Советские воинские монументы в Калининграде и эволюция исторической памяти (середина XX - начало XXI в.)

В отечественной историографии неоднократно подчеркивалось, что воинские мемориалы играют исключительно важную роль в деле сохранения в исторической памяти народного подвига в годы последней войны [1] [3]. Эта роль закреплена в Федеральном законе 1995 г. «Об увековечении Победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».

Проблематика монументальной памяти о войне довольно хорошо изучена на общероссийском материале [3] [18] [20], однако ее региональные аспекты исследованы лишь фрагментарно. Краткое описание воинских монументов Калининграда содержится в подготовленном областным Научнопроизводственным центром по охране, учету и реставрации памятников истории и культуры каталоге [16]. К сожалению, этот коллективный труд в основном фиксирует положение на начало 2010-х гг., не уделяя должного внимания истории формирования мемориального ландшафта Калининграда в советский период. Общие тенденции в процессах увековечения в бронзе и камне знаменитых сражений и событий войн разных эпох на территории Восточной Пруссии были изучены исследователями Г.В. Кретининым [14] и К.А. Па-халюком [17]; интересна обзорная статья С.А. Фостовой о главном городском монументе — «Памятнике 1200 гвардейцам» [23]. При этом собственно о калининградских памятниках, относящихся ко Второй мировой войне, обстоятельствах их появления, образном строе и символике сказано немного. Вне поля зрения исследователей до сих пор оставались и весьма интересные нереализованные проекты мемориалов, которые становились предметом широкой общественной дискуссии.

Цель настоящей статьи — определить этапы создания, выявить содержание и региональную специфику военно-мемориального наследия советского времени в Калининграде, бывшем Кёнигсберге, вошедшем в состав СССР в 1945 г. по решению Берлинской (Потсдамской) конференции вместе с северными районами германской провинции Восточная Пруссия. В данной работе впервые осуществлено научное осмысление общественных дискуссий относительно сооружения воинских мемориалов на калининградской земле и расширены представления о советской культурной политике в сфере сохранения военно-мемориального наследия Великой Отечественной войны (на региональном материале).

Основой для исследования послужили как опубликованные подборки документов [11] [12], так и неизвестные ранее материалы из фондов Государственного архива Калининградской области [5] [6] [7] [8] [9]. Это, прежде всего, решения местных партийных и государственных органов (обкома партии, облисполкома, соответствующих городских властей). Помимо собственно постановлений об установке того или иного памятника они содержат многочисленные справочные материалы, обоснования, переписку с вышестоящими инстанциями (ЦК КПСС, Советами министров СССР и РСФСР, союзным и республиканским министерствами культуры и др.). Интересные сведения о планах монументальной пропаганды, проведении открытых конкурсов и их результатах имеются в фондах областного управления культуры и архитектурнопланировочного управления Калининградского горисполкома. Среди общественных организаций большую роль в формировании мемориального ландшафта города играли региональные отделения Союза архитекторов и Союза художников. Наконец, нельзя не упомянуть ценный комплекс источников, связанный с деятельностью местного отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры, созданного в 1965 г. и вплоть до конца советского периода остававшегося главным институтом по учету воинских мемориалов и контролю за их состоянием.

В исследовании использовался историко-культурологический подход, при описании объектов военно-исторического наследия применялись сравнительный и типологический методы. Архивные документы подвергались источниковедческому анализу.

Сразу после войны понятие «памятник» использовалось лишь по отношению к могилам советских воинов, павших в сражениях за Восточную Пруссию. При этом большинство прежних монументов, воздвигнутых в честь

Рис. 1. Памятник Ф. Шиллеру в центре Кёнигсберга в окружении могил советских воинов, павших в боях за город. Май 1945 г.

Неизвестный автор. Российский государственный архив кинофотодокументов

прусских королей, германских императоров и других героев и деятелей культуры немецкого народа, были свергнуты с пьедесталов и отправлены на переплавку [14, с. 387–391].

Избежавших сноса памятников оказалось немного. Среди них памятник Фридриху Шиллеру в центре города. На фотографии, сделанной в мае 1945 г., он стоит в окружении могил погибших при штурме Кёнигсберга советских солдат, позже перенесенных в другое место (рис. 1). Этот снимок передает облик первых воинских памятников — скромных деревянных обелисков, которые устанавливались на месте гибели воинов или поблизости от полей сражений. На братских могилах сооружались более крупные кирпичные или бетонные обелиски либо стелы с красной звездой на вершине, на которых иногда размещались имена павших героев. Такие типичные для второй половины 1940-х гг. монументы изготавливались по инициативе военных властей с участием местного населения. Государство практически не участвовало в их финансировании [10, с. 134–136].

