Социальное служение в учении православной церкви: теория и практика

Задачей социально-философского познания при изучении социального служения является в частности выявление его значимости, ценности для организации совместной благотворной жизнедеятельности, способствующей развитию личности и ее самореализации. Основные категории и основополагающие принципы социального служения как духовно-практической формы организации жизни человека имеют аксиологическую сущность, которая выражается в наличии в социальном служении культурно обусловленных ценностей, формирующих в обществе гуманистическое развитие науки и социальной практики.

В настоящее время мы можем говорить о сформированной аксиологии социального служения – иерархически организованной системы ценностей, главной из которых является служение человеку, а в качестве подчиненных выступают ценности, придающие смысл этой деятельности – любовь, милосердие, благотворительность, справедливость и др.

Практика социального служения в ее современном варианте общественного сознания сложилась в результате развития социально-гуманитарных и христианских знаний и обусловлена ценностными ориентирами, возникшими на этапе взаимодействия христианства с греко-римской культурой, которая располагала разнообразными социальными доктринами.

Согласно вероисповедным принципам христианства, до грехопадения человек (Адам) был духовно свободен и имел возможность для духовного наслаждения, которое он получал, общаясь с Богом. Ему были присущи невинность и целомудрие. Он был бесстрастен и свободен от потребностей, подчинялся только закону «возникновения», но не закону физического рождения, проистекающему от сексуальных связей и введенному лишь после грехопадения как противопоставление смерти, окончательному символу испорченности. Первоначальное состояние блаженства было утеряно из-за злоупотребления Адамом духовной свободой. Дьявол уговорил человека направить свои желания к видимому, ощутимому миру и предпочесть удовольствия этого мира удовольствиям духовным, которыми он обладал наравне с Богом. Согрешив, Адам попал в тиски страстей, в сферу желаний и страданий.

Следовательно, смысл человеческого существования в христианской картине мира заключается в примирении с Богом. Чтобы обрести спасение после смерти, христианство требует от своих последователей уже в рамках земной жизни духовной сопричастности Божественному. Полное осуществление этого идеала в христианстве возможно благодаря Иисусу Христу, который есть «образ Бога невидимого» (Кол. 1:15) и является совершенным человеком, c которым люди вступают в отношение богосыновства и становятся «причастными Божеского естества» (2 Пет. 1:4).

Главная отдаленная цель человеческой жизни – в том, чтобы, уповая на Христа, превзойти свою природу и принять бытие по образу Бога, постигнув свое призвание в обретении Духа Святого и достижении состояния святости. «Все старания и весь подвиг его должен быть обращен на то, чтобы стяжать Духа Святого, ибо в этом и состоит духовный закон и благобытие» – говорит преподобный Симеон Новый Богослов [1, с. 30]. Возвращение этого мира к его первоначальному духовному состоянию может быть осуществлено путем стремления к преображению, исцелению духа, нравственного совершенствования и, таким образом, искоренения греха. В. Соловьев утверждал, что суть истинного христианского пути – в нравственности, причем для «нравственного достоинства человека» необходимо «преобладание духа над плотью» [2, с. 77]. Однако, святость – это не только моральное совершенство, но и трансцендентная соприсносущность совокупности неот-мирных энергий. Природа святости божественна, онтологически утверждена в Боге.

Процесс духовного падения человека и его преображения хорошо раскрывает притча о блудном сыне (Лк. 15:11–32). Все мы подобно младшему сыну должны вернуться в Отчий дом и насладиться полнотой общения с Богом. Приобретение даров Духа Святого, достижение святости для человека возможно, если он выбирает путь жизни в Иисусе Христе, а не смерти. По доброму волеизъявлению и личной инициативе направляется к Богу, ибо «Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только чрез Меня» (Иоанн 14:6).

