Социальные функции * druxtiz у древних германцев

Итак, мы видим, что образ Африки в поэзии Гумилева создается большим количеством топонимов; художественно-поэтические средства, употребляемые автором, являются вспомогательными для создания сказочно-поэтического образа Черного континента. Ведь Африка в представлении русского человека - страна загадочная, сказочная, полная тайн и волшебства, но вместе с тем и реально существующая. Таким образом, поэт завещал читателю любовь к Африке:

В каждой луже запах океана,

В каждом камне веянье пустынь.

Литература

Беренкова, М. Топонимы как единицы текста в трилогии Толкиена «Властелин колец» / М. Беренкова // Проблемы региональной ономастики: материалы Всерос. науч, конф. Майкоп, 2006. С. 234.

Бронгулеев, В.В. Африканский дневник Н. Гумилева / В.В. Бронгулеев // Наше наследие. 1988. С. 89.

Варникова, Е.Н. К вопросу о синонимии в топонимике./ Е.Н. Варникова // Ономастика в кругу гуманитарных наук: материалы Междунар, науч. конф. Екатеринбург, 2005. С. 130.

Гумилев, Н.С. Избранное / Н.С. Гумилев. М.: Сов. Россия, 1989.

Супрун, В.И. Ономастическое поле русского языка и его художественно-эстетический потенциал / В.И. Супрун. Волгоград: Перемена, 2002.

Е.А. СОРОКИНА (Волгоград)

СОЦИАЛЬНЫЕ ФУНКЦИИ *DRUXTIZ У ДРЕВНИХ ГЕРМАНЦЕВ

На материале готского, англосаксонского и древнеисландского языков предпринята попытка семантической реконструкции древнегерманского термина *druxti-z. Его социальный статус у древних германцев до сих пор не изучен. Предлагается новая трактовка первичного значения терминов *druxtiz как члена группы людей, основной функцией которых было добывание пищи для соплеменников и *druxtan - как выборного предводителя *druxt~, роль которого заключалась в распределении добытых материальных благ.

В современной науке нет единодушного мнения по поводу структуры социального строя древних германцев, т. к. дошедшие до наших дней сведения немногочисленны, информация в них отрывочна, часто тенденциозна, что дает основание для неоднозначного, а иногда даже противоречивого истолкования.

Историки традиционно делают выводы, опираясь на сообщения античных писателей. О древних германцах писали Цезарь и Тацит, сведения о них сохранились в трудах Страбона, Веллея Патеркула, Гая Плиния Старшего, Плутарха, Флора, Ап-пиана, Диона Кассия и т.д. При этом значительная доля письменных свидетельств о германцах принадлежит не очевидцам. Например, общеизвестно, что Тацит немалую часть информации заимствовал у других авторов (Арсеньева 2000: 9). Но даже если опираться на сведения очевидцев, всегда следует учитывать, что варвары были чужды грекам и римлянам не только по языку, но и по укладу жизни, социальному строю, верованиям, что, с одной стороны, могло пугать и настораживать, а с другой стороны, их простая жизнь могла внушать чувство ностальгии по утраченной римлянами чистоте и простоте нравов, что приводило к идеализации жизни варваров (Гуревич 1999: 27-28). При таких условиях в дошедших до нас письменных свидетельствах отражаются, скорее всего, идеология и психология самих авторов, что вызывает сомнения в достоверности данных, а также затрудняет выявление из такого рода текстов реальных фактов из жизни древних германцев. Еще с одним затруднением сталкивается исследователь при интерпретации античных текстов. Античные авторы, описывая структуру германского общества, пользовались римской системой понятий и терминов. Вполне естественно, что при этом искажалась социальная и культурная жизнь варваров, т.к. германские институты описывались лексикой, не способной адекватно отразить всю их специфику. Современные комментаторы античных сочинений часто для социальных терминов дают эквиваленты из различных древних и современных германских языков, которые, по их мнению, должны отражать соответствующие древнегерманские институты. При этом не учитывается тот факт, что эти термины относятся к эпохам, значительно удаленным во времени от древнегерманского общества, и отражают реалии своего времени.

Неоднозначны и археологические данные, которые по своей природе не способны с должной полнотой осветить древне-германскую общественную структуру, хотя новые сведения о поселениях германцев подтверждают мысль о первоначальной родовой структуре древнегерманского общества (малая или большая семья). Так, при раскопках поселения в Феддерзен Бирде, находившегося на территории между устьями Везера и Эльбы, было выделено восемь археологических горизонтов. В первом слое параллельно располагались пять равновеликих «длинных домов», обособленных каждый на своем «жилом холме». Позже поселок разросся и между хозяйствами, по-видимому, уже наметилось имущественное неравенство, т. к. появляются дома разных размеров. Несколько усадеб располагалось внутри общей ограды, видимо, объединяя семьи сородичей или хозяйства, имевшие какие-то общие интересы. Эти объединения состояли из неравного числа домов, но в каждом выделялся один дом большего размера, в котором, в отличие от прочих «длинных домов», не было стойла, а скот содержался в других помещениях (Haarnagel 1979: 318). До настоящего времени ученые не пришли к единому мнению о роли таких построек. Так, не известно, был ли это дом зажиточного «крестьянина» или «предводителя», хозяйственный или культурный центр деревни.