Однако мемориальный ландшафт города не ограничился скромными обелисками. Здесь, на земле бывшей Восточной Пруссии, в еще не переименованном Кёнигсберге, был возведен первый в СССР грандиозный мемориальный комплекс, посвященный Победе в Великой Отечественной вой-

Рис. 2. Мемориальный ансамбль 1200 воинам 11-й Гвардейской армии, погибшим при штурме Кёнигсберга в апреле 1945 г.

Автор фото А. А. Матвеев

не и павшим героям.

Он расположился у братской могилы и получил в народе название «Памятник 1200 гвардейцам» (рис. 2). Своим появлением мемориал обязан инициативе командующего 11-й Гвардейской армией генерала К. Н. Галицкого. Памятник был построен за 108 дней и торжественно открыт 30 сентября 1945 г. О масштабах мемориала, созданного по проекту архитекторов И.Д. Мельчакова и С.С. На-нушьяна, свидетельствует тот факт, что на его сооружение пошло 20 тыс. кв. м гранитных плит и 14 т бронзы, было изго- товлено 100 кв. м барельефов. Ведущий скульптор мемориала литовец Юозас Микенас вспоминал, что сооружение монумента началось, едва закончились бои: «…в горящем городе советский человек ставит памятник своему современнику, своему товарищу по оружию». Впрочем, сохранились свидетельства, что мемориал строили немецкие военнопленные [24, с. 233].

В последующие годы в его облике произошли некоторые изменения. 9 мая 1960 г. перед центральным обелиском был зажжен Вечный огонь [15, с. 257] [25]. Одновременно, согласно веяниям XX съезда КПСС, с обелиска был сбит барельеф И. В. Сталина с медали «За Победу над Германией», а вместо него выгравирован реверс этой же медали без портрета вождя. Несколько лет назад к очередному юбилею войны, по инициативе ветеранов войны, первоначальное изображение советского диктатора было восстановлено [2, с. 229] [23, с. 68] [24, с. 234].

Статус памятников героям войны первоначально регулировался постановлением Совнарком СССР «О взятии воинских могил на учет и их благоустройстве» от 18 февраля 1946 г. Воениздатом был выпущен специальный альбом типовых проектов, что способствовало замене временных мемориалов на более долговечные [21, с. 58].

В октябре 1947 г. Калининградский облисполком принял первое постановление о благоустройстве захоронений воинов Красной армии, в котором предписывалось постепенно заменить сооруженные из подручных материалов памятники на постоянные — из гранита, мрамора или другого камня, с единообразным оформлением. В частности, утверждалась единая для всех надпись без упоминания о Кёнигсберге и Восточной Пруссии: «Вечная слава героям, павшим в боях за нашу советскую Родину» [6, л. 17–20].

Однако согласно актам проверки и отчетам военкоматов в 1950-е гг. многие воинские кладбища на территории города «содержались в беспорядке», «могилы заросли бурьяном», «временные обелиски пришли в негодность», установка «фундаментальных памятников» продвигалась медленно. А в целом в области в 1951 г. находилось 727 необустроенных братских могил и 2252 одиночных захоронения, состояние которых определялось как «запущенное» [13, с. 199–200]. В течение двух первых послевоенных десятилетий коммеморативные практики, связанные с воинскими мемориалами, ограничивались одним весьма скромным ритуалом: дважды в год — 23 февраля и 9 мая — представители трудовых коллективов организаций и предприятий, закрепленных за тем или иным памятником, возлагали к нему венки.

Ситуация изменилась в середине 1960-х гг., когда в общенациональном историческом нарративе все более значимое место стало отводиться Победе советского народа во Второй мировой войне. В это время начали внедряться новые ритуалы: военные парады в столице, республиканских и областных центрах; создание во всех городах памятников «Неизвестному солдату» и мемориалов «Вечный огонь»; траурные митинги, церемонии «Вахта памяти», «Минута молчания» и т. п. [4] [18, с. 117–118].

