Стратегии перевода и культурные различия (на материале китайского языка)

Культурная парадигма науки о переводе была разработана на рубеже XX–XXI вв. Её основные принципы были сформулированы в работах российских и зарубежных лингвистов (Н. Хомского, З. Харриса, Э. Хэпма, Э. Эндрюс, Е. Максимова, Л.С. Бархударова, В.Н. Комисарова, Т.А. Казакова и другие). Для практики и теории современного переводоведения характерен повышенный интерес к проблеме моделирования перевода, в лингвистической, коммуникативной структурной, деятельностной сферах. Это, в свою очередь, влияет на алгоритмы перевода и его когнитивных установок и, безусловно, связано с компетенциями переводчиков. А.Д. Швейцер, в частности, предлагает рассматривать перевод как процесс межкультурной коммуникации, в процессе которого на основе целенаправленного анализа исходного текста создаётся вторичный текст, заменяющий первичный в иной языковой и культурной среде: «Какой бы “лингвистичной” ни была теория перевода, она не может не обрастать междисциплинарными связями с науками, изучающими социокультурные, психологические и иные аспекты речевой деятельности» [Швейцер 1988: 13]. М. Бейкер указывает на повышение интереса в науке к саморефлексии, метаязыку и метатеориям: «Каждый язык предлагает нам немного другой угол зрения, и их соотношение даёт нам больше возможностей. Языковые различия как таковые можно рассматривать, как неотъемлемую часть способности понимать этот мир и взаимодействовать с ним» [Бейкер 2008: 7].

С позиции культурологии переводческий дискурс представляет собой сложный процесс сопряжения различных национальных культурных сфер (в нашем случае – кардинально отличающихся – китайской и русской), что требует особого внимания к интерпретации не только единиц текста, но в целом его содержания. Китайский исследователь Лоу Юйле подчеркивал, что «порядок определённого языкового контекста определяет природу понятий, а не оторванный от языкового контекста абстрактный анализ некоторых слов» [Лоу Юйле 2023: 54]. Ж. Делиль обосновал восемь культуроформирующих функций перевода, среди которых мы будем ориентироваться на одну: «культуроформирующий фактор перевода» [Delisle 2014: 37–60].

Важность этого фактора для переводческого дискурса при анализе текстов и контекстовых структур китайского языка сегодня несомненна в связи с повышением интереса российских исследователей к современной и классической литературе Китая, а также необходимостью определения степени достоверности используемых источников в научно-исследовательских работах. «В современных реалиях особенно остро встаёт вопрос о необходимости выстраивания диалога между культурами и понимания архетипических представлений, заложенных в сознании человека и этнической общности» [Арекеева, Шустова 2023: 33].

Основная часть

В настоящее время усилился обоюдный интерес китайских и российских учёных к сопоставительному анализу лингво-культурологических единиц. Современная китайская теория перевода глубоко связана с традиционными культурными ценностями, этикой и эстетикой [Song, Wang 2004]. Подобный подход расширяет как теорию, так и практику переводческого дискурса. «Культура включает в себя все продукты, которыми пользуется человеческое общество<…> не только материальные вещи, такие как города, организации, школы, но и нематериальные вещи, такие как мысли, привычки, языки…» [Дэн Яньчан, Лю Жунцин 2006: 108].

Основной целью переводческой работы является «достижение достоверности и адекватности» текста перевода оригинальному тексту, соответствие языковым нормам, преодоление / конкретизация различий семантических лексем и фразеологизмов, а также грамматики и стилистики, точность передачи информации, заложенной в исходном тексте.

Исследуя значение устойчивых словосочетаний, выражаемых в конкретных образах, следует применять нарративный подход, который позволяет рассматривать конкретный культурный феномен в различных социокультурных контекстах: «Нарратив – это, неизбежным образом, языковая структура» [Серенков 2016: 380]. Помогает в переводческом процессе и использование семиотического метода, который позволяет раскрывать различные устойчивые фразеологизмы в российской и китайской культурах.

Обосновать сходство и различие символического значения объекта в процессе переводческих трансформаций позволяют методы исследования трех основных уровней языка: лексического, грамматического и комплексного (лексико-грамматический) [Комисаров 1990].

