Состояние трудовых ресурсов крестьянских хозяйств центрально-черноземных губерний России в 60-90-е годы XIX века

Крестьянское хозяйство представляло собой исторически сложившуюся форму хозяйствования человека на земле. Осуществляющееся в нем производство являлось частью общего аграрного производства, имевшего свои особенности. К числу важнейших из них можно отнести тесное переплетение экономических процессов с естественно-биологическими и при- родными; использование биологических ресурсов растений и животных, а в качестве главного средства производства – земли; зависимость от почвенно-климатических условий; особую роль водных ресурсов; неравномерность в течение года использования ресурсов, реализации продукции и поступления доходов; несовпадение рабочего периода и времени производства; вхождение части готового продукта в последующий цикл производства и т.д. Экономическая устойчивость крестьянского хозяйства обеспечивалась, прежде всего, рациональной сбалансированностью составляющих компонентов его отраслевой структуры, уровнем обеспеченности производственными и трудовыми ресурсами, правильным выбором режима эксплуатации земли. «Крестьянское хозяйство, – отмечал Б.Д. Бруцкус, – есть мелкое сельскохозяйственное производство, имеющее целью удовлетворить потребности хозяйствующей семьи и, вообще, извлечь наибольший доход из земли на основе наилучшего использования труда хозяина и его семьи»1 .

Решающим фактором аграрного производства в крестьянском хозяйстве являлись трудовые ресурсы. Под ними понимается совокупность членов крестьянской семьи и наемных работников, принимающих участие в этом производстве. Следует отметить, что центрально-черноземные губернии относились к числу наиболее густонаселенных губерний России, поэтому в количественном отношении недостатка рабочих рук ни в одной из губерний не существовало. Наоборот, демографическая ситуация в регионе в пореформенный период обострялась из-за интенсивного роста численности населения и чрезмерного предложения рабочих рук. Так, если в 1860 г. в Воронежской губернии проживало 1790736 душ сельского приписного по ревизскому счету населения, в Курской губернии – 1 618816, в Орловской губернии – 1290 929, в Тамбовской губернии – 1 698 448, то к концу 1900 г. состояло наличного по переписи сельского населения соответственно по губерниям – 2 552 166 душ (на 42,5 % боль- ше), 2 279 358 (на 40,8 % больше), 1 913 448 (на 48,2 % больше), 2618 592 (на 54,2 % больше)1 .

Некоторые исследователи в факте бурно растущей численности сельского населения усматривали одну из главных причин всех проблем пореформенной деревни, отрицая связь между обеднением значительной части крестьянства и развитием капитализма (процессом первоначального накопления капитала). «Крестьянское разорение, писал, к примеру, П.Б. Струве, есть результат роста населения при слабом развитии общественного разделения труда и полной технической нерациональности крестьянского хозяйства, с необыкновенной быстротой включенного в сферу товарного обращения и в то же время несущего (и еще более несшего) тяжелое податное бремя»2 .

Население Центрального Черноземья быстро увеличивалось, что не сопровождалось соответствующими улучшениями в земельном обеспечении. Это приводило к обострению так называемого аграрного перенаселения региона.

Размер посевных площадей не соответствовал рабочим силам деревни, в результате чего большое количество крестьян страдало от неполной занятости в земледелии или оказывалось вообще выключенным из него. Принимая в расчет, что один работник в течение уборочной страды мог убрать 5 десятин посевов, получается, что даже в это самое напряженное время сельскохозяйственных работ, не говоря уже о других периодах года, в центрально-черноземных губерниях имелся значительный излишек рабочей силы.

Вся посевная площадь в крестьянских и помещичьих хозяйствах теоретически могла быть убрана в Воронежской губернии в 1890 г. 39,9 % крестьян рабочего возраста, в 1900 г. 32,6 %; в Курской губернии соответственно 38,3 и 27,8 %; в Орловской губернии 38,0 и 28,8 %, в

Тамбовской губернии 38,7 и 31,5 %3 . Число «лишних» людей за последнее десятилетие XIX в. во всех центрально-черноземных губерниях увеличилось, хотя, конечно, эти данные носят условно-расчетный характер.