Эти новые веяния пришлись как нельзя кстати именно в Калининградской области. Здесь к общесоюзным датам добавились еще два «Дня памяти воинов»: 9 апреля — день завершения штурма Кёнигсберга и 6 ноября. Новый курс нашел выражение в создании в Калининграде и области большого числа военных памятников и мемориалов, посвященных Победе над фашизмом и памяти павших советских воинов. Наряду с традиционными обелисками, стелами, танками и артиллерийскими орудиями, по решению Калининградского горисполкома, в 1966 г. в связи с музее-фикацией памятных мест сражений началась установка мемориальных досок на «Блиндаже Ляша» (где была принята капитуляция городского гарнизона) и знаменитых фортификационных сооружениях Кёнигсберга.

В это же время возобновилась дискуссия о необходимости возведения в Калининграде нового главного воинского монумента. Среди интеллигенции многие ратовали за то, чтобы в качестве памятника Победы в войне с немецким фашизмом сохранить величественные руины Королевского замка в центре города. Это предложение нашло поддержку в Москве. Специалисты Министерства культуры СССР заключили, что в сохранившихся помещениях западной части замка можно разместить музей воинской славы, а во внутреннем дворе «может быть воздвигнут монументальный памятник героям штурма, выразительным фоном для которого будут служить законсервированные руины северного крыла» [7, л. 12-16]. Идею с энтузиазмом поддержала «Литературная газета», опубликовав совместное письмо деятелей культуры и героев штурма Кёнигсберга [22, с. 2].

Однако категорически против были региональные власти. В качестве контрпредложения в сентябре 1963 г. был проведен открытый конкурс на создание монумента «В честь воинского и трудового подвига калининградцев, основавших на месте руин новый социалистический город Калининград». В качестве площадки для размещения была выбрана центральная городская площадь Победы, которая освободилась после сноса статуи Сталина. При этом проектировщики должны были использовать опустевший гранитный постамент [11, с. 139–140]. Через год конкурс был проведен повторно, на этот раз совмещение двух тем — труда и ратного подвига — было признано нецелесообразным, а все еще пустующий постамент должен был занять памятник в честь героев Великой Отечественной войны. По итогам конкурса жюри раздало все положенные премии, но подходящего проекта так и не появилось. Показательно, что разочарованными оказались и посетители выставки конкурсных проектов, которые в книге отзывов предложили обратиться к скульптору Е. В. Вучетичу и установить в Калининграде копию его знаменитой композиции «Перекуем мечи на орала» [9, л. 12–12 об., 15]. Такой безудержный пацифизм не нашел отклика у городских властей.

Вновь к замыслу о создании грандиозного памятника Победы вернулись в годовщину 50-летия Октябрьской революции. Местные власти обратились в вышестоящие инстанции с предложением создать на Центральном острове (ныне остров Канта), образованном двумя рукавами реки Преголи, «мемориальный парк-памятник», который бы увековечил память о 20 тысячах красноармейцев, погибших во время штурма Кёнигсберга, и достойно представлял западный форпост России в глазах экскурсантов из разных уголков страны (как раз в это время Калининград был включен во всесоюзные туристические маршруты по местам боевой славы). Авторы обращения отмечали, что в боях за Восточную Пруссию сражались девять общевойсковых и воздушных армий, а также Балтийский флот, тогда как считавшийся главным «Памятник 1200 гвардейцам» прославлял только подвиг 11-й Гвардейской армии.

Для разработки проекта мемориального комплекса планировалось организовать открытый конкурс. Строительство нового объекта потребовало бы радикальной перекройки городского центра. В мемориальный парк предполагалось перенести прах четырех тысяч солдат из 34 братских могил в черте города. Одновременно расположенный на острове Кафедральный собор XIV в., пострадавший в годы войны, подлежал сносу, а находящаяся у его стен усыпальница И. Канта — переносу в другое место. Однако реакция общественности, выступившей в защиту Собора и могилы великого философа, и отрицательные отзывы московских специалистов вынудили местные власти отказаться от этой затеи. Заодно было отозвано отправленное уже в правительство ходатайство о лишении Кафедрального собора статуса памятника республиканского значения [12, с. 84–85].

