Сравнительный анализ употребления феминитивов в речи билингвов и монолингвов (на материале русского и греческого языков)

В области лингвистики в последние десятилетия наблюдается интенсивное развитие новых исследовательских направлений, которые основываются на антропоцентрическом подходе к изучению языковых явлений. В свете этих новых направлений всё больше внимания уделяется влиянию социокультурных факторов на языковые структуры и их употребление. Так, в рамках антропологии как междисциплинарного поля активно развиваются лингвистические исследования, фокусирующиеся на анализе взаимосвязей между социальными гендерными ролями в различных языковых сообществах, социокультурным контекстом и формированием гендерных стереотипов в той или иной культурно-языковой среде.

Гендерная лингвистика представляет собой относительно новую область лингвистических исследований в рамках изучения влияния языка на восприятие и поведение людей в социальных и культурных контекстах. В центре исследования этого направления языкознания находится социальный пол, то есть гендер [Кирилина 2021]. Сегодня исследователи единодушны в том, что одним из существенных факторов, влияющих на оценку событий и реалий, является половая принадлежность говорящего [Гаранович 2019; Гриценко 2019; Купцова 2018]. Согласно выводам ученых, работающих в этой области, гендерные стереотипы в языке формируются под воздействием исторических и социокультурных факторов, среди которых на первом месте оказывается распределение социальных ролей в обществе [Haslanger 2000; Schep 2012]. Это происходит потому, что язык не только служит средством коммуникации, но и отражает окружающий мир и культуру, одновременно формируя видение того, как этот мир устроен. Несмотря на то что в последние десятилетия в Греции и России произошли изменения, благодаря которым женщины начали восприниматься как равноправные мужчинам партнеры во всех сферах общественнополитической жизни, языковые системы этих стран по-прежнему сохраняют андроцентричные стандарты мышления, отражающие устойчивые гендерные стереотипы. Эти стереотипы продолжают оказывать значительное влияние на общественное сознание, включая политическую и юридическую сферы. Сопоставительное исследование, проведенное на материале русского и греческого языков в данной работе, направлено на анализ степени выраженности гендерной асимметрии в этих языках и в языковой картине мира их носителей.

Ситуация билингвизма «более полно отражает условия возникновения, существования и развития двуязычия как языкового и речевого явления. Если языковая ситуация понимается как совокупность языков, подъязыков и функциональных стилей, обслуживающих общение в административно-территориальном объединении, взаимодействие языков становится реальностью при непосредственных или опосредствованных языковых контактах. Активные процессы взаимовлияния языков наблюдаются при непосредственных языковых контактах, когда возникает ситуация билингвизма» [Катермина, Логутенкова 2022: 119]. Язык неразрывно связан с культурой определенного этноса, так как играет ключевую роль в передаче и сохранении культурных знаний и не может функционировать изолированно от культурного контекста и носителей этого языка.

Актуальность данного исследования обусловлена изменениями в составе и семантической структуре политической и юридической лексики, которые представляют значительный интерес для лингвистического изучения. Эти изменения, отражающие социокультурные трансформации, проявляются в адаптации языкового материала, включая наименования лиц по профессиям и социальному статусу. Таким образом, изучение этих лингвистических явлений имеет существенное значение для понимания процессов языковой эволюции и их взаимосвязи с изменениями в общественной жизни, включая аспекты гендерного равенства. Наименования лиц по профессиям и социальному статусу составляют неотъемлемую часть языкового материала и подчиняются внутренним законам конкретных языков.

Цель нашего исследования – изучение тенденций использования феминитивов в русском и греческом языках в речи билингвов и монолинг-вов в контексте политической и юридической сфер. Основной задачей работы выступает анализ воздействия языковой среды на формирование языковой нормы в отношении гендерной терминологии, а также выявление возможных различий в использовании феминитивов между билингвами и монолингвами.

