Структура ценностного компонента риторической аргументации судебной речи

Исследование структуры риторической аргументации в воздействующей судебной речи приводит к мысли о приоритетности ценностного компонента в ее системе.

Ценности (в широком смысле слова) – это обобщенные устойчивые представления о чем-то как о благе, о том, что отве-

чает потребностям, интересам, намерениям, целям, планам человека (или группы людей, общества) [8: 765].

Принято выделять внешние ценности, существующие отдельно от человека и используемые им для взаимодействия (взаимоотношения) с другими предметами, и внутренние ценности, которые присущи человеку (или предмету) самому по себе (предмету как таковому), поскольку они являются частью его сущности, его природы. «Предметные и субъективные ценности являются, таким образом, как бы двумя полюсами ценностного отношения человека к миру» (Там же).

Именно эта философская концепция, позволяющая разделить все ценностные категории на две группы (объективно существующие ценности и способы оценивания), лежит в основе учения о риторической аргументации, где выделяются ценности (топы) и оценки, выражающие (отражающие) эти ценности.

Ценностный компонент риторической аргументации строится следующим образом.

На этапе изобретения происходят отбор и иерархизация ценностей. Главной целью аргументации является присоединение аудитории к положениям оратора на основе достижения согласия. Существенным является не то, что сам оратор считает истинным и доказанным, а то, каково мнение тех, к кому он обращается: «Именно аудитории принадлежит главная роль в определении качества аргументации и поведения ораторов» [9: 24]. Поэтому построение иерархии ценностей помогает выбрать правильную тактику убеждения: если ценности, которые объединяют оратора и аудиторию, относятся к более высокому уровню, а те, что их противопоставляют, – к более низкому, это создает основу для выработки общей позиции. Этот принцип лежит в основе не только теории судебной речи, но и многих других риторических теорий.

Следовательно, если оратор имеет намерение убедить слушателей, он должен сначала изучить их точку зрения и посмотреть, что его с ними объединяет, какие идеи воспринимаются или оцениваются ими одинаково. Это общее и будет ценностным аргументом, который необходимо обозначить и предъявить аудитории. «Итак, в чем бы ни вздумалось убеждать, – писал Б. Паскаль, – всегда следует видеть того, кого убеждают; необходимо знать его ум и сердце, правила, которыми он руководствуется, и предметы, которые он любит» [4: 277]. Чем более конфликтна аудитория, чем сложнее обсуждаемый вопрос, тем важнее поиск и предъявление ценностных аргументов. Именно ценностные аргументы становятся опорными в системе аргументации, вокруг них группируются остальные доводы.

Универсальная классификация ценностей для нужд коммуникативной лингвистики еще не создана, однако попытки осмыслить принципы такой классификации регулярно предпринимаются. Так, В.В. Дементьев [3: 14] напоминает, что ценности могут объединяться в группы по широте сферы их функционирования. С этой точки зрения выделяются общие ценности, связанные с витальными потребностями людей: «необходимо есть и спать», «следует отличаться от животных» и др.; общекультурные ценности, в частности, относящиеся к нормам поведения: «нельзя причинять вред своим», «следует быть честным» и др.; коммуникативные ценности, относящиеся к самой процедуре общения и формулирующие требования к позитивно оцениваемому общению: «следует быть честным в общении», «нельзя монополизировать общение» и др.

Соглашаясь с важностью и правомерностью критерия, положенного в основу этой классификации, хотим отметить, что она может быть использована только как первая ступень классификации, поскольку имеет слишком общий характер, и, следовательно, ее одной недостаточно для описания ценностей конкретной коммуникативной области.

Уточняя свою позицию, далее исследователь высказывает весьма важную для нас мысль: «Жанровая системность закрепляет систему ценностей данного социума: с одной стороны, за использованием каждого жанра стоят те или иные общественные ценности, определяющие его цели и значение; с другой стороны, сами жанры, безусловно, представляют собой значительную ценность для коммуникации, а следовательно, жизнедеятельности общества» (Там же: 15). Именно признание того факта, что за каждым жанром (или группой близкородственных жанров) стоит своя собственная система ценностей, может быть положено в основу собственно риторической классификации ценностей.

