Сравнительные конструкции с артефактами в заговорном тексте: проблема "прототипа" и "инноваций"

Объектом анализа являются сравнения с союзом «как», которые содержат наименования артефактов бытовой сферы, функционирующие в текстах любовных заговоров. Понимание под артефактом того, чтó именно «возникает в результате целенаправленной деятельности человека вне природных процессов», а также «процесса или образования, обычно не свойственных биологическому объекту» [1, с.24], позволяет рассматривать артефакты как неоднородное явление. Поскольку для текстов заговорной традиции более релевантными являются предметы, полученные в процессе или в результате производственной деятельности и связанные с повседневной жизнью, т.е. бытовые артефакты, именно тематическая группа, наиболее тесно связанная с человеком, представляется показательной при постановке проблемы относительной хронологии заговорных словосочетаний.

Проблема разграничения «прототипических» и «инновационных» компонентов сравнительных конструкций, функционирующих в заговоре, как и других элементов заговорного текста в целом, до сих пор полностью не решена. Это объясняется как сложностью самого объекта исследования, так и характером источников, поскольку в центре внимания оказывались, прежде всего, «классические» заговоры, а заговоры, таковыми не признававшиеся, оставались вне научного интереса. Такое изначальное предпочтение одних источников в ущерб другим, вполне закономерное в фольклористике, противоречит лингвистическому подходу к анализу реально существующих феноменов языка, в том числе и текстов заговорной традиции.

Непредвзятый же взгляд на заговорные тексты показывает, что даже в собраниях заговоров

XIX в. есть черты, свидетельствующие о позднем характере некоторых фрагментов, а в сборниках XX в., в том числе в текстах практикующих знахарей, присутствуют древние элементы. В связи с этим представляется оправданным исследование выборки сравнительных конструкций из наличного состава заговорных текстов, в данном случае любовных заговоров, реально функционирующих в настоящее время, вне интуитивного ощущения их «истинности». Выявление же более древних и сравнительно новых элементов предпочтительнее, на наш взгляд, осуществлять на основе применения нескольких критериев классификации, включающих в себя совокупность методов исследования, разработанных современной лингвистикой.

Цель данной статьи – первичный отбор отдельных сравнительных конструкций как феноменов предположительно более позднего времени, осуществляемый на основании структурносемантического описания объектной части сравнительных конструкций и сопоставительной характеристики их частотности.

Как показал анализ структурносемантических особенностей сравнительных конструкций с артефактами, данные сочетания, как правило, построены в соответствии с утверждением естественного положения вещей: отрицаются действия и состояния, противоречащие знанию о мире; указываются обычные функции артефактов и их свойства. Ассортиментный набор соответствий идентифицирующей и предикатной номинации компонентов сравнительной конструкции поддается достаточно строгой систематизации. В качестве простого или составного эталона сравнения любовных заговоров бытовые артефакты входят в следующие лексико- семантические группы (ЛСГ): 1) дом; 2) утварь; 3) одежда.

ЛСГ 1 «Дом». Семантику дома как строения и как жилища передают наименования построек, частей, деталей строения и строительного материала, крова, очага. Среди многообразия всех номинаций - дом, изба, баня (банюшка, банюш-ка-парушка), угол, замок, ключ, бревно, матица (матка), косяк, скоба, пол, потолок, труба, окно, дверь, доска, стружки, щепочки, печь (печка, печина), печная доска, печной столб, стол (стол-престол) - лишь обозначения строительного материала в качестве эталонов сравнения ( бревно, доска, стружки, щепочки) в рассмотренных текстах являются односоставными. Они содержат в себе только один образец сравнения: « Как щепочки никогда не сойдутся» [2, с.164], « Как эти стружки вьются и прячутся» [3, с.9394].