Идея создания грандиозного воинского мемориала на Преголе вскоре вновь оказалась в повестке дня. Присутствовавшие 9 мая 1969 г. на военном параде на Красной площади участники Восточно-Прусской операции 1945 г. и военачальники направили министру обороны А.А. Гречко письмо с просьбой поддержать идею сооружения в Калининграде музея-панорамы, который должен был запечатлеть разгром Красной армией немецко-фашистских войск в Кёнигсберге. По мнению авторов обращения, строительство военнопатриотического комплекса стало бы «ударом по неонацистам и реваншистам» и «актом мирового значения». Особенно важно это было сделать в то время, когда «западногерманские и западноберлинские потомки тевтонов, недобитые гитлеровцы мечтают о реванше, о пересмотре границ по Одеру и Нейсе, о возвра-

Рис. 3. Памятник морякам-балтийцам на Московском проспекте (1978, скульптор В. В. Моргунов). Автор фото А. А. Матвеев

те Восточной Пруссии» [11, с. 144]. Первыми обращение подписали маршалы СССР И. Х. Баграмян, А. М. Василевский, Н. И. Крылов, маршал артиллерии М. Н. Чистяков, главный маршал авиации А. А. Новиков, генералы армии В. В. Курасов, К. Н. Галицкий, А. П. Белобородов (всего 45 подписей).

Инициатива ветеранов была одобрена руководством Министерства обороны СССР и поддержана первым секретарем Калининградского обкома КПСС Н. С. Коноваловым. Однако реализовать на практике это предложение не удалось. Дело в том, что в 1960-е гг. в СССР был построен целый ряд величественных мемориалов в память о героях и жертвах прошедшей войны: некрополь на Пискаревском кладбище в Ленинграде (1960), памятник-ансамбль «Героям Сталинградской битвы» в Волгограде (1967), мемориальный комплекс Хатынь (1969), началось строительство масштабного музея-заповедника в память о защитниках Брестской крепости. Собственными величественными мемориалами мечтали обзавестись все столицы автономных республик и областные центры [21, с. 59– 60]. В конце концов, 24 июня 1966 г. ЦК КПСС и Совет министров СССР приняли постановление «О порядке проектирования и сооружения памятников и монументов», в котором устанавливалось, что строительство памятников, требующих больших материальных затрат, осуществляется только по решению правительства и ЦК КПСС [19]. Таким образом, калининградским просителям в Москве дали понять, что выдвинутая идея очень затратная и, по меньшей мере, несвоевременная.

Между тем насыщение Калининграда монументами воинской славы в 1970–1980-е гг. продолжалось. Поскольку «Обелиск 1200 гвардейцам» так и не смог стать общим мемориалом для воинов всех родов Вооруженных Сил СССР, принявших участие в боях на территории Восточной Пруссии и в штурме Кёнигсберга в апреле 1945 г., в городе стали возводиться отдельные памятники, посвященные ратному подвигу моряков Балтийско-

Рис. 4. Памятный знак воинам-танкистам (1980, архитекторы С. Мирошниченко, В. Якутин). Автор фото А. А. Матвеев

го флота (рис. 3), летчиков, танкистов (рис. 4), связистов, разведчиков, бойцов спецподраз-делений, сотрудников военной прокуратуры и т. д. [16, с. 111–138, 146–149].

Интересно, что почти не сохранилось свидетельств о предпринимавшихся инициативах каким-то образом увековечить память о других военных событиях с участием русской армии, хотя история Восточной Пруссии была богата знаменитыми битвами разных эпох. Пожалуй, единственным исключением стала инициатива калининградских писателей, которые в 1980 г. предложили создать мемориал в честь 32 тысяч русских солдат, павших на полях сражений в самой восточной германской провинции в ходе Восточно-Прусской операции 1914 г. Идея состояла в том, чтобы в центре Калининграда соорудить Пантеон героев и перенести туда останки своих погибших соотечественников со всей области. По- нятно, что эта инициатива не встретила понимания у местных властей. В то время война 1914–1918 гг. не вписывалась в официальный идеологический дискурс (не случайно ее называли «забытой войной»). Вплоть до начала 1990-х гг. за захоронениями русских воинов времен Первой мировой войны ухаживали только отдельные добровольцы, энтузиасты-краеведы без всякой поддержки со стороны государства [17].

