Советская хозяйственная культура в формах материальной предметности и образах массового искусства 1960-1980-х гг.: тело человека

Системное изучение культуры как многомерной целостности требует изучения отношений ее с другими подсистемами бытия, а также взаимосвязанного изучения подсистем самой культуры – материальной, духовной и художественной во всех формах предметности. Искусство – единственный плод деятельности, позволяющий проникнуть в глубинную суть представляемой им культуры [6, с. 9–19]. на этой теоретической основе автором статьи изучается советская хозяйственная культура в ее воплощении советским массовым искусством 1960–1980-х гг. хозяйственная культура понимается как многостороннецелостный способ человеческой деятельности, направленный на получение материальных благ, во всех формах предметности. Человек – субъект хозяйственной культуры.

Человеческое тело – одна из форм материальной предметности культуры, наряду с технической вещью и социальной организацией. Советская материально-вещественная среда (жилище, одежда, пища) изучалась российскими и зарубежными авторами (О. вайнштейн, О. гурова, К. герасимова, т. Кондратьева, н.б. Лебина, М. Меерович, Е.а. Осокина, д. бартлетт, в. бучли, ю. гронов, Ш. фицпатрик). Предметом изучения становилось и тело советского человека, его визуальная репрезентация в советской массовой культуре (в. аристов, т. дашкова, О. вайнштейн, О. гурова, а. Курбановский). выделялись различные дискурсы о теле: в 1930-е «рабоче-крестьянский» и «артистический» тип женщины, которые постепенно сливались (т. дашкова). в 1960-е в журналах «Работница» и «Крестьянка» – тип молодой, высокой, стройной и худощавой женщины (О. вайнштейн). С 1920-х до 1950-х последовательно сменяли друг друга идеологи- ческие дискурсы о теле: «тело здоровья», «тело культурности», «тело личного вкуса» (О. гурова). визуальные модели советской женщины определялись как «труженица», «делегатка», «коллега», «возлюбленная», «натурщица», постепенно усиливалась «консервативная» линия (а. Курбановс-кий). выделялись типы героев («правдоискатели», «карьеристы», «мещане» и др.) и их телесность в советском кинематографе 1950–1960-х (н.в. глебкина).

несмотря на то, что исследование художественного воплощения телесности советского человека нашло отражение в ряде культурологических работ, состояние научной изученности этой темы нельзя считать исчерпывающим. Мало изученной остается художественная репрезентация советского человека как субъекта хозяйственной культуры периода 1960–1980-х, не проводился сравнительный анализ репрезентаций его телесности в разных видах и жанрах искусства. Постараемся выявить особенности художественного воплощения советского человека как субъекта хозяйственной культуры в советском массовом искусстве 1960–1980-х, раскрыть гносеологические, аксиологические и семиотические аспекты его художественных репрезентаций, отражающие типологические особенности и смыслы советской хозяйственной культуры.

в решении поставленных задач нельзя обойтись без использования официальной советской социальной структуры «2+1»*. также применяется аксиологическая типология субъекта советской хозяйственной культуры, выстроенная автором по критерию ценностной мотивации хозяйственной деятельности: «строитель коммунизма», «честный труженик», «обыватель». Если на идеологическом уровне «строи-

Рабочий класс – трудовое крестьянство – интеллигенция (прим. ред.).

Cреда обитания

Terra Humana

телями коммунизма» считалось подавляющее большинство советских людей, а «обывателей» рассматривали как пережитки прошлого, то на уровне повседневном в обществе преобладали «обыватели», значительную часть составляли «честные труженики», а «строители коммунизма» – незначительное меньшинство [11, с. 231–242]. Массовое искусство отобразило официальную социальную структуру и все аксиологические типы. в художественных репрезентациях субъекта советской хозяйственной культуры нами выделяются два дискурса о теле: «тело идеологическое» и «тело повседневности».

в основе дискурса об «идеологическом теле» – положения идеологии: общая цель – коммунизм, ударный труд на общее благо, но он «еще не стал жизненной потребностью всех людей». ценность общественной собственности, каждый обязан заботиться о ней. Растет социальная однородность, но рабочий класс остается ведущей силой. «Идеологическое тело» – «строитель коммунизма» (преимущественно рабочий) в процессе ударного труда, укрепляющий социалистическую собственность, физически совершенный. в основе дискурса о «теле повседневности» – понимание повседневности как фундаментальной реальности, в которой пребывает большинство людей. Это значит: даже в годы «оттепели» коммунизм не был общей целью, ударный труд мотивировался и другими целями. в семидесятые масса людей трудилась с низким качеством, росла ценность личной собственности, общественная собственность расхищалась.