Материалы и методы исследования

Для проведения нашего исследования был выбран эксперимент, изучающий использование феминитивов среди русско-греческих естественных билингвов 16–25 лет, проживающих на Кипре и изучающих английский язык как иностранный, и искусственных билингвов, носителей рус-ского/греческого языков, также владеющих английским. Нами был разработан тестовый лист, содержащий предложения на английском языке, в которые были включены профессиональные обозначения в политической и юридической сферах, имеющие в английском языке нейтральный по гендерному признаку статус (advocate, judge, deputy и др.). В рамках эксперимента участникам предлагалось перевести предложения на русский/греческий языки, используя фе-минитивы там, где это возможно. До начала проведения эксперимента мы убедились в том, что перевод указанной выше профессиональной лексики на оба языка не вызывает затруднений у испытуемых.

Анализ результатов эксперимента был направлен на выявление частотности использования феминитивов в обоих языках среди билингвов и монолингвов и изучение деривационных моделей, используемых участниками при образовании феминитивов. В ходе исследования нами было опрошено 76 человек: группы испытуемых включали 26 билингвов, которые выполняли задание на обоих языках (русском и греческом), 25 носителей русского языка и 25 грекоязычных испытуемых, которые решали аналогичную задачу только на одном языке. Таким образом, данная методология позволила выявить тенденции и предпочтения в выборе конкретных лексических форм при обозначении профессиональной принадлежности, оценить различия в употреблении фемини-тивов между билингвами и монолингвами, а также сравнить использование феминитивов в двух неродственных языках.

История развития гендерной лингвистики

Исследования в области гендерной лингвистики, которые представляют значительную часть научных разработок в гуманитарных науках, направлены на анализ гендера как социокультурного конструкта. Этот конструкт связан с приписыванием индивиду определенных качеств и норм поведения на основе его биологического пола. Гендерная лингвистика обогащает идею Ю. С. Степанова о том, что язык, «созданный по мерке человека», отражает в своей структуре установки и ценности, в том числе гендерные [цит. по: Сюй Шаньшань 2018: 2].

Человеческое общество объединяет мужское и женское начала, каждое из которых несет уникальные культурно и социально обусловленные характеристики. Традиционные представления о мужской агрессивности и сдержанности, а также женской эмоциональности и покорности являются стереотипными, но могут отличаться в различных культурах. Подобные стереотипы затрагивают многие аспекты жизни, включая «групповые ценности и позицию человека в обществе» [Чэнь Яо 2022: 83]. Эти культурно обусловленные представления о полах переносят гендерные вопросы из биологической в культурную и социальную плоскость, что находит отражение в лингвистических работах. Особенно заметное влияние феминистских идей начало проявляться во второй половине XX в. Исследования этого периода обогатили понимание того, как гендерные взаимоотношения находят отражение в языке и каким образом использование определенных языковых структур может формировать гендерные роли и стереотипы [Лысикова, Файзиева 2023: 59].

В конце 1960-х и начале 1970-х гг. появились ключевые работы, в которых обращалось внимание на гендерные аспекты языка. Одной из самых известных работ в этой области является книга Робин Лакофф «Язык и место женщины», опубликованная в 1975 г., в которой автор подвергла анализу языковые конструкции и выражения, способствующие поддержанию гендерных стереотипов и гендерного неравенства [Lakoff 1975]. Эта работа послужила толчком как для лингвистов, так и для феминисток к более пристальному изучению гендерных различий в языке. Позже идеи, заложенные Р. Лакофф, нашли продолжение в книге Деборы Таннен «Вы просто не понимаете: Мужчины и женщины беседуют», вышедшей в свет в 1990 г. и посвященной социолингвистическим гендерным исследованиям [Tannen 1990], где ученая подробно описала различия в коммуникативных стилях между мужчинами и женщинами и их влияние на восприятие и взаимодействие носителей языка.