В действительности, избыточное крестьянское население не являлось в основном абсолютно безработным, а испытывало на себе тяготы, прежде всего, нерегулярной, частичной занятости в полеводстве. Часть крестьян была занята в животноводстве, но в любом случае трудовых ресурсов в Центральном Черноземье было с избытком не только для ведения крестьянского хозяйства, но и для обработки частновладельческих земель региона. Кроме того, значительные контингенты крестьян выделялись для работы в неземледельче ских сферах производства и в других районах страны. По справедливому замечанию Б.Н. Миронова, выход из ситуации относительного недостатка земли был «возможен либо путем перехода к более интенсивному хозяйству, либо с помощью переселения. Переход к новой системе земледелия требует времени, знаний, средств и психологической перестройки, к этому способу население обращается лишь тогда, когда отсутствует возможность переселе-ния»4 . К этому нужно добавить, что для смягчения остроты аграрного перенаселения крестьяне прибегали и к другим мерам: аренде и покупке земли, временным трудовым миграциям (отходничеству), участию в фабрично-заводских, кустарно-ремесленных, земледельческих промыслах, частичным изменениям в системе хозяйствования. Таким образом, растущее относительное аграрное перенаселение являлось существенным фактором эволюции крестьянского хозяйства в пореформенный период. В.Г. Тюкавкин указывал на существенные недостатки данных Комиссии

1901 г. при определении размеров аграрного перенаселения, более высоко оценивал правильность расчетов С.А. Короленко и призывал связывать подсчет избытка рабочих рук с масштабами отходничества1 . Он отмечал, что в деревне в период уборки все, кто мог, были заняты работой; и в это горячее время крестьянству приходилось напрягать и перенапрягать силы, чтобы успеть справиться с объемом работ. Следовательно, не стоило преувеличивать численность избыточного населения. По его мнению, доказательством наличия перенаселения в деревне служило большое количество отходников, при этом «размеры перенаселения примерно и совпадали с числом отходников»2 . Развернутый анализ отхожих промыслов, в том числе их количественных показателей, содержится в пятой главе диссертации.

Еще одной особенностью крестьянского хозяйства являлось то, что оно представляло собой семейно-трудовое объединение, основанное, главным образом, на личном труде крестьянина и членов его семьи. Крестьянин являлся, прежде всего, тружеником, стремившимся к труду и умевшим работать на земле. Помимо взрослых работников при определенных условиях в производственных процессах могли принимать участие подростки и лица преклонного возраста.

Трудовая крестьянская семья, являвшаяся основным демографическим фактором аграрного производства, в течение многовековой истории показала необыкновенную стойкость и способность к выживанию. Организация жизни и производственной деятельности больших и малых крестьянских семей являлась сложным делом, требовала особых управленческих и деловых качеств, прежде всего, от главы семьи и старшей женщины.

Статистики, опираясь на опыт крестьянского хозяйствования, считали полноценными работниками мужчин в возрасте от 18 до 60 лет, работницами женщин от 16 до 55 лет. Полуработниками признавались мужчины от 14 до 18 лет и от 60 до 65 лет, а полуработницами – женщины от 12 до 16 лет и от 55 до 60 лет. Лица ос- тальных возрастов числились нерабочим населением. Хотя в крестьянских семьях обычно стремились к раннему приобщению детей к труду, а старики, если позволяли физические возможности, не мыслили свою жизнь без посильного участия в трудовой деятельности.

Труд женщин, стариков, детей обычно играл роль дополнительного в полеводстве, очень активно использовался в животноводстве, огородничестве, работах по дому. Данные земских переписей 1884 1891 гг. в 11 уездах Воронежской губернии показывают, что работников насчитывалось 469670 человек, работниц 501368, полуработников 12081, полуработниц 1081333, т. е. эти категории населения находились друг с другом в соотношении 1:1,07:0,03:0,23. В Воронежской губернии в 1884 1891 гг. 5,5 % хозяйств по тем или иным причинам не имели работников из числа членов своей семьи, 49,7 % располагали одним работником, 29,4 % двумя, 15,4 % тремя и более4.

