«Создать самого себя» как проблема современного образования

Один из тезисов, который обосновывает содержание статьи, состоит в том, что исторические и современные социальные процессы всегда инициируются философским стилем мышления. Это становится возможными в силу того, что философия задает стиль понимания человека – актора всех социальных процессов, от которого зависит их характер, сущность и содержание. Философская антропология обосновывает удачи и промахи в политических и экономических ситуациях, ибо основным всегда остается вопрос: кто их совершает? Имея высказанный тезис в виду, можно говорить, что эпоха, начатая в 90-х гг. ХХ в., являет собой пример совершенно нового антропологического взгляда – нового понимания человека, что и явилось причиной всех модификаций и трансформаций, которые претерпел мир в конце ХХ и в первом десятилетии XXI в. Какие же повороты произошли в философско-антропологическом мышлении указанного периода? Ответ построим на примере трансформаций антропологической парадигмы, рожденной философской классикой. Такой парадигмой была «забота о себе».

Ее актуализация при всем интересе к древнегреческой философии вызвана сегодня декон-структивистскими процессами в метафизике, которые обнаружили свое значение в нашей стране в последней четверти ХХ в. и повлекли за собой изменения в антропологическом портрете современности.

Методологический потенциал «заботы о себе», заданный античной философией, длительное время существовал в понимании «заботы» по восхождению человека к его всеобщей сущности. Такое определение явило себя в требовании указать метафизический предел («архе») как сущность любого фрагмента реальности. «Архе» заявлялось как метафизическое властное начало, которое под свои нормы выстраивало этот фрагмент. Эта установка инициировала ессенциалист-ское определение человека, которое настаивало на отыскании его предельного начала – сущности. В качестве таковой был назван Разум. Указание на него как на сущность («архе») было связано с полисной демократической организацией жизни, ибо полис требовал рационального обоснования жизни через обобщение ее в законах, созданных разумом. Позднее рациональное устройство жизни привело к демократическим режимам уже не только полисного характера.

В Разуме, обозначенном человеческой сущностью, было найдено величие Человека. Величие, но одновременно и слабость. Величие состояло в том, что человек овладел рефлексивным мышлением и получил возможность осознать не только весь мир, но и себя в мире как единственного, кто знает о себе и о «себе заботится». Слабость же Разума была в его неспособности выразить полноту и целостность бытия: он «высушивал», редуцировал бытие до чистой логики, закона, сущности, «сплющивал» онтологию и логику. Величие и слабость Разума – наследие классической философии, которое она сохранила вплоть до ХХ в. Это сказалось еще и в том, что Разум приобрел силу диктата. Слова Сократа «Познай самого себя» ориентировали на сущностное познание человека, на подчинение разумным, т.е. продиктованным Разумом, законам. В таком качестве сущность-предел ограничивала свободу человеческого существования. В течение всей философской и культурной западноевропейской истории властная функция «архе» противоречила свободе человеческого существования. Процессы социализации и идентификации, осуществляющиеся по правилам этой парадигмы, являли себя как отождествление с заранее заданной и единой сущностью [1].

Сегодня проблема личностной идентификации приобрела новые коннотации, на что повлияли два обстоятельства: новый - постметафизический – стиль философского мышления и новая техническая – информационная – организация жизни. То и другое актуализировало и предложило иной принцип определения человека – освобождение от всяческой привязки к сущностным началам. Это заставляет говорить о том, что «в то время как информационные системы увеличивают человеческие силы в организации и интеграции, они одновременно подрывают традиционную западную концепцию… субъекта» [2]. О «кризисе личностной идентичности», «личностном коллапсе», «смерти субъекта» в западноевропейской философии стали активно говорить еще в 90-х гг. прошлого века. Это подрывало саму возможность идеи восхождения человека к единой для всех человеческой сущности. Действительно, современное – постметафизическое, неклассическое – видение отказалось от традиционных представлений о детерминационных, властно действующих началах в конструировании человека.

Такое же влияние на человека оказало и информационное общество, которое возникло как социальная и технологическая презентация постметафизики. Современные, по М. Кастельсу, «архитектура и направление сетей» освобождены от жесткого детерминизма, допускается их постоянное, безграничное и свободное самоизменение. Деконструктивистские процессы в метафизике, отказ от ее власти как новое явление в стиле философского мышления выразились в такой социальной организации, которая приобрела характеристики мобильности, постоянства изменения, непредсказуемости развития. Оказавшись вне власти «архе», информационное общество организовалось в форме «сетевых структур» (М. Кастельс), «электронного сообщества» (М. Маклюэн), что принципиально отличает его от прошлых рационально и логично выстроенных индустриальных структур. И если рационально-логическая организация полиса когда-то востребовала Разум как сущностное «архе», которое сохраняло свое значение и в последующие исторические периоды, то современный глобализирующийся мир формирует новые «инновационные среды», которые создаются по новой – «пространственной», или «виртуальной», логике (М. Кастельс). В результате возникает не единство сущностного начала, но множественность глобальных производственных потоков – «пространство потоков», где наличествуют «бесконечно меняющиеся отношения кооперации и конкуренции между фирмами и местностями» [3]. М. Кастельс в качестве нового принципа организации производства называет «домоцентричность», т.е. «работу через телекоммуникации», когда то, что ранее выполнялось в традиционном производстве, заменяется работой в режиме oнлайн. В подобного рода процессах не живут классический Рацио и традиционная метафизика. Культура, социальность, человек вырвались из-под рациональной власти и определяют себя через самоопределение и самоконструиро-вание.

