Сталинский миф: сюжетные линии и историческая достоверность

E-mail:                ORCID:

E-mail:             ORCID:

E-mail:                ORCID:

Sergey Lvovich Firsov

E-mail:             ORCID:

Вступление

В настоящее время сталинский миф представляет собой сложный комплекс, образуемый различными мифологическими нарративами, которые можно условно определить как политические, социальные, этические, антропологические и т. д. Особое значение для конструирование сталинского мифа имеет совокупность религиозных и пара-религиозных сюжетов, благодаря которым религиозные мифологемы и мифотеологемы включаются в герменевтическое пространство сталинской мифологии. Благодаря их активному воспроизведению формируется дискурс сталинского религиозного мифа, спецификой которого является его квазирелигиозный и квазиисторический характер. Исторические события в герменевтическом пространстве сталинского мифа включаются в цепочку событий мифологических и (или) мифологизированных, в результате чего они наделяются сакральным смыслом, неизвестным и недоступным для понимания непосвященных. Анализ сюжетов религиозного сталинского мифа позволяет сделать вывод о том, что его основные нарративы с точки зрения их содержания могут быть последовательно соотнесены с конспирологическим мифом, согласно которому реальность вовсе не такова, какой она представляется профанному наблюдателя, а события, имеющие значение для социума, наделяются особым тайным смыслом. Конспирологические сюжеты сталинского мифа являются герменевтической основой для всего мифологического комплекса, именно они позволяют обосновывать предположение, что под личиной коммуниста-ленинца, материалиста и атеиста действовал православный христианин, который не только восстановил православную Российскую Империю, но и, выполняя особое про-мыслительное предназначение, приблизился или даже достиг святости.

В связи с этим формируются псевдо-литургические дискурсы сталинского мифа, в основе которых лежит неканоническое творчество поклонников. Так, в популярном среди адептов т. н. «тропаре Иосифу Великому» Сталин прославляется как сокровенный (т.е. тайный) подвижник веры, «щит и ограждение народа нашего», «от Бога обличенный по образу Царскому»1, наконец, как мученик, «мученическую кончину от жидов приемый»2.

В другом псевдо-литургическом тексте представлена следующая агиоло-гическая версия сталинской святости: «О Святой Праведный Великий Иосифе, Богоданный Вождю Богоизбраннаго Народа Русскаго, Державу нашу из пепла возсоздавый и Русский Род всемирной славою венчавый; врази Руси мечем сокрушивый и победивый жидовъ многих в Отчизне нашей истиребивый, предателей Бога, Царя и России праведной казни предавый, народы Россий-ския жезлом железным упасший»3.

В приведенном тексте представлена сложная агиологическая аллегория, которая с точки зрения прагматики дискурса не только обосновывает святость

Сталина, но и включает его дискурсы в псевдо-новозаветный контекст. В качестве основания для почитания Сталина в лике святых приводятся следующие аргументы:

• —    возрождение страны;

• —    снискание «великой славы» для России;

• —    победа над мифическими «жидами»;

• —    казнь предателей «Бога, Царя и России».

Следует отметить, что часть аргументации созвучна дискурсам советского «культа личности», например, четко прослеживаются аналогии п. 2 со словами «Песни о Сталине» А. Вертинского «Как высоко вознес он Державу, / Мощь советских народов-друзей / И какую великую славу / Создал он для Отчизны своей». С другой стороны, п. 3. имеет явные параллели с мифологемой о «третьем», или «жидовском» иге, входящей в корпус апокрифических пророчеств монаха Авеля (Авеля Тайновидца). Данные пророчества в том виде, в котором сейчас они распространены среди радикальных монархистов, восходят к художественному тексту (историософской притче), возникшему в эмигрантских кругах в 20-30 гг. ХХ в. без опоры на надежные источники4.

Основная часть

Прославление Сталина как святого, промыслительно наказавшего «предателей «Бога, Царя и России», включает миф о нем в сложный контекст ностальгического мифа о величии дореволюционной России, а агиологический образ Сталина фактически соотносит с монархической семиотикой.

Особо необходимо отметить мифологическую интерпретацию знаменитого «дела врачей», в которой наглядно проявились как свойственные архаической культуре медицинские фобии, так и очевидные антисемитские локусы, характерные для сталинского мифа как такового.

