Сословная молодежная политика: к вопросу об исторических предпосылках формирования механизмов государственного регулирования в молодежной сфере

А нализ российского опыта исторической эволюции механизмов государственного воздействия на молодежь ставит перед исследователем целый комплекс вопросов, которые требуют своего научного разрешения.

Так, например, остается дискуссионным вопрос о наличии молодежной политики в России до XIX в. Между тем имеется достаточное число фактов, свидетельствующих о том, что в России доуниверситетского периода существовали механизмы государственного управляющего воздействия на молодых представителей различных сословных групп.

Обращение к ранним стадиям российской государственности не позволяет сколько-нибудь обоснованно говорить о выделении молодежи как особой социальной группы, чей правовой статус целенаправленно определяется государством для достижения постулированных целей. Естественно, нет никаких оснований считать молодежью (как отдельной социальной группой) выделяемую в княжеской дружине «младшую» дружину с ее «пасынками», «отроками» и «детскими» [История СССР 1947: 86]. При всем внешнем сходстве терминов с их современным восприятием определение правового статуса указанных категорий основывается на нормах формирующегося феодального (сеньориального) права. Это исключает уже в основе регулируемого правоотношения возраст субъекта права и степень его социализации в качестве фактора, требующего формирования нового специализированного направления государственной политики.

Государство еще не охватывает большинство сфер человеческого общежития, оставляя их регулирование нормам обычного права и на усмотрение территориальных общин. Соответственно, определенные элементы – возраст совершеннолетия, участие в наследовании, способы ускорения социализации – не входят в сферу государственного регулирования. Своеобразным критерием этого типа отношений выступает динамика дифференциации санкций за совершение преступлений по возрасту субъекта.

Еще одним из проявлений зачатков формирующегося интереса государства к молодежи именно как к объекту, на который оказывается целенаправленное воздействие, является сфера образования. Здесь известная динамика отмечается в связи с появлением интереса органов государственной власти к повышению образовательного уровня социальных слоев, из которых традиционно производилось рекрутирование ряда категорий управленцев [Меркулов 2014: 190-194].

В 1631 г. в Киеве открылось первое русско-украинское учебное заведение до-университетского типа – Киево-Могилевская коллегия. Образование в ней не носило строго профессионально-религиозный характер, и выпускники могли занимать не только церковные, но и светские должности. В 1665 г. в Москве была основана Славяно-греко-латинская академия как первое в стране высшее учебное заведение университетского типа.

Эпоха петровских преобразований не привела к кардинальному перелому в организации системы высшего образования в России, т.к. решала конкретные задачи реформирования государственного устройства, реализовывала задачу обеспечения ресурсной базы для ведения многолетних войн и т.д. Внедрение светской школы европейского образца при Петре I оказалось крайне сложным, малоэффективным, вызывавшим сопротивление и отторжение российского общества. В итоге результат был недолговечным. Вместе с тем в данный период гораздо более популярными и востребованными были духовные школы. К 1738 г. в России было 17 семинарий, где обучались 2 589 учеников. Основу среднего образования составляли епархиальные училища, учрежденные еще при Петре I по образу и подобию европейских средних учебных заведений. Соответственно, говорить о складывании студенчества в России как значимой социальной страты применительно к данной эпохе явно преждевременно. Ни число учебных заведений, ни численность обучаемых, ни тем более их доля даже в городском населении России не позволяют говорить о складывании новой социальной группы, требующей дополнительной специализации государственного управления. По-прежнему зачаточные элементы государственной политики по отношению к молодежи отмечаются только применительно к правящему слою дворян.

Новый период в развитии системы российского специального и общего образования наступил с приходом на смену сословной и узкопрофессиональной школе первой половины XVIII в. общеобразовательных учебных заведений, ориентированных на достижение общепедагогических целей [Милюков 1994: 257]. При Екатерине II в России впервые появилась единая система государственных учебных заведений с общей методикой и организацией учебного процесса. Таким образом началось формирование двухступенчатой системы бесплатных, всесословных «главных народных училищ» в губернских центрах и «малых народных училищ» в уездных городах. Оценивая эти начинания в сфере организации системы народного образования, нельзя не отметить их исключительно светский характер.