На относительное имущественное и социальное равенство древних германцев указывают и доримские захоронения. Погребения с заметной дифференциацией на богатые и бедные датируются более поздним периодом (Гуревич 1999: 55). Однако вопрос о принадлежности богатых захоронений «деревенским предводителям» остается открытым.

Как видно из приведенных примеров, археологические данные лишь косвенно могут дать сведения о социальной организации древних германцев. Все эти трудности, встающие перед исследователями, часто приводят к противоположным выводам, которые всецело зависят от установки самого ученого, что поневоле заставляет задуматься: существует ли надежда получить сколько-нибудь объективное знание о древнегерманском социальном строе?

Современные достижения археологии, климатологии, палеоботаники, мифологии, лингвистики и т. д. вселяют некоторую надежду на возможность решения данной проблемы. Не последнее место в этом списке занимает и семантическая реконструкция.

Ценность семантической реконструкции первичных значений слов (этимонов) для различных культур и эпох состоит, в первую очередь, в том, что позволяет выяснить не только особенности доисторического (бесписьменного) состояния сознания, с которым эти значения соотносятся, но и воссоздать, например, структуру общественных отношений, о которой они могут свидетельствовать.

Наиболее надежным и достоверным источником для семантической реконструкции древнегерманской лексики являются, несомненно, письменные памятники, созданные на древних германских языках, которые хотя и относятся к более поздним периодам, но дают исследователю-лингвисту возможность проследить развитие значений слов и вероятность реконструкции терминов, обозначавших социальные институты древних германцев.

Социальный статус *druxti-z у древних германцев на настоящий момент не известен. Данные готского, англосаксонского и древнеисландского языков дают несколько толкований этого термина.

В готских текстах отмечено слово gadrauhts (солдат, воин, страж), где да- является префиксом существительных со значением «совместность» (Гухман 1998: 207). От основы *drauht - образованы глагол drauhtinon «воевать», существительные drauhti-nassus «война, борьба» и слово-композит drauhti-witozo «война, битва». К сожалению, немногочисленность доше дши х до нас готских письменных памятников, в основном религиозного содержания, не позволяет выявить первоначальное древнегерманское значение этого слова, хотя сема «воин, защитник, человек, связанный с ратным делом» прослеживается четко.

Ср.: юи пи arbaidei swe gods gadrauhts Xristaus Iesuis (Ты, поэтому, будь тверд как хороший солдат Христа) (Tim II. 2, 3); ni ainshun drauhtinonds fraujin dugawindizo sik gawaurkjam zoizos aldais, ei galeikai zoammei drauhtino/o (ни одному воюющему человеку, связавшему себя с делом своей жизни, не нравится, когда он воюет) (Tim II. 2, 4); unte wepna unsaris drauhtinassaus ni leikeina, ak mahteiga guda du gataurpai tulgizoo (с тех пор оружие наше войну не радует, но нужно Бога через разрушение укрепить) (Cor II. 10, 4).

Более обширный материал представлен в древнеанглийских и древнеисландских письменных памятниках. В обоих языках отмечены слова, восходящие к *druxtiz. Во-первых, др.-англ, dryht «толпа, армия, множество слуг, люди» и др.-исл. drott «домочадцы, народ», «дружина короля».

Др.-англ. Hoel ер wafedon, drihta gedrymost (Героем восторгались, народа (армии) ликование) (Ех. 79); Wiga is on eorzoan wundrum acenned dryhtum to nytte, ofdumbum twam torht atyhted, zoone on teon wigep feond his feonde (Воин на земле рожден, народу (воинам) полезный, двух глухих яркостью возбуждал, что использовал враг, с врагом сражаясь) (Ridd. 48). Др.-исл. «Юаг munu seggir um seeing doma ok hvzrtinga hdfpi ntema; zoeir munu feigir fora notta fyr dag litlu, drytt of bergja» (To воины будут улов обсуждать, у белых рыб отрывая головы: дохлыми станут в не долгое время, перед рассветом люди съедят их) (Guprbnarkvipa in forna, 43); Drott zoOtti sd doglingr vera, kvopu mep gumnum gyp 6v komin; sjdlfr gekk vzzsi yr vzz^primu ungum far a zrtrlauk grami (Дружина судила - витязем станет, доброе время настало для воинов; вождь приехал, битву покинув, лук благородный герою вручил он) (Helgakvipa Hundingsbana in fyrri, 7).

