Совершенствование правовой регламентации института задержания подозреваемого в законодательстве стран СНГ

СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ ПРАВОВОЙ РЕГЛАМЕНТАЦИИ ИНСТИТУТА ЗАДЕРЖАНИЯ ПОДОЗРЕВАЕМОГО В ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ СТРАН СНГ

В опросы процессуального регулирования задержания лиц по подозрению в совершении преступления являются дискуссионным уже достаточно давно. Анализ уголовно-процессуального законодательства, практика расследования преступлений и воззрения ученых¹, исследовавших проблемы правовой регламентации задержания и практики его применения, показывает, что одним из самых актуальных вопросов и сегодня остаются положения институционной принадлежности задержания и его правоприменительные аспекты.

Одни ученые (В.П.Божьев, Г.В.Дроз-дов, А.Я.Дубинский и др.) относят задержание к разновидности следственных действий.2 Другие (М.И.Еникеев, А.И.Тру-сов, А. П. Рыжаков, В.Е.Эминов и др.) подчеркивают двойственную природу задержания, оценивая его не только с правовой, но и с практической точки зрения, рассматривая наряду с мерой принуждения как самостоятельное средство получения доказательств,3 или в криминалистическом смысле как «тактический комплекс оперативнорозыскных и следственных действий»4 . Третьи (В.Н.Григорьев, Л.И.Кукреш и др.) отмечают правовой характер задержания и рассматривают его только как меру процессуального принуждения.5 В.А.Образцов относит задержание подозреваемого к разновидности тактических операций.6

Существование таких различных точек зрений объясняется отчасти развитием уголовно-процессуального законодательства, изменяющего институционную принадлежность этого правового положения, и отличиями его регламентации в УПК различных стран. Так, в УПК Украины эта норма отмечена как временная мера пресечения (ч.2 ст.149). Уголовно-процессуальный кодекс Республики Беларусь 1961 г. задержание подозреваемого относил к неотложным следственным действиям (ч.1 ст.116, ст.119), ныне действующий процессуальный закон причисляет эту норму к мерам принуждения (ч.1 ст.107). Уголовно-процессуальные кодексы Азербайджана (гл.XVI), Армении (гл.17), Кыргызстана (гл.11), Молдовы (раздел V, гл.I), Российской Федерации (п.11 ст.5), Узбекистана (гл.27) относят задержание к мерам принуждения. УПК ФРГ (§ 111е, 127, 128) и четвертая поправка к Конституции США также относят это положение к мерам уголовно-процессуального принуждения.7 При этом в УПК ФРГ задержание рассматривается как мера, гарантирующая собирание доказательств, наряду с выемкой (§98), выемкой почтово-телеграфной корреспонденции (§99), прослушиванием телефонных переговоров (§100a, 100b), обыском жилища, служебных помещений, личным обыском (§102, 103, 105), освидетельствованием (§81а), принудительным фотографированием и дактилоскопированием (§81b).

Двойственную правовую природу задержания подозреваемого закрепляет УПК Казахстана. Так, ч.1 ст.122 рассматривает протокол задержания как протокол следственного действия, в то же время гл.17 относит задержание к мерам уголовно-процессуального принуждения.

Законодательная регламентация задержания обуславливает правоприменительную практику регламентирующих его норм. Это, в свою очередь, определяет доказательное значение результатов задержания.

В определении статуса задержания в системе процессуальных действий и возможности использования его результатов в криминалистической практике также нет единой точки зрения. Если считать задержание следственным действием, то протокол задержания будет относиться к таким источникам доказательств, как протоколы следственных действий. Если подходить к задержанию как одновременно к следственному действию и мере процессуального принуждения, то это не согласуется с правовой регламентацией процессуальной формы документа, в которой должны быть отражены ход и результаты такого комплексного мероприятия. Дело в том, что оформление одним протоколом двух процессуальный действий по общему правилу законом не предусмотрено, однако имеется исключение, которое можно отнести к коллизии в законе, когда в протокол задержания заносятся результаты личного обыска (ч.1 ст.110 УПК Беларуси, ч.2 ст.92 УПК РФ и др.). Если же задержание рассматривать как меру процессуального принуждения, то протокол задержания как источник доказательств требует осмысления.