«тело повседневности» – представители всех аксиологических типов и социальнопрофессиональных групп в производстве и потреблении материальных благ, по-разному относящиеся к социалистической собственности, телесно разнообразные.

на протяжении всей советской истории субъект хозяйственной культуры был важнейшим объектом художественного творчества. в образах, созданных во всех видах и жанрах искусства, прослеживается динамика, обусловленная общими для советской культуры процессами: поворотом от тоталитарного общества к потребительскому и от идеологической советской массовой культуры к потребительской массовой культуре западного образца [8, с. 188], переходом от моностиля к полистильности, демократизацией, массовым интересом к коммунизму и разочарованием, смягчением и усилением цензуры и др. демократизация в искусстве проявилась как возрастание интереса к «просто- му советскому человеку», «выламывание» из жесткой концепции соцреализма. Различное понимание художниками «правды жизни» [10] можно определить как проявление полистильности. в песне и прикладной графике репрезентировалось «тело идеологическое», в живописи, скульптуре, литературе, драматургии и кино – идеологический и повседневный дискурсы переплетались. Если в песне и плакате преобладают образы рабочих, то в литературе, драме и кино – представители интеллигенции, что отражает реальный процесс – устремление людей индустриального общества в профессии нефизического труда [11, с. 208–209].

Образы субъекта хозяйственной культуры отражают динамику социалистического хозяйства: если в искусстве 1930-х он изображен в основном в колхозах и на фоне строящихся гигантов металлургии и энергетики, то в искусстве 1960-х – на фоне действующих промышленных предприятий всех отраслей и новых «стройках века», с начала 1970-х – в автомобильной промышленности (н. Соломин «ЗИЛ. главный конвейер», х. Якупов «Челнинские красавицы (КамаЗ)», х/ф «директор», «гонщики», «Мировой парень»).

в образах советского человека отобразились гендерные особенности трудовой занятости и динамика традиции. гендерную специфику труда в СССР периода 1930-х в. аристов усмотрел в монументе в. Мухиной «Рабочий и Колхозница»: «безусловно, в нашей реальности Рабочим мог быть только мужчина» [1]. на плакатах 1960–1980-х, утверждающих союз рабочих и крестьян, женщина по-прежнему с серпом, а мужчина – с молотом. Если плакат пропагандировал равенство полов и советские достижения, то сельское хозяйство репрезентировалось сферой мужского и женского труда. но мужчина всегда – на тракторе, комбайне, грузовике, а женщина – с ручными средствами – лопатой и граблями, корзиной и рассадой, кастрюлей и половником: в. Загонек «Март. будни», в. Иванов «Уборка картофеля», в. алтухов «хлеборобы», Л. Кириллова «на прополке», х/ф «Чужая родня», «Мачеха» и др. Женщины на тракторе – редкость: г. Столбова «трактористка», М. алексеев «Ивушка неплакучая» («Русское поле»). С ликвидацией МтС (1958) и передачей техники колхозам, ремонт стал обязанностью тракториста и водителя, что для женщины физически сложно. К началу 1980-х в сельском хозяйстве 75% работников трудились вручную. в основном это были женщины, что связано с традиционными установками: сложная техника – не женское дело.

немало художественных образов строителей, где женщина – каменщик, маляр, штукатур, реже – сварщик и крановщик, мужчина – сварщик, монтажник, электрик, проходчик, шофер, тракторист. Если искусство 1930-х изображало женщин на строительстве метро (Е. Лансере, а. Самохвалов), чем подчеркивалось равенство полов, то в искусстве 1960–1980-х метростроевок нет: Постановлением Совета Министров СССР от 13 июля 1957 г. было запрещено применение труда женщин на строительстве подземных сооружений.

Образы искусства говорят о том, что в социалистическом индустриальном обществе сохранялись традиционно женские сферы труда – домашнее хозяйство, пищевая и легкая промышленность: н. Кузнецов «Солнечные нити», И. Широкова «Стеклозавод» и др., х/ф «Старые стены», «Сладкая женщина». Кроме того, женщины трудились в лесной промышленности («девчата»), металлургии, машиностроении («битва в пути», «неподдаю-щиеся», «Семья Зацепиных»). на плакатах и сюжетно-тематических картинах, посвященных освоению Сибири и Севера, женщин мало. Это была традиционно мужская работа, также как рыболовство и добыча полезных ископаемых, плотничество, металлургия. Инновационные мужские профессии – вождение автобуса, тепловоза и самолета, строительство метрополитена, туннеля, электроэнергетика.

