Стиль модерн в сказке О. Уайльда "День рождения Инфанты" и иллюстрациях Дж. Кинг

декоративной прелести», и отмечал, что орнамент книги должен соответствовать стилю литературного произведения [Ковалёва 2002: 61].

Произведения Уайльда всегда активно иллюстрировались [Пономаренко 2013: 180-185]. Н.В. Злыднева полагает, что иллюстрация -жанр, «забранный литературой в полное или частичное подчинение» [Злыднева 2008: 8]. Тем самым подчеркивается, что литературное произведение и его визуальное оформление тесно связаны, при этом визуальному оформлению книги отведена подчинённая роль. Однако иллюстрации определённо играют активную роль в пространстве художественной книги: они являются результатом интерпретации текста, а значит, расширяют художественный мир произведения, «продолжают его» [Бочкарёва, Загороднева 2013: 178], внося новые смыслы.

Вербальный и визуальный языки активно взаимодействуют в пространстве художественной книги [Бочкарёва и др. 2011: 5]. Чтобы синтез был эстетически ценным, иллюстрации должны органично вписаться в книгу, их стиль должен быть максимально приближен к стилю произведения, которое они визуализируют. Существует немало серий иллюстраций к произведениям Уайльда, выполненных художниками стиля модерн: работы Ч. Шеннона и Ч. Риккетса, а также знаменитые графические рисунки Обри Бёрдсли.

Объектом нашего внимания являются иллюстрации к сказке «День рождения Инфанты» (1891), выполненные ирландской художницей Джесси Мэрион Кинг (1875-1949), которая известна своими графическими рисунками и цветными иллюстрациями в стиле ар-нуво [Marsh 2014]. Книга «День рождения Инфанты» в оформлении Дж.Кинг появилась в 1915 г. и включала три иллюстрации к сказке. На первой иллюстрации изображена Инфанта в саду, на второй - Карлик в лесу, на третьей - Инфанта и Карлик в лесу. Каждый рисунок сопровождается отрывком текста, который иллюстрирует. Несмотря на то, что изображения уже помещены в пространство текста, художница дополнила их мини-текстами, конкретизируя изображённые эпизоды.

Иллюстрация, на которой центральным образом является Инфанта, сопровождается следующим текстом: “THE LITTLE PRINCESS HAD ALWAYS TO PLAY ALONE...” («Маленькой принцессе приходилось всегда играть одной»), (Здесь и далее оригинальные подписи к иллюстрациям цитируются с электронного ресурса /king/. Изображение иллюстрирует первое появление принцессы. Уайльд подробно (в свойственной ему манере) описывает внешний вид Инфанты, а Кинг для подписи к иллюстрации выбирает предложение, совершенно не связанное с внешностью персонажа. В связи с этим представляется, что для художницы было важно пока- зать, что, несмотря на миловидность её лица и роскошь одеяния, принцесса была одинокой. Действительно, именно одиночество принцессы, а не её красота, подчёркнуто на иллюстрации. Мы видим Инфанту в саду, играющую с куклами, которые заменяют ей друзей, окружённую лишь растениями и безучастными холодными статуями с «печальными пустыми глазами» странной улыбкой (sad blank eyes and strangely smiling lips'). [Уайльд 2012: 80-81]. Одна кукла привлекает к себе особое внимание: это кукла, которую принцесса держит в руке и на которую будто молится. Возможно, эта кукла воплощает для Инфанты идеал принца, и она поклоняется его красоте. Не случайно Кинг наделяет героиню нимбом, одухотворяя её образ, наделяя её способностью чувствовать. Однако возвышенные чувства Инфанты направлены на куклу, прекрасную снаружи, но не имеющую души.

Обрамляют иллюстрацию растения, которые играют важную роль в уайльдовском описании, моделируя пространство сада: «Высокие полосатые тюльпаны стояли, вытянувшись на стеблях, как длинные шеренги солдат»; «бледно-желтые лимоны как будто сделались ярче от такого яркого солнца»; «магнолии раскрыли шары своих больших цветов, наполняя воздух сладким и густым благоуханием» [Уайльд 2012: 44-45]. Дж. Кинг с вниманием относится к миру растений, т.к. цветы в художественном мире Уайльда всегда наделены символическим значением. Кроме того, растительный орнамент - обязательный элемент работ в стиле модерн. В сказке «День рождения Инфанты» цветы королевского сада выражают идею «пустой» красоты - красоты не одухотворённой, а скрывающей за собой лишь высокомерие, эгоизм и чёрствость: Не is really far too ugly to be allowed to play at any place where we are! («Право же, он слишком безобразен, чтобы позволять ему играть в тех местах, где находимся мы!») [Уайльд 2012: 68-69] -восклицают Тюльпаны, обнаруживая упомянутые качества. Автор явно использует параллелизм: цветам присущи характеристики хозяйки сада - Инфанты. Особое место среди садовых растений занимают гранаты. Уайльд наделяет их красными, истекающими кровью сердцами, а Кинг на своём рисунке помещает их напротив Инфанты и её куклы-принца. В связи с этим гранаты могут символизировать жертвенную любовь, что на рисунке соответствует нимбу и коленопреклонённой позе Инфанты. Однако жертвой оказывается не Инфанта, любившая куклу, а Карлик, который чувствовал истинную любовь.