Ориентируясь на предписанные религией этические нормы, освещенную иерархию ценностей и соответствующие правила поведения, человек систематизирует и рационализирует все свои действия. Главное спасительное средство христианина – это аскеза (askesis). Буквально «аскеза» означает образ жизни, проповедующий самоотречение и борьбу с чувственными влечениями, или путь к достижению нравственного совершенства и общению с божеством. То есть в классическом употреблении слово «аскеза» имеет широкий и узкий смыслы, охватывая чувственную и духовную сферы, но всегда обозначая напряжение, усилие, труд для осуществления какой-либо цели [3, с. 6]. По учению святых отцов аскетизм «имеет целью путем подавления плоти дать простор духу, путем заглушения воплей животности дать человеку услышать голос совести, путем погашения страстей возгреть в нем добродетели, путем укрощения в нем инстинктов зверя проявить и прояснить образ Божий, путем перенесения произвольных скорбей научить переносить и непроизвольные» [4, с. 23].

В раннем христианстве, особенно в его восточной ветви, были распространены движения пустынников, столпников, молчальников, накладывавших на себя суровое бремя телесного умерщвления, отказывавшихся от жизненных удовольствий и истязавших свою плоть различными лишениями. Отцы восточного монашества проповедовали общение только с Богом, для них естественной была телесная аскеза, безбрачие, отказ от всего мирского как греховного. Они полагались на мир потусторонний, отвергая ради любви к Богу всякую привязанность к бренному бытию.

После принятия Русью христианства в ней очень скоро получают распространение методики византийского исихастского аскетизма. Исихазм (в переводе с греческого языка означает «покой, безмолвие») как учение был разработан отшельниками V в. и представлял собой практику внутренней духовной сосредоточенности, «умного делания» (конкретного способа обуздания плоти и устранения факторов, отвлекающих сердечный ум от духовного роста). Основа «умного делания» – непрекращающаяся молитва Иисуса, стирающая из внутреннего плана человека лишнее и опустошающая его сознание. При правильном исполнении пустота заполняется Божественной благодатью, а ум находится в постоянном напряжении – трезвении или, по выражению Исихия Иерусалимского, «сердечном безмолвии» [5, с. 54–55].

Христианство, пришедшее на Русь в его византийской форме, распространялось главным образом посредством монахов, многие из которых отгораживались от мирской суеты стенами монастыря. Приверженцы иноческого бытия стремились к постоянному поддержанию своего сознания в режиме строгой чистоты, для чего полностью разрывали связи с мирской средой. Однако наиболее авторитетные православные аскеты, прошедшие этот путь, утверждали, что метод отшельничества нужен только на первых порах еще недостаточно опытным людям, которым трудно одновременно держать внутреннюю молитву и заниматься чем-то другим. По мере возрастания духовной силы для аскета становится второстепенным его местонахождение и род занятий, внутренне он не разлучается с Богом. И Сергей Радонежский, и Серафим Саровский, и Феофан Затворник прошли ступень сосредоточения в отшельничестве, а затем жили активной наставнической жизнью, сочетая ее с аскезой исихазма: Сергий Радонежский способствовал прекращению междоусобицы на Руси, Серафим Саровский занимался обустройством женской Дивеевской монашеской общины, а Феофан Затворник нес проповедническую миссию, учил молодых исихастов правильно вести аскезу.

Аналогичный подход имеет место в отношении плоти. Патриархи православного исихазма рекомендовали не тратить энергию на физическое самоистязание, потому что нужно «умерщвлять не тело, а страсти» [6]. Плоть укрощается через оздоровляющее воздействие духовности. Именно дух отдает приказ о самоограничении плоти, подчеркивает в своем «Поучении» Владимир Мономах: «Дьявол, враг наш, – пишет он, – побеждается тремя добрыми делами: покаянием, слезами и милостынею. Не имейте гордости ни в уме, ни в сердце... Да не застанет вас солнце на ложе. Идите рано в церковь воздать Богу хвалу утреннюю» [7, с. 12–13]. Скорее всего смещение акцентов с истязания плоти на ужесточение воспитания духа произошел вследствие географического положения Руси, суровых условий существования людей, делавших многие аскетические правила жизни вынужденной обыденностью.

В средневековой Руси аскетические установки являлись исходным пунктом всякого мышления. Догматы христианства выдвинули особые принципы совершенного человека: спасение как цель, свобода духа как базисная ценность, совесть как орган истинной моральности, чувство греха как стимул к нравственному самоусовершенствованию. В это время монашеский постриг был массовым явлением, народ видел в иночестве самый верный путь к спасению. В числе духовных источников русского человека Н.В. Гоголь называл «Лествицу Райскую» Иоанна Лествич-ника и «Монастырский устав» Нила Сорского.