Как видно из приведенных выше примеров, англосаксонское dryht и древнеисландское drott, как и готское gadrauhts, имеют одно общее значение, а именно: «вооруженный человек». При этом *druxtiz, вероятно, входил в группу таких же людей, объединенных одним занятием. Не случайно использование префикса да- (совместность) в гот. ga-drauhts и др.-англ, ge-driht .

Др.-англ.: 1с zone t hogode юб ic on holm gestdh saz/bdt gescet mid mzznra seega gedriht (я твердо решил, когда я встал на волну и сел в лодку с группой своих воинов...) (Beow., 632). Гот.: Jah auk ik manna im habands uf waldufnja meinamma gadrauhtins (Я - человек, имеющий власть над своими воинами) (Mt. 8,9).

Казалось бы, все данные позволяют реконструировать *druxtiz как «воин». Однако обращение к другим индоевропейским языкам выявляет дополнительные семы. Так, *druxtiz восходит к индоевропейским *dreugh- < *dher-: *dhere- (поддерживать, подпирать, держать) (Pokorny 1, 252 - 255). Признак прочности и надежности четко прослеживается в семантике следующих слов: слав, drugb (друг, товарищ); лит. draQgas (друг, товарищ); латыш, draugs

(друг); скр. dhi;4i (упорство, твердость), dhrta-varta bah (верный обету, преданный). Признак единства и совместности отмечен в рус. дружина^-, лит. sudrugti (присоединиться); скр. sadharana (совместный, общий); гот. driugan (оказывать военную помощь, сотрудничать в походе); др.-ирл. drong (толпа, отряд) (Черных 1999:270; Фасмер 2003:543; Кочергина 2005: 308, 723).

Можно предположить, что для древне-германской языковой общности *druxtiz характеризовался принадлежностью к определенной социальной группе, ее члены осуществляли совместную деятельность, для которой требовались взаимопомощь, надежность, верность. Возникает закономерный вопрос: а какую функцию выполняли члены этой группы?

Как отмечалось выше, социальная функция *druxtiz заключалась в охране соплеменников. Отсюда сема «вооруженный человек». Однако вряд ли на ранней стадии развития первобытного общества эта роль была основной. Можно предположить, что изначальной функцией *druxtiz было добывание пищи для соплеменников. Сема «кормилец, добытчик» выявляется в производном слове *druxtan.

Тяжелые условия жизни, постоянная борьба с природой за выживание, столкновения с другими племенами привели к осознанию необходимости выбора лидера для координации действий членов группы. Из всех *druxt - за личностные качества: доблесть, мудрость, хозяйственные способности и т.д. (по Тациту) - стал избираться *druxtan, что подтверждается присутствием в древнеанглийском и древне-исландском языках dryhten (drihten) (правитель, король, лорд, принц) и др.-исл. drottinn (господин, князь).

Словообразовательная модель данных слов весьма прозрачна. К корню присоединялся достаточно продуктивный древнегерманский суффикс *-in-/-an-co значением действующего лица. Ср.: гот. roiudans (король) от zoiuda (народ); др.-исл. rojodann (князь) от ю^ор (народ); др.-англ, peoden (правитель) от peod (народ). Как видно из примеров, наименование главы социальной группы произошло от понятия, обозначающего эту группу.

Постепенно, в результате успешных военных рейдов, фигура вождя приобретала все большее значение. Происходило утверждение общественной роли *druxtan, что сопровождалось формированием вокруг вождя постоянной военной дружины.

В результате *druxtan, с одной стороны, являлся выразителем общественного мнения и носителем коллективного начала своей группы, а с другой - представлял в своем лице социальную группу, действовал от ее имени и выполнял возложенные на него функции. Все это и позволило использовать *druxtan в качестве социального термина для обозначения предводителя, властителя, вождя.

Др.-англ.: gif mec hild nime swylce юъ рб m6dmas, юй юъ тм sealdest, Hripgar Ifiofa, Higel6ce onsend m^ юоппе on юамт golde ongitan Gwata dryhten, gesMon sunu HraMdles |ionne Мй on rooet sine starap raoet ic gumeystum gydne funde Ьйада bryttan Ьгмас юоппе myste (коль скоро я сгибну, все сокровища твои, о Хродгар, дары за море послать должно Хигелаку, пусть он узнает, гаут державный (правитель), поймет сын Хределя, взглянувши на золото, что встретил я щедрого кольцедарителя) (Beow., 1485).

