Совет по изучению производительных сил АН СССР: экспедиционная деятельность на Востоке страны в 1931-1940 годах

Академия наук приступила к комплексному изучению производительных сил страны в 1915 г., когда по инициативе выдающегося российского ученого В.И. Вернадского была учреждена Комиссия по изучению естественных производительных сил (КЕПС). На протяжении пятнадцати лет Комиссия участвовала в организации экспедиций, конференций и совещаний по вопросам производительных сил, а также занималась изучением природных ресурсов в рамках собственных научных подразделений. Подавляющее большинство академических экспедиций этого периода работали в европейской части страны [1].

На рубеже 1920 ‒ 1930-х гг. Академия наук пошла на обширную внутреннюю реорганизацию, обусловленную резко усилившимся в этот период давлением на нее со стороны государственной власти. Одним из элементов такой реорганизации стало создание в 1930 г. Совета по изучению производительных сил (СОПС), который был призван доказать способность Академии наук войти в научное сопровождение основных проектов экономического развития страны. С помощью СОПС Академия наук стремилась обосновать свое право на существование и получение государственного финансирования. Совет (вплоть до его передачи в сентябре 1960 г. в ведение Госэкономсовета при Совете министров СССР) занимался организацией и проведением масштабных комплексных изысканий в сфере изучения производительных сил. В статье рассматриваются особенности экспедиционной деятельности СОПС, являвшейся ключевым компонентом академической активности в восточных регионах СССР в 1930-е гг. Источниками рассмотрения темы послужили документы Архива РАН, а также материалы, представленные в научной периодике.

В первые же месяцы своего существования СОПС включился в разработку крупных народнохозяйственных проектов, наиболее значительным из которых стала государственная программа по созданию на востоке страны второй угольно-металлургической базы, получившая название проблемы Урало-Кузбасса. В соответствии с принципами планирования научной работы Академии наук, утвержденными Общим собранием в конце 1930 г., исследования в Сибири стали приоритетным направлением деятельности СОПС [2]. Академик В.П. Волгин, выступая на годовом собрании Академии наук 2 февраля 1931 г., подчеркнул, что для разработки проблемы Урало-Кузбасса СОПС «должен использовать все возможные источники материального и персонального обеспечения этих исследований, он должен доказать на этом частном примере не только готовность, но и способность Академии наук активно содействовать делу социалистического строительства на одном из его ответственных участков» [3].

Исходя из этих установок, в начале 1930-х гг. СОПС практически полностью сконцентрировался на изучении восточных территорий, в особенности - Западной Сибири. Благодаря колоссальному объему выделенных средств, количество проведенных на востоке страны экспедиций резко возросло по отношению к предшествующим годам. Сумма ассигнований на исследование Сибири в 1931 г. составила 2 млн руб., в то время как общий бюджет экспедиционных исследований Академии наук насчитывал 2,8 млн руб. [4]. Заказчиком и основным источником финансирования экспедиционных работ выступал НКТП (до 1932 г. ВСНХ СССР). В общей сложности в период с 1931 по 1934 гг. на средства НКТП Совету удалось организовать семнадцать экспедиций по изучению производительных сил восточных регионов СССР, пять из которых проводили изыскания, связанные с Урало-Кузнецким комбинатом. Наиболее масштабными и продолжительными экспедициями СОПС, работавшими в этом направлении, стали Кулундин-ская комплексная экспедиция (1931 ‒ 1934 гг.) под руководством будущего академика и основателя Института неорганической химии СО АН СССР А.В. Николаева и Алтайско-Кузнецкая геохимическая экспедиция (1931 - 1934 гг.) под руководством профессора П.И. Лебедева.

В 1931 г. объем экспедиционных работ в Западной Сибири достиг своего пика и в последующие годы начал неуклонно снижаться, что стало особенно очевидным уже в 1933 г. Если в 1932 г. размер ассигнований на экспедиционные изыскания в этом регионе уменьшился по отношению к предшествующему году всего на 10% (с 1 млн 22 тыс. руб. до 900 тыс. руб.), то в 1933 г. он составил только 40% от бюджета предыдущего года (364 тыс. руб.) [5]. Резкое снижение объемов финансирования со стороны НКТП частично обусловливалось тем, что к этому моменту основной комплекс предприятий Урало-Кузнецкого комбината уже был пущен в строй, в связи с чем ведомство больше не было заинтересовано в продолжении академических изысканий в западносибирском регионе. Кроме того, ключевым фактором, повлиявшим на взаимоотношения Академии наук и Наркомата, стал взаимный эффект «завышенных ожиданий», возникший в процессе работы экспедиций. НКТП ожидал от Академии наук максимально оперативной обработки полученных материалов и составления технико-экономических обоснований производственного использования экспедиционных результатов. Академия наук, в свою очередь, получив возможность работать в ранее малодоступном для себя регионе, была нацелена на многолетние исследования преимущественно теоретического характера, которые ведомство не планировало финансировать. В ситуации с НКТП Академия наук не смогла выдержать конкуренцию с отраслевыми научными учреждениями, в большей степени нацеленными на оперативное решение прикладных задач.

