁹ (РГАЛИ. Ф. 212.1.11. С. 139; см. также: Д30 ; 21: 254). Однако в письме к М. П. Погодину от 26 февраля 1873 г. Достоевский сформулирует свою позицию более непримиримо (с или ): «Моя идея в том, что социализм и христианство — антитезы. Это бы и хотелось мне провести в целом ряде статей, а между тем и не принимался» ( Д30 ; 29₁: 262). Возможно, разбросанность по разным ЗК и ЗТ многочисленных мелких «дополнительных» к основному замыслу набросков и вызвана этим изначальным желанием Достоевского написать ряд статей на указанную тему.

Уже в записной книжке 1860–1862 гг. (далее ЗК 1 ) на с. 4 в направлении, обратном основному тексту, содержится запись четырех замыслов, так и оставшихся не осуществленными, но которые, судя по названиям, были близки к статье «Социализм и Христианство» (см. Илл. 1 ) и которые тематически определяют круг интересовавших писателя вопросов; над ними он размышлял не только в данной ЗК 1 , но и в других записных книжках и тетрадях этого периода:

Илл. 1. С. 4 ЗК 1

Fig. 1. Article concepts in Dostoevsky's notebook of 1860 – 1862

«[ — Рядъ статей о <несколько нрзб .>]

— Рядъ статей о судахъ. Суды<¿>.

— Аномалiи Европы и Россiи.

— Что значитъ Римъ для Папы » (ОР РГБ. Ф. 93.I.2.6. C. 4; см. также: Д30 ; 20: 152).

Г. М. Фридлендер в свое время связал эти замыслы из ЗК 1 , наброски для «политической статьи» в ЗТ 1864–1865 гг. и «Дневник Писателя», который как раз начал задумываться Достоевским в первых ЗТ под названием «Записная книга»: «Большой интерес представляют содержащиеся в рабочих тетрадях 1864–1865 гг. план “политической статьи” <…> Записи эти подтверждают <…> на основании содержания записной книжки 1860–1862 гг. <…> что Достоевский в первой половине 60-х годов вынашивал мысль о статьях на обе указанные темы (о внешней и внутренней политике и о судах. — М. З ). Высказанные в набросках “политической статьи” мысли <…> о стремлении папского престола укрепить католицизм путем заигрыванья с “социальными идеями”, с “революционерами и социалистами” вплотную подводят нас к идеям позднейшей внешнеполитической публицистики Достоевского периода “Дневника писателя”» [Фридлендер: 104].

На с. 19 ЗК 1 находится набросок размышлений о чуде воскресения (см . Илл. 2 ), которые перекликаются как с тезисами статьи «Социализм и Христианство», так и с более поздними рассуждениями Достоевского и его героев о чуде, тайне и авторитете, лежащих, по мнению Достоевского, в основе и католической церкви, и социализма:

Илл. 2. С. 19 ЗК 1

Fig. 2. Draft with reflections on the miracle of resurrection in Dostoevsky's notebook of 1860–1862

« — На свѣтѣ ничего не начинается и ничего не оканчивается.

— Чудо въ Хр<истіанскомъ> Ученiи сдѣлано нарочно для того, чтобъ человѣка впослѣдствiи соблазняло не вѣрить ученiю, такъ какъ этотъ соблазнъ (перестанешь вѣрить) и будетъ мѣрою вѣры. —»(ОР РГБ. Ф. 93.I.2.6. С. 19)10.

Эти мысли Достоевский позднее развил в поэме «Великий инквизитор», в которой католицизм (социализм) становится олицетворением первого искушения — чудом превращения камней в хлебы (ср. с записью Достоевского в ЗТ: «Соцiалисты дальше брюха не идутъ» (РГАЛИ. Ф. 212.1.4. С. 22; см. также: Д30; 20: 192)). Это повлияло, в свою очередь, на толкование социализма С. Н. Булгаковым, автором статьи «Христианство и социализм». Назвав статью почти так же, как и Достоевский, Булгаков, конечно, не имел представления о набросках в ЗТ. Но, отталкиваясь от поэмы Ивана Карамазова и романа «Братья Карамазовы» в целом, а также от высказываний Достоевского в «Дневнике Писателя» 1881 г. о «нашем русском социализме»11, Булгаков выстраивает свою концепцию христианского социализма. Пройдя путь от увлечения марксизмом через христианский социализм к разочарованию в социализме, Булгаков в статье «Христианство и социализм» приходит к тому же выводу, который Достоевский художественно сформулировал в поэме «Великий инквизитор»: «Разумеется, насколько социализм проникается антихристианским духом и отдается чарам первого искушения, он не может быть соединен с христианством, которое требует прежде всего человеческого сердца» [Булгаков: 227-228] (ср. с уже приводившейся записью из ЗК2, которую также относят к замыслу статьи «Социализм и Христианство»: «Соцiалисты хотятъ переродить человѣка<,> освободить его, представи<ть> его безъ Бога и безъ семейства. Они заключаютъ, что измѣнивъ насильно экономическiй бытъ его цѣли достигнутъ. Но человѣкъ [не] измѣнится [пр] не отъ внѣшнихъ причинъ, а не [от] иначе какъ отъ перемены нравственной» (ОР РГБ. Ф. 93.I.2.7. С. 23)). Булгаков указывал на противоречивость социализма, о чем не раз заявлял и Достоевский: «С одной стороны, здесь поддерживается общегуманистическая вера в человека <…> а с другой — в социализме совершенно упраздняется человеческая личность <…> вместо нее ставится всеопределяющая социальная среда» [Булгаков: 221]. Булгаков использует ту же метафору, что и Достоевский в «Зимних заметках о летних впечатлениях» — tabula rasa: когда душа человека воспринимается как «чистая доска», «на которой пишет то или другое содержание социальная среда» [Булгаков: 220]. Достоевский называл такого человека «вощичком», из которого можно «вылепить» все, что угодно, с душой tabula rasa, т. е. человеком без веры, национальности, оторванным от родной почвы и родного народа [Достоевский, 2004: 75, 731].