А.А. Волков предлагает свою классификацию ценностей, подчеркивая ее всеобъемлющий характер: 1. Религия. 2. Наука. 3. Искусство. 4. Право. 5. Исторический опыт. 6. Личный авторитет. 7. Государственные институты. 8. Общественная мораль. 9. Политическая система. 10. Общественное мнение [2: 68 – 70].

А.К. Соболева включает в «приблизительный сводный каталог» следующие ценности: 1) право; 2) этика, мораль, нравственность; 3) политика; 4) наука; 5) исторический опыт; 6) религия [6: 196].

Т.В. Анисимова предлагает классифицировать все ценности судебной речи по количеству адресатов, которым эти ценности могут быть предложены, и выделяет четыре уровня: универсальные, государственные, групповые и индивидуальные [1]. При этом сугубо юридические ценности попадают в разряд групповых (общих для определенной группы лиц, объединенных по национальному, религиозному, партийному, территориальному и т. п. признакам).

Составить универсальную систему ценностей, видимо, все-таки невозможно. На причину этого указывал Х. Перельман: «Это было бы задачей, требующей значительной интуиции, поскольку общие места (loci) как не подлежащие обсуждению используются, не будучи эксплицитно выраженными» [9: 95 – 96].

В связи с этим в каждой частной риторике из общей иерархии ценностей актуализируются те, что соответствуют конкретным задачам.

В судебной аргументации ценностный компонент включает в себя все, что охраняется законом. Поэтому среди ценностей оказываются человеческая жизнь, здоровье, неприкосновенность жилища и имущества, честь и достоинство и т. п.

Ценности реализуются в аргументации в виде оценок. Формирование общей юридической оценки ( доказан / не доказан, виновен / невиновен, достоин снисхождения /не достоин снисхождения и пр.) – это конечная цель (итог) аргументации судебного оратора.

Для достижения этой конечной цели оратор должен пройти определенный путь, подвести к необходимому выводу постепенно, формируя у слушателей с помощью других оценок запланированное им отношение к подсудимому и совершенному деянию. Для этого чаще всего используются два пути.

Первый путь прост, очевиден и особенно продуктивен в судебной речи. Все виды оценок здесь располагаются на одной оси, начальной точкой которой является эмоциональное восприятие объекта, а конечной – нормативно-правовая оценка. Самый нижний сегмент этой оси могут занимать сенсорно-гедонистические оценки, следующий сегмент – психологические, за ними следуют морально-нравственные и этические и, наконец, нормативные и правовые оценки. Основанием для формирования нормативно-правовых оценок служит закон – точка зрения, которая рассматривается в юридическом дискурсе как высшая ценность.

Эта последовательность вместе с тем показывает степень влияния общества на восприятие субъектом людей и событий: если сенсорные оценки – это только индивидуальное (причем немотивированное) восприятие объекта ( громкий, вкусный) , то в психологических оценках появляется элемент мотивации, осмысления основания оценки, однако это осмысление осуществляется с позиции говорящего ( рассудительный, несчастный ). В моральных оценках проявляется общественный опыт, который и диктует основание оценки, хотя здесь еще велико индивидуальное начало и возможны варианты различного оценивания одного и того же события ( жадный, грубый ). Этические оценки оказываются гораздо более регламентированными обществом, в них личное начало сведено к минимуму ( обманный, халатный ). Наконец, нормативные оценки принципиально безличны, безвариантны, однозначны, закреплены в фиксированных правилах и законах ( виновен, незаконно ).

Отсюда вытекает закономерность использования этих оценок в судебной речи, где нормативные (в частности правовые) оценки используются как итог аргументации, вывод, к которому должен прийти оратор. Для того чтобы эта оценка выглядела обоснованной, необходимо, чтобы она опиралась на оценки более низких уровней от психологических к нормативным. Сенсорные оценки для институционального дискурса в целом нехарактерны. Видимо, контроль над выражением реакций у судебного оратора очень высок: он понимает, что в официальной обстановке можно оперировать только мотивирован- ными оценками, ориентированными на норму, стандарт, образец и т. д., а не на чувственное восприятие. Поэтому обычно в судебных речах такие оценки встречаются крайне редко.