Население воспринимало православие как совершенную идею, к которой можно бесконечно приближаться путем саморазвития по образцу отцов Церкви. Мистика и эстетика, пришедшая из Византии, к XIV в. стали «воздухом» православия, люди восхищались красотой богослужения, его таинствами. Но подобная трактовка сыграла и негативную роль в последующем развитии института Церкви. Свои место и роль в нем люди не ощущали в полной мере, личностное начало не развивалось, как не развивалось и догматическое богословие. Любое толкование Священного Писания могло восприниматься Церковью как «ересь». Более того, В. Соловьев полагал, что «вся религия сводилась исключительно к правоверию и обрядовому благочестию…» [8, с. 20]. Такая религия не предполагала размышления о смысле происходящего в храме, о смысле слова. Считалось, что достаточно просто находиться на богослужении.

Однако со второй половины ХIХ в. религиозные ценности напрямую коррелировали с понятиями социальной справедливости, соборности, служения человеку. Христианство стало общественно-деятельным. Деятельность христианина все более ориентировалась на реальную ситуацию и на реального человека.

Под социальным служением (греч. диаконией) мы понимаем универсальный механизм безвозмездной помощи и поддержки (духовной, психолого-педагогической, материальной, экологической и др.), любое действие, направленное на преобразование общества, а также на разрешение или предупреждение социальных проблем и конфликтов.

Социальное служение для достижения конечной цели христианской жизни предполагает предварительное решение сопутствующих задач – шагов на пути следования к должному образу жизни – благочестию. И первый шаг в этом направлении – послушание , смирение эгоистических пороков и гордыни. Послушание предполагает раскаяние в грехе и повиновение Божественной воле. Посредством смирения христианское мировоззрение укореняется в послушнике. Он развивает привычку раскаяния и, вознося постоянно благодарность Богу в молитвах (способ индивидуализации мировоззрения), со временем достигает союза с Господом. «Смирись, гордый человек, – говорит Ф. Достоевский, – только так узришь правду... Победишь себя, усмиришь себя – и станешь свободен, как никогда и не воображал себе, и начнешь великое дело, и других свободными сделаешь» [9, с. 139]. Служение начинается с освобождения себя самого. Вместо того чтобы тратить силы на усмирение других, борьбу и отстаивание своих позиций и разрушение своего личностного Я, лучше направить их на созидание, конструирование доброй воли. Смирение осуществляется посредством волевого усилия, сдерживающего различные страстные порывы. Благодаря смирению возможно служение высшим ценностям – истине, добру, красоте.

Второй шаг – добровольность . Социальное служение не должно быть нацелено на обращение в другую веру или на демонстрацию превосходства одного мировоззрения над другим. Соработничество и соучастие в жизни Другого предполагают внимательное изучение его точки зрения, прислушивание к чужому мнению, а не навязывание своего, что впрочем не означает отказ от собственных убеждений, корректного и аргументированного высказывания собственного суждения. Агрессивная проповедь о любви, духовности, Боге порождает недоверие и непринятие. Подобные действия не приведут к подлинной вере, становящейся возможной исключительно путем доверия и открытости.

Поэтому третий шаг на пути служения – открытость Другому и соучастие. Не просто социальная активность, но соучаствующая активность. Служение предполагает соучастие в жизни ближнего, сотрудничество и солидарность. Служить – значит делиться своей индивидуальностью с другими людьми, видеть их глазами, чувствовать их чувствами: «Страдает ли один член, страдают с ним все члены» (1 Кор. 12:26). Только если человек, обращаясь к другим людям, смотрит им в глаза и открывает им свои глаза, он соучаствует.

Шаг четвертый – дистанцирование – всегда следует за открытостью и участием [10]. Дистанцирование позволяет осознать себя как целое и заниматься категоризацией, анализом и оценкой окружающей действительности. Вовлеченность в анализ собственной реальности развивает понимание и способность действовать в направлении улучшения своей жизни. «Напряженная и любящая вненаходимость» по отношению к другому приводит к определению своего уникального места в бытии [11, с. 79]. Знание своего единственного места делает возможным диалог с самобытным Другим, учит уважению мира других, самых разнообразных культур.