Наименования различных строений и их частей , а также деталей строений обычно включаются в двусоставные эталоны сравнения. Их особенностью является реализация партитивных отношений между лексемами, входящими в объектную часть: «Как изба не может стоять без матки » [4, с.33], « Как матица неотделима от потолка » [5, с.56]. Обозначения однородных артефактов, напротив, имеют семантику разъединения: « Как косяк с косяком не сходятся, так бы имяреки не сходилися, как друг друга видят косяк с косяком , так бы имяреки виделись да не сходились» [6, с.50]. Компоненты объектной части также могут быть связаны вхождением в одну лексико-тематическую группу, реализуя конгломеративные (М.В. Никитин) смысловые отношения: «Как в печи дрова шибко, пылко сохнут и горят…» [5, с.46]. Семантика дома как крова, очага, напротив, включает в себя эталоны сравнения, которые могут состоять из компонентов, входящих в намеренно противостоящие друг другу лексико-тематические группы, благодаря наличию/отсутствию семы ‛свойственный человеку’, актуализированной в сравнении: « Как ты, матушка печь и печина, как ты не знаешь ни тоски, ни причины » [3, с.174]. Здесь содержатся характерные для фольклорных текстов олицетворения, представленные через во-кативные конструкции, номинации с использованием терминов родства.

ЛСГ 2 «Утварь». Из всей совокупности предметов, необходимых в обиходе, в качестве образца для сравнения в любовных заговорах выбираются свеча (свечица), воск, мыло (мыльце), метла, веник, прут (прут веника), зеркало, стекло, карточка, веревка, нитки, игла (иголка), узел, (узелок, узелочек), холст, полотно, полотенце, скатерка, подушка, ложки, маятник, решето, молоток, дуга, стрела.

Как и в других ЛСГ, однокомпонентные эталоны сравнения ( прут, ложки, молоток ) единичны: « Как сохнет этот прут » [7, с.16], хотя сравнения со свечой, будучи в основном однокомпонентными, в отдельных случаях являются и составными.

Составные эталоны сравнений связаны между собой различными видами отношений. Так, между компонентами объектной части представлены партитивные отношения: « Как у дуги конец с концом не сходится» [8, с.373], и конг-ломеративные, характеризующие потребности человека: « Как люди смотрятся в зеркало » [9, с.26]. Связи между компонентами объектной части могут осмысляться как оппозитивные благодаря семантике лексем, входящих в разные тематические группы и обозначающих несопоставимые по разным основаниям понятия: « Как из воздуха полотно не ткут» [4, с.408-409]. Кроме того, они могут быть произвольными и эксплицироваться лишь благодаря семантике основания сравнения: « Как я топлю печку без попе-речки , так бы за мной, рабой Божьей (имярек), сваты шли не поперечили со всех четырех сторон» [10, с.18].

ЛСГ 3 «Одежда». Эталонами сравнения выступает незначительное количество наименований различных видов и элементов одежды, драгоценностей: платье, рубашка (рубаха), пояс, оборка, колечко . За исключением сравнения с колечком, сюда входят составные образцы сравнения, передающие семантику сущностной связи человека с одеждой: «Как всякий человек не может жить без хлеба, без соли, без платья , без еды» [9, с.11]. Единственный пример объектной части с иной семантикой передает партитивные отношения: « Как к подолу оборку пришивают» [4, с.503-504].

Таким образом, в тематической группе «Артефакты» выявлено значительное количество составных эталонов сравнения, в которых они выступают как объект действий и нужд человека. Среди односоставных эталонов сравнения относительно частотными являются лишь сравнения со свечой и печью. Кроме того, артефакты часто олицетворяются, выступая компонентами вокативных конструкций и тем самым передавая семантику близости к тематической группе «Человек». Компоненты составного объекта сравнения всех ЛСГ, кроме ЛСГ «Одежда», отличают партитивные отношения, проявляемые либо как собственно партитивная семантика части и целого, либо как конгломеративное значение вхождения в одну лексико-тематическую группу. В единичных случаях между ЛСГ «Дом» и ЛСГ «Утварь» (в двух источниках) наличествуют оппозитивные связи; антонимия возникает благодаря намеренному сопоставлению лексем, входящих в разные тематические группы и обладающих различными свойствами.

Смысловые связи между компонентами составного эталона сравнения могут быть непонятны без основания сравнения, проявляющего свои валентные связи в объектной части сравнения. Бытийные глаголы быть и жить благодаря своему значению закрепили партитивную семантику части и целого, передаваемую компонентами составного объекта сравнения. Сочетаясь с эталонами сравнения, они эксплицировали семантический признак ‛невозможность бытования’, осмысляемый в сравнительной конструкции любовного заговора как невозможность существования без любимого: « Как ты, дверь , без скобы не бываешь, так и муж мой чтоб без меня нигде не бывал… » [4, с.421].