В 1933 г. Академия наук перенесла центр тяжести своих исследований на новую комплексную проблему - изыскания в районе Байкало-Амурской магистрали. Теперь основное внимание СОПС переместилось на территории Дальнего Востока и Восточной Сибири. В ходе Байкало-Амурской комплексной экспедиции (1933 - 1935 гг.), заказчиком которой выступал ГУЛАГ, СОПС проводил ряд исследований, необходимых для проектирования и строительства железнодорожной магистрали. Байкало-Амурская комплексная экспедиция стала самой крупной как по объему финансирования, так и по количеству вовлеченных в нее научных работников. Согласно договорам, заключенным между БАМЛАГ и СОПС, стоимость экспедиционных работ составила 1,383 млн руб. в 1933 г. и 1,357 млн руб. в 1934 г [6]. Тем не менее, несмотря на два успешно проведенных полевых сезона, новый договор с БАМЛАГ в 1935 г. заключен не был. В случае с Байкало-Амурской экспедицией также имело место взаимное несоответствие ожиданий. Академия наук нацеливалась на «переход к систематическому комплексному изучению всего района» [7], которое заказчик не был готов финансировать.

К середине 1930-х гг. СОПС осуществил переход от отраслевых к крупным комплексным экспедициям, которые являлись более перспективными в плане получения государственного финансирования. Общее число экспедиций постоянно сокращалось, при этом количество отрядов в них увеличивалось (в 1931 г. СОПС организовал 47 экспедиций, а к 1940 г. их количество сократилось до трех [8]). С этой общей тенденцией связано значительное сужение тематического разнообразия экспедиционных работ СОПС. Если в 1931 г. в структуре полевых исследований присутствовало значительное количество специализированных антропологических, лингвистических и ботанических экспедиций, то уже в 1932 г. они, уступив место изысканиям преимущественно геологического профиля, полностью исчезли из экспедиционного плана, поскольку Академия наук не могла привлечь для их финансирования необходимые средства. В дальнейшем ботанические, почвенные, зоотехнические, экономические отряды включались в состав некоторых крупных комплексных экспедиций.

Во второй половине 1930-х гг. в условиях значительного сокращения ведомственных ассигнований СОПС занялся поиском новых источников финансирования и существенно активизировал сотрудничество с руководством отдельных республик и областей. Заинтересованность региональных властей в финансировании экспедиционных изысканий обусловливался тем, что такие исследования подготавливали научное обоснование для промышленного освоения их территорий. В частности, при участии Западно-Сибирского крайплана была организована Ойротская комплексная экспедиция (1935-1937 гг.) под научным руководством академика В.А. Обручева. Однако, несмотря на успешные примеры подобного рода сотрудничества, региональные бюджеты не могли стать для СОПС достаточно устойчивым и долгосрочным источником финансирования, в результате чего Академия наук в конце 1930-х гг. была вынуждена практически полностью свернуть экспедиционные изыскания на востоке страны.

Резкое снижение экспедиционной активности СОПС в Сибири и на Дальнем Востоке было связано с общей переориентацией государственных органов на приоритетное развитие потенциала западных регионов СССР в условиях надвигающейся войны. Согласно постановлению СНК СССР «О научных экспедициях Академии Наук в 1938 г.» от 14 июля 1938 г., Академия наук должна была в первую очередь приступить к изучению минеральных, лесных, сельскохозяйственных энергетических и гидрологических ресурсов Урала, Европейской равнины СССР и Кавказского хребта. В 1938 г. СОПС проводил несколько крупных комплексных экспедиций, в числе которых Уральская, Кавказская, Центрально-Европейская, Туркменская и ЦентральноКазахстанская. В восточной части страны в предвоенные годы работала только одна крупная экспедиция – Якутская (1938 ‒ 1939 гг.).

Несмотря на целый ряд трудностей, связанных в основном с постоянной необходимостью изыскивать новые и удерживать уже существующие источники финансирования, экспедиционная деятельность СОПС в восточных регионах страны в 1930-е гг. была довольно успешной. Академия наук смогла на практике доказать свою эффективность в научном сопровождении таких актуальных народнохозяйственных проектов, как Урало-Кузбасс и БАМ, и способность максимально оперативно включаться в их реализацию.

На всем протяжении 1930-х гг. СОПС отрабатывал механизмы внешнего взаимодействия с заказчиками исследовательских работ в лице крупных ведомств и региональных властей, а также внутреннего взаимодействия с руководством Академии наук и другими академическими учреждениями, от степени лояльности которых также во многом зависело получение Советом финансовых, материальных и кадровых ресурсов. Полученный опыт позволил СОПС в послевоенные годы успешно продолжить организацию и проведение крупных комплексных изысканий, в том числе на территории Сибири и Дальнего Востока.