Из ЗК 2 к замыслу статьи «Социализм и Христианство» исследователи отнесли цитируемую выше запись: « Соцiалисты хотят переродить человѣка<,> освободить его <…> Западная дребедень » (ОР РГБ. Ф. 93.I.2.7. C. 23). Однако далее, на с. 25–24 (в обратном направлении), находим записи, сделанные тем же карандашом (неточеным, с широким грифелем), что и весь предыдущий текст на с. 23. Достоевский, видимо, планировал развить их в «политическую статью» (подробнее см.: Д30 ; 20: 361, 378–379):

« Въ политич<ескую> Статью

— Объ изобрѣт<еніи> оружiй

— Эмиля Жирарден<а> въ Голосѣ (le droit).

— Статейка о естественныхъ границахъ.

Изъ этой статейки переходъ на почву и о ложныхъ идеяхъ.

Ж. Ж. Руссо (оставался молод<ымъ>)

Главное развитiе.

Между нами и цивилизацiе<й> вѣра . Начало католическое и византiйское.

Шеддо-Ferroti

Opinion publique en Russie

X. “Que fera-t-on<”> » (ОР РГБ. Ф. 93.I.2.7. С. 25–24; см. также: Д30 ; 20: 171).

Записи датируются 1863 г., т. к. именно в это время вышла статья Шедо-Ферроти (наст. имя Ф. И. Фиркс), название которой Достоевский частично записал на данной странице: «Что сделают с Польшей?» («Que fera-t-on de la Pologne?») — и которая была написана в связи с восстанием в Польше в январе 1863 г. Однако данные записи могут быть отнесены и к 1864 г., о чем мы уже писали¹², когда после отъезда А. Е. Разина в Польшу в связи с проведением там аграрной реформы в феврале 1864 г. Достоевский, так и не найдя замену старейшему и опытному сотруднику, пытается писать «политическую статью» сам. Не случайно в «третьей» записной книжке (далее — ЗК 3 ), которую Достоевский заводит параллельно с ЗК 2 летом 1864 г., первые страницы тоже отданы под полноценный набросок для «политической статьи», но под названием, которое уже полностью дублирует соответствующий раздел во «Времени» и «Эпохе»: «Политическое обозрение». Кроме того, комментаторы Д30 связывают набросок в ЗК 2 с набросками «политической статьи», сделанными Достоевским в ЗТ 1864–1865 гг. ( Д30 ; 20: 361).

Нам кажется важным, что, как и в случае с набросками в ЗТ , записи о социализме и христианстве в ЗК 2 идут «рука об руку» с идеями для

«политической статьи». На с. 151 ЗК 2 Достоевский разовьет свою мысль, снова связав политику и религию:

« — Польская война есть война двухъ христiанствъ — это начало [ и нач ] [ от ] будущей войны православiя съ католичествомъ, другими словами Сла-вянскаго генiя съ [ цивилиза ] европейской цивилизацiей. И такъ { — } развитiе у насъ и развитiе не офицiальное (по голландской програмѣ) а народное » (ОР РГБ. Ф. 93.I.2.7. C. 151; см. также: Д30 ; 20: 170).

По мнению Н. О. Лосского, комментировавшего данное высказывание, «польское восстание, начавшееся в январе 1863 г., еще более оттолкнуло Достоевского от западной цивилизации и привлекло его внимание к роли католицизма в развитии ее» [Лосский, 1953: 81].

Далее на с. 41–49, 51–55 следуют известные записи от 16 апреля 1864 г. « 16 Апрѣля, Маша лежитъ на столѣ. Увижусь-ли съ Машей?..» ¹³. Интересно, что в этих записях Достоевский ни разу не употребил слово «социализм», зато использовал слова «антихристы», «атеисты», «материалисты», как антитезы христианам и христианству. В отличие от наброска в ЗТ , где действительно дано сравнение социализма и христианства не столько как разных идеологий, сколько как разных форм человеческого бытия, в данном наброске Достоевский записывает свои сокровенные мысли о христианском типе личности, к которому должно стремиться, чему, однако, мешает эгоистическая природа человека. Чаще всего исследователи видят связь между этими набросками и «Зимними заметками о летних впечатлениях» (1863), где впервые «возникает у писателя» образ «христианского братства» [Достоевский, 2013–2019, т. 5: 498], а также повестью «Записки из подполья», которая публиковалась в первой половине 1864 г., параллельно с набросками [Гроссман, 1924: 191] [Достоевский, 2013–2019, т. 5: 498]. Однако А. Б. Галкин и С. А. Кибальник в своих статьях убедительно показывают, что параллели также нужно искать в романе «Идиот», который появится позже, но в котором пойдет речь о настоящем христианине, как «идеале человека во плоти» (см.: [Галкин: 322], [Кибальник, 2017с: 42]).