Повторная перепись в пяти уездах в 1900 г. показала, что доля дворов без работников несколько снизилась до 5,2 %, с одним работником теперь числилось 48,4 % хозяйств, с двумя 28,9, с тремя работниками и более 17,6 %5.

Говоря об обострившемся в Центральном Черноземье аграрном перенаселении и преимущественно семейной организации крестьянского хозяйства, нужно иметь в виду, что часть крестьянских хозяйств прибегала к найму рабочей силы. В 11 уездах Воронежской губернии (без Воронежского уезда) в 1884 1891 гг. 15620 хозяйств (5,3 % от общего количества) имели наемных батраков. Среди них безземельные дворы составляли 0,9 %, хозяйства, имевшие до 5 десятин земли, 13,2 %, от 5 до 15 десятин 42,0 %, от 15 до 25 десятин 25,6 %, свыше 25 десятин 18,3 %. Судя по всему, наиболее активно батраки использовались в хозяйствах со средним уровнем обеспеченности землей. В крестьянских дворах работало 10116 годовых и 9474 полугодовых работников, т. е. в среднем 1,3

батрака на одно хозяйство1 . Помимо постоянных работников, крестьяне привлекали еще сельскохозяйственных рабочих на условиях поденной, сезонной, сдельной и натуральной оплаты. Масштабы привлечения наемных рабочих с течением времени увеличивались.

Важно заметить, что крестьянское хозяйство это не только экономическое понятие, означающее одну из форм организации аграрного производства, но еще и «мировоззрение людей, образ их жизни, способ существования в неразрывной связи с миром живой природы»2 . Земля, в массовом представлении крестьян, являлась естественным богатством, данным Богом, поэтому она не должна была принадлежать тем, кто ее не обрабатывал, а между работающими должна распределяться на уравнительных началах. Условия жизни и деятельности формировали у крестьян хорошее знание природных явлений, наблюдательность, способность к чрезвычайному напряжению сил в течение короткого периода ответственных работ. «Русское крестьянство, писал В.Г. Тюкавкин, имело большой опыт учета природных условий, передавало из поколения в поколение народные приметы, старалось максимально приспособить сельскохозяйственное производство к местным особенностям. Старики узнавали сроки сева, щупая почву руками, сопоставляя все приметы. Благодаря этому удавалось свести к минимуму капризы погоды, выбирать оптимальные сроки посева и уборки, отлично выращивать огородные культуры, заниматься садоводством»3 . «Крестьянин почерпнул свой быт не из академий, трактатов и теорий, а из тысячелетней практики, и потому быт его является таким органическим целым, стройности и целесообразности которого может позавидовать любое учреждение, отмечал, опираясь на опыт хозяйствования в своем имении Степановке Мценского уезда Орловской губернии, замечательный русский поэт А.А. Фет. В исправном крестьянском хозяйстве всех предметов как раз столько, сколько необходимо для поддержки хозяйства; ни бо- лее, ни менее. При меньшем их количестве пришлось бы нуждаться, а при большем одному хозяину-труженику за ними не усмотреть. Кроме строевого леса, приобретенного единовременно, и немногих кусков железа, все свое домашнее. Не глумиться надо над крестьянином, а учиться у него. Начиная с одежды и кончая рабочими орудиями, попробуйте изменить что-либо в среде той непогоды и бездорожи-цы, в которой крестьянин вечно вращается, и пуститесь лично с ним конкурировать, тогда скоро поймете значение сермяги, дуги, чересседельня и т.д. Сломайте среди степи ваш железный плуг и поезжайте за новым к Бутенопу. Время сева прошло, а крестьянин сам переменил дома сломанную часть сохи и опять пашет»4 . Причем А.А. Фет был далек от идеализации крестьянина, прекрасно видел и описывал темные стороны деревенской жизни («царствование безрасчетной рутины», пьянство, бескультурье и т.п.), утверждал, что и крестьянину есть чему поучиться у помещиков. Тем не менее эти характеристики, по его мнению, нисколько не составляли отличительной черты крестьянина – хозяина и труженика.