Др.-исл.: bti stop Сиргъп Gjbka dpttir ok hon юа1 огра alls fyrst um kvap: "Hvar er пъ Sigurpr seggja drdttinn, er fremdr тнтг fyrri гира?" (Гудрун снаружи стояла, дочь Гьюки, такие слова сказала она: «Где же Сигурд, воинов вождь, если братья мои первыми едут?») (Sigurparkvipa in meiri, 10).

Следует иметь в виду, что семантический переход «вождь -> правитель -> Всевышний» вполне закономерен, т.к. в период создания письменных текстов на древних германских языках власть уже носила сакральный характер. По мнению переписчиков, она могла быть дарована человеку богами, или сам правитель признавался божественным существом.

Др.-англ.: W6 bip юамт ре sceal юигМ shpne пир s6wle bescHan in fares feeom, fryfre ne wenan, wihte gewendan wm/ bid юамт юе mot after diiaddoege drihten sticean ond ty feeder баотит freodo wilnian (Горе тому, кто нечестьем и злобой душу ввергает в гееннский огонь, - не будет ему послабления в муках! Но благо тому, кто по смерти предстанет пред Богом и вымолит у Милосердного мир и убежище в лоне Отца!) (Beow., 108).

Др.-исл.: Гик hans weir drogue б leynigotu ok brytjupu н brunn nipr; dylja weir vildu, en dryttinn s6 heilagr himnum af (Вывезли мертвого тайной тропою, в колодец бросили труп. Скрыть им хотелось свое преступление, но всевидящ на небе Господь) (Sylarljyp 23).

Все вышесказанное, между тем, не объясняет, почему термин, обозначавший главу социальной группы воинов в родоплеменном обществе, стал в дальнейшем использоваться для наименования правителя, повелителя народа в целом, наряду с другими терминами власти, образованными от понятий, обозначающих род и племя целиком, например, как указанные выше гот. zoiudans (король); др.-исл. wjopann (князь); др.-англ, peoden (правитель) или гот. kindins (правитель); др.-англ, cyning (король); др.-исл. konungr от *kundH-z (род). И тем более поразительно, что при переводе христианских текстов для обозначения Бога использовались именно др.-англ, dryhten (drihten) и др.-исл. drottinn.

Общеизвестно, что война занимала значительное место в жизни древних германцев, и это могло способствовать возвышению *druxtan, но использование этого термина в христианских текстах наводит на мысль о несколько иной роли, которую он мог выполнять в родоплеменном обществе. Однозначно, это не могли быть только защита соплеменников и война, служащая источником материальных благ племени. Главная социальная функция *druxtan, вероятно, заключалась не только в добывании этих благ, но и в их распределении. Отсюда значение «хозяин», т.е. тот, кто владеет и распределяет.

Др.-исл. Harpr reis б кпй hafra dryttinn, fcerpisk allra i 6smegin; heill var karli hjalm-stofn ofan, en vinferill valr rifnapH (Встал, колени согнув, хозяин козлов, всю силу аса собрал и напряг он; невредимой осталась шлема основа, а пива податель разбился на части) (Hymiskvida 31).

Др.-англ.: Her ceoelstan cyning, eorla dryhten, beorna beahgifa, and his bro/oor eac, Eadmund aweling, ealdorlangne tir geslogon ®t sctcce sweorda ecgum ymbe Brunanburh (B этот год король Этельстан, предводитель воинов, кольца дающий воинам, и его брат принц Эдмунд завоевали вечную славу своими мечами у Брунанбурга) (The Battle of Brunanburh 1).

По нашему мнению, именно первичное значение *druxtiz как «кормилец, тот, кто добывает и дает пищу», позволяет объяснить использование др.-англ, dryhten (drihten) и др.-исл. drottinn для обозначения не только предводителя, вождя, но и Бога, Всевышнего.

Высказанное выше предположение типологически находит подтверждение в других индоевропейских языках. Так, русское слово «Бог» восходит к и.-е. *bhag-(наделять, раздавать) (Pokorny I, 107). Предположительно слав. *bogb могло означать «наделяющий богатством», «дарующий благополучие» (Черных 1999: 99). Отсюда русская поговорка «Бог дал - Бог взял». От и.-е. *bhag - произошло и др,-инд. bhaga-h (благосостояние, счастье), а также др.-инд. bhagas (одаряющий, господин) (Фасмер 2003: 181).

Изложенные выше факты позволяют реконструировать первичное значение древнегерманского социального термина *druxtiz - «член группы людей, основной функцией которых было добывание пищи для соплеменников», а для *druxtan - «выборный предводитель *druxt-, роль которого заключалась в распределении добытых материальных благ».