Обращение к мифологеме о врачах-отравителях используется в дискурсе сталинского мифа в качестве герменевтического инструмента, объясняющего на конспирологическом уровне знаменитое «дело врачей» и одновременно обеспечивающего включение сталинского мифа в квази-новозаветный контекст. Согласно этой мифологической герменевтике, врачи-заговорщики 1951–1953 гг., действуя в интересах и в соответствии с указаниями тайных сил, старались достичь целей антирусского заговора, имеющего эсхатологическое значение (монархическая тема в подобных дискурсах часто имеет именно эсхатологическую интерпретацию). «Это так называемое «дело врачей», когда, по наущению диавола, слуги грядущего антихриста (и пошедшие у них на поводу предатели-иуды) в «белых халатах» (т. е. медицинские работники), в России убивали или сильно повреждали здоровье новорожденных младенцев мужеского пола. Так они думали убить грядущего Русского Царя. Но… эта попытка не удалась — Господь руками Иосифа Виссарионовича Сталина пресек осуществление этого замысла: часть этих «врачей»-людоедов в «белых халатах» — упрятали за решетку, часть по заслугам «поставили к стенке», остальные были вынуждены скрывать свою волчью натуру под прикрытием «белых халатов»»5. Таким образом, синкретические концепты «сталинского мифа» взаимодействуют с мифологемами мифа медицинского и получают в религиозных субкультурах православного паттерна эсхатологическую и конспирологическую интерпретацию6.

Рассказ о религиозном дискурсе сталинского мифа был бы неполон без анализа «Сказания о житии блаженной старицы Матроны», составленного и написанного помощницей и биографом старицы Зинаидой Владимировной Ждановой. Издал брошюру Свято-Троицкий Ново-Голутвин женский монастырь в 1993 г., т. е. ещё за несколько лет до прославления блаженной Матроны7. Тираж первого издания составил 25.000 экземпляров; затем были допечатки и переиздания, составившие 150.000 экземпляров. «Сказание…», разумеется, не Житие, но его популярность в церковной и околоцерковной среде была (и в определённой степени остаётся поныне) достаточно велика, что заставляет рассмотреть некоторые рассказы и легенды, там помещённые. Однако прежде, чем обратиться к этим рассказам и легендам, следует кратко напомнить и о самой старице, и о составительнице «Сказания…»

Матрона Дмитриевна Никонова (1881–1952), являющаяся ныне одной из самых почитаемых московских святых, родилась в Тульской губернии, в крестьянской семье. От рождения она была слепой. Согласно преданию, её особое избрание проявилось уже в младенческом возрасте (например, она не брала материнскую грудь ни в среду, ни в пятницу). Считается, что сверстники её обижали, почему она рано перестала играть с детьми, почти всегда пребывая дома. В детстве у Матроны проявился дар духовного рассуждения, способность предсказывать события грядущего, исцелять и творить чудеса. В 1925 г. она уехала из родного села Себено в Москву, где и прожила всю оставшуюся жизнь, переезжая из одной квартиры своих почитателей в другую.

Блаженную Матрону можно назвать «святой-скоропослушницей», имея в виду, что, согласно церковной традиции, скоропослушник / скоропослуш-ница отвечает на просьбы, отзывается на молитву и приходит на помощь страждущим, выступая как бы «невидимым другом» верующего, нежели посредником между человеком и сверхчеловеческой, трансцендентной реальностью. О массовом почитании блаженной старицы до начала 1990-х гг. судить достаточно трудно. Прижизненной всероссийской славы, как, например, св. прав. Иоанн Кронштадтский, она не имела. О начале массового почитания можно говорить лишь после выхода из печати «Сказания…» То, что оно увидело свет именно в Свято-Троицком Ново-Голутвином женском монастыре, удивления не вызывает. Воссозданный в конце 1980-х, монастырь видел (и видит) свою миссию в собирании, сохранении и распространении наследия православной веры, свидетельствуя о жизни монашеской общины в России XX–XXI вв. Очевидно, что «Сказание…» было воспринято как яркое наследие православной веры в годы гонений (безотносительно к тому, насколько проверенными и доказанными являлись помещённые там материалы).

Биография составительницы «Сказания … 》 Зинаиды Владимировны Ждановой (1917-2007) также во многом напоминает «сказание». Её отец называется «знатным человеком», окончившим Институт путей сообщения и репрессированным в 1941 г., а мать и бабушка — односельчанками блаженной Матроны, простыми крестьянками. Мать З. В. Ждановой работала «чёрной кухаркой» в семье своего будущего супруга, которому были видения и знаки, свидетельствовавшие о необходимости на этой «чёрной кухарке» жениться. Так он и поступил. В 1940-х гг. З. В. Жданова и её мать приютили блаженную Матрону (по информации, которую невозможно проверить, старица прожила у них то ли пять, то ли восемь лет). Сама З. В. Жданова в 1950 г. была арестована по 58-й статье Уголовного кодекса РСФСР за принадлежность к «церковномонархической группе», и выслана на Колыму. Реабилитировали её в 1955 г. Согласно легенде, написать книгу З. В. Жданову благословила сама старица. Не вдаваясь в подробности, отметим только, что книга, действительно, встретила сочувственный интерес у многих почитателей блаженной Матроны.