Влияние национально-культурных различий на перевод. В национальных языках отражаются реалии, которые проявлены в материальной культуре, ментальности, мировосприятии, мировоззрении, исторических контекстах, традициях: «Язык тесно связан с культурой, а вопрос о сопоставлении языков близок к вопросу о сопоставлении культур» [Бейкер 2008: 24]. Китайский и русский языки принадлежат к двум разным языковым семьям: русский язык принадлежит к славянским языкам индоевропейской языковой семьи, в то время как китайский язык относится к сино-тибетской (китайско-тибетской) языковой семье. Это выражаетсяв различиях моделей мира двух культур и проявляется в специфике национальных семантических единиц. В ходе тысячелетнего развития сформировались национальные языковые культуры, которые значительно отличаются друг от друга, что создаёт специфические трудности в переводе (смысловые конструкции не являются эквивалентными). Как представляется, «культуры различных типов в процессе своего исторического развития обнаруживают множество отличительных черт, которые объясняются региональной, национальной дифференциацией и различием конкретных исторических процессов в государстве [Лоу Юйле 2023: 144].

Наиболее ярким выразителем языковых национально-культурных различий являются мифы и мифологические символы, в которых отражены ментальность, духовность, иррациональность мира. Изображение мира в устойчивых словесных символах разных народов характеризует идеалистическое сознание, отражающее познание мира, что«является в то же время соприкосновением с миром иным» [Флоренский 1994: 178]. Склонность народов к символическому отражению тех или иных явлений окружающего мира имеет в своей основе мифологическое мировоззрение, которое сформировалось «в силу способности и склонности людей поэтически смотреть на всё окружающее и метафорически приписывать одним объектам свойства других объектов» [Георгиевский 1892: V].

Культуры Китая и России различны, поэтому многие названия предметов, образов и символов, бытующие в языках двух стран, имеют неодинаковые значения.

Рассмотрим в качестве примера китайского дракона – древнейшего волшебного существа в мире, образу которого насчитывается 8000 лет. Дракон – воплощение доброго начала, энергии «ян». Прообразом дракона, считают первочеловека Пань-гу ( 盘古 ), который имел тело змеи, а голову дракона. Образ дракона тесно связан с космогонией. Словосочетание «дракон (держащий во рту) свечу» (Джу-лунь – 烛龙 ) объясняло появление северного сияния; согласно мифологии, дракон освещал полярные страны. Источником ветра считался «дух-дракон» (Шэнь-лунь – 神 龙 ). Пар, поднимающийся с поверхности земли и превращающийся в облака, символизировал взлетающих драконов Юнь-чи («облачного (безрогого) дракона» – 云螭 ) и Юнь-ци «облачного (рогатого) дракона» – 云虬 ). Драконом, производящим дождь, называли Хэй-луня («черный дракон» – 黑 龙 ). Управителями водных стихий – морей, рек, озер – выступали три дракона: Хуань-лунь («желтый дракон» – 黄 龙 ), Цзао-лунь («змеевидный дракон» – 蛟 龙 ) и Пань-лун («извивающийся дракон» – 盘龙 ).

Представления китайцев о духах-драконах как правителях земных вод, живущих в «особых дворцах, приличных правителям людей» [Георгиевский1892: 49], послужило основанием для называния драконом ( 龙 ) Императора и, как следствие, образ мифического существа трансформировался в благородный и драгоценный символ Императора Древнего Китая. Здесь «усматривается аналогия между драконом, поднимающимся с земли до небес, и государем – «Сыном Неба» – стоящим превыше всех людей в империи» [там же: 52].

Образ дракона вошёл в перечень главных культурных символов Китая и стал нарицательным во многих речевых конструктах. Многие китайские идиомы связаны с образом дракона, например: 龙飞凤舞 («Дракон летит», «Феникс танцует») – так говорят о красивой каллиграфии, характеризуя стремительные движения руки и изысканный почерк мастера; 龙马精神 («Лошадь с духом дракона») – так характеризуют наличие у человека в старости сильного духа.