Конечно, знания и умения крестьян имели специальный характер, позволявший вести хозяйство, опираясь на земледельческий опыт предшествующих поколений и собственную практику. Пока крестьянское хозяйство развивалось как относительно замкнутая натуральная система, этого было вполне достаточно. Адаптация крестьянства к изменявшимся условиям современной жизни и производственной деятельности настоятельно требовала подъема общекультурного уровня деревни. В докладе 1895 г. Задонской уездной земской управы Воронежской губернии говорилось: «Теперешнее культурное состояние наших крестьян составляет самую существенную, самую непобедимую помеху не только для улучшения их собственного быта, но и вообще для всего нашего развития. Об нее, как о подводный камень, разбиваются в прах все самые энергичные усилия, откуда бы они ни шли к улучшению нашего внутреннего положения. Народное образование вот к чему в последнем выводе сводится теперь все. Его успехи будут от- ныне измерять все наши успехи. Без образования народных масс мы не можем ступить шагу, и всякие улучшения будут мнимыми, кажущимися, а не настоящими, прочными, действительными»1 .

К сожалению, сетования на низкий культурный уровень сельского населения нередко использовались для оправдания неэффективности аграрной политики, непринятия необходимых финансово-экономических мер в пользу крестьянства и сельского хозяйства в целом. Нельзя безоговорочно принять и тезис о политическом невежестве крестьян. В.Т. Рязанов справедливо отмечал «свойство крестьянства (и русского в том числе) вполне адекватно и трезво оценивать политические события и перемены, предпринимаемые “сверху”. Сам уклад их жизни, склонность к традициям, осмысленный труд, построенный на наблюдениях и проверенном опыте, как раз способствуют его формированию»2 .

Мировоззрение крестьянина, успешно ведущего собственное хозяйство, основывалось на личном интересе, желании быть крепким хозяином, свободно распоряжаться материальными ресурсами семьи, постоянно наращивать их, добиваясь более высоких результатов. Крестьянин был привязан к земле, природе, деревенским традициям и обычаям, поэтому так мучительно переживалось угасание хозяйства, разрыв с деревней, со всем сельским укладом жизни. Б.Д. Бруцкус называл крестьянское хозяйство «исконной формой жизни населения в природе»3 . Крестьянину была присуща психология хозяина, являвшегося самостоятельным работником и организатором. А.А.Фет утверждал: «Земледелие, в сущности, не какая-либо потребность жизни, оно сама жизнь», и в нем «главным и незаменимым двигателем является хозяин»4 . Деревенским труженикам присуще «много этически-ценного, бодрого, красивого, – отмечал Н.П. Макаров, есть в крестьянстве здоровая творческая, неноющая психология организатора-твор-ца»5 . В 1924 г. он сформулировал главные качества, необходимые крестьянину: здоровье; сила и привычка к систематическому труду в любое время года; искусство в сельскохозяйственных занятиях; способность определять части хозяйства, требующие непрерывного улучшения; умение разбираться, что существенно и несущественно, чем лучше заниматься в настоящее время, а что можно отложить на вторую очередь; знание сельскохозяйственных растений, животных, почвы, погоды; самоконтроль, хладнокровность действий в любых обстоятельствах; способность управлять работой людей, отдавать и самому воспринимать распоряжения и пояснения; сотрудничество с соседями; привычка к систематическому выполнению составленного для себя плана6 . Как видим, требования к крестьянину жизнь и деятельность предъявляли очень высокие, ответственность многократно повышалась в отношении глав семейств.

Домохозяин пользовался непререкаемым авторитетом. Им обычно становился по праву старшинства отец или старший из братьев. Зачастую это был «молодой мужчина, выдающийся своим уживчивым нравом и способностями, самый расторопный, тот, кто при жизни хозяина был первым при нем полномочным работником и пользовался доверием семейства, несмотря на то, брат ли он или сын хозяину, или тот, кому при жизни доверял, более других приспособил к управлению хозяйством. Иногда старшие сыновья при главенстве отцов пользовались большими правами по сравнению с остальными детьми, так как потенциально являлись будущими главами семьи. Если в семье все члены мужского пола равны, то главой становится тот, кто более распорядительный и не пьяница, хорошего характера и большей частью знающий грамоту»7 . В руках домохозяина сосредоточивалось все управление хозяйством, он должен был умело распоряжаться рабочими силами, показывать пример в работах, обеспечивать общее благосостояние и тяглоспособность двора. Из Болхов-ского уезда Орловской губернии сообщали, что «в настоящее время благосостояние замечается в тех дворах, где все члены семейства повинуются домохозяину, если же повиновение прекращается, то благосостояние двора уменьшается и семейство делится»1 .