С течением времени исследования в области гендерной лингвистики стали более масштабными, охватывающими различные аспекты языка, такие как лексика, грамматика, семантика и дискурс. Эти исследования распространились на различные языки и культуры, что позволяет проводить сравнительный анализ и выявлять как различия, так и сходства в репрезентации гендера. Проведенные исследования подтверждают, что язык способен отражать и усиливать гендерное неравенство в обществе. Такие работы, как, в частности, исследование Линды Бибо, внесли значительный вклад в выявление и анализ гендерных стереотипов, связанных с употреблением существительных мужского и женского рода [Bebout 1995]. Группой западных ученых было проведено исследование лингвистического сексизма в спортивной коммуникации в социолингвистическом контексте [Arpinar-Asvar, Girgin, Bulgu 2016].

Авторам статьи [Nurseitova et al. 2013] удалось провести анализ коммуникативного поведения политиков и выявить его специфику в контексте гендерных стереотипов. Это исследование имеет важное значение для понимания влияния языка на политические процессы и юридическую практику, а также для более глубокого осознания гендерной динамики в политическом и юридическом дискурсе. Также следует отметить одну из последних работ в интересующей нас области “Gender bias in legal corpora and debiasing it”, авторы которой исследует проблему гендерного искажения в юридических корпусах текстов и методы для нейтрализации этого искажения [Sevim, Şahinuç, Koç 2023].

Что касается отечественных гендерных исследований, то в настоящий момент, согласно А. Л. Кормильцевой, здесь наблюдаются две различные тенденции [Кормильцева 2020: 21]. С одной стороны, прослеживается убеждение, что изучение гендера в России, пережив первоначальные трудности становления, укоренилось в уникальную парадигму общественного знания и проникает практически во все сферы, включая лингвистику. С другой стороны, согласно некоторым исследователям [Ушакин 2007], в отечественной научной среде наблюдается сопротивление принятию понятия «гендер», которое часто воспринимается как чужеродное из-за его происхождения из западной академической традиции. Это сопротивление частично объясняется экстраполяцией терминологии, не всегда адекватно учитывающей контекстуальные особенности российской культуры и языка. В современной отечественной гендерной лингвистике преобладают направления, ориентированные на социальные и психологические аспекты языка, изучение культурных особенностей через языковые практики, а также анализ коммуникативных и дискурсивных структур.

Выводы как российских, так и западных ученых указывают на важность гендерного анализа в лингвистике, поскольку они подтверждают, что язык не является нейтральным относительно гендерных взаимоотношений: языковые структуры могут как поддерживать существующие гендерные асимметрии, так и способствовать их изменению.

Гендерная асимметрия в русском и греческом языках

В современных условиях, отмеченных увеличением масштабов международного общения и значительными демографическими изменениями, явление билингвизма становится всё более распространенным, что способствует росту интереса к изучению социокультурных аспектов языковой динамики, особенно в контексте изменений в языке. Антропологический подход приобретает особую значимость. Так, исследования, осуществляемые в рамках этого направления, демонстрируют, как язык, служа средством культурного взаимодействия, активно формирует социальные отношения и культурные нормы [Катермина, Логутенкова 2022: 119–120]. Сегодня русский и греческий языки испытывают значительные, обусловленные социокультурными изменениями в обществе трансформации в способах номинации женщин. Эти трансформации, связанные с изменением роли женщин и эволюцией гендерных представлений, влияют на процесс обновления профессиональной лексики, особенно в терминах, относящихся к женскому полу. Однако многовековой патриархальный устой наложил определенный отпечаток на обе языковые системы: язык стал «своеобразным хранителем консервативных обобщений, зеркалом, в котором и по сей день мелькают тени домостроевских мужских и женских типажей» [Бортник 2001: 52].

Как русский, так и греческий относятся к флективным языкам синтетического строя, в которых грамматический род, как классифицирующая категория, представлен тремя разновидностями: мужским, женским и средним родом, «маркирующими огромное количество языковых единиц, поскольку кодификация пола референта является систематической и обязательной» [Аlvanoudi 2015: 31].