Слово «дракон» присутствует и в повседневной разговорной речи китайцев:

• –    в названиях разнообразных предметов, еды (например, водопроводных кранов,выполненных в виде дракона; 龙须面 – «лапши с драконьей бородой» – традиционного блюда провинции Шаньдун, тонкой и длинной лапши, которая действительно внешне напоминает бороду дракона);

• –    в названиях праздников, например, 龙抬头 – праздника «Лунтайтоу» – традиционного китайского фестиваля, который проводится во второй день второго месяца китайского календаря (название переводится как «Дракон, поднимающий голову» и символизирует начало сезона дождей; дракон считается божеством, отвечающим за дождь, который имеет большое

значение для сельского хозяйства); праздника начала лета «Двойная пятерка» ( 端午 ), который отмечается пятого числа пятого месяца; наиболее известное его название – «Праздник драконьих лодок»;

• –    в архитектуре и каллиграфии, на фресках и рекламных плакатах, в фольклоре и поэзии (например, 九 龙壁 – «Стена девяти драконов» на территории императорского дворца Гугун в Пекине).

При переводе слова «дракон» на русский язык часто возникают разночтения, искажающие смысл символа. Например, выражение 亚洲四小龙 («четыре дракона в Азии») часто используется для описания четырех регионов Азии (Южной Кореи, Сингапура, Тайваня и Гонконга), которые развиваются наиболее быстрыми темпами. Однако для русского человека эта фраза оказывается малопонятна, так как при переводе на русский язык слово «дракон» традиционно переводилось как «тигр» [Лю Вэй 2003: 2].

В русской традиционной культуре есть несколько персонажей, которые выполняют аналогичные функции и которых при переводе на китайский язык нередко называют «драконами». Образы таких «драконов» в русской культуре столь же многообразны, как и в китайской. Важной особенностью этих существ является способность извергать огонь в случае нападения. Одним из таких древних славянских персонажей является многоглавое Чудо-Юдо, которое может выступать как в качестве положительного или отрицательного персонажа, так и олицетворять нейтральную силу. Пол Чуда-Юда мог меняться от мужского к женскому и даже среднему. Этот персонаж обладал способностью к регенерации – на месте отрубленной головы у него сразу же вырастала новая. Он жил на морском дне или за рекой Смородиной (воспринимавшейся в качестве границы между мирами живых и мертвых), которую можно перейти только по Калинову мосту; у него есть каменный дворец, в котором живут жены-колдуньи и мать-змеица. По мнению А.Н. Афанасьева, Чудо-Юдо символизировало мифического змея или дракона, олицетворявшего грозовую тучу. Его полет ассоциируется с молнией, а когда он опускается на землю, то раздаются оглушительный гром и рассыпаются искры.

Другой вариант русского дракона – трехглавый (6, 9, 12-главый) огнедышащий Змей Горыныч, который во всех былинах выступает как несущий зло персонаж. Его жилище – горы, в пещерах которых он хранит сокровища – молодильные яблоки, живую воду; он владеет знаниями целебных и приворотных трав, а также охраняет вход в мир мертвых, а в некоторых легендах прячет царевну из «тридесятого царства» [Афанасьев 1995: 184]. В былинах XI в. описывается, как Змей Горыныч похищает красивых девушек, чтобы запугать народ. На юге Змея считали виновником засухи и пытались отогнать его.

В повседневной речи русских людей слово «дракон» практически не используется, так как данный персонаж является представителем злого начала; отсутствует этот образ и в народных поговорках и пословицах. Негативная оценка персонажа отражается в поучительной фразе «Если есть на свете дьявол, то не козлоногий рогач, а он дракон о трёх головах, и головы эти – хитрость, жадность, предательство». С трудом, но удалось найти пословицу о змее, напоминающей дракона: «Сваха лукавая – змея семиглавая» [Иллюстров 2019: 280].

Один из первых русских богатырей носил имя Горыня (Горыныч, Вернигора, Вергогор): это был горный великан, охраняющий тёмное царство, способный превращаться в Змея; он обладал необычной силой, был способен выворачивать из гор огромные камни и скалы, обрушивая их на своих неприятелей. Этимология имени Горыныч обнаруживается в словах «гореть» и «гора». Горыня – образ, олицетворяющий стихию природы.

Есть и другие имена у этого персонажа – Огненный змей, Огняник, Летавец; он умеет превращаться в красивого юношу, обладающего богатырской силой и имеющего несметные сокровища.

Другие варианты дракона в русской мифологии: Полоз – царь всех змей и драконов русской земли (след, который он оставляет после себя, указывает на залежи драгоценных камней и металлов); змей Велес (или Цмок) – покровитель земледелия и скотоводства (он закрывает небо дождевыми тучами и выгоняет на небесные пастбища облачные стада); Сем – покровитель и охранник дома и его обитателей; Чернобог – тысячеголовый змей – бог крепкого телесного здоровья, бог войны, храбрости и военных действий, бог победы и другие.