Можно сделать вывод о том, что в царствование Екатерины II была создана основа инфраструктуры, которая стала своего рода фундаментом формирования слоя образованных людей в России, а также предпринята достаточно масштабная попытка ее реализации. Если к 1782 г. во всей России было только 8 государственных училищ с 26 преподавателями, обучающими около 600 учеников [Милюков 1994: 275], то в первые десятилетия XIX в. в России было уже порядка 500 светских учебных заведений с численностью учащихся от 45 до 48 тыс. В этот же период в 66 духовных семинариях и школах обучалось более 20 тыс. чел. [Белявский 1987: 286].

Кроме государственного участия в сфере общего и специального образования, параллельно ему сложилась гораздо более массовая система домашнего обучения. В качестве общего вывода можно говорить о том, что и при Екатерине II качественный скачок в формировании студенчества как объектной основы единой государственной молодежной политики еще не произошел.

На рубеже XVIII–XIX вв. появляются первые тайные антиправительственные молодежные общества, ставшие наряду с дворянством и студенчеством новым объектом регулирования государственной политики в отношении молодежи. Отечественные специалисты в области дореволюционного молодежного движения считают, что первой подобной организацией стало тайное молодежное общество «Виленская ассоциация» (70 чел.), основанное в 1796 г. и имевшее четкую организационную структуру, устав и прочие признаки организации [Полищук 2011: 26]. Оно стало прообразом сети организаций молодежи, ориентированных на восстановление независимости Речи Посполитой, действовавших в Литве и Белоруссии. В 1797 г. власти пресекли его деятельность.

Начальный период царствования Александра I, – несомненно, период масштабных преобразований. Из них реформа образования классифицируется как наиболее продуманная и последовательно реализованная. В ее рамках появляется такой документ, как «Предварительные правила народного просвещения», утвержденный императором 24 января 1803 г. Согласно ему народное просвещение квалифицировалось как особая часть государственного управления, которой руководил министр и правление главных училищ; создавались 6 округов, в каждом из которых открывался университет.

Реформа разрабатывалась с ориентиром на западноевропейские образцы. В основе структуры проектируемого университета лежали 4 традиционных факультета. Структура была реализована в России с введением в действие университетского Устава 1804 г. [Очерки русской культуры… 2001: 127], в котором было предусмотрено создание университетского совета, заложены основы традиционной для Европы автономии университетов. Совет выступал также и в качестве высшей инстанции корпоративного университетского суда. Образование в университете декларировалось как всесословное, что отражало общую тенденцию российской системы образования. В 1801 г. был создан Дерптский (Юрьевский) университет, правовое положение которого было определено Актом постановления для Императорского университета в Дерпте 1802 г. Университет находился под управлением созданного Манифестом 8 сентября 1802 г. Министерства народного просвещения [Полищук 2011: 33].

Однако в начале XIX в. университетское образование в России по-прежнему находилось в зачаточном состоянии. Катастрофически не хватало высококвалифицированных преподавателей, и прежде всего профессоров, необходимых для создания кафедр в структуре университетов. В общей сложности на всех факультетах Московского университета в 1808 г. учились 135 студентов. Через 10 лет их численность выросла, достигнув 700–900 чел. Новые университеты, основанные в начале XIX в. в Петербурге, Харькове и Казани, в первые годы своего возникновения насчитывали менее сотни студентов. Общее число обучающихся на всю Россию не превышало 1 000 чел. В университетах преподавали 108 профессоров из 177 человек общей численности преподавательского состава [Очерки русской культуры… 2011: 33]. Реальная, а не номинальная «русификация» преподавательского состава была завершена только во второй половине XIX в. [Любина 1996: 28].

