Стратегия дискредитации как компонент ценностной аргументации судебной речи

Í.Ê. ÏÐÈÃÀÐÈÍÀ (Âîëæñêèé)

СТРАТЕГИЯ ДИСКРЕДИТАЦИИ КАК КОМПОНЕНТ ЦЕННОСТНОЙ АРГУМЕНТАЦИИ СУДЕБНОЙ РЕЧИ

Стратегия дискредитации оппонента рассмотрена как важнейший ценностный компонент судебной речи, направленный на разрушение аргументативной системы оппонента; описываются частные стратегии, составляющие общую линию дискредитации.

^

Ёё^+aaQa пёТаа: риторические стратегии, риторические тактики, риторическая аргументация, риторические жанры, речевая ситуация, судебная речь.

Проблема изучения юридического дискурса в настоящее время становится все более и более актуальной и научно привлекательной как для юристов, так и для лингвистов. Объяснить это можно инте-

ресами и чисто научными, и сугубо практическими. Прежде всего, сама категория юридического дискурса, несмотря на актуальность изучения, остается до сих пор малоизученной именно с лингвистических позиций.

Можно выделить следующие основные виды юридического дискурса с их конкретными жанрами: 1) судебная речь; 2) тексты законов, законодательных актов; 3) толкование юридических терминов и понятий; 4) акты экспертиз. Последние три вида являются предметом исследования традиционной лингвистики (юрислингвисти-ки). В то же время судебная речь наиболее оптимально может быть оценена методами риторики.

В настоящее время риторические исследования судебной речи сосредоточились на изучении специфики аргументации, что естественным образом связано с основным назначением риторики - способствовать оптимизации воздействия оратора на слушателей. Именно способы этого воздействия и являются основным предметом, привлекающим внимание ученых. Причем специфика риторического аспекта аргументации состоит, во-первых, в том, что аргументация представляется как комплекс этических (ценностных), логических (рациональных) и психологических (эмоциональных) компонентов; во-вторых, в том, что аргументация рассматривается не как статический набор средств воздействия, а в процессе ее порождения - через стратегии и тактики.

Фактически в судебной речи ценностный элемент присутствует во всех стратегиях и тактиках: рассуждает ли адвокат о показаниях свидетелей или экспертизе, рассказывает о произошедшем событии или квалифицирует деяние - он привносит ценностный элемент, поскольку и экспертиза, и деяния, и прочее оцениваются. Именно поэтому ценностные стратегии должны быть признаны первыми и главными (в отличие, скажем, от науки, где главными окажутся рациональные стратегии). Вместе с тем (с учетом условности всякого деления живой речи на категории) все-таки возможно отделение собственно ценностных стратегий, где оценивание является основной интенцией, от рациональных и эмоциональных стратегий, где ценностный элемент хотя и присутствует, од нако занимает подчиненное положение: так, если оратор приводит факты, главным является обращение внимания на то, что было, а оценивание этих фактов занимает подчиненное положение.

Защитительная речь является формой опровержения, поэтому одной из основных и наиболее часто встречающихся стратегий в этом жанре является стратегия дискредитации концепции оппонента. Спор с процессуальным противником в защитительной речи имеет эксплицитный характер, оспаривание позиции оппонента - одна из важнейших задач адвоката. В реальной практике возможны случаи, когда такой спор не составляет центральной линии речи, однако и тогда его элементы должны в ней присутствовать. Однако гораздо чаще оспаривание позиции оппонента становится генеральной стратегией речи. В этом случае для решения задачи дискредитации концепции обвинения используются нижеприведенные частные стратегии.

• 1)    Стратегия критики. Характеризуя эту стратегию, О.Н. Паршина пишет: «По нашим наблюдениям, критика выражается в основном через эмоциональные аргументы и средства негативной оценки» [4: 74]. В качестве иллюстрации автор приводит следующий пример: Такой набор убедительных аргументов / лжец / подлец / Григорий Алексеевич. Вместе с тем с позиции риторики ни указанное теоретическое суждение, ни тем более пример (он может быть охарактеризован как эпидейктическая хула) не могут быть квалифицированы как критика, даже в политической риторике.

На особенности критики как риторической формы указывают Т.В. Анисимова, Е.Г. Гимпельсон [1: 143 - 153]. Авторы отмечают, что критика - это выступление, содержащее обсуждение и оценку общественно значимого события, совершенного конкретным человеком (людьми) с целью обнаружения и выправления недостатков. В качестве общественно значимого события могут выступать решения компетентных органов, поступки политических деятелей, должностных лиц и т. п.