В соответствии с принципом презумпции невиновности и положениями Конституции Беларуси и других стран СНГ, гарантирующими свободу и неприкосновенность граждан любое ограничение прав лица, связанное с подозрением его в совершении преступления, возможно лишь только на основаниях и в порядке, предусмотренных уголовно-процессуальным законодательством. При определении содержания и приоритетности целевой направленности рассматриваемого процессуального института становится очевидным, что его применение носит принудительный характер, обеспечивающий участие лица, подозреваемого в совершении преступления, в уголовном процессе, пресечение возможности продолжать преступную деятельность и препятствовать установлению истины по делу, а также решение вопроса о применении к нему меры пресечения в виде заключения под стражу и предупреждение побега. Этот существенный признак находится за пределами понятия «следственные действия» и обусловливает необходимость отнесения задержания подозреваемого, состоящего в фактическом задержании лица, доставлении его в орган уголовного преследования и в кратковременном содержании под стражей в местах и условиях, опреде- ленных законом, к мерам процессуального принуждения.

В ч.2 ст.92 УПК РФ закреплен дополнительный смысл, присущий следственному действию, заключающийся в отражении в протоколе обстоятельств задержания, что придает этому процессуальному положению двойственный характер. Белорусское законодательство требует отражать в протоколе основания, место, время фактического задержания, результаты личного обыска, а также время составления протокола, кроме того, в протоколе отражается факт разъяснения подозреваемому его прав и учиняются подписи задержанного и должностного лица, осуществившего фактическое задержание (ч.1 ст.110 УПК Белоруси).

Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации предоставляет право задерживать лицо, подозреваемое в совершении преступления, за которое может быть назначено наказание в виде лишения свободы, органу дознания, дознавателю, следователю (ст.91). После доставления подозреваемого в орган дознания или к следователю в срок не более 3 часов должен быть составлен протокол задержания, в котором делается отметка о том, что подозреваемому разъяснены права, предусмотренные ст.46 УПК РФ. В протоколе указываются дата и время составления протокола, дата, время, место, основания и мотивы задержания подозреваемого, результаты его личного обыска и другие обстоятельства его задержания. Протокол задержания подписывается лицом, его составившим, и подозреваемым.

Таким образом, протокол задержания полностью подпадает под понятие иных документов, указанных в ч.1 ст.100 УПК Беларуси и ч.2 п.6 ст.74 УПК РФ. При этом следует отметить, что протокол задержания как источник доказательств необходимо рассматривать вне зависимости от постановления о задержании подозреваемого, выносимого органом дознания, следователем или прокурором (ч.2 ст.110 УПК Беларуси), ибо этот документ является лишь правовым основанием для кратковременного содержания задержанного под стражей.

В УПК Армении (ч.3 ст.121) в качестве доказательств может также использоваться протокол, составленный по поводу задержания, а на основании ч.1 ст.122 УПК Казахстана доказательствами по уголовному делу являются фактические данные, содержащиеся в составленных в соответствии с правилами УПК «протоколах следственных действий, удостоверяющих обстоятельства, непосредственно воспринятые лицом, ведущим уголовный процесс, установленные при осмотре, освидетельствовании, выемке, обыске, задержании, наложении ареста на имущество». Данный подход позволяет четко определить правовой статус протокола задержания как источника доказательств независимо от двойственной природы задержания.