А.Н. Энгельгардт, определяя роль трудовых ресурсов в крестьянском хозяйстве, писал: «Различные факторы в хозяйстве по их значению идут в таком порядке: прежде всего, хозяин, потому что от него зависит вся система хозяйства, и если система дурна, то никакие машины не помогут; потом работник, потому что в живом деле живое всегда имеет перевес над мертвым. В хозяйстве человек прежде всего, потом уже машины и орудия. Но ни машины, ни симментальский скот, ни работники не могут улучшить наши хозяйства. Его улучшить могут только хозяева»2 .

Рабочие и производственные силы крестьянских хозяйств значительно ослаблялись частыми семейными разделами. После отмены крепостного права этот процесс значительно усилился, о чем в 1868 г. сообщал из Орловской губернии А.А. Фет: «А теперь они (крестьяне. А.П.) все помешались на дележах. Бабы поссорятся за горшки и семья требует раздела. Эта мания доходит до того, что в иных местах семейства, не будучи в силах построить нового помещения, разгораживают старые избы плетнем на две половины и прорубают новую дверь в глухой стене»3 . «В большинстве семей остается один работник с малолетками, а при незначительности полевых наделов и невозможности оставлять двор для отхожих промыслов хозяйство такого хозяина еле-еле двигается, количество скота уменьшается по недостаточности корма, через что уменьшается количество навоза, единственного удобрения конопляника, доходами с которого крестьяне отбывают все свои повинности», отмечала Кромская уездная земская управа в 1876 г 4 . «В прежние времена сыновья не отделялись от отцов при их жизни, а были весьма нередки примеры, где и женатые внуки со своими уже детьми оставались при деде в одной общей семье, соглашалось с тезисом о вреде семейных разделов Малоархангельское уездное земское собрание. Теперь же, напротив, в редкой се- мье можно встретить более одного работника. Всякий женатый сын, а тем более брат, хочет жить особым хозяйством. Но какое это хозяйство? Оно и в общем составе не было изобильно, а при разделе на несколько частей каждому достается только одна нужда. < ... > При таком начале хозяйство идет чем дальше, тем хуже, а молодой хозяин не всегда еще умеет и взяться за дело и не прочь полениться порою и погулять, когда старшего над ним нет. А тут общественные надобности < ... > Сделает он что-нибудь одно, а остальное упустит. Так идет день за днем, увеличивая запущение в хозяйстве и доводя его, наконец, до совершенного расстройства и крайней нищеты»5 . Земства предлагали ограничить семейные разделы, разрешая их лишь при условии, когда в каждой из отделяющихся частей будет не меньше троих работников, дом, все необходимые службы, достаточное количество рабочего и хозяйственного скота, земли, старшие лица в отделяющихся частях будут способны к ведению самостоятельного хозяйства. Очевидно, на основе такого рода предложений и появился 18 марта 1886 г. закон, затруднявший деление семей.

Итак, в аграрном секторе были сосредоточены основные трудовые ресурсы региона. Центрально-черноземные губернии испытывали относительный избыток рабочей силы, поскольку имевшейся в распоряжении крестьян земли было недостаточно для их полной занятости при существовавшей системе хозяйствования. Крестьяне должны были заботиться о максимально выгодном использовании имевшихся трудовых ресурсов, опирались в своей производственной деятельности, прежде всего, на передававшийся от поколения к поколению опыт хозяйствования. Умение и желание собственным трудом создавать на земле продукцию, жизненно необходимую своей семье и обществу в целом, является фундаментальной ценностью народа. Пока существовал крестьянин-труженик, не мысливший жизни без земли, и трудовая крестьянская семья, являвшаяся важнейшим элементом социальной и производственной структуры страны, сохранилась одна из базовых основ российского общества.