Функтивные глаголы гореть, пылать, гаснуть, потухать, (не) шить, (не) развязаться, (не) подниматься, (не) держаться, виться в качестве признака сравнения сообщают о «наблюдаемом или известном говорящему исправ-ном/неисправном функционировании предметов-артефактов» [11, с.62] - свеча, воск, печь, дрова, игла (иголка), узел, нитки, молоток : «Как молоток тяжелый не подымается , так чтоб у раба Божьего (имярек) язык был тяжелый, не поднимался бы и не ругался бы» [12, с.298]. Однако в описываемых сравнениях с предикатами гореть, пылать и их производными они не только регистрируют соответст-вие/несоответствие норме, но и отмечают ее допустимое (желаемое) превышение. Выявляемая таким образом у признака сравнения семантика горения, характеризующая артефакты свеча, дрова, печь , служит для квалификации любовного чувства: « как жарко свечка горит и пылает » [4, с.408-409]; «три печи : Как оне разожглись и распалились от земли до неба » [13, с.229-230]. Эту же семантику горения имеет каузативный глагол топить, характеризующий действия субъекта заговора: «Как я топлю печку без по-перечки » [10, с.18].

Статуальные глаголы, характеризующие состояние, изменение состояния, уподобляют физические процессы, происходящие с реалиями предметного мира (свечкой, карточкой, человеку, который вследствие заговора должен таять, плавиться, капать, сохнуть от любви: «Как свечка сохнет и тает, так и ты по мне вовсе тай!» [14, с.14].

Глаголы пассивного каузированного действия – состояния, передавая семантику соединения, регистрируют значение переплетения: сверчены, скручены, свилась и ссучилась, связаны - у артефактов нитки, ложки, ножки стола . В семантике переплетения при этом находит отражение разная степень его плотности и длины: « Как эта нитка свилась и ссучилась » [4, с.490], «Как эти ложки связаны крепко-крепко » [5, с.56]. Значение присоединения выражается также глаголами конкретного физического действия, передающими различную степень прилагаемой силы к образцам сравнения, которые различаются площадью их соединения ( держать, льнуть, хвататься, пришивать, прибивать ): «Как ключ замок держит » [5, с.50], «как за эту скобу хватаются » [2, с.148], « как люди пол гвоздями прибивают » [4, с.503-504].

Глаголы ментальной сферы также направлены на желаемое перенесение свойств предмета на человека, однако в них может подчеркиваться противопоставление свойств человека и артефакта: «Как матушка по печи-печина, как не знаешь ты тоски-кручины, так бы рабица Божья (имя) об рабе Божьем (имя) не тосковала, не горевала» [3, с.101]. Предикаты восприятия и соответствующие им каузативы в качестве основания сравнения передают семантику видения себя: «Как люди смотрятся в зеркало , так бы муж смотрел на жену да не насмотрелся» [9, с.26], а также либо восприятие других объектов, либо способность, свойственное людям действие: «как в окно все смотрят » [5, с.39].

Глаголы движения, перемещения использованы в сочетаниях с отрицанием: не пойти, не воротиться, не сходиться, не отходить, не отставать ; тем самым отсутствие движения в зависимости от его направления становится показателем невозможности соединения (в отсуш-ках) или разъединения уже соединенного (в присухах): «Как угол с углом не сходятся , так и раб Божий Иван с Марьей не сходился» [10, с.154]; «как печная доска от печи прочь не отходит , горит и сохнет, прочь не отходит , так бы не отходила раба Божия (имярек) от меня, раба Божия (имярек), сохла, горела, прочь не отходила по всякой час на всякое время» [15, с.106].

Реляционные глаголы с локативной или посессивной семантикой могут быть сохранены или опущены, передавая значение совместности: «Как в этом венике прутья вместе » [6, с.392].

В качестве основания сравнения в любовном заговоре преимущественно выступают предика- ты, нежели другие признаковые слова. Основания сравнения, выраженные прилагательными, практически не встречаются и в заговорном сравнении с бытовыми артефактами, кроме лексем сухой, тяжелый, чистый, белый, горячий в сочетании с эталонами сравнения доска, зеркало, стрела, рубашка: «Будь мое лицо как чистое зеркальце» [2, с.114]. При этом в отличие от обычного функционирования основания сравнения в объектной части сравнительной конструкции прилагательные сухой, тяжелый выводятся за ее пределы, как это и принято в общеупотребительных сравнениях русского языка: «Злая тоска, тяжелая, как каменная доска» [4, с.490-491].