Грамматическое согласование, в отличие от прагматического, определяется характеристиками лексемы и не зависит от свойств референта, который она обозначает. Однако как в русском, так и в греческом языке существует также прагматическое (или референциальное) согласование, которое проявляется в двух случаях: во-первых, при употреблении слов общего рода (например, «неряха», «ябеда», «зануда»), во-вторых, при использовании гибридных существительных, обозначающих лиц по профессии, званию или социальному статусу и не имеющих стилистически нейтральной формы противоположного рода, например мэр, министр, судья и др. Когда такие существительные обозначают лиц женского пола, в русском языке адъективные модификаторы и глагол в форме прошедшего времени могут выражать различные значения категории рода. Однако в случае отсутствия модификатора и при наличии сопутствующего глагола в форме настоя- щего или будущего времени данные существительные, как правило, идентифицируются с представителями мужского пола. По данным целого ряда исследований, реципиенты интерпретируют существительные мужского рода преимущественно не в генерализирующем, а в специфицирующем ключе, то есть у них возникают ассоциации с представителями только мужского пола, что ставит под сомнение действенность принципа включенности женского рода в мужской [Ситникова, Смолоногина 2021: 173].

В греческом языке данная проблема снимается благодаря необходимости употребления артикля перед существительным. Например, предложение Адвокат утверждает, что шансы выиграть дело высокие, но это как минимум 2–3 заседания, и сколько еще УК времени будет отдавать, если вообще перечислит денежные средства? не может иметь однозначно правильного перевода на греческий до тех пор, пока не будет точно известно, идет ли речь о мужчине или о женщине. Только тогда можно будет использовать в переводе о δικηγόρος (адвокат-мужчина) или η δικηγόρος (адвокат-женщина). Тем не менее стандартное предпочтение родового использования мужского рода в том случае, если мы используем слово «адвокат» в греческом языке, также свидетельствует об асимметрии в биполярном женско-мужском гендерном порядке. Кроме того, проблема возникает даже тогда, когда перед существительным стоит притяжательный или иной определитель. В этом случае социально-языковые устои часто приводят к использованию обозначения мужского рода, даже если речь идет о женщине: η αναπληρωτής υπουργός вместо η αναπληρώτρια υπουργός [Τριανταφυλλίδης 1963: 330; Τσοκαλιδου 1996]. Таким образом, в обоих рассматриваемых языках преобладает стандартизация профессиональных наименований в мужском роде.

Кроме того, в обоих рассматриваемых языках существует тенденция к слиянию понятий «мужчина» и «человек», что проявляется через употребление мужского рода как универсального или нейтрального рода при обращении к группе людей. Это связано с андроцентричными представлениями, которые закреплены в языке и отражают социокультурные стереотипы и нормы. Также, говоря о группе людей разного пола, в обоих языках используют слова мужского рода (адвокаты, учителя, директора...). В результате вышеназванной семантической бифункциональности бывает сложно однозначно интерпретировать словоформы мужского рода, и такая практика нередко приводит к грамматическому и со- держательному парадоксу, когда формы мужского рода используются даже в случае обращения исключительно к женщинам. Тот факт, что генерализирующим значением наделен именно мужской род, интерпретируется некоторыми учеными как отражение в языке доминирования мужчин над женщинами, так как посредством грамматики происходит отождествление понятий «человек» и «мужчина». Более точному выражению пола лица при обозначении профессий может способствовать использование соответствующих коррелятов женского рода – фемини-тивов. Феминитивы – «слова женского рода, которые являются альтернативными или парными аналогичным существительным мужского рода, обозначающим профессию или род занятий» [Федотова, Кулик 2016: 67].