на плакатах 1970-х люди нефизического труда представлены в основном мужскими образами (в. добровольский «Мы за партией идем, славя Родину делами»). в живописи, литературе, драматургии и кино немало женских образов интеллигенции, особенно учителей. Если мужчина-учитель выступает в меньшинстве, то почти нет женских образов преподавателей вузов – доцентов и профессоров. Это значит, что в подавляющем большинстве женщины работали в средних школах: в 1986 году 75% работников народного образования, составляли женщины [12]. не удивляет отсутствие женщин на картине н. толпекиной и Я. Яковлева «Молодые ученые новосибирского академгородка»: в сфере науки в 1960–1985 гг. трудилось лишь 2,2–3,9% работающих женщин [12].

в 1960–1985 гг. в сфере торговли и общественного питания трудились от 10,6 до 12,6% работающих женщин [12], но художественные образы работников этих сфер хозяйства созданы в основном в ка- рикатуре, детективе и комедии. Их нет в песне, почти нет в живописи (исключе- ние – продавцы антикварного магазина в. хабарова, 1976). Это значит, что на идеологическом и повседневном уровнях труд в торговле, общепите и сфере услуг занимал маргинальное положение между престижным и непрестижным, честным и нечестным. не случайно химик бочкин скрывает от товарища, что работает в химчистке («Легкая жизнь»).

в песне и плакате субъект хозяйственной культуры представлен преимущественно в роли производителя материальных благ, минимально в роли покупателя, вообще потребителя материальных благ. в карикатуре – потребитель-обыватель. Плакатный советский человек производил «реки стали», «триллион киловатт часов в год» электроэнергии, кукурузу – «источник изобилия», строил «дорогу в будущее» и почти ничего не потреблял. так искусство, выполняя аксиологическую и воспитательную функции, пыталось возвысить человека над миром вещей. в литературе и кино «честные труженики» репрезентированы и в роли потребителя материальных благ: им не чуждо желание купить модную одежду, мебель, автомобиль, но ценность потребления для них ниже, чем отзывчивость и дружба, поэтому накопленные для покупки мебели деньги без колебаний отдаются заболевшему другу («Разные судьбы»). в контексте развития общества потребления и дефицита, все больше образов обывателей-потребителей (г. Щербакова «дверь в чужую жизнь», х/ф «Сладкая женщина», «гараж», «Пена»).

Искусством советский человек изображен не только в труде, но и на отдыхе. Если плакат изображает «строителя коммунизма» в активном отдыхе, нацеленном на повышение работоспособности (в. Каленский «Солнце, воздух и вода множат силы для труда!»), то в живописи, литературе и кино показано, что «честный труженик» может отдыхать, ничем не занимаясь (в. Попков «бригада отдыхает», «Работа окончена»), в кафе или ресторане (х/ф «высота», «девять дней одного года», «Иду на грозу», «Еще раз про любовь»).

в песнях и плакатной графике основным художественным образом субъекта советской хозяйственной культуры являются руки рабочих – символ творца культуры: «Руки рабочих , вы даете движенье планете . Руки рабочих, мы о вас эту песню поем» . Статус хозяина выражается в уверенной поступи рабочего класса: «Идут хозяева земли , идет рабочий класс» и др. в песенных и

Cреда обитания

Terra Humana

плакатных телесных образах «строителя коммунизма» утверждается идея превосходства советского человека как социального типа. Его тело репрезентируется как сверхпрочное : «Как прежде, мы тверже гранита и стали ».

в плакатных образах 1960–1980-х гг. сохраняется код художественной репрезентации, сложившийся на рубеже 1920–1930-х: идеализация и монументальность «строителя коммунизма». в соответствии с концепцией общества развитого социализма у плакатных рабочих и крестьян через одежду проступают очертания стройного, мускулистого тела. Интеллигенция стройна, но не мускулиста, характер труда, также как в советских журналах 1930-х годов [5], символизируют очки. Со второй половины 1970-х «новая историческая общность советский народ» воплощается в едином телесном типе всех социальных групп – стройном, атлетическом (в. Кононов «Мы придем к победе коммунистического труда» и др.). в живописи, литературе, драматургии и кино телесные образы советского человека всех социальных групп нередко красивы и атлетически сложены, но идеализации и монументальности нет, в основном они обычные. Если в прикладной графике «обыватели» изображались с некрасивыми фигурами и лицами, то в литературе и кино они ничем не отличаются от «честных тружеников», нередко красивы.