Образ дракона есть и в греческой мифологии, откуда он и был привнесён в русские фольклорные источники, связанные с сюжетом о подвиге святого Георгия (его изображение сейчас находится на гербе Москвы и является частью государственного герба России, символизирующего историческую драму народа, противостоящего Мировому Злу) [Драконы Древней Руси 2023].

Сопоставляя образы дракона в культурах Китая и России, мы можем увидеть как их сходство, так и различие. Сходство проявляется в природной принадлежности этого персонажа к природным стихиям – воде, воздуху, огню, а также местам их обитания, среди которых горы – одно из самых распространённых жилищ. Эти существа способны летать, проявляют необычные волшебные качества и воздействуют на жизнь людей. Имеются и принципиальные различия этих персонажей: в китайской мифологии дракон – это существо, олицетворяющее небесную силу, несущее благо и справедливость, и поэтому используется в качестве нарицательного образа, ассоциирующегося с высоким статусом человека и олицетворяющего изящный стиль в искусстве; в славянской мифологии это олицетворение зла, разрушения, неуправляемой силы. Учитывая разницу в трактовке образа дракона, переводчику в каждом отдельном примере необходимо обязательно давать соответствующие пояснения.

Влияние природных факторов на перевод. Китай и Россия находятся в разных географических и климатических условиях, что определяет различие в фауне и флоре. Это отражается на всех аспектах жизни, в том числе и на культуре. Например, в китайской культуре в качестве метафоры часто используется слово «бамбук». Это растение ассоциируется с такими личностными проявлениями человека, как скромность и честность. Выдающемуся китайскому поэту Су Ши ( 苏轼 ) принадлежат следующие слова: « 宁可食无肉，不可居无竹。无肉使人瘦， 无竹使人俗 » («Лучше жить без мяса, чем без бамбука. Отсутствие мяса делает человека худым, а отсутствие бамбука – вульгарным») [Символы и аллегории китайского сада 2023]. Сравнение с бамбуком можно обнаружить в пословице 胸有成竹 – «Иметь готовый план в голове», которая подразумевает умение человека планировать, находить способы решения задачи, то есть всегда быть в полной готовности к действиям. Другие свойства бамбука – олицетворение стойкости, гармонии и умиротворенности, высоких духовных качеств, способность противостоять бедам и несчастьям – выражены в пословице: «Дворец встал прочно, его не вырвать из земли, как корни бамбуковой рощи». Аналогом может служить русская пословица: «Держись за дубок: дубок в землю глубок».

Е.С. Есенеева приводит ряд интерпретаций этого образа: с бамбуком сравнивают талантливого человека, наделённого исключительными качествами: «Бамбуковая стрела с юго-востока» (« 东南竹箭 »); он рассматривается в качестве символа детства: непорочности, непосредственности и дружбы: «Зеленые сливы и бамбуковые лошадки» ( 青梅竹 马 »)

[Есенеева 2022: 15–17]. Другим примером служит фраза: «Молодой бамбук после дождя» (« 雨后春笋 »), смысл которой заключается в фиксации быстроты развития событий, аналогично звучит русская пословица: «Растут, как грибы после дождя».

Методы перевода с учётом культурных различий. Культурные различия существуют объективно, и поэтому в процессе перевода необходимо это учитывать и повышать эффективность перевода, используя национальный эквивалент. Перевод – это, по сути, исследовательская работа, сочетающая в себе технологию, искусство и язык. Наличие культурных различий между двумя странами очень важно учитывать переводчику: «Китайская культура обладает особой эстетической ценностью, поэтому теория перевода на китайский язык неизбежно будет глубоко проникнута духом традиционной китайской эстетики и культуры, демонстрируя отличительные культурные характеристики традиционной китайской эстетики» [Сун Хуа, Ван Чжэнжэнь 2004: 108]. Для корректной работы с культурными различиями при переводе следует использовать следующие методы.

• (1)    Вольный перевод. Этот метод перевода воспроизводит основную информацию оригинала с возможными отклонениями – добавлениями, пропусками и т. п.; при этом перевод текста осуществляется на более высоком уровне, чем тот, который необходим для передачи неизмененного содержания при соблюдении норм переводящего языка [Паршин 2019: 6].