Однако процесс включения феминитивов в лексический фонд языка имеет ряд сложностей, связанных с тем, что создание и употребление феминитивов зависит в первую очередь от языковой интуиции носителя языка и субъективного ощущения «гармоничности» слова, а не от осознанного применения моделей словообразования. В настоящее время использование феминитивов в языке происходит в несистематичной и вариативной форме. Языковая норма проходит через сложный процесс становления, включающий в себя окказиональное употребление лексем-неологизмов, которые могут либо успешно интегрироваться в язык, либо остаться непризнанными [Алкснит 2020]. Параллельно с процессом появления феминити-вов сохраняется употребление мужской грамматической формы с соответствующими предикатами или модификаторами, выраженными формами женского рода. Анализ взаимодействия языка с эволюцией гендерных ролей в обществе, а также механизмов интеграции новых лексических форм в существующие нормы способствует выявлению закономерностей и тенденций в этом многостороннем процессе.

Результаты

В результате экспериментального исследования нами было получено 1020 реакций, из которых 115 – феминитивы, полученные в русском языке, и 91 – в греческом. Следует отметить, что не все предложенные для перевода номинации имеют однокорневые корреляты среди слов женского рода, например, у слова «посол» нет признанного суффиксального феминитива в русском языке, но имеется довольно широко употребляемая словообразовательная модель в греческом. Противоположная ситуация с парными лексемами «секретарь» – «секретарша» в русском языке и гендерно-нейтральным словом γραμματέας – в гре- ческом. Однако мы включили данные лексемы в эксперимент для того, чтобы оценить реакции респондентов, которые в подобных случаях могли бы использовать синтаксический показатель женского рода либо употребить окказионализм. Все предложения, предназначенные для перевода, не содержали модификаторов в виде местоимений или прилагательных и включали глаголы только в форме настоящего и будущего времени. Такой подход был выбран с целью активизации аффиксального механизма словообразования и потенциального увеличения процента образования феми-нитивов.

При образовании аффиксальных женских коррелятов названий профессий на русском языке билингвы использовали суффиксы: «-к(а)» и

«-ш(а)»: адвокатка, депутатка, юристка, президентша, губернаторша и др., порождая в некоторых случаях окказионализмы, не зафиксированные в словарях. Единственным используемым суффиксом в греческом языке оказался суффикс «-ινα»: η δικηγορίνα, η δημαρχίνα, η βουλευτίνα и др. В остальных случаях респонденты либо использовали словоформу мужского рода без изменений, либо добавляли к ней слово «женщина», образуя аппозитивное словосочетание: женщина-посол, женщина-юрист, мэр-женщина и т. д. Соотношение образованных билингвами наименований профессий для обозначения лиц женского пола суффиксальным способом и вариантов, в которых форма женского и мужского рода совпадает, приведено в табл. 1.

Таблица 1

Наименование профессии	Билингвы
	Русский язык			Греческий язык
	Совпадает с мужским вариантом	Аппозитивное образование	Суффиксальный феминитив	Совпадает с мужским вариантом	Суффиксальный фемини-тив
аdvocate (адвокат)	35 % (9 из 26)	38 % (10 из 26)	27 % (7 из 26)	69 % (18 из 26)	31 % (8 из 26)
аmbassador (посол)	65 % (17 из 26)	35 % (9 из 26)	–	88 % (23 из 26)	12 % (3 из 26)
judge (судья)	65 % (17 из 26)	35 % (9 из 26)	–	65 % (17 из 26)	35 % (9 из 26)
deputy (депутат)	58 % (15 из 26)	30 % (8 из 26)	12 % (3 из 26)	88 % (23 из 26)	12 % (3 из 26)
lawyer (юрист)	65 % (17 из 26)	27 % (7 из 26)	8 % (2 из 26)	92 % (24 из 26)	8 % (2 из 26)
minister (министр)	65 % (17 из 26)	27 % (7 из 26)	8 % (2 из 26)	88 % (23 из 26)	12 % (3 из 26)
mayor (мэр)	54 % (14 из 26)	46 % (12 из 26)	–	81 % (21 из 26)	19 % (5 из 26)
president (президент)	38 % (10 из 26)	38 % (10 из 26)	24 % (6 из 26)	81 % (21 из 26)	19 % (5 из 26)
secretary (секретарь)	24 % (6 из 26)	–	76 % (20 из 26)	100 %	–
governor (губернатор)	42 % (11 из 26)	27 % (7 из 26)	31 % (8 из 26)	100 %	–