Но можно ли считать «Сказание … 》 тем «душеполезным чтением», которое следует рекомендовать православному читателю?

Однозначно положительный ответ едва ли можно дать, в том числе и учитывая те истории, которые касаются «общения» блаженной со Сталиным и её рассуждений о его смерти и посмертной участи. Впрочем, обо всём по порядку.

В одном из рассказов, помещённых в «Сказании…》, говорится, как в августе 1989 r. к могиле блаженной пришла женщина лет восьмидесяти, рассказав некоей Антонине, постоянно ухаживавшей за захоронением, что она дочь подруги матери Матроны. Неизвестная поведала Антонине: «“Мой дядя, Никита Ермаков, работал во время войны в Кремле, подвозил продукты. Когда немцы приблизились к Москве, вот-вот возьмут, то Сталин готовился к выезду из Москвы. Мой дядя сумел к нему подойти и сказать, что есть такая блаженная мать Матрона, прозорливая, которая может сказать Вам, как поступить: уезжать или нет. И дал адрес. К ней он приезжал, она сказала: “Русский народ победит, победа будет за тобой. Из начальства один ты не выедешь из Москвы”. Антонина это слышала раньше, но не верила. После рассказа дочери, подруги матери Матушки Матроны, она вспомнила рассказ академика Александра Николаевича Бакулева, который лежал в 1964 году в первой городской больнице, в институте сердечно- сосудистой хирургии (он построил этот корпус на свои деньги), где работала медсестрой Антонина, обслуживая этот пост. Он доверительно относился к Антонине и сказал: “Спрашивай у меня все, что хочешь, я сам начал работать санитаром, я такой же простой человек, как и ты”. Антонине пришла мысль спросить, почему после смерти Сталина его так унизили? Он ответил, что Сталин расстрелял много, очень много хороших людей, а я на это отвечала, что ему Берия подсовывал документы, которые вредили Русскому народу и Государству. «Как же не было никого, кто раскрыл бы ему глаза на все?» “А почему же народ его так хоронил?” Бакулев ответил: “Потому что все знали, что он до последнего не покинул Москву”.

Как-то Бакулев рассказал Антонине, что Сталин до последнего не покинул Москву. В это время Бакулев был вместе с ним, главным хирургом г. Москвы — все командование отступления было на Сталине. “Мы со Сталиным И. В. сутками не спали. По сообщению, что немец завтра будет в Москве, мы вечером с семьями отправились на Белорусский вокзал, с которого отправлялось ранее все Правительство, в 21 час. Сели в поезд. Утром видим в окно, что мы на месте, при вокзале. В вагоне был телефон — я первый проснулся, взял трубку, спросил: “В чем дело, почему нас не отправили?” Мне ответили: “Немцы отступили от Москвы”. Таким образом подтвердились и исполнились слова Матушки, что он один из начальства не выедет из Москвы»8.

Комментировать здесь нечего. Но отметить определённые моменты стоит. Во-первых, оказывается, что человек, подвозивший продукты в Кремль, мог запросто подойти к Сталину, рассказать о старице, нелегально проживавшей в столице, дать адрес и порекомендовать вождю посетить её. Во-вторых, Сталин, оказывается, советом воспользовался, а потом либо сам рассказал об этом, либо кому-то сама старица поведала, но информация об их разговоре стала достоянием благочестивых людей. В-третьих, примечателен рассказ об академике А. Н. Бакулеве, одном из основоположников советской сердечнососудистой хирургии, который, оказывается, и сам работал санитаром и был «простым человеком», как и медицинская сестра Антонина. Во время Великой Отечественной войны он был главным хирургом Резервного фронта и по совместительству главным хирургом эвакогоспиталей Москвы (а не главным хирургом Москвы). В 1941 г. А. Н. Бакулева назначили также заведующим хирургическим отделением Кремлевской больницы, а затем, до 1953 г., он являл -ся главным хирургом лечебно-санитарного управления Кремля. Он дружил с секретарём Сталина А. Н. Поскрёбышевым, но с самим вождём никогда не был близок, хотя, вероятно, в то время так же мало спал, как и он. Хотя история про поезд и телефон — показательна.