С начала XIX в. в России идет процесс формирования единой системы среднего и высшего образования в рамках уже существовавшей общеевропейской схемы. Гимназическое образование в своих базовых учебных программах ориентировалось на французские и немецкие образцы [Савельев и др. 1995: 71]. Известная либерализация внутренней политики и законодательства первых лет царствования Александра I тяготела к восприятию французских моделей. Предварительные правила народного просвещения, принятые 24 января 1803 г., были составлены под влиянием французских образцов времен Великой революции. В первом параграфе Правил указывалось, что «народное просвещение в Российской империи состав- ляет особенную государственную часть, вверенную министру сего отделения и под его ведением распоряжаемую Главным училищ Правлением»1.

Параллельно шли и процессы самоорганизации студенчества. В Царстве Польском, Белоруссии и Литве возникают студенческие общества сепаратистско-националистической направленности. Активизация националистических сил, о которой стало известно правительству, вызвала к жизни указ 1822 г. ² Этим документом были введен запрет на создание тайных организаций в Царстве Польском, Белоруссии и Литве. В июне 1823 г. в Вильно под руководством сенатора Н.Н. Новосильцева была создана особая комиссия по проблемам, связанным с деятельностью молодежных организаций на территории Виленского учебного округа ³ . Эту комиссию можно считать своего рода предтечей специализированных органов государственной власти, реализующих в данном случае негативную государственную молодежную политику [Меркулов, Елисеев, Аронов 2015]. В результате работы комиссии осенью 1824 г. были преданы суду с последующим осуждением к тюремному заключению и ссылке более 100 студентов университета [История Вильнюсского… 1979: 104].

В период царствования Николая I была проведена содержательная ревизия действовавших образовательных программ. Базовым трендом в развитии системы образования стало развитие классического образования, основанного на изучении древних языков – греческого и латыни – по английскому образцу.

По социальному составу среда студентов уже не была преимущественно дворянской. В Московском университете студентов-дворян было около трети. Большой процент составили разночинцы, официально в социальную группу не оформленные. Таким образом, студенчество окончательно складывается как внесословная группа и объективно, в силу политической активности молодежи, становится важным объектом регулирования со стороны государственной власти.

Мощным стимулом к качественному скачку на пути возникновения единой общегосударственной молодежной политики в России стали «великие реформы» 1860–70-х гг., когда был запущен процесс стремительной персонализации российского социума. Это стало причиной обращения институтов государственной власти к идее увеличения степени управления новыми социальными группами в контексте укрепления государственной системы управления [Меркулов, Елисеев 2014: 301-305].

За университетами признавалось право автономного управления, было значительно увеличено финансирование преподавания и научных исследований как фундаментального, так и прикладного характера, поощрялась самостоятельность в проведении лекций, создавалась система внутренней и зарубежной подготовки выпускников вузов к получению профессорского звания. Обретение университетами известной свободы в организации внутренней жизни вуза, преподавания и научных исследований дало мощный импульс расцвету русской науки в последующие десятилетия [Любина 1996: 24].

На это же время пришелся и стремительный рост удельного веса молодежи в структуре населения страны. Так, в пореформенной России удельный вес населения в возрасте от 10 до 30 лет достигал 60%. Этот рост становился базой не только студенчества, но и тех социальных групп, которые отличались наибольшей степенью социальной активности во второй половине XIX в. [Урланис 1968: 54]. Можно говорить, что именно в этот период количественный рост студенчества, его место в общественной жизни страны, оценка властью степени его лояльности, перспектив развития дают синергетический эффект возникновения нового качества государственной молодежной политики.

Таким образом, в России до возникновения студенчества – новой внесослов- ной социальной группы в составе российского общества – политика государства в отношении молодежи осуществлялась по сословному принципу, и поэтому она может быть обозначена как сословная молодежная политика.