Употребление женских коррелятов профессий в билингвальной группе

The use of female correlates of professions in the bilingual group

Анализ табл. 1 позволяет отметить, что наблюдаемая тенденция в использовании наименований профессий в двух языках говорит о предпочтении респондентами мужских форм для обозначения лиц женского пола в обоих языках, а также свидетельствуют о том, что в большин- стве коммуникативных ситуаций «референциальный» признак пола оказывается несущественным. Однако в греческом языке данная проблема снимается благодаря использованию артикля перед существительным. Так, предложение A deputy votes in favor of passing the law 88 % опрошенных перевели на русский как Депутат голосует за принятие закона. В данном переводе так же, как и в оригинале на английском языке, отсутствует какой-либо признак того, что речь идет о лице женского пола. В греческом же языке наличие артикля, который в данном случае выполняет функцию дифференциации пола, точно указывает на пол представителя профессии (Н βουλευτής ψηφίζει υπέρ της ψήφισης του νόμου), что делает греческий язык более точным в данном аспекте. В целом же зафиксированная тенденция использования единой формы слова для обозначения лиц мужского и женского пола способствует созданию представления о профессии, ориентированной на мужчин. Это явление, в немалой степени связанное с сохранением традиционных гендерных стереотипов, подтверждает, что гендерные представления в языке влияют на восприятие профессиональных ролей. Очевидно, что высокий процент использования слов муж- ского рода для обозначения различных профессий может быть результатом сочетания традиционных стереотипов, недостаточной осведомленности билингвов о появлении новых лексем и, как было отмечено позже респондентами, неблагозвучности большинства аффиксальных фими-нитивов.

Кроме того, анализ фактического материала показал, что в подавляющем большинстве одни и те же участники эксперимента в билингвальной группе использовали суффиксы для образования женских коррелятов в обоих языках, что, на наш взгляд, указывает на наличие языковой интерференции, которая проявляется в переносе словообразовательных моделей из одного языка в другой.

Следующий этап исследования, в котором идентичное задание было предложено русскоязычным монолингвам и грекоязычным монолингвам, имеет ключевое значение для более глубокого понимания влияния языковой среды и языковых компетенций на использование гендерно маркированной лексики. Этот этап имеет целью выявление факторов, влияющих на выбор феминитивов носителями языка. Его результаты отражены в табл. 2.

Таблица 2

Употребление женских коррелятов профессий в русскоязычной и грекоязычной монолингвальных группах

The use of female correlates of professions in the Russian-speaking and Greek-speaking monolingual groups

Наименование профессии	Русскоязычные монолингвы			Грекоязычные монолингвы
	Совпадает с мужским вариантом	Аппозитивное образование	Суффиксальный феминитив	Совпадает с мужским вариантом	Суффиксальный феминитив
advocate	40 % (10 из 25)	20 % (5 из 25)	40 % (10 из 25)	68 % (17 из 25)	32 % (8 из 25)
ambassador	80 % (20 из 25)	20 % (5 из 25)	–	72 % (18 из 25)	28 % (7 из 25)
judge	84 % (21 из 25)	8 % (2 из 25)	8 % (2 из 25)	48 % (12 из 25)	52 % (13 из 25)
deputy	68 % (17 из 25)	–	32 % (8 из 25)	84 % (20 из 25)	16 % (5 из 25)
lawyer	76 % (19 из 25)	–	24 % (6 из 25)	92 % (23 из 25)	8 % (2 из 25)
minister	84 % (21 из 25)	–	16 % (4 из 25)	72 % (18 из 25)	28 % (7 из 25)