А вот и второй, более краткий, рассказ, повторяющий один из сюжетов предыдущего: «Люди рассказывают, что Сталин был у Матроны, она ему не велела уезжать из Москвы, похлопала его по правому плечу и сказала: “Красный петух победит”. Она во время войны в Царицыно жила».

Здесь уже даны подробности: блаженная «похлопала» вождя по плечу, и, как власть имеющая, «не велела уезжать» из столицы. Понятно, Сталин послушался (а разве могло быть по-иному?).

Матрона «Сказания … 》 , очевидно, симпатизировала Сталину, сочувствовала ему, но ничего изменить не могла. З. В. Жданова вспоминала: «Матушка часто нам показывала в лицах, что происходит, и что произойдет. Как-то сказала: “Кто знает, может Господь и простит Сталина! Он сам пленник”. Я спросила: “У кого?” Она — “У Кагановича и всех Тех!” Показывала, как Сталин перед смертью будет кричать: “Что вы, что вы!” А по одной стороне постели будет стоять Каганович, а по другой стороне сестра его. “Что хотите делать со мной?” А Они наложат подушку на него. Это было сказано Матушкой в 1943 году. Потом она часто говорила мне: “Не горюй, скоро всю 58 статью распустят, не будет того, что было”. В лагере мне это помогало, я твердо знала, что её слова не пропадают, и эти слова в меня вселяли надежду, и я утешала других заключенных, особенно с 25-летними сроками. Я спрашивала: “Матушка, а когда это будет?” После войны! Сначала уберут Сталина, потом после него будут правители, один хуже другого. Растащат Россию. Вот “товарищи”, после войны, поездят по загранице, разложатся и зубы “сломают”. Некоторые из них увидят там другое и поймут, что хорошо, что плохо, и что дальше уже жить по-прежнему — гибель. И появится в то время Михаил, — ручки подняла кверху, приложила руку к сердцу и голове, — вот какой будет! Захочет он помочь, все изменить, перевернуть, но если бы он знал, что ничего он не изменит….И что поплатится….Он ни за что за “это” не брался бы. Начнутся смуты… распри… пойдут одна партия на другую… будут ходить по домам, спрашивать, за кого? Будет резня. Я спрашиваю: “А что нам отвечать?” Отвечайте: “Мы люди верующие, кого Господь даст, тот и будет”»⁹.

Здесь мы видим не только предсказание о насильственной смерти вождя (понятно, от кого принявшего «мученическую смерть»), но и предвидение будущего: и освобождение политических сидельцев, и действия пришедших на место Сталина «товарищей». Но обратим внимание всё же не на это, и даже не на возможное «помилование» вождя и учителя, а на факт «встречи». Со временем эта легенда проросла новыми подробностями. Апокриф о встрече вождя и блаженной Матроны был в 2008 г. даже изложен на страницах газеты «Завтра». Автор материала, ничего не утверждая, все-таки допускал возможность подобной встречи. «Если все-таки признать, — пишет он, — что Сталин, вынужденно переболев большевистским язычеством, исцелился и возвратился к своей исконной Православной Вере, то его визит к матушке Матроне выглядит поступком не менее естественным, чем посещение князем Димитрием Иоанновичем Сергия Радонежского накануне Куликовской битвы»10.

В начале XXI в. легенда о встрече Сталина и старицы оказалась даже проиллюстрирована специфической иконой, на которой Матрона изображалась благословляющей Сталина. Вождь, разумеется, был без нимба, но само появление его на иконе выглядело вызывающе. Первоначально икона помещалась в храме св. Ольги в Стрельне (под С.- Петербургом), но после разразившегося осенью 2008 г. скандала настоятель игумен Евстафий (Жаков) убрал её. Однако от веры во встречу он не отказался. В одном из своих многочисленных интервью игумен Евстафий заявил, что в 1970-е гг. знал некую старую женщину, москвичку Анастасию, которая «была свидетельницей визита И. В. Сталина к св. Матроне. Впрочем, сам Сталин не хотел, конечно, широкой огласки, и Анастасия рассказывала эту историю чуть ли не шёпотом, хотя были уже 70-е годы. В своё время рассказ Анастасии просто потряс меня. Приход Сталина к св. Матроне — это событие из жития святой. Икона не лжёт, она сообщает благочестивую правду о покровительнице Москвы. Икона же канонична, так как обладает всеми атрибутами святого образа, к тому же достаточно распространена в клеймах житийных икон св. Матроны, имеющихся в Москве и других городах (Пскове, Курске, например)»11.