В отличие от опровержения, где речь идет только об оценке идеи, в критике оцениваются действия людей. Хотя и в этом жанре желательно говорить только о деле, не переходя на личности, критиковать поступки, а не человека. В отличие от обвинения критика не предполагает применение наказания, поскольку совершенные деяния не подпадают под нормы уголовного законодательства. Микрозадача критики - предупреждение или исправление ошибки, а также формирование общественного мнения как предварительное условие, необходимое для принятия правильного решения.

В защитительной речи чаще всего подвергается критике процессуальный оппонент (именно как человек, а не только его точка зрения).

Вообще обвинительная власть видит здесь во всем преступление . Берут деньги из Банка - обвинитель видит в этом преступление, продают акции - в этом тоже видит преступление, утирают слезы нищим, отдавая им деньги за понесенный ими убыток, - в этом опять-таки видят преступление... Надо очень дурно смотреть на человека, чтобы говорить, что все делается им из корысти. Нет ничего легче, как бросать в человека подозрением. Прежде чем решаться сажать его на скамью подсудимых, нужно взглянуть на него как на человека. Прокурорскому надзору следовало бы разобрать хорошенько те факты, которые приводятся как улика (Ф.Н. Плева-ко. Дело Московского ссудного коммерческого банка).

Кроме того, критика может быть направлена на следователя, который вел дело, при условии, что он допустил очевидную ошибку, опасную для подсудимого; на свидетелей, подрывающих позицию адвоката; на экспертов, некачественно выполнивших свою работу, и т. п.

Местный житель, - он был охвачен, сдавлен местною сплетнею , величавшей себя общественным мнением . Как следователь, он уже видел преступление там, где оно предполагалось . Вопросы и протоколы всюду носят следы предвзятости , и только сознательные ответы способны не сбиться с дороги (Ф.Н. Плевако. Дело А. и Н. Новохацких).

Критика обязательно включает оценивание позиции оппонента. Именно в этой части особенно ярко проявляется этичность / неэтичность позиции любого юриста.

• 2)    Стратегия осуждения . В связи с ее описанием следует еще раз напомнить о

существенной разнице, имеющейся между обвинением и осуждением (см. об этом: [2]). Важной особенностью обвинения является то, что претензии к противной стороне предъявляются не от себя лично, а от имени общества, т. е. критерии оценки определяются не оратором, они записаны и приняты в тех или иных документах и обязательны для всех членов общества. Предметом обвинения является общественно опасное деяние. Осуждение основывается на морально-нравственных предпочтениях, не подлежащих оценке с точки зрения Уголовного кодекса. В основе осуждения лежат ценностные суждения.

Сталкиваясь с тенденциозностью прокурора, с попытками подменить обвинительные доказательства общими рассуждениями об общественном вреде, негативными оценками личности подсудимого и свидетелей защиты, адвокат вынужден указывать на подобные приемы, причем тактика обвинителя, как правило, вызывает у оратора справедливое возмущение, подвергается осуждению.

Исчерпав материалы следствия, обвинитель возбуждал наше гражданское негодование против подсудимых указанием на удар русскому кредиту за границей, на затруднения и ущербы казны, на страду за чужие грехи бедного русского крестьянина, который в лице казны отплачивается за их грехи. <...> Народ? Серых людей в числе хозяев-акционеров мы не встречали на общих собраниях Ярославской дороги. Солодовниковы, Грачевы, Джамгаровы и подобные им в лаптях не ходят, а преспокойно выбирают проценты на капитализованные доходы и на учетверенную плату, данную им за акции казной. А если не так, если они вам кажутся нищими и разоренными и удовлетворить их надо нашей карой, - что ж, подайте Христа ради им!.. (Ф.Н. Плевако. Дело С.И. Мамонтова).

Кроме слов самого оппонента адвокат может осуждать свидетелей за то, что они предлагают те или иные характеристики подсудимого, когда эти оценки необоснованны, не подкреплены аргументами, а воспроизводят слухи и досужие домыслы.