в искусстве 1960-х молодые сельские и городские женщины – стройные, часто спортивные. Сопоставление художественных образов с фотографиями из семейных альбомов показывает: молодые сельчанки «природным телом» не отличались от горожанок, молодые горожанки-рабочие – от интеллигенции. Это результат интенсивной миграции и социальной мобильности, механизации физического труда (хотя и недостаточной), изменения характера питания: складывался усредненный телесный тип человека индустриального общества. в киноискусстве 1960-х телесность женщин-рабочих репрезентируется мужественной или женственной в разных контекстах: на работе – в мешковатой спецодежде, на отдыхе – в модном, хорошо сидящем на фигуре платье («высота», «девчата», «Мама вышла замуж»). на колхозницах – ватник и сапоги, фартук, косынка, на доярках – белые/синие халаты («Чужая родня», «дело было в Пенькове», «Простая история»). Реально колхозы экономили на спецодежде. Мифологизм советского искусства – в фильме «Стряпуха» Э. Кеосаяна:

колхозницы выходят в поле с прическами «бабетта» и платках, повязанных, как у французских кинозвезд. в фильмах 1970х женщины-рабочие в спецодежде уже не выглядят мешковатыми («безотцовщина», «Сладкая женщина»), колхозницы сменили ватники на пальто и куртки. При бездорожье актуальными остались резиновые сапоги («Русское поле»). всегда изящно выглядят бортпроводницы («Еще раз про любовь», «неподсуден», «Экипаж») и милиционеры («дело № 306», «Следствие ведут знатоки»). О. гуровой отмечено: в 1960-е на фотографиях женщины-учителя изображались в строгом темном костюме [4, с. 84], но в фильмах 1960–1980-х («доживем до понедельника», «вам и не снилось») они показаны в разнообразной модной деловой одежде: человек общества потребления представляет свой имидж.

т. дашкова показала, как в 1930-е в фильмах г. александрова соединялся «рабоче-крестьянский» и «артистический» тип: «золушки» превращались в «принцесс», «духовное перерождение» вело к телесному перевоплощению [5]. в киноискусстве 1960–1980-х облагороженная телесность бывших сельчанок в городе и провинциалок в столице не всегда связана с духовностью: из одних получаются «честные труженицы», из других – «обывательницы» («Женщины», «Сладкая женщина», «Москва слезам не верит»).

Изучение образов тела субъекта советской хозяйственной культуры в массовом искусстве 1960–1980-х, с применением системного и целостного подходов, сравнительного и семиотического анализа, приводит к следующим выводам. Произведения советского искусства с разной степенью идеологизированности и понимания «правды жизни», «социалистического гуманизма», стремления к традиции или культурной инноватике, воплотили идеологический (теоретический) и повседневный (практический) уровни советской хозяйственной культуры во всей совокупности материальных и духовных проявлений. в искусстве 1960–1980-х образно воплотилась советская хозяйственная культура – соединение доминирующей административно-командной, традиционной и нелегально работающей рыночной экономической систем; высокотехнологичный и ручной труд, индустриальные гиганты и примитивные технологии в колхозах; инновационное и традиционное домашнее хозяйство. Искусство целостно отобразило советское общество – смешанный тип индустриального и доиндустри- ального, традиционного и инновационного, закрытого и открытого, массового, потребительского. Искусство воплотило субъекта культуры – человека всех социально-профессиональных групп и разных аксиологических типов во всех отраслях социалистического хозяйства, в легальной и теневой экономике.

в массовом искусстве 1960–1980-х тело субъекта хозяйственной культуры репрезентировано в двух дискурсах: идеологическом и повседневном. Изображены все представители социальной структуры и аксиологических типов. в песне и прикладной графике репрезентировалось «тело идеологическое», ярко проявились характерные для соцреализма идеи превосходства, исключительности и непревзойденности, мифологизм, оптимизм [7]. в живописи, литературе, драматургии и кино телесность советского человека пря- мо не связывается с социально-профессиональной группой и аксиологическим типом, выражает идею: гармонично развитых людей в советском обществе мало, даже «строители коммунизма» нередко далеки от идеала. в образах советского человека искусство в целом и по-разному отобразило реальное состояние социалистического хозяйства, его ценности, достижения и проблемы, гендерные особенности труда, развитие инновационного типа культуры и сохранение традиционных технологий. телесные образы отражают процесс формирования индустриального, массового общества и общую тенденцию – смещение ценностных ориентаций от социалистических к традиционным и общечеловеческим ценностям. Повседневность «прорастала» через идеологию и корректировала официальную картину советской жизни.