Самоконструирование, самоопределение, самореализация становятся ведущей антропологической программой, приобретающей актуальность как резонанс информационных изменений. Резонанс сказывается в новых поворотах проблемы личностной идентификации, когда информационная среда как новый ресурс идентичности порождает кризис «Я». Как ответ на кризис в литературе появилось понятие новая индивидуальность (М. Кастельс), которое заступает место личности. В условиях информационного общества, когда единицей производства стала сеть (члены которой – безликие космополиты, слитые в единое «электронное сообщество»), категория личности больше не нуждается в алиби. Кризис личностной идентичности, понимаемой в традиционном смысле, инициирует поиск новых способов и форм идентичности. Их основная черта – полная свобода для самоконструирования. «Сегодня, – говорит М. Кастельс, – допускается принятие полной индивидуализации поведения» [4].

М. Кастельс, объясняя новые возможности антропологического видения, замечает (ссылаясь на М. Вебера и его работу «Протестантская этика и дух капитализма») новые подходы к исследованию человека и современного общества, говорит об «информациональной парадигме», которая требует обоснования через антропологическое и этическое понятие – « дух информационализма ». Оно интегрирует многие культуры, различные ценности, самые разные проекты, в результате чего возникает «многоликая виртуальная структура». Этический фундамент «духа информациона-лизма» – это не новая культура как единая система ценностей, ибо множественность и разнообразие сетей опровергают единую «сетевую культуру». Однако «дух информационализма» имеет в этом разнообразии общий культурный код, который состоит из множества культур и ценностей, лоскутное одеяло, многоликая виртуальная культура, созданная в киберпространстве [5].

В таком понимании «дух информационализ-ма» характеризуется отрицанием самой возможности традиционной личностной идентичности, ему свойствен подрыв западной концепции индивидуальности. «Исторический сдвиг от механических технологий к информационным помогает подорвать понятие… индивидуальной идентич- ности с тех пор, как греческие философы выработали концепцию более двух тысячелетий назад. Технология помогает разрушать то самое видение мира, которое она в прошлом лелеяла» [6].

Новая технологическая среда создает и новые возможности личностной идентификации. Не случайно в современной философской литературе появилось понятие «технологической субъективности». Так, вводя это понятие, авторы работы «Университет как центр культурпорож-дающего образования» говорят о снятии с современной философии обязанности абсолютного настроя на необходимость жесткой устремленности к метафизическим пределам. Они считают, что отмеченный «кризис телеологической установки в отношении образования порождает кризис субъективности, или кризис идеологии целенаправленного ее формирования в виде неизменной и сущности». Авторы считают, что неизменная личностная сущность сегодня уступает место «методам конструирования "Я"», «техникам себя», «серии усилий по самотрансформации» [7]. Такого рода утверждения свидетельствуют о переориентации современного философского внимания с факторов внешнего воздействия на человека на факторы его самоизменения.

Технологически созданная постметафизическим мышлением (виртуальная, существующая в виртуальной логике) культура и «технологическая субъективность», явившись результатом деконструкции власти рациональных идеалов и норм, поставили «под подозрение» (П. Рикёр) традиционный Разум и, допустив нерациональность и неопределенность, хаос и безнормность, оказались, тем не менее, релевантными специфике существования человека – его свободе.

Жить в свободе – такой поворот в социализации ставит перед образованием дополнительные проблемы, связанные с возникновением напряженных культурных и антропологических ситуаций. С одной стороны, современное философское мышление раскрепостило человека, освободило его от власти сущностных, предельных начал, с другой – культурные практики обнаружили его неумение жить без власти пределов. Изменения современной образовательной парадигмы, направленные на развитие самостоятельности и активности, самореализации и самопрезентации, свидетельствуют о поиске путей формирования личности, способной жить в свободе. Снятие внешней власти и, напротив, развитие умения властвовать над собой, власти как «заботы о себе», как создания себя в целях полноты реализации личностной уникальности – таков лейтмотив современных модернизационных процессов в образовании.

В этих условиях девиз Сократа, свидетельствующий о форме древнегреческой практики «заботы о себе» и звучащий в рациональном плане как «Познай самого себя», т.е. познай собственную сущность и прими ее, сегодня приобретает значение призыва к действию по самосозиданию – «Создай самого себя». Современная «забота о себе» – это овладение практиками постоянной самотрансфор-мации, ибо только в этом случае возможно устоять в меняющемся, динамичном, развивающемся в калейдоскопической неопределенности мире. Сложности нынешнего мира, таким образом, таят в себе «наши надежды на эмансипацию» [8].