Как видим, история «встречи» имеет достаточно показательные последствия: Сталина пытаются изображать на иконах блаженной Матроны, хотя нимб над его головой пока не рисуют. Но дело не только и не столько в иконах, тем более, что священноначалие Русской Православной Церкви никогда не заявляло пусть даже о гипотетической возможности канонизации Сталина. Проблема состоит в том, что образ вождя, благодаря легенде о его «встрече» с блаженной Матроной, волей-неволей трансформируется таким образом, что трагедия советского воинствующего богоборчества, апогей которого пришёлся на сталинское время, перестаёт восприниматься как трагедия . Такой миф не только разрушает, деформируя, правду о прошлом, но, по сути, заменяет её порочными представлениями о том, что есть добро, а что — зло. Это тем более важно иметь в виду, что почитание блаженной старицы Матроны православными верующими есть очевидный факт. Главное в жизни подвижницы заключалось не в предсказаниях и советах Сталину, а в том, что, по словам Патриарха Кирилла, «житие святой праведной Матроны помогает верующему человеку не столько умом, сколько сердцем, духовным опытом понять, что означает крест Христов, который возлагается на каждого человека»¹².

Отдельная история, — история, связанная с легендой о митрополите Гор Ливанских Илии (Караме; 1903-1969). Митрополит — представитель Антиохийской Православной Церкви, по легенде, в 1941 г. сумел передать в СССР бывшее ему повеление Божьей Матери прекратить гонения на Русскую Церковь. Легенда не имеет никакого документального подтверждения (письма не найдены до сего дня), но ведь на то она и легенда, оставляющая место вере в то, что письма когда-нибудь, да найдутся…

В кругах современных «православных сталинистов» митрополит Илия — символ преодолённого советского богоборчества, «вымоливший» у Богородицы откровение о том, что необходимо сделать для достижения

Победы. К слову, историю явленного антиохийскому архиерею «откровения» передаёт в своей книге «Кто против нас?» недавно почивший К. Ю. Душенов — консервативный православный публицист, имевший печальную известность откровенного юдофоба. История предваряется речью митрополита Илии (Карама) по поводу верующего русского народа, произнесённой в Москве в 1947 г. В речи, подчеркнём, вспоминался «мудрый» и «любимый» И. В. Сталин. Суть самой истории К. Ю. Душенов излагал следующим образом: «Когда началась Великая Отечественная Война, митрополит решил уйти в затвор и просить Матерь Божию открыть ему, чем можно помочь России. Через трое суток ему в огненном столпе явилась Пресвятая Богородица и объявила, что нужно сделать для победы. “По всей стране должны быть открыты храмы, монастыри, духовные академии и семинарии, — повелела Она, — Священники должны быть возвращены с фронтов и тюрем, должны начать служить. Сейчас готовятся к сдаче Ленинграда — сдавать нельзя. Пусть вынесут чудотворную Икону Казанской Божией Матери и обнесут её крестным ходом вокруг города, тогда ни один враг не ступит на святую его землю. Перед Казанскою иконою нужно совершить молебен в Москве; затем она должна быть в Сталинграде, сдавать который врагу тоже нельзя. Казанская икона должна идти с войсками до границ России. Когда война окончится, митрополит Илия должен приехать в Россию и рассказать о том, как она была спасена”.

Владыка передал все, что ему было открыто, представителям Русской Церкви и советского правительства. После победы, осенью 1947 года, по официальному приглашению властей митрополит Илия прибыл в Советский Союз»13.

Повторимся, главное в рассказе о митрополите Илии — подчеркнуть, что с начала войны в СССР была свёрнута антирелигиозная программа, а также указать на имеющиеся «сведения» о состоявшейся уже в июле 1941 г. краткой встрече Сталина с митрополитом Сергием (Страгородским)14.

Между прочим, возвращаясь к митрополиту Илии, следует отметить, что о своих видениях он стал рассказывать только во время послевоенных посещений России. Эти посещения запомнились русским церковным деятелям, но вовсе не тем, что им пришлось увидеть великого «боговидца». Он воспринимался скорее как классический восточный хитрец, стремившийся получить богатые подарки, традиционную «милостыню» (об этом вспоминал, в частности, митрополит Питирим (Нечаев))15.

Заключение

Таким образом, проведенное исследование позволяет сделать вывод о том, что религиозные нарративы сталинского мифа представляют собой сложный мифологический комплекс, объединяющий как дискурсные проекции вымышленных сюжетов, так и нарративы, образованные в результате мифологической герменевтики реальных событий, получивших религиозную и квази-религиозную интерпретацию.