В ЗК 2 разработка замысла статьи «Социализм и Христианство» на этом не закончилась: исследователи отнесли к нему короткую запись на с. 77 (« изъ лучиночекъ …») и запись на с. 79 (« Изъ католическаго христiанства выросъ только соцiализмъ; изъ нашего выростетъ братство »). Однако записи были «вырваны» из цельного текста: исследователи проигнорировали тот факт, что остальные записи на с. 77–78 сделаны тем же почерком и тем же карандашом, что и записи на с. 79 и тоже могут быть близки основному замыслу. Приведем полностью всю запись на с. 77–79:

« изъ лучиночекъ

[Чер<нышевскій> — Аристот<тель>]

— Бѣдные жалкiе дурачки! ¹⁴

— Мы не за то ругаемся съ ними, что они проповѣдуютъ общечеловѣка {( способность Россiи къ синтезу )} , а за что они проповѣдуютъ { обще } че-ловѣка на чужихъ помочахъ. C’est plus qu’un crime, c’est une faute ¹⁵ .

У нихъ великiй аргументъ, что наука общечеловѣчна, а не нацiональна. Вздоръ! Наука вездѣ и всегда была въ высшей степени нацiональна — можно сказать науки есть въ высочайшей степени нацiональны.

2 х 2 = 4 не наука, а фактъ

Открыть ¹⁶ всѣ факты — не наука, а работа надъ фактами есть наука и т. д.

Станцiя Тверь, profession de foi ¹⁷ —

Изъ католическаго христiанства выросъ только соцiализмъ; изъ нашего выростетъ братство » (ОР РГБ. Ф. 93.I.2.7. С. 77–79; см. также: Д30 ; 20: 177).

Наверху с. 77, возможно в качестве заголовка, вынесены два слова, которые среди карандашных записей были записаны чернилами и которые густо зачеркнуты и предположительно прочитаны в ЛН : «Чей > Христос» [ЛН: 176], в Д30 : «Чер<нышевский?> — Аристот<ель?>» ( Д30 ; 20: 177) (см. Илл. 3 ).

Илл. 3. Фрагмент с. 77 ЗК 2

Fig. 3. “Chernyshevsky — Aristotle” entry in Dostoevsky's notebook of 1862–1864

Способ зачеркивания позволяет прочитать запись. Слово «Чей» в рукописи не читается, так как на месте третьей буквы присутствует нижняя петля, характерная для строчной буквы «р» в почерке Достоевского. Ср. написание буквы «р» в данной ЗК:

		Сов р еменникъ (РГБ. Ф. 93.I.2.7. С. 6)
т.	V о i-^tjui^r	о р оманѣ (РГБ. Ф. 93.I.2.7. С. 6)

			^^L^t^jtj л>с^* ;	П р оклятый (РГБ. Ф. 93.I.2.7. С. 6)
	м			Те р езы (РГБ. Ф. 93.I.2.7. С. 6)

Расшифровка первого слова как « Чер<нышевскій> » в этом случае предпочтительнее. Что же касается второго слова, то находим традиционную для почерка Достоевского прописную букву А, написанную с небольшим наклоном вправо и с отсутствующим горизонтальным штрихом, ср.:

Антоновичь (С. 46 ЗК1 )

Азіатомъ (с. 60 ЗК1 )

Далее снова видим строчную «р», небольшую букву «и»; ср. сочетание «ри» в слове «разговаривать» в этой же ЗК2 :

разговаривать (РГБ. Ф. 93.I.2.7. С. 6)

В сочетании «ст» буква «с» тоже могла быть небольшой по сравнению со следующей «т», которую Достоевский прописывал двумя способами: с тремя вертикальными штрихами, соединенными дугообразными элементами, с надстрочным штрихом или без него (как в данном случае) и с верхней и нижней выносными линиями, выходящими за пределы строк, что мы наблюдаем в конце сокращенного слова « Аристот. »¹⁸ — ср. написание сочетания «ст», а также два способа написания буквы «т» в почерке Достоевского:

монастырямъ (РГБ. Ф. 93.I.2.7. С. 6)

	6L			^«-^ffl^		С т атья (РГБ. Ф. 93.I.2.7. С. 6)
	*^ 1			^H*^t^		Ста т ья (РГБ. Ф. 93.I.2.7. С. 6)

Полемика с Чернышевским велась Достоевским практически во всех записных книжках и тетрадях первой половины 1860-х гг. Уже на с. 3 ЗК 1 Достоевский записывает «план» будущей статьи о «полезности и нравственности искусства», где упоминает Чернышевского, отстаивавшего утилитарное отношение к искусству, и вновь возвращается к неосуществленному замыслу статьи «Письма об искусстве»:

«— Шекспиръ. Его безполезность, Шекспиръ какъ отсталый человѣкъ ({ по } Шекспиру государственные люди, ученые, историки учились) (мнѣнiя Современник<а>)

— Нравственность (Щеглова) Мнѣнiя Чернышевскаго . —» (ОР РГБ. Ф. 93.I.2.6. С. 3; см. также: Д30 ; 20: 152).

Л. П. Гроссман высказал предположение, что Достоевский, задумывая в Семипалатинской ссылке статью «Письма об искусстве», имел в виду магистерскую диссертацию Чернышевского «Эстетические отношения искусства к действительности» (1855) [Гроссман, 1965: 200–202]. Н. В. Шевцова в обзорной статье, посвященной неосуществленному замыслу «Письма об искусстве», указывает, что идея Достоевского была шире: «Возможно, писатель собирался не только критически осмыслить эстетич<еские> взгляды революционеров-демократов, но и подробно остановиться на религ<иозно>-нравств<енном> смысле искусства, связанном с процессом самосовершенствования человека, его постоянным стремлением к идеалу, к<ото>рым для Д<остоевского> был Христос» [Шевцова: 351].