Висковатов утверждает, что лет десять тому назад Миронович совершил покушение на изнасилование (над кем? где?). Об этом как-то «в разговоре» тогда же передавал ему, ныне уже умерший, присяжный поверенный Ахочинский. Затем еще Висковатов «слышал», что Миронович «отравил какую-то старуху и воспользовался ее состоянием». Здесь не имеется даже ссылки на умершего. Висковатов слышал... от кого, не помнит. Но ведь сплетни - не характеристика. Передавать слух, неизвестно от кого исходящий, значит передавать сплетню. Правосудие вовсе не нуждается в подобных услугах. Сам закон его ограждает от них. Свидетелям прямо возбраняется приносить на суд «слухи, неизвестно откуда исходящие» (Н.П. Караб-чевский. Дело Мироновича).

• 3)    Стратегия оценивания потерпевшего. Нередко адвокат имеет в этой части микрозадачу показать, что потерпевший сам провоцировал подсудимого, толкал его на совершение противоправного деяния. Это весьма важный путь формирования убеждения суда. Реализация этой стратегии в большой степени зависит от тяжести преступления.

Если рассматривается дело об убийстве, то сочувствие потерпевшему заранее присутствует в сознании присяжных (каков бы он ни был). В такой ситуации для решения своей микрозадачи адвокат должен быть весьма осторожен, чтобы не вызвать очевидной негативной реакции на себя и своего подзащитного. В связи с этим указанная стратегия имеет имплицитный характер. При формировании отношения к потерпевшему адвокат прибегает к многочисленным ораторским предосторожностям.

Я о ней [Фанни Лукашевич] дурного ничего не скажу и вместе с прокурором разделю мнение, что на несчастную женщину много наговорено лишнего. Но я считаю возможным пока утверждать только следующее: что у ней характер был никуда не годный (Ф.Н. Плевако. Дело Лукашевича).

Если рассматривается не тяжкое преступление и потерпевший жив и не искалечен, дискредитация его действий осуществляется без ораторских предосторожностей, таким же образом, как и дискредитация действий экспертов, свидетелей и пр.

Но Дементьев даже не знал о существовании Даниловой до 5 апреля; что в семье были офицеры, он узнал только 7 числа, когда его стали звать к офицеру. При таких обстоятельствах заявлять превосходство своего офицерского звания над человеком, который связан по рукам и по ногам военной дисциплиной, звать его по этому частному делу в квартиру Даниловой было действием совершенно неправильным. <...> С двух часов квартира Дементьева была почти постоянно в осаде до шестого часу, когда произошла катастрофа. В продолжение трех часов Дага-ев, решившись вызвать Дементьева и распечь, употребляет все меры, чтобы поставить на своем, причем каждая неудачная попытка увеличивает его раздражение, усиливает его гнев (В.Д. Спасович. Дело Дементьева).

• 4)    Стратегия противопоставления . Эта стратегия по сути аналогична стратегии сопоставления, поскольку построена на рациональном сравнении качеств и свойств разных предметов. «В основе познания мира лежит сравнение, сопоставление. Сравнение отражает такую особенность работы мозга, как деятельность по аналогии, которая проявляется на всех уровнях языка и естественным образом используется в риторике. Противопоставление также направлено на познание вещей, но не через общие свойства, а через противоположные качества предметов, обнаруживающие тонкие различия сходного», - пишет Л.А. Ара-ева [3: 31 - 32]. Вместе с тем если сопоставляться могут как положительно, так и отрицательно оцениваемые люди, события, признаки и прочее (а также нейтрально оцениваемые), то противопоставление почти всегда является компонентом генеральной стратегии дискредитации позиции оппонента, поскольку противопоставляются элементы позиций процессуальных противников.

Антитеза особенно наглядно демонстрирует ошибки и просчеты процессуального противника, неэффективность его стратегии.

Если принимать за достоверное показание офицерское только потому, что оно офицерское, независимо от всяких других причин, то защищать Дементьева невозможно. Но странно, что это офицерское показание находится в несомненном, решительном противоречии с тремя генеральскими отзывами, которые заслуживают внимания (В.Д. Спасович. Дело Дементьева).

Таким образом, стратегия дискредитации направлена на разрушение стратегии оппонента. Независимо от состояния других элементов системы эта стратегия обязательно присутствует в речи, поскольку невозможно избежать спора с процессуальным противником по тем или иным вопросам. Во всех частных стратегиях, составляющих общую линию дискредитации, негативно оцениваются действия и поступки оппонента (и других участников процесса, выступающих на его стороне), однако если критика предполагает, что нарушены некоторые установленные законодательством нормы (субъектом оценки является государство), то осуждение предполагает, что оппонент нарушил обычаи, традиции, некоторые моральные нормы (субъектом оценки выступает сам оратор).