Например, китайская поговорка гласит: « 一山不容二虎 '» («Два тигра в одной горе не живут»). В китайской культуре тигр – символ силы и смелости, однако этот персонаж не имеет такого значения в русской культуре, а близкое ему по функциям в русской культуре – медведь, поэтому поговорку можно перевести как «Два медведя в одной берлоге не живут».

• (2)    Транскрипция. Этот метод чаще используется для перевода имен собственных. Слова в транскрипции обозначают только произношение и не имеют особенного смысла (например, столица России – Москва – транслитерируется по-китайски как 莫斯科 [Mòsīkē]), а также не несут какого-либо иного дополнительного значения.Приведем другой пример: слово «водка» на китайский язык транслитерируется как 伏特加 [Fútèjiā]. По причине взаимопроникновения китайской и российской культур китайцы могут понять его значение без дополнительного комментария.

Китайцы, жившие в Харбине, Даляне и других северных городах Китая, в начале ХХ в. использовали и другие трансформированные русские слова: квас – гэвасы, капитан – гэбидань, хлеб – леба, платье – булацзе.

В русском языке происходят аналогичные процессы: названия китайских продуктов часто переводятся на русский язык транскрипцией ( 粉条 – фунчоза, 豆腐 – тофу, 包子 – баоцзы и т. п.). Русскоязычные люди, проживавшие в Китае, часто прибегали к трансформированным китайским словам: чифан (есть, принимать пищу) – чифанить, чифальня; гуньян (девушка) – куня.

• (3)    Объяснительный перевод. Объяснение является текстом, который делает понятным то, что в трудно осмысляется по причине семантических различий слов и выражений. Это относится не только к переводу с одного языка на другой, но и к пояснениям, комментариям. Объяснения широко используются в просторечиях, идиомах. Чем более национально окрашены слова в тексте, тем ярче они отражают индивидуальность писателя: в этом случае перевод, как правило, требует особых разъяснений или комментариев.

Например, русская пословица гласит: «В Тулу со своим самоваром не ездят». Смысл данной пословицы – «делать что-либо лишнее, бесполезное», но китайцы, незнакомые с русской культурой, непонимают, что город Тула считается родиной самоваров.

Другой пример. Китайская поговорка « 捡了芝麻，丢了西瓜 » («Семечки кунжута собрали, а арбуз потеряли»), имеет смысл: «Из-за малого потерять большое». В русской культуре арбуз никак не соотносится с кунжутом и, естественно, понять эту китайскую поговорку трудно. Добавление комментария «Излишне заботиться о мелочах, забывая о главном» поможет понять русскому человеку смысл этой поговорки. В качестве аналога можно привести пословицу «Вместе с водой выплеснуть и ребёнка» или фразу из басни И. Крылова «А слона-то я и не приметил».

Заключение

Китайский и русский языки имеют разные культурные контексты, что закономерно приводит к многочисленным интерпретациям, использующимся в процессе перевода. Адекватное восприятие и понимание китайских образов возможно только при условии учёта историко-культурного контекста (высказываний известных людей, явных и скрытых цитат из легенд, преданий и т. п.) и этимологии языковых единиц (в том числе архаизмов и древних иероглифов). Стратегии перевода с китайского языка на русский предполагают вариативность в выборе методов и техник перевода с тем, чтобы получить наиболее качественный, репрезентативный вторичный текст. Наряду с семантическими различиями понятий можно указать на сходство в смысловых ассоциаций двух языков:

• –    многие образы носят символический характер, отражая ассоциативный ряд, существующий в сознании носителей языка (например, наделение человека свойствами и характеристиками объектов природы или, наоборот, очеловечивание природных явлений);

• –    образы и символы, характерные для обеих культур отражают национальную языковую картину мира и особенности мировоззрения носителей языка, раскрывают систему ценностей и особенности мировосприятия;

• –    тождественные по смыслу выражения (паремии) отражают глубинные связи общечеловеческой культуры.

Учитывая эти и другие факторы, влияющие на качество перевода, переводчики должны применять корректные методы перевода в соответствии с культурными контекстами, что помогает преодолевать смысловые препятствия, вызванные национальными различиями.