Взаимодействие без вторжения одной стороны в сферу компетенции другой – обоюдное сотрудничество, взаимная поддержка и взаимная ответственность. Эгоцентричный человек, отвергающий какую-либо ответственность по отношению к другим, обладает не более чем ложным подобием служения. Поэтому пятый шаг христианина – социальная ответственность – ответственность как за конструирование социального действия, так и за его последствия. «Будучи православным христианином, я принимаю ответственность служить своим братьям и сестрам везде», – говорит схиархимандрит Иоаким (Парр) [12]. Подлинное служение несостоятельно без добровольно устанавливаемой внутренней меры, самодисциплины, самоконтроля, совестного суда.

Конечно, идти этим путем непросто, тем более мы часто сталкиваемся с ситуациями, в которых не можем помочь делом. Так, не в наших силах вернуть здоровье, отменить приговор, воскресить умершего. М.М. Бахтин писал о трех типах этических реакций на беду другого: содействии, совете и сочувствии. Иногда мы можем лишь посочувствовать человеку в беде. Но всегда важно, чтобы служение опиралось на надежный нравственный потенциал. Онтологическим принципом социального служения как социально-ответственной деятельности, ориентированной на организацию помощи индивидам и группам в сложных жизненных ситуациях, является альтруизм. Практика социального служения должна исходить из необходимости смысловой и духовной акцентуации деятельности.

Подведем итоги. Православие, признавая «совершенство» христианским требованием, считает христианской обязанностью аскетизм, осуществляемый в различных формах: в монашестве и общественно-деятельной жизни. Православная аскеза, помогая накоплению благодати, позволяет тем самым христианину укрепить свою волю к добру, поскольку сила воли зависит от присутствия в человеке благодатных энергий.

Можно назвать ряд необходимых условий личностного и организационного совершенствования для развития практики социального служения: 1) открытость Другому и соучастие, то есть не просто социальная активность, но соучаствующая активность; 2) дистанцирование («вненахо-димость»); 3) послушание как смирение эгоистических пороков и гордыни (осуществляется посредством волевого усилия); 4) добровольность (добровольно устанавливаемая внутренняя мера, самодисциплина, недопустимость навязывания своей точки зрения); 5) ответственность.

Ссылки:

• 1.    Симеон Новый Богослов, прп. Творения. Слово второе. М., 1892.

• 2.    Соловьев В.C. Аскетическое начало в нравственности // Вопросы философии и психологии. М., 1895.

• 3.    Зарин С.М. Аскетизм по православному христианскому учению. Опыт систематического вопроса. СПб., 1907.

• 4.    Соловьев А.А., прот. Старчество по учению святых отцов и аскетов. Семипалатинск, 1900.

• 5.    Хоружий С.С. Подвиг как органон. Организация и герменевтика опыта исихиатской традиции // Вопросы философии. 1998. № 3.

• 6.    Феофан Затворник. Мысли на каждый день года по церковным чтениям из Слова Божия // Азбука веры: православная библиотека. 2009. URL: http://azbyka.ru/otechnik/Feofan_Zatvornik/mysli-na-kazhdyj-den-goda-po-tserkovnym-chtenijam-iz-slova-bozhija (дата обращения: 16.12.2015).

• 7.    Тальберг Н.Д. История русской церкви. Тула, 1991.

• 8.    Соловьев В.С. Собрание сочинений. СПб, 1911. Т.5.

• 9.    Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений : в 30 т. Л., 1984. Т. 26.

• 10.    Астэр И.В.: 1) Кризис социальных связей и проблема одиночества в условиях российского мегаполиса // Credo new : теоретический журнал. 2010. № 2. С.119–136 ; 2) Причины одиночества и его социально-антропологические последствия // Там же. № 4. С. 206–220.

• 11.    Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979.

• 12.    Иоаким (Парр), схиархим. Художник прекраснее картин // Информационно-развлекательный портал города Верхняя Салда. 2013. URL: http://salda.ws/video.php?id=l_naIwD-3jo (дата обращения: 16.12.2015).