Анализ ст.ст.106, 106.1 и 107 УПК Украины, регламентирующих основание и порядок задержания, показал, что эти нормы не содержат указания на возможность проведения такого следственного действия, как личный обыск при задержании. Данное положение нашло отражение в ст.184 УПК Украины, где указано, что обыск лица и выемка у него предметов и документов могут быть произведены без постановления при задержании подозреваемого. Такой порядок правовой регламентации по сравнению с положениями ч.1 ст.110 УПК Беларуси значительно улучшает правоприменительную практику, так как исключает коллизии в законе. Однако есть проблемные аспекты и в украинском уголовно-процессуальном законодательстве. Например, в нем отсутствует правовая регламентация возможности проведения задержания до возбуждения уголовного дела, что затрудняет применение п.1 ч.1 ст.106 УПК (когда лицо застигнуто при совершении преступлении или непосред- ственно после его совершения), тогда как в ч.2 ст.190 УПК в отношении осмотра места происшествия такое положение закреплено. Это породило противоречия в комментариях к ст.106 УПК Украины, где указывается, что «необходимость в задержании, как правило, возникает внезапно и имеет неотложный характер». Однако далее: «задержание подозреваемого допустимо только после принятии решения о возбуждении уголовного дела, поскольку конкретное основание подозревать лицо в совершении преступления, как правило, возникает позже, чем основание к возбуждению уголовного дела»8 .

Изучение уголовных дел, рассмотренных в судах Беларуси, показало, что упомянутая коллизия в уголовнопроцессуальном законодательстве привела к отсутствию единообразия в применении рассматриваемых норм. Так, в некоторых областях составляются два процессуальных документа — протокол задержания и протокол личного обыска. При этом подавляющее большинство уполномоченных лиц органов уголовного преследования дублируют содержание протокола личного обыска в протоколе задержания. В отдельных случаях, чтобы избежать дублирования, должностные лица в соответствующем пункте протокола задержания отмечают: «смотри протокол личного обыска».

В столице Беларуси г. Минске в 97,5% случаев из общего числа изученных нами уголовных дел по результатам задержания составляется один процессуальный документ. При этом в некоторых районах этот документ называется «протокол задержания по непосредственно возникшему подозрению в совершении преступления и личного обыска». По нашему мнению, составление такого единого процессуального документа, в котором отображены результаты проведения процессуальных действий, имеющих разную институционную принадлежность, является ошибочным. Такой подход не согласуется с понятиями «процессуальная форма» и «процессуальный документ», а также с положениями ч.1 ст.110 и ст.193 УПК Беларуси. Кроме того, задержание подозреваемого и личный обыск имеют разную целевую направленность.

Иногда в практике встречаются случаи (15,2 %), когда составляются не предусмотренные УПК документы, такие как «протокол досмотра», «протокол изъятия». Такие документы не имеют юридической силы и, разумеется, не могут быть использованы в процессе доказывания по уголовному делу.

Формирование единообразного подхода в правоприменительной практике к задержанию подозреваемого по непосредственно возникшему подозрению и проводимому при этом личному обыску требует анализа положений УПК Беларуси, регламентирующих эту процедуру.

Так, Законом Республики Беларусь от 4 января 2003 г. в ч.2 ст.173 УПК были внесены изменения, в соответствии с которыми до возбуждения уголовного дела стало возможным проведение также и личного обыска при задержании как самостоятельного следственного действия. Однако содержание ст. 110 УПК в части внесения результатов обыска в протокол задержания не изменилось. В одном случае в законе четко определен порядок проведения личного обыска при задержании, когда протокол составляется отдельно, руководствуясь ст.211 УПК, при наличии оснований, предусмотренных ст.208 УПК и с соблюдением требований ст.ст.193, 210 и 212 УПК. В другом случае ч.1 ст.110 УПК требует отражать результаты личного обыска, проведенного при задержании подозреваемого, в протоколе задержания без учета указанных выше положений уголовно-процессуального закона. Дублирование результатов данного следственного действия еще и в протоколе задержания считаем нецелесообразным, так как эти процессуаль- ные действия отличаются по назначению и документы, которые составляются после их проведения, имеют разную процессуальную форму. Кроме того, эти документы как источники доказательств будут иметь разный процессуальный статус, что подтверждает анализ положений, содержащихся в ч.2 ст.88, ч.1 ст.110, ч.2 ст.173, ст.ст.210, 211 и 212 УПК Беларуси.