Окончание табл. 2

Наименование профессии	Русскоязычные монолингвы			Грекоязычные монолингвы
	Совпадает с мужским вариантом	Аппозитиное образование	Суффиксальный феминитив	Совпадает с мужским вариантом	Суффиксальный феминитив
mayor	80 % (20 из 25)	20 % (5 из 25)	–	76 % (19 из 25)	24 % (6 из 25)
president	80 % (20 из 25)	–	20 % (5 из 25)	80 % (20 из 25)	20 % (5 из 25)
secretary	–	–	100 %	100 %	–
governor	64 % (16 из 25)	8 % (2 из 25)	28 % (7 из 25)	100 %	–

Анализ результатов второго этапа исследования показал, что монолингвы использовали более разнообразные деривационные модели для образования феминитивов по сравнению с билингвами. Это проявляется в использовании различных суффиксов для образования феминити-вов (например, адвокатка, адвокатша, адвокатесса, депутатка, депутатша, президентша, президентка в русском языке). Подобная тенденция характерна и для грекоязычных респондентов: η δικαστής, η δικαστίνα, η δικάστρια; η πρέσβης, η πρέσβειρα и др. При этом процент употребления аппозитивных словосочетаний значительно ниже в сравнении с билингвами. Это может указывать на более систематичное и устойчивое использование деривационных моделей у монолингвов для образования женских форм наименований профессий.

Исследование выявило, что доля использования феминитивов среди монолингвов в обоих языках превышает аналогичный показатель среди билингвов. Это наблюдение подразумевает, что монолингвы имеют тенденцию к более активному включению женских коррелятов профессиональных наименований в свою речь и к созданию новых лексических единиц женского рода. Предполагается, что такая активность может быть связана с более глубоким знанием языка, что позволяет монолингвам лучше реагировать на контекстуальные и динамические аспекты языка.

Заключение

Результаты проведенного эксперимента и анализ полученных данных позволяют сделать следующие выводы.

• 1.    И спользование феминитивов и маскулинных форм профессиональных наименований систематически связано с социальными стереотипами и нормами, регулирующими поведение и коммуникацию между субъектами. Полученные

  данные подтверждают, что гендерные стереотипы активно воспроизводятся и закрепляются в языке, «...накладывая отпечаток на социальное поведение и процессы языковой социализации» [Кирилина 2004: 16-17]. Эти выводы подчеркивают значимость гендерного анализа в лингвистике и его вклад в понимание социальной динамики.

• 2.    В обеих языковых группах, как среди билингвов, так и среди монолингвов, наблюдается тенденция использования мужских форм для обозначения лиц женского пола. Это указывает на наличие гендерной асимметрии в обоих языках. Важно отметить, что существительные мужского рода, связанные с обозначением профессий, обладают более широкой сферой применения и, согласно результатам исследования, являются предпочтительными как для билингвов, так и для монолингвов. Это связано с исторически сложившимся разделением социальных ролей и обязанностей, а также культурными нормами и представлениями о гендерных ролях в обществе.

• 3.    Монолингвы проявляют бо́льшую вариативность в использовании деривационных моделей для формирования феминитивов в сравнении с билингвами, что может быть связано с более глубоким непосредственным воздействием языковой среды на формирование языковых компетенций у монолингвов.

• 4.    Факт использования аналогичных деривационных моделей одними и теми же билингвами в обоих изучаемых языках может приводить к переносу грамматических, лексических и структурных элементов из одного языка в другой. Таким образом, интерференция оказывает существенное воздействие на лексическое богатство и структуру речи билингвов, формируя уникальные лингвистические особенности их коммуникации.

Представленные результаты подчеркивают важность дальнейшего изучения процессов употребления феминитивов в различных группах говорящих. Выводы исследования могут быть использованы для разработки эффективных образовательных программ и методик, направленных на развитие языковых компетенций билингвов. Кроме того, исследование позволяет рассмотреть влияние культурных, социальных и лингвистических факторов на формирование гендерных стереотипов в языке и вносит новые данные в область гендерной лингвистики.