Палитра иллюстрации отличается яркостью, броскостью, насыщенностью цветов, соответствуя образу принцессы, одетой в пышное одеяние, согласно громоздкой моде своего времени. Кинг помещает на платье принцессы много цветов, в её волосы и на туфельки - розы;

раздутые рукава её платья - как большие гранаты напротив неё. Окружённая цветами со всех сторон, она сама похожа на цветок, такой же прекрасный и такой же бесчувственный. В изобилии растений разных форм выражается и культ линии, одна из основных характеристик стиля модерн, которую мы находим в повествовании Уайльда. Множество указаний как на прямые, так и на изогнутые линии можно обнаружить в описании обитателей сада. Так, тюльпанам присущи прямые линии (tall, striped, straight}, а магнолиям - изогнутые (globe-like blossoms'). Кинг воплощает линейное восприятие Уайльда через изгибающиеся ветви розовых кустов, круглые гранаты и вытянутые тюльпаны, а через их яркость реализуется осязаемость образов.

Вторую иллюстрацию можно назвать противоположностью первой, начиная с того, что на ней изображён наименее привлекательный (внешне) персонаж сказки и заканчивая цветовой гаммой иллюстрации. Кинг изображает Карлика сидящим в дупле дерева в лесу и кормящим с рук белок. Данный эпизод раскрывает сущность персонажа, которая заключается в его доброте. Фигура Карлика скрючена, что соответствует уайльдовскому описанию героя, который несколько раз использует по отношению к нему слова misshapen (непропорционально сложенный) и crooked (скрюченный), а также hunched (горбатый); в целом же Карлик назван маленьким уродцем (a little misshapen thing). В отличие от Инфанты Карлик окружён живыми существами, которые любят его и тянутся к нему, потому что он добр к ним, а растения, окружающие Карлика, - это не пёстрые цветы, гордо возвышающиеся над землёй, а обычные кусты, деревья и невзрачные лесные цветы. На заднем плане - не холодный каменный замок со своим мрачным великолепием (по выражению М.Г.Соколянского), а творение природы -горы. Таким образом, два локуса - сад и лес - противопоставляются: сад у Уайльда - воплощение искусственности и претенциозности мира дворца, его бездуховности, скрывающейся за блеском и роскошью; лес же - пространство естественное, «порождение природы» [Ковалёва 2002: 116], простое и невзрачное, но чуждое корысти и чёрствости. Художественное пространство в сказке и на иллюстрациях выступает как способ характеристики персонажей. Цвета на иллюстрации максимально приглушённые, где-то даже полупрозрачные. Преобладают естественные оттенки: коричневый, серый, бледно-зелёный, бежевый. Сравним их с красками, в которые окрашен королевский сад: яркие розовый, жёлтый и оранжевый, насыщенные синий и зелёный. Цветовая гамма используется художницей как ещё одно средство противопоставления леса - дворцу, Инфанты - Карлику.

Финальная иллюстрация отличается от двух предыдущих тем, что она дополнительно озаглавлена: под рисунком, помимо строчек из сказки, репрезентирующих данный эпизод, расположена надпись «HIS DREAM». Эта иллюстрация представляет собой гибрид первой и второй. Несколько особенностей позволяют увидеть в ней комбинацию предыдущих рисунков.

Во-первых, здесь Карлик и Инфанта изображены вместе и во взаимодействии: Карлик приносит Инфанте чашечки от желудей, анемоны и светлячков. По иллюстрации Кинг данный эпизод можно назвать поклонением Карлика принцессе: Инфанта изображена сидящей на возвышении, а Карлик стоит перед ней, преклонив колено и опустив голову, и преподносит ей лесные дары. Интересно, что даже в мечтах Карлика Инфанта держится довольно холодно и гордо, она даже не склоняет голову, чтобы посмотреть на него. Для характеристики персонажей, а точнее - для понимания восприятия их художницей, важно отметить, что на всех иллюстрациях принцесса изображена с поднятой головой, а голова Карлика всегда опущена (так Кинг выразила иерархию отношений).

Во-вторых, Кинг словно смешала краски с первой и второй иллюстраций в единую палитру, чтобы раскрасить третью. Инфанта здесь помещена в мир Карлика, и её образ соответствует миру леса: волосы её уже не такие ярко-жёлтые, как в саду замка, а более естественного, соломенного цвета, и в волосах её не огромная искусственно выращенная садовая роза, а светлячки, живые лесные создания. Платье принцессы украшено не броскими большими розами, а серо-голубыми бледными лесными цветами, сливающимися с цветом платья. Если Инфанта стала невзрачнее и естественнее, будучи перемещённой в мир Карлика, то сам Карлик, напротив, стал немного ярче: он одет в сиреневый кафтан с украшенным воротником, а волосы его кажутся гладко причёсанными. Уайльд не описывает внешность персонажей в мечтах Карлика, а Джесси Кинг решила, по-видимому, сблизить их, придав каждому черты внешности другого.

Таким образом, Иллюстрации Джесси Кинг визуально соответствуют стилю модерн, присущему поэтике сказки О. Уайльда «День рождения Инфанты». Подписи под иллюстрациями развиваются от лаконичных, затрагивающих только внутренний мир героев, до развёрнутых, описывающих и события, и внешность персонажей. Дополнительный заголовок последней иллюстрации подчеркивает ирреальность происходящего, визуально обозначенную подобием нимбов над головами Инфанты и Карлика. Оскар Уайльд переворачивает традиционный сюжет сказки о красавице и чудовище: его сказка не заканчива- ется победой добра над злом, финал его сказки трагичен. Джесси Кинг, напротив, возвращается к жанровому канону традиционной сказки: последняя иллюстрация соединяет Инфанту с Карликом, дает надежду на превращение чудовища в прекрасного принца силой жертвенной любви.

Примечания

’Выполнено по заданию и при финансовой поддержке РГНФ, проект «Экфрастические жанры в классической и современной литературе», проект № 12-34-01012а1.