Использование в правоприменительной практике протокола задержания как источника доказательств связано обычно с фактическими данными, отражающими результаты личного обыска. Применение этого процессуального документа для установления обстоятельств дела в случаях, не связанных с фиксацией в нем таких данных, составляет лишь 1,85 %. Для повышения эффективности использования протокола задержания как источника доказательств целесообразно уточнить его содержание с точки зрения отражения в нем криминалистически значимой информации.

В ходе расследования, например, грабежей и разбоев нередко встречаются случаи, когда подозреваемый надевает похищенные вещи на себя. Так, по уголовному делу № 1/225 сотрудниками милиции задержаны гр.Х. и гр.К., подозреваемые в открытом похищении куртки гр.Б. При составлении протокола задержания сотрудники милиции указали, что гр.Х. одет в темную куртку, принадлежащую, как оказалось впоследствии, потерпевшему.⁹ Данный случай наглядно демонстрирует возможность фиксации криминалистически значимой информации, ставшей доказательством по делу. В противном случае подозреваемому, помещенному в следственный изолятор, достаточно было бы переодеться и фактические данные были бы утрачены. Отражать в протоколе задержания сведения об одежде в такой форме, как, например, «одет по сезону»¹⁰ и т.п., считаем недопустимым, так как такие сведения не несут никакой доказательственной информации.

Исследование, проведенное нами, показало, что описание одежды, в которой находилось в момент задержания подозреваемое лицо, имеется, как правило, в протоколах задержания, составляемых представителями органов уголовного преследования г. Минска. При этом в 82,5% случаях одежда описывается поверхностно, без указания индивидуализирующих признаков, что существенно снижает доказательственное значение сведений, содержащихся в этом процессуальном документе. Такая практика обусловлена, прежде всего, отсутствием в УПК положения, обязывающего орган уголовного преследования описывать одежду задержанного по непосредственно возникшему подозрению. Это положение не противоречит ни букве, ни сути уголовно-процессуального законодательства. Как мы видим, нужды практики идут впереди теории и показывают, как важен указанный аспект для доказывания по уголовному делу.

Некоторые исследователи, в частности В.Ю.Мельников, предлагают отражать в протоколе задержания поведение лица при задержании (сопротивление, попытку скрыться или избавиться от каких-либо предметов). Находящиеся в руках или изъятые при попытке сброса уличающие предметы также должны фиксироваться в протоколе. Указанные изменения, по его мнению, позволят фиксировать при задержании весь объем необходимой информации.11 Такой подход является спорным, так как находящиеся в руках задержанного предметы должны изыматься и описываться при проведении личного обыска, брошенные им предметы могут быть обнаружены, изъяты и описаны при проведении осмотра места задержания.

Проведенные исследования аспектов проблем, связанных с институционной принадлежностью задержания и его правоприменительными аспектами, позволили сделать следующие выводы.

• 1.    В нормы УПК Беларуси, России, Украины и других стран СНГ, регламен-

• тирующие источники доказательств, целесообразно добавить положение, определяющее доказательственное значение протокола задержания по аналогии с ч.3 ст.121 УПК Армении и ч.1 ст.122 УПК Казахстана. Например, ч.2 ст.88 УПК Беларуси после слов «протоколы следственных действий» необходимо добавить слова «задержания подозреваемого».

• 2.    В протоколе задержания, наряду с другими обстоятельствами задержания подозреваемого (ч.2 ст.92 УПК РФ), мы рекомендуем отражать общие и частные признаки одежды задержанного. Результаты личного обыска при задержании подозреваемого следует отражать в соответствующем протоколе следственного действия.