По сравнению с другими тематическими сферами в конструкциях с артефактами более всего детализированы способы присоединения, различающиеся семантикой обычного прикрепления или присоединения: соединением по плоскости - « Как эта карточка не отстает от печки » [13, с. 213] или путем обвивания, в свою очередь, отличающегося плотностью и длиной соединения - «Как вы, нитки, сверчены, скручены » [4, с.408-409], « Как на этой нитке узел не развяжется» [4, с.451]; в том числе появляется признак прилагаемой физической силы (лишь в одном источнике) – «как люди пол гвоздями прибивают » [4, с.503-504]. Кроме того, в сравнениях с артефактами в отличие от сравнений иной референтной отнесенности (без учета тематической группы «Человек») актуализируется признак зрительного восприятия человека. От сравнений с репрезентантами других тематических групп описываемые сравнения отличает и семантика противопоставления, а не соединения однородных объектов. Намеренное же противопоставление объектов из разных тематических сфер отмечается лишь в одном источнике.

Таким образом, сравнительно-семантическое описание объектной части сравнительной конструкции, демонстрируя нехарактерность оппо-зитивных связей объектов из разных тематических сфер для тематической группы «Артефакты», позволяет в качестве предварительного вывода привести примеры сочетаний позднейшего времени: «Как из воздуха полотно не ткут» [4, с.408-409]; « как ты, матушка печь и печина, как ты не знаешь ни тоски, ни причины » [3, с.174]; «как матушка по печи-печина, как не знаешь ты тоски-кручины» [3, с.101].

Описание признака сравнения, модифицирующего семантику присоединения эталона сравнения или его преобразования, позволяет охарактеризовать как новообразования следующие примеры объектной части сравнительной конструкции: «Как к подолу оборку пришивают» [4, с. 503-504]; «как люди пол гвоздями прибивают» [4, с.503-504]; «как ключ замок держит» [5, с.50]; «как у этой свечицы воск каплет и горит» [5, с.48].

Сравнительные конструкции с артефактами в качестве эталона сравнения обычно демонстрируют совпадение их значений с глубинной семантикой любовного заговора – целостностью, слитностью, присоединением, любовным горением, направленностью внимания на субъекта заговора и прочим в «присушках»; семантикой разделения, остывания, неприятия, ухода, битья и прочего в «отсушках»; при этом она может сохраняться или подвергаться различным модификациям. Это обусловлено, на наш взгляд, степенью вхождения субъекта (автора) заговора в сферу традиционной народной культуры. Перенося оппозицию, которую выявил Г.П. Нещи-менко, между понятиями «носитель» и «пользователь» языка [16, с.461], на сферу духовной культуры, целесообразно также говорить о носителях и пользователях заговорной традиции.

Первичный отбор сравнительных конструкций любовных заговоров, соответствующих ми-ровидению носителей традиционной духовной культуры либо отступающих от нее, необходимо производить, на наш взгляд, и с позиции вхождения слова в совокупность элементов, характеризующих отдельные языки, или коды, духовной культуры (Н.И. Толстой).

Новообразования, характеризующие пользователя, а не носителя языка духовной культуры, выявляются в контекстах, где происходит нарушение предметного и/или акционального кода вследствие привнесения «новых» элементов «языка культуры» или замены их первоначального значения, что, отражаясь на вербальном коде, может, в свою очередь, приводить к модификации или трансформации глубинной семантики заговорного текста. Иными словами, количественное увеличение единиц предметного, акционального и вербального кода сравнительных конструкций с артефактами осуществляется за счет привлечения единиц, либо вообще отсутствующих в любовном заговоре, либо функционирующих и в других фрагментах заговорного текста (не только в сравнительных конструкциях), но имеющих иную семантику.

Так, к первой группе лексем, отсутствующих в тексте любовного заговора, относятся карточка, маятник, решето, воск (как вещество для изготовления свечи) , оборка, пришивать, прибивать, капать.