Полемика с Чернышевским была продолжена в ЗТ , в наброске статьи, направленной против «Современника» под рабочим заголовком « В статью Яблоко натуральное и проч .» (РГАЛИ. Ф. 212.1.4. С. 139–149; см. также: Д30 ; 20: 196–203), который датируется автором 9 сентября <1864 г.> и который, таким образом, разрабатывался в ЗТ параллельно с набросками «политической статьи» и статьи «Социализм и Христианство».

Однако некоторые записи на анализируемой 77-й странице ЗК 2 исследователи связывают со статей Достоевского «Два лагеря теоретиков», вышедшей в февральском номере «Времени» за 1862 г. ( Д30 ; 20: 366), где Достоевский, защищаясь от нападок другого своего идейного противника — Антоновича, снова заявляет о собственной «почвеннической позиции», а также критикует теоретизм некоторых представителей как западников, так и славянофилов. Возможно, записи на этой странице были сделаны позже, в два этапа. Сначала чернилами Достоевский записал заголовок « Чер<нышевскій> — Аристот<ель> » и начало полемического наброска: « — Б ѣ дные жалкiе дурачки! », планируя, видимо, продолжить спор о сущности и назначении искусства, а позже сделал остальные записи карандашом на с. 77–79.

Прочтение « Чер<нышевскій> — Аристот<ель> » подтверждается ближайшим по времени литературным контекстом. В 1854 г. в «Отечественных

Записках» вышла статья Н. Г. Чернышевского «О поэзии. Сочинение Аристотеля», в которой Чернышевский через анализ взглядов Платона и Аристотеля на искусство пытался ответить на один из самых важных вопросов эстетики: «об источнике и значении искусства» [Чернышевский: 267]. Во взглядах Платона на искусство, которое философ, по мнению Чернышевского, «презирал», считая идеалом человека, прежде всего, «гражданина своего государства» [Чернышевский: 268], критик увидел сходство со своей эстетической концепцией, согласно которой искусство всегда ниже действительности и «вообще не имеет никаких прав на предпочтение природе и жизни» [Чернышевский: 52]. Поддерживая в целом утилитарное отношение Платона к искусству, Чернышевский в то же время отходит от идеализма греческого философа, считая свою материалистическую концепцию искусства противоположной «господствующей ныне эстетике», согласно которой «сущность искусства состоит в создании идеалов» [Чернышевский: 267]. Аристотель же, по мнению Чернышевского, смотрит на искусство снисходительнее, но тоже требует от последнего пользы [Чернышевский: 274–275]. Во взглядах Аристотеля на искусство Чернышевского привлекает то, что философ «ставит науку выше жизни, умственную деятельность выше практической» [Чернышевский: 275], а поэтому Чернышевский «прощает» Аристотелю его отношение к искусству как к «подражанию» (в том числе и идеалу: например, подражание великим людям в трагедии) [Чернышевский: 268]. Несколько «смягчает» Чернышевский и Платона, признавая «справедливость очень многих нападений Платона на искусство», и делает вывод в духе того же утилитарного отношения к искусству, что «поэзия имеет важное значение для образованности и идущего вслед за нею улучшения нравов и материального благосостояния…» [Чернышевский: 274].

Статья Чернышевского об Аристотеле, которую Достоевский вспомнил в первой половине 1864 г. в ЗК 2 , углубляет наше представление о полемике Достоевского и Чернышевского, а именно: о противоположности их взглядов на преображающую силу искусства. Именно эта идея, скорее всего, и развивалась Достоевским в не дошедшей до нас статье о «назначении христианства в искусстве», обдумывавшейся им еще на каторге в течение 10 лет. В комментарии к публикации ЗК 2 в Д30 уже говорилось о том, что в противовес Н. Г. Чернышевскому Достоевский «отстаивает идею нравственного перевоспитания и общества в целом, и отдельного человека как единственно возможный, с его точки зрения, путь к преобразованию жизни. Свой этический идеал Достоевский стремится обосновать, опираясь на переосмысление христианского учения и норм христианской нравственности». Исследователи снова связывают эту позицию Достоевского с записями от 16 апреля 1864 г. и набросками статьи «Социализм и христианство» ( Д30 ; 20: 251–252).

Можно лишь добавить, что Достоевский попытался вести полемику с Чернышевским в ЗК и ЗТ не только в связи с его магистерской диссертацией ( когда, например, писал о «яблоке натуральном» и «яблоке нарисованном»

(см.: ОР РГБ. Ф. 93.I.2.7 С. 117; см. также: Д30 ; 20: 367) ) , но и в связи со статьей Чернышевского об Аристотеле. Достоевский почему-то не стал развивать спор в записной книжке (остался только заголовок), но продолжил полемику в художественных текстах: в «Записках из подполья» и «Преступлении и Наказании» — где, как известно, он спорит уже с этической теорией Чернышевского (подробнее см.: Д30 ; 5: 379; 7: 338), и в романе «Идиот», где всем своим произведением и образом князя Мышкина доказывает, что цель искусства действительно состоит в создании идеалов, и рисует образ «положительно прекрасного человека». В этом писатель видел смысл и подлинного христианского искусства.