В годы перестройки местное отделение Фонда культуры при поддержке общественности и СМИ выступило с инициативой кардинально реконструировать «Памятник 1200 гвардейцам», построив рядом мемориальный комплекс воинам всех советских армий, штурмовавших и взявших город-крепость Кёнигсберг», а также создать на месте снесенного Королевского замка «Галереи боевой славы русского, советского оружия» [8, л. 2–7]. Кроме того, предлагалось обновить или установить новые памятники выдающимся русским и советским полководцам, в том числе М. И. Кутузову, А. В. Суворову, маршалу А. М. Василевскому, генералу Д. М. Карбышеву и др. В 1989 г. был даже учрежден специальный общественный комитет, который ставил своей целью увековечение памяти о легендарном командире подводной лодки А. И. Маринеско, чьи «исключительные заслуги перед Родиной до сих пор не были оценены по достоинству» [5, л. 280–281].

По большинству из полутора десятков проектов дело не пошло дальше закладки памятного камня, и лишь несколько было реализовано в постсоветский период. В 2000 г. был установлен гранитный памятник А. М. Василевскому на одноименной площади (скульптор В. А. Дронов), а спустя год на набережной Нижнего пруда был открыт бронзовый памятник А. И. Маринеско (скульптор Ф. А. Мороз). Что касается идеи о создании в Калининграде главного памятника Победе в Великой Отечественной войне, она отчасти воплотилась в жизнь в 2005 г., когда на площади Победы была установлена 26-метровая Триумфальная колонна с изображением Ордена Победы на вершине.

В заключение следует подчеркнуть, что военно-мемориальное наследие советского Калининграда формировалось в русле общенационального исторического нарратива, в котором с годами всё более значимое место стало отводиться Победе советского народа в Великой Отечественной войне. Проводимая в связи с этим политика памяти, формирование мемориального ландшафта и соответствующие коммеморативные практики нашли горячий отклик именно на калининградской земле.

Начальный этап формирования мемориального ландшафта города пришелся на первое послевоенное десятилетие. В этот период большинство памятников — в виде простых стел и обелисков из дерева или кирпича с красной звездой на вершине — устанавливалось на местах захоронений советских воинов. Единственным исключением стал величественный «Монумент 1200 гвардейцам», возведенный еще в 1945 г. по инициа- тиве командования 11-й Гвардейской армии. Второй этап приходится на годы хрущевской оттепели, когда временные памятники были заменены на более долговечные, изготовленные, как правило, из бетона по стандартным проектам. Третий этап охватывает период со второй половины 1960-х гг. до перестройки. В это время Победа советского народа во Второй мировой войне стала занимать всё более значимое место в общенациональном историческом нарративе. Новый курс стимулировал создание в Калининграде большого числа новых мемориалов, посвященных подвигу воинов различных родов войск. Одновременно началась дискуссия о создании в центре Калининграда главного военного мемориала — «Пантеона героев». Городские власти неоднократно проводили открытые конкурсы на создание проекта такого памятника, но эта идея до начала 1990-х годов не была реализована из-за нехватки финансовых средств.

Всего на территории города на сегодняшний день находятся 44 воинских мемориала и памятных знака, посвященных подвигу советских солдат [16] — больше, чем в любом другом городе России и всего бывшего Советского Союза (относительно площади и численности населения). Бои Красной армии за Восточную Пруссию и штурм Кёнигсберга советскими солдатами в 1945 г. стали рассматриваться не просто как ключевые события в истории региона, но и были положены в основу «учредительного мифа» новой советской области. 1945 год стал трактоваться как «место памяти» (в терминах Пьера Нора). Советские воинские мемориалы в Калининграде и сегодня выступают инструментом патриотического воспитания на боевых традициях старших поколений.

Вклад автора в изучение заявленной в заглавии темы состоит, прежде всего, в том, что история создания воинских монументов рассмотрена в контексте общественных дискуссий по поводу их характера и символики. Кроме того, выявлена региональная специфика монументальной пропаганды. Исследование показывает, что военно-мемориальное наследие советского Калининграда способствует культурно-исторической самоидентификации жителей единственного российского эксклава, являясь одним из важнейших компонентов калининградской идентичности. Перспектива дальнейших исследований может быть связана с проведением сравнительного анализа политики памяти и процесса мемориализации событий Второй мировой войны в изучаемый период как во «внутренних» регионах РСФСР, так и в соседних с Калининградом бывших прибалтийских республиках.

Yury V. KOSTYASHOV