Тем самым нетипичные сочетания, возникающие в различных текстах любовного заговора из-за расширения состава элементов предметного кода, преимущественно связаны (кроме лексемы оборка , отмеченной в лишь в одном источнике) с ЛСГ «Утварь». Расширение же элементов акционального кода происходит за счет глаголов конкретного физического действия (глагол капать является единичным новообразованием). Такие отступления от кодов любовного заговора влекут за собой нарушение традиционной сочетаемости единиц предметного и акционального кода в тексте. Увеличение состава элементов акционального кода заговорного текста, одновременно сопровождаемое и изменением предметного кода, может трансформировать семантику любовного заговора: «Прибей, пришей ко мне, Божией рабе (имя), как люди пол гвоздями прибивают » [4, с.503504]; «Как у этой свечицы воск каплет и горит, так чтоб у раба Божьего Сергея сердце горело, болело и таяло» [5, с.48].

Возникновение новой сравнительной конструкции может быть обусловлено поэтическим переосмыслением мира автором заговора, что становится заметным благодаря явному отличию индивидуального новообразования от традиционной сочетаемости: « Как маятник у времени страдает, болтается... , так бы и раб Божий … тосковал» [5, с. 51]. Новая сочетаемость, реализуемая в сравнительной конструкции, может возникнуть под влиянием народной культуры в целом: « Как стол престол почитают , так чтоб и меня почитали» [10, с. 16]. Исходя из того факта, что практически все словоупотребления лексемы стол в любовном заговоре, имея конкретное значение, не реализуют семантики, представленной в указанном выше примере, хотя почитание стола и является ментальным стереотипом, свойственным русской культуре с древнейшей поры, данное сравнение можно считать новообразованием (в качестве объекта почитания заговорных текстов представлены лексемы Господь Бог, душа, хлеб, вода, соль, месяц, солнце (солнышко), отец, мать, род, племя , достаточно частотные в пространстве любовного заговора) .

Во вторую группу входят лексемы, частотные для заговорных текстов, но присутствующие в сравнительных конструкциях или иных фрагментах заговора в другом значении: дом, стол, бревно, труба, стекло, веник, метла, встать, держать, смотреть. Функционирование эталонов сравнения в новом контекстном окружении характеризует лексемы, преимуще- ственно входящие в ЛСГ «Дом», и лишь две единицы – в ЛСГ «Утварь»; модификация же основания сравнения связана с глаголом смотреть (глаголы встать, держать в нетипичной сочетаемости отмечены в одном источнике). Если сравнительные конструкции, включаемые в первую группу (расширяющие объем элементов того или иного «кода» культуры), являются единичными и в какой-то степени, возможно, отражают индивидуальную манеру автора (субъекта, исполнителя) заговора, то лексемы второй группы (модифицирующие или даже трансформирующие «прототипическую» семантику слов) уже нельзя, на наш взгляд, отнести к «индивидуально-авторским» новообразованиям. Представляя собой общее явление, характеризующее многие заговорные сравнения, они, возможно, есть отражение десакрализации языкового сознания всего национального сообщества.

Так, учитывая критерий мифологичности как основной для разграничения более древних и более новых сочетаний, можно предположить для лексемы труба вторичность бытовой семантики, которая обнаруживается в сравнительной конструкции « Как эта труба не отходит от дома, от крыши » [5, с.50] и подтверждается единственным ее употреблением в значении ‛деталь, части строения’. Вторичность данной семантики видна благодаря другим заговорным контекстам, которые свидетельствуют о том, что в предметном коде любовного заговора семантика трубы связывается с мифическим пространством, служащим проходом для сверхъестественного существа: «Дым дымой, лети трубой через леса, через поля, через морские берега. И упади ты черною печалью …» [13, с.218], или пограничным пространством, разделяющим «свой» и «чужой» мир: «Выйду подвальным бревном и дымной трубой» [17, с.43]. При этом второй контекст, по-видимому, тоже является инновацией, судя по семантике и единичному характеру употребления.

Таким образом, исходя из структурносемантических особенностей заговорных сравнений, их частотности, можно признать новообразованиями некоторые единичные сравнительные конструкции с артефактами. Другие же конструкции, совпадающие по структуре и семантике, частотности словоупотребления с другими единицами заговора или включенные в ритуальные действия с предметами, требуют проведения дальнейшего анализа, связанного с изучением «кодов» или «языков» духовной культуры, символики и концептосферы заговорного текста в целом. Будучи результатом модификации и трансформации исходных сравнений, они входят во вновь создаваемые тексты духовной культуры в качестве показателей следования инвариантным структурам и смыслам заговорных сравнений, с одной стороны, и непрестанной творческой эволюции как этих единиц, так и в целом заговорных текстов – с другой.