• 3.    Для обеспечения единообразной правоприменительной практики проведения задержания подозреваемого в УПК Беларуси и России целесообразно внести следующие изменения:

  –ч.1 ст.110 УПК Беларуси изложить в следующей редакции: «Немедленно после доставления задержанного в орган уголовного преследования должностным лицом, осуществившим фактическое задержание, составляется протокол, в котором указываются основания, место и время фактического задержания (с указанием часа и минут), описание одежды задержанного и другие обстоятельства его задержания, а также время составления протокола. Протокол объявляется задерживаемому и при этом ему разъясняются предусмотренные ст.41 настоящего Кодекса права, в том числе право пригласить защитника и давать показания в его присутствии, что отмечается в протоколе. Протокол подписывается лицом, его составившим, и задержанным»;

  –ч.2 ст.92 УПК РФ изложить в следующей редакции: «В протоколе указываются дата и время составления протокола, дата, время, место, основания и мотивы задержания подозреваемого,

описание одежды задержанного и другие обстоятельства его задержания. Протокол задержания подписывается лицом, его составившим, и подозреваемым».

• 1    Напр.: Александровский, А.Г. Задержание подозреваемого в совершении преступления и применение в отношении лица меры пресечения в виде заключения под стражу до предъявления ему обвинения : автореф. дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.09 / А.Г.Александровский; Киевский гос. ун-т. – Киев, 1992; Веретенников, И.А. Задержание подозреваемого как комплексный правовой институт : дис.... канд. юрид. наук : 12.00.09 / И.А.Веретенников. – М., 2001; Луговец, Н.В. Задержание подозреваемого и иные меры процессуального принуждения: дис.... канд. юрид. наук : 12.00.09 / Н.В.Луговец. – Саратов, 2004; Ретюнских, И.А. Процессуальные проблемы задержания лица по подозрению в совершении преступления : дис.... канд. юрид. наук : 12.00.09 / И.А. Ретюнских. – Екатеринбург, 2001; Храмов, С.М. Теоретические и прикладные проблемы задержания лица, совершившего преступления : автореф. дис.... канд. юрид. наук : 12.00.09 / С.М. Храмов. – Мн., 2004 и др.

• 2    Уголовный процесс : учебник для студентов вузов, обучающихся по специальности «Юриспруденция» / Е.А.Доля [и др.] ; под общ. ред. В.П.Божьева. – 3-е изд. испр. и доп. – М., 2002. – С.281; Дубинский, А.Я. Производство предварительного расследования органами внутренних дел : учебное пособие / А.Я.Дубинский. – Киев, 1987. – С.164–165.

• 3    Кукреш, Л.И. Уголовный процесс. Общая часть : учебное пособие / Л.И.Кукреш. – Мн., 2005. – С.54–67.

• 4    Еникеев, М.И. Следственные действия: психология, тактика, технология : учебное пособие / М.И.Еникеев, В.А.Образцов, В.Е.Эминов. – М., 2007. – С.207.

• 5    Григорьев, В.Н. Задержание подозреваемого / В.Н.Григорьев. – М., 1999; Кукреш, Л.И. Указ. соч.

• 6    Образцов, В.А. Выявление и изобличение преступника / В.А. Образцов. – М., 1997. – С.140.

• 7    Гуценко К.Ф. Уголовный процесс западных государств / К.Ф.Гуценко, Л.В.Головко, Б.А.Фили-монов. – М., 2001. – С.215–216, 413.

• 8    Уголовно-процессуальный кодекс Украины : научно-практический комментарий / под общ. ред. В.Т.Маляренко, Ю.П.Аленина. – Харьков, 2005. – С.326.

• 9    Уголовное дело № 1/225. Архив суда Парти — занского района г. Минска за 2007 г.

• 10    Уголовное дело № 1/714. Архив суда Парти — занского района г. Минска за 2006 г.

• 11    Мельников, В.Ю. Задержание подозреваемого : дис.... канд. юрид. наук : 12.00.09 / В.Ю.Мельников. – Краснодар, 2004. – С.56.