Полемику Достоевский продолжил и в ЗК 3 , которую вел параллельно с ЗТ в 1864–1865 гг., где на с. 31–30 (в обратном порядке) написано:

« Яблоко. Натур<альное>

Вы хотите заставить человѣчество не объясняться образами, (рѣжь носъ)<.> Человѣкъ съ самыхъ первыхъ временъ объяснялся образами. Каждый языкъ полонъ образами и метафорами. Вы посягаете на образное изложенiе мысли, вы заговорщики противъ прогресса<,> бѣдные, несчастные невѣжды (выделено мной. — М. З .).

Формульность — достоянiе Рима ¹⁹ есть удѣлъ Запада<.>

Отъ формулы они и погибнутъ<.>

Формула тянетъ къ муравейн<ику.>

Какъ можно больше оставить на живаго духа — [ тогд ] это русское достоянiе. Мы приняли Свят. Духа, а вы къ намъ несете формулу » (ОР РГБ. Ф. 93.I.2.8. С. 31–30; см. также: Д30 ; 20: 205).

Во-первых, слова « Яблоко. Натур<альное> » обозначают объект полемики, во-вторых, здесь сохранилось почти то же самое уничижительное обращение к своим оппонентам — ср.: « б ѣ дные, жалкiе дурачки » (с. 77 ЗК 2 ; см. Илл . 5) и « б ѣ дные, несчастные нев ѣ жды » (с. 31 ЗК 3 ; см. Илл. 4) , в-третьих, присутствует тот же самый посыл о важности искусства, в том числе как языка образов, метафор, с помощью которого на протяжении тысячелетий «объясняется человечество».

Ниже (с. 31–30) сделана запись (« Формульность — достояніе Рима <…> вы къ намъ несете формулу »), которая также сближается с наброском «Социализм и Христианство» и заметками для «политической статьи» (см. Илл. 4 ). Так, исследователи находят в данном отрывке близость Достоевского идеям А. C. Хомякова, который считал католицизм — единством без свободы, а протестантизм — свободой без единства: «Юридический формализм и логический рационализм Римско-католической церкви, — по мнению Хомякова, — имели корни в римском государстве» [Лосский, 2011: 42].

4{ £

Илл. 4. С. 31 – 30 ЗК 3

Fig. 4. A draft of Dostoevsky's polemics in his notebook of 1864 — 1865

По мнению комментаторов Д30 , «критика католицизма и папства в сочинениях славянофилов, в том числе Хомякова, оказала в 1860-х годах влияние на выработку философско-исторических идей Достоевского и на его понимание природы католицизма» ( Д30 ; 20: 381). Кроме того, в данном наброске формульность западного мышления и образа жизни сравнивается с муравейником (или одно вытекает из другого: «формула тянет к муравейнику») и противопоставляется русскому Духу. А если исходить из того, что «муравейник» был для Достоевского прообразом социалистического общества, построенного на утилитарных началах, где каждый беспокоится только о собственном сытом брюхе, а под русским св. Духом подразумевал, скорее всего, православие, то мы снова сталкиваемся с противопоставлением социализма и истинного христианства. Образ муравейника возникнет и в «Записках из подполья», само же слово было заимствовано Достоевским, по указанию С. Борщевского, у Ап. Григорьева, хотя «еще раньше, в 1861 году, оно было брошено Катковым в споре с Чернышевским» [Борщевский: 69].

Вернемся снова к замыслу « Чер<нышевскiй> — Аристот<ель> ». Несмотря на то, что набросок дальше не продолжен, записи карандашом на с. 77–79 не менее важны для углубления полемики и расширения контекста статьи «Социализм и Христианство». Именно к ней возвращает нас еще одна запись чернилами в правом верхнем углу с. 77: « изъ лучиночекъ » (см. Илл. 5 ). Во-первых, она должна была указывать на то, что полемика с Чернышевским играет важную роль при разработке замысла статьи. Во-вторых, она была сделана позже всех записей на странице — и карандашных, и чернильных: отличаются и почерк, и цвет чернил. Скорее всего, это помета Достоевского для себя, чтобы связать данные записи с другими, где также идет речь о лучиночках и братстве, как противопоставлении ложного единения в социализме и истинного, братского — в христианстве. Возможно, разрабатывая основной конспект статьи «Социализм и Христианство» в ЗТ в 1864 г., Достоевский возвращался к более ранним записным книжкам и помечал нужные для разработки замысла записи, хотя они и были им изначально задуманы как наброски для других статей.

Далее на с. 78–79 карандашная запись продолжена (см. Илл. 6 ), но только часть ее, на с. 79, исследователи относят к замыслу статьи «Социализм и Христианство». А между тем на с. 78 находим две важные пометы: упоминание математической истины (2 х 2 = 4), ставшей идиомой («как дважды два четыре»), и автобиографическую запись: « Станцiя Тверь, profession de foi ». Выражение «дважды два четыре» было использовано в статье «Противоречия и увлечения “Времени”» (1861), которая первоначально публиковалась в разделе Dubiа ( Д30 ; 27: 155–161); возможность атрибуции статьи Достоевскому была аргументирована Г. Хетсо [Хетсо: 23–24] и В. Н. Захаровым [Захаров, 2004: 704, 767; 2013: 215–216]; в пятом томе Полного собрания сочинений под ред. В. Н. Захарова статья опубликована как принадлежащая Достоевскому:

«Вѣдь въ самомъ дѣлѣ конечная цѣль ученья чтенію и письму состоитъ въ томъ, чтобъ дойти до того предѣла, когда начнешь читать и писать машинально. Неужели и это нужно объяснять? Вѣдь, право, нѣкоторыя вещи объяснять даже совѣстно. Как вы станете объяснять, что дважды два — четыре и тому подобныя истины? Но делать нечего: вы требуете — извольте. Будем объяснять и это» [Достоевский, 2004: 200].