Итак, чтобы прийти к выводу, что подсудимый виновен , оратор сначала говорит: они дремали в часы бодрствования и труда, они ленились изучать дело , где присутствует психологическая оценка ленивый. Это позволяет оратору сделать вывод, что они сделались нерадивыми (моральная оценка), а затем, что их руки недостойны и что они причинили вред (этическая оценка). Это позволяет ему обратиться к присяжным с требованием: раз деяние преступно, скажите, что оно преступно (Ф. Н. Плевако. Дело Харьковского общества взаимного кредита). При этом психологических оценок требуется больше всего, а правовых – меньше всего. Таким образом, судебная аргументация проходит путь от человека к обществу, от индивидуального восприятия к законодательной норме.

Второй путь менее очевидный, чаще всего имплицитно выраженный. Здесь нижний сегмент занимает простая утилитарная оценка, констатация того, что условия неблагоприятные , сделка невыгодная и т. п. Это безличная рациональная оценка, когда оратор как бы со стороны, объективно оценивает то, что было. На второй ступени появляются телеологические оценки, которые вносят элемент личности человека.

Мы говорим, что убыток этот не верен, ибо правление дороги, с г-ном Хитрово во главе, продешевило и не проявило достаточной заботливости в ограждении интересов вверенного им дела (Ф.Н. Плева-ко. Дело С.И. Мамонтова).

На этом этапе формулируется и понятие умысла (сугубо юридический телеологический термин), с помощью которого объясняется, чту именно и почему собирался сделать подсудимый. Телеологическая детерминация означает, что деятельность субъекта обусловливается не просто сочетанием внешних обстоятельств, но и конкретной целью, которую он ставит перед собой с учетом этих условий. «Он полагает определенный эффект в качестве “цели”, т.е. соединяет с ним некоторую ценность» [5: 150].

На третьем этапе появляются нравственные и этические оценки, помогающие установить отношение общества к таким деяниям. Наконец, на последнем этапе необходимы нормативно-правовые оценки, с помощью которых оратор подводит итог анализу совершенного деяния. Таким образом, здесь оратор идет от оценки ситуации к правовой оценке через оценку намерений подсудимого.

Например, в речи Ф.Н. Плевако (гражданский истец) по делу Булах сначала условия, в которых жила потерпевшая Мазурина, оцениваются как недопустимые, неблагоприятные, разрушающие ее здоровье:

Систематично, бездушно соединено все, что сокращает период разрушения больного ума, устранено все, что, питая и поддерживая силы, отдаляет конечную гибель.

Далее предлагается оценка умысла – того способа уничтожения Мазуриной, который представлялся Булах в той ситуации наиболее целесообразным:

Остается одно – держать ее около себя. Для этого не нужно тюрьмы: без гроша в кармане, без достаточной силы, чтобы не смутиться властью Булах, Мазурина будет опять покорна, как рабыня. Не нужно будет теперь и ухаживать за ней: она ничего более дать не может. Не ясно ли, что боязнь потерять приобретенное и уменьшить его хоть бы на малую долю руководила волею Булах, и она сознательно шла к быстрой и желанной развязке, терпя Мазурину около себя лишь из расчета, чтобы не выпустить в свет улику против своего бездушного эгоизма?

Далее оратор переходит к обсуждению степени виновности подсудимой. Поскольку с сугубо юридической точки зрения вина ее вряд ли может быть доказана, адвокат использует нравственные и этические оценки: безнравственный, подлый, коварный, человеконенавистный, циничный:

Вас спросят не о том, преступны ли дела этой женщины; вас спросят, творила ли она то, что ей приписывается, и, творя, была ли нравственно повинна. Если дела ее и ее вина в них, вами установленная, однако, просмотрены законом — суд освободит ее, а если ошибется суд, силу закона восстановит Сенат. Ваша же задача, судьи совести, – вменить в вину человеку его дела, если они не могли быть совершены без злой и преступно настроенной воли ...

Все это позволяет ему прийти к общему оценочному выводу виновна.

Таким образом, система риторической аргументации судебной речи выполняет свое назначение только в том случае, если она содержит ценностный компонент, который определяет отбор и соотношение всех остальных компонентов и является фундаментом всей системы.