Илл. 5. С. 77 ЗК 2

Fig. 5. A draft for an article about socialism and Christianity in Dostoevsky's notebook of 1862 – 1864

Илл. 6. С. 78 – 79 ЗК 2 (продолжение записи со с. 77)

Fig. 6. Extended draft for an article about socialism and Christianity in Dostoevsky's notebook of 1862 – 1864

Затем выражение перешло в «Записки из подполья», которые печатались в первой половине 1864 г. параллельно с разработкой статьи «Социализм и Христианство», — в рассуждения подпольного парадоксалиста, отрицающего рациональный подход к человеческой природе и заявляющего, что дважды два очень даже может быть пять. В «Записках из подполья», с одной стороны, отразились взгляды самого Достоевского на эгоистичную природу человека, самовластие человеческого Я , отдаляющее его от других людей, с другой — писатель признает правомерность бунта своего героя против всеобщей гармонии и математических истин: «Достоевский отрицал традиционную поэтику, которая основана на непреложности закона “дважды два четыре”. Дважды два пять — один из тех принципов его поэтики, который позволял ему выражать и доводить до читателя заветные идеи, в том числе возглашать осанну в горниле сомнений, утверждать вековечный идеал вопреки “математическим” опровержениям свободы, Бога, Христа» [Захаров, 2011: 113].

Запись « Станцiя Тверь, profession de foi » комментаторами ЛН и Д30 соотносится со временем смерти первой жены: «Вероятно, запись вызвана воспоминанием о какой-то беседе Достоевского при возвращении его из Москвы в конце апреля 1864 г.» [ЛН: 191]; «заметка эта связана по смыслу с размышлениями Достоевского по поводу смерти М. Д. Достоевской» ( Д30 ; 20: 366). Таким образом, все записи на этих страницах имеют отношение, хоть и косвенное, к разработке статьи «Социализм и Христианство».

В ЗК 2 , ЗК 3 , а также в двух рабочих тетрадях 1864–1865 гг. обнаружились еще записи, близкие замыслу. Одна из проблем публикации записных книжек и тетрадей Достоевского состоит в том, что в ЛН и Д30 дана выборочная тематическая публикация, причем о контексте, а также об «отнесенности» записей «к тому или иному публицистическому либо литературно-критическому произведению читатель может получить информацию, да и то далеко не во всех случаях, только из реального комментария» [Тихомиров: 108].

Так, в ЗК 2 находим еще две записи, которые по смыслу близки замыслу статьи, — это записи на с. 37 и 81:

« — Теоретикамъ и нигилистамъ можно сказать: вы проповѣдуете соцiализмъ, но сами-же вы вѣрите въ опытъ . Знайте-же, что никогда вамъ неубѣдить никого въ соцiализмѣ путемъ голословнаго убѣжденiя. Нуженъ опытъ. А слѣдственно надо хлопотать только объ усиленiи и о прогрессѣ въ теперешней жизни, которую вы презираете, а между тѣмъ этимъ усиленiемъ вы { будете } прiобрѣтать все болѣе и болѣе опытовъ, { чрезъ которые народы сами собою дойдутъ до соцiализма, если только правда что онъ представляетъ универсальное лекарство всему обществу } » (ОР РГБ. Ф. 93.I.2.7. С. 37; см. также: Д30 ; 20: 172).

« Соцiализмъ основанъ на неуваженiи къ человѣчеству (стадность) ( а сантиментальность, котор [ о ]{ у } ю вы берете — вздоръ )» (ОР РГБ. Ф. 93.I.2.7. С. 81; см. также: Д30 ; 20: 177).

Запись на с. 37 относится комментаторами Д30 к «полемике с лагерем “Современника” и “Русского слова”» ( Д30 ; 20: 363), однако контекстуально она также близка к статье «Социализм и Христианство» и находится непосредственно перед записью от 16 апреля 1864 г. Запись на с. 81 следует за проанализированным выше наброском полемики с Чернышевским. Комментарий к данной записи отсутствует как в «Описании рукописей» В. С. Нечаевой и ЛН , так и в Д30 .

В ЗК 3 , которая носила, скорее всего, вспомогательный характер и служила для записи адресов и заметок для памяти (т. к. вся художественная и журналистская работа велась в двух записных тетрадях 1864–1865 гг. — РГАЛИ. Ф. 212.1.3 и 212.1.4), на с. 4–5 снова появляется метафора «лучиночки»:

« С<овременни>ку<.> Все изъ лучиночекъ, взглядъ комическiй. Вы такъ сдѣлали, что вашъ взглядъ уважать нельзя. —

Все мѣщанство соцiализма проявилось въ васъ, также какъ въ «Голосѣ» все мѣщанство Петербург<ска>го либерализма » (ОР РГБ. Ф. 93.I.2.8. С. 4–5; см. также: Д30 ; 20: 204).

В записной тетради 1864–1865 гг. (РГАЛИ. Ф. 212.1.3) на с. 140–139 (в обратном порядке) находим запись, датированную автором 8 сентября <1864 г.>:

« 7) Засвидѣтельствовать въ 1 ^й же статьѣ о чрезвычайномъ множествѣ незнающихъ грамотѣ кандидатовъ университета и студентовъ

— № 36 дня отвѣтить о кафедрѣ “Русскаго Дух<а>” вы смѣетесь?.. 1/ дѣла будетъ сдѣлана, не будетъ и паршивой Бѣлой Арапiи.

Бѣлоараповцы не замѣчаютъ что соцiализмъ вовсе не обязательно общечеловѣченъ, что идеалъ общечеловѣчiя вовсе не тотъ (а Христiанск.) что Соцiализмъ только есть органическiй продуктъ Западной жизни и всѣхъ противурѣчiй ея. Ученiе Бѣлоараповцы принимаютъ, а то изъ чего произошло оно (т. е. почву, органическое начало этого ученiя отвергаютъ) Вѣдь только на Западѣ и только на одномъ Западѣ могло оно явиться. Форма соцiальныхъ стремленiй, форма рисующагося вдали для Россiи идеала, должны быть не тѣ, а наши<,> собственныя наши, органическiй нашъ продуктъ. Хоть колъ теши не понимаютъ. “Хотя-бы кто изъ мертвыхъ воскресъ и того не послушаютъ” » (РГАЛИ. Ф. 212.1.3. С. 140–139; см. также: Д30 ; 20: 179–180).

Эта запись заключена в рамку, т. е. специально выделена писателем среди других многочисленных записей на данных страницах. Комментарий в ЛН к ней отсутствует, в Д30 найдены параллели с некоторыми современными Достоевскому статьями ( Д30 ; 20: 369–370). Однако В. С. Нечаева определила этот набросок как «записи для полемической статьи о социализме» [Нечаева, 1957: 135].

Основной текст наброска статьи «Социализм и Христианство» содержится в записной тетради 1864–1865 гг. (РГАЛИ. Ф. 212.1.4. С. 21–24)²⁰. В. С. Нечаева, как говорилось выше, предлагает рассматривать многочисленные заметки Достоевского на с. 3, 5, 7, 9, 11, 13, сделанные им для будущей «политической статьи», как контекстуально близкие замыслу статьи «Социализм и Христианство» [Нечаева, 1975: 100]. Например, известно, что Достоевский был знаком с трудами Ламенне, одного из основателей христианского социализма: его книга «Слова верующего» (1834) не только имелась в библиотеке Петрашевского [Библиотека: 6], но одну из ее глав перевел на церковнославянский язык А. П. Милюков и читал свой перевод на встречах петрашевцев [Гроссман, 1924: 83] (более подробно о влиянии идей Ламенне на Достоевского см.: [Никитина]). Возможно, в работах французского философа, который был учеником Сен-Симона, Достоевского привлекала эволюция Ламенне «от ортодоксального католицизма, через отрицание светской власти папы к христианскому социализму и к разрыву с католической церковью» ( Д30 ;

• 20 : 380). Не случайно фамилия Ламенне появляется в ЗТ (С. 7) рядом с рассуждениями о социализме и христианстве, о сущности папской власти и о связи западноевропейского социализма с основной доктриной католицизма: « (Попытки обновленнаго Христiанства въ величай[цай]{шихъ} пред-ставителяхъ Католицизм<а> Ламене, Лакордеръ) » (РГАЛИ. Ф. 212.1.4. С. 7; см. также: Д30 ; 20: 189).

Важно учитывать, что основной набросок в ЗТ расположен между черновыми набросками к «Преступлению и Наказанию»: «Не дописав повести, Достоевский в той же первой рабочей тетради намечал планы ее окончания. Находятся они в начале тетради (страницы 1–26, 30, 42), в середине (94–95) <…> Конец повести рисовался в этом плане так: “Страдания и вопросы — Сяся. Эпизоды. Вдова Капет . Христос, баррикада. Мы недоделанное племя. Последние конвульсии. Признание” <…> Упоминание “вдовы Капет”, т. е. казненной в 1793 г. Марии Антуанетты, не вполне ясно. По-видимому, она включалась в цепь представлений о людях, принявших мученическую смерть (как и Христос, и защитники революционных баррикад)» ( Д30 ; 7: 314). Однако, если учитывать конспект статьи «Социализм и Христианство», развитый в этой же самой тетради, то можно сказать, что такой вывод по сути своей противоречит замыслу Достоевского. Сравнивая в этой статье христианский и социалистический идеал, Достоевский не мог ставить знак равенства между Христом и французскими революционерами: ведь как раз по поводу провозглашенного ими лозунга «Свобода, Равенство, Братство» (ложного братства и ложной свободы без Христа) он так много напишет и в данных записных книжках, и в тетрадях более поздних.

Попытки сблизить / сравнить христианский и социалистический идеал (социализм и христианство) или же, наоборот, развести (социализм или христианство), предпринимавшиеся Достоевским на протяжении всей жизни, уже на данном этапе показали нереальность именно сближения. Замысел остался неосуществленным, возможно, по причине своей «теоретичности», против чего Достоевский выступал в публицистических и литературно-критических статьях. Однако сотканный из различных мелких и крупных набросков, разбросанных по нескольким записным книжкам и тетрадям, этот замысел воплотился в основных своих идеях не только в «Записках из подполья», но и в поздних романах Достоевского. Особую роль в разработке замысла сыграла полемика с Чернышевским. Нашел он отражение и в подготовке объявления об издании журнала «Эпоха» в 1865 г., в одном из набросков к которому Достоевский писал: « Искусствомъ мы потому занимаемся особо, чтобъ заявить о нашемъ уваженіи, къ органическ<имъ> проявленіямъ жизни духа, который хотятъ игнорировать нравоучители » (РГАЛИ. Ф. 212.1.4. С. 135; см. также: Д30 ; 20: 195). И хотя эти слова так и не вошли в окончательный текст объявления, они подчеркивают непримиримую позицию Достоевского по отношению к утилитарности как в жизни (социализм), так и в искусстве, в котором писатель воплощал свой христианский идеал.

Примечания

^* Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 18-012-90028 («Рукописное наследие Ф. М. Достоевского: систематизация, исследование, описание»).

1 Оба слова написаны Достоевским с прописной буквы и вынесены в отдельную строку в качестве заголовка.

• 2    Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: в 30 т. Л.: Наука, 1980. Т. 20. С. 420, 424. Далее ссылки на это издание приводятся в тексте статьи с сокращением Д30 и указанием тома, полутома (нижним индексом) и страницы в круглых скобках.

• ³    «Отдельные заметки, конспекты, планы вносились в тетрадь как одновременно с писанием первой редакции (иногда прерывая ее текст), так и позднее. Датировать их можно промежутком времени от августа по октябрь 1865 г. В основном они намечают развитие действия последних, не написанных глав: разговор с Заметовым о старухе, именинный вечер у Разумихина, письмо от матери, встреча с чиновником Мармеладовым, посещение квартиры убитой, допрос следователем, смерть Мармеладова, знакомство с его дочерью, признание народу» ( Д30 ; 7: 312); см. также: [Достоевский, 2013–2019, т. 7: 439].

• ⁴    Здесь и далее цитаты из записных книжек и тетрадей Достоевского приводятся в старой орфографии по автографам. Расшифровка рукописей была сделана вслед за первыми академическими публикациями (в Д30 и ЛН ) И. С. Андриановой и Е. Н. Вяль, затем повторно Т. В. Панюковой и М. В. Заваркиной.

• 5    Подробнее о датировке работы над этой частью романа «Преступление и Наказание» см.: ( Д30 ; 7: 312–313), [Тарасова, 2019: 107].

• 6    О возможных датировках набросков «политической статьи» см.: [Заваркина: 66–71].

• 7    Стоит отметить, что наброски к статье «Социализм и Христианство», а также к другой статье (тоже неосуществленной) — <«Наши направления. Западники. Славянофилы и реалисты»> (РГАЛИ. Ф. 212.1.3. С. 43–45, 47), по мнению комментаторов Д30 , могут свидетельствовать о верности предположения, высказанного в свое время Б. В. Томашевским, о том, что редакционные примечания в журнале «Эпоха» за 1864 г. принадлежат Ф. М. Достоевскому [Достоевский, 1930: 569, 576]: «Круг <…> вопросов (разоблачение нигилизма, противопоставление эгоизма и самопожертвования, значение идеалов в жизни человечества <…> совпадает с разработкой Ф. Достоевским в этот период двух замыслов: “Социализм и христианство” и статьи «О направлениях”…» ( Д30 ; 20: 417). Кроме того, оба этих наброска были использованы писателем в разработке объявления об издании журнала «Эпоха» (1865 г.) в августе 1864 г. (подробнее см.: Д30 ; 20: 401).

• ⁸    В комментарии к публикации основного наброска «Социализм и Христианство» из ЗТ в Д30 сказано: «Далее в тетради следуют наброски неосуществленной статьи на эту тему, развивающие ряд идей, выраженных в “Зимних заметках о летних впечатлениях” <…> в записи от 16 апреля “Маша лежит на столе…” и в заметке о “лучиночках” и “братстве”…» ( Д30 ; 20: 384).

9 Эта мысль будет продолжена Достоевским в записной тетради 1880–1881 гг.: «Соцiализмъ и Христiанство. Попробуйте раздѣлиться, попробуйте опредѣлить гдѣ кончается ваша личность и начнется другая? Опредѣлите это наукой? Наука именно за это берется. Соцiализмъ именно опирается на науку. Въ христiанствѣ и вопросъ не мыслимъ этотъ. (NB. Картина христiанскаго разрѣшенiя) Гдѣ шансы того и другаго рѣшенiя? — Повѣетъ духъ новый, внезапный…» (РГАЛИ. Ф. 212.1.17. С. 9; см. также: Д30 ; 27: 49).

10 Полужирным шрифтом выделены разночтения с Д30 (см.: Д30 ; 20: 152).

• 11    «Не в коммунизме, не в механических формах заключается социализм народа русского: он верит, что спасется лишь в конце концов всесветным единением во имя Христово. Вот наш русский социализм!» ( Д30 ; 27: 19).

• 12    Подробнее см.: [Заваркина: 57, 66–71].

• 13    Некоторые ошибки чтения в данной записи, допущенные в первых публикациях, исправлены в статье [Заваркина, Панюкова, Тарасова: 90–95].

• 14    Выделенные слова написаны чернилами.

• 15    Это больше, чем преступление, это ошибка ( фр .).

• 16    Под словом вписан вариант: отыскать

• 17    Исповедание веры ( фр .).

• 18    Подробнее о графических особенностях почерка Достоевского см.: [Тарасова, Заваркина, Панюкова].

• 19    В ЛН и Д30 прочитано: «Рама» [ЛН: 286], ( Д30 ; 20: 205). Подробнее об анализе разночтения см.: [Заваркина: 75–76].

• ²⁰    См. также: [ЛН: 246–250], ( Д30 ; 20: 191–194). Критику отдельных прочтений см.: